Коул усмехнулся и накрыл ладонью пальцы Эви, легшие на его руку. Время остановилось. Они молчали, объединенные близостью.
– Я причинила вам боль? – мягко спросила Эви.
Это прикосновение вызвало у него дрожь.
– Нет.
– Я не собираюсь вас приобретать. Просто нам предстоит долгое путешествие.
– И нам предстоит пройти его вместе, – торжественно произнес он.
Эви погрозила ему пальцем.
– Это двусмысленность, Коул! Помните, что я вам сказала о сексуальном влечении?
– Оно будет нас сопровождать.
Эви склонила голову, задумавшись, согласна ли она с этим.
– Ну и как далеко вы собираетесь идти? – В его глазах заплясали веселые огоньки.
– Как далеко я собираюсь идти вместе с вами? – Она придвинулась поближе к Коулу, словно поддразнивая его. – Тысячи миль. От берега до берега, от границы до границы.
– И вы надеетесь поддерживать меня в этом состоянии всю дорогу? Я имею в виду – разговорчивым.
Эви шутливо хлопнула его по руке.
– Поскольку выяснилось, что вы все-таки бываете разговорчивым, я официально прошу вас поддерживать это состояние.
Коул грустно покачал головой:
– Очень жаль, но мне придется вас разочаровать.
– Да, я уже поняла, что умение вести беседу не является вашей сильной стороной.
– По характеру я – одиночка.
– Вы таким родились?
– Нет, стал.
Эви обдумала его признание. Еще один ключ к загадке. Она решила не использовать его. Лучше поддерживать беседу, пока у них есть настроение делиться сведениями.
– Расскажите побольше о себе. Это ведь нетрудная тема, – попросила она.
– Я не знаю, что рассказывать.
– Как, вы не знаете ничего о себе?
– Я не знаю, с чего начать.
– Выродились…
– В Монтане.
– И сколько там прожили?
– Пока мне не исполнилось шестнадцать.
– Куда ваша семья перебралась после этого? – Коул преувеличенно внимательно смотрел на дорогу.
– В Грэйсленд. Туда мы и направляемся, верно?
Эви не была уверена, куда именно они направляются. Каждый раз, когда они начинали разговаривать, разговор застревал на полдороге.
– Туда мы попадем не раньше чем через час, если никуда не свернем.
– Понятно.
Эви достала с заднего сиденья коробку с кассетами и поставила «Грэйсленд» Пола Саймона.
– Этого хватит до самого Грэйсленда.
– Замечательно, – кивнул Коул.
В течение следующего часа, пока они не съехали с трассы и не влились в поток экскурсионных автобусов, в машине не прозвучало ни одного слова. У бело-зеленых ворот Грэйсленда под дождем мокла толпа туристов.
– Сейчас вторник, середина дня, и вы только посмотрите, сколько здесь народу, – сказала Эви.
– Прямо как у священного источника!
– Надеюсь, вы захватили зонтик?
Они вышли на тротуар и встали в очередь, прячась под зонтиком. Возникшая было атмосфера доверия, все же не перекинула мост через разделявшую их пропасть. Эви очень хотелось знать, где они допустили ошибку. Кажется, когда заговорили о его семье.
– О, загадочная Америка! – сказал Коул полтора часа спустя, когда они осматривали Комнату Джунглей. – Как, по-вашему, почему сюда все так рвутся?
– Он написал много прекрасных песен.
– Я согласен, но эти женщины – они, же просто обожествляют его.
Они наблюдали за людьми, замечая умиленные взгляды, выражение преданности, иногда – слезы на глазах. Эви посмотрела на Коула. Он насмешливо ухмылялся.
Особенно ей бросилась в глаза одна женщина – брюнетка средних лет, с элегантной прической и тонкими, точеными чертами лица уроженки Аппалачей. Она была похожа на первопроходца, испытавшего много страданий, но все, же достигшего желанной цели. Ее хрупкие плечи вздрагивали при каждом шаге, когда она шла через владения своего кумира.
– Не надо так глазеть! – шепотом предупредила Эви.
Коул и сам это понял. Он отвернулся, испытывая почему-то жалость к этим людям.
Когда они оказались на ступенях, Коул заговорил, продолжая разговор, который все это время вел сам с собой.
– Беда с такой любовью. Слепая, безоговорочная, безответная – да она и не могла быть взаимной. Разве она не понимает, что он никогда бы не ответил на ее любовь? Некоторые женщины не понимают, что заслуживают лучшего.
– Коул?
Коул холодно взглянул на Эви:
– «Женщина, которая любит слишком сильно». Чем не тема для передачи? Это правда. И это главная причина, по которой я никогда не женюсь.
Они свернули на автостраду 55 и направились на север, срезав угол через Арканзас. Через час с небольшим они уже были в Миссури. Там они купили бутербродов – перекусить. Эви одолела лишь половину, остальное засунула в сумку.
Машину снова вел Коул. Эви ужасно хотелось понять, о чем он думает. Почему он так ощетинился? Многие мужчины отрицательно относятся к браку. Но это, же была всего лишь тема для разговора, а не реальное предложение руки и сердца.
Эви смотрела на идущий за окном дождь.
Дворники шуршали в такт еще одной песне Пола Саймона – она называлась «Бесприютный». Коул раздраженно выключил магнитофон.
Он смотрел на моросящий унылый дождик и думал о том времени, когда сам был бесприютным. В памяти у него всплыло лицо той женщины в музее. Коул постарался прогнать это воспоминание. Она знала, что эта любовь не была взаимной. Так почему же она не остановилась? Почему не нашла себе кого-нибудь другого, кто мог бы ответить на ее чувства?
– Почему ты его не бросишь? – умоляюще спрашивал мальчик, стараясь успокоить мать, унять слезы, пока отец не вернулся домой.
– Ты не понимаешь, – ответила она. – Я люблю его. Он твой отец.
Коул нахмурился и потер ладонью шею. Большинство тех, кто приезжал сюда, были фанатами, но при этом – нормальными, приспособленными к жизни людьми. И большинство женатых людей не устраивали из своей жизни такой ад, какой устроили его родители.
Коул ненавидел своего отца с того момента, как помнил себя, – за то, как он обращался с матерью. Он не считался с ней, унижал ее, частенько бил. И, несмотря на все это, мать продолжала его любить.
Коул покачал головой и втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Он никогда этого не понимал. Женщинам не нужна искренняя любовь. Им нужно побольше требовать от мужчин и поменьше их любить.
Он посмотрел на Эви. Она дремала на своем сиденье, уронив голову на грудь и приоткрыв рот. Похоже, ей не грозит влюбиться в него. После того как они покинули Грэйсленд, веселые искорки уже не прыгали у нее в глазах. Коул сказал себе, что был бы рад, если бы отношения между ними сохранились в официальных рамках на время всей поездки.
И тут он увидел подростка. Мальчишка стоял на обочине и голосовал. Бесформенная куртка скрывала очертания тела, на плече болтался рюкзак. Похоже, было, что он уже насквозь промок.
Коул чертыхнулся. Ему совсем не хотелось останавливаться, не хотелось видеть этого перепачканного с головы до ног мальчишку в машине и еще меньше хотелось, чтобы его видела Эви.
«А почему бы и нет?» – насмешливо подумал он. Ведь он миллион раз говорил себе, что женщина должна увидеть худшие стороны мужчины, прежде чем увлекаться им. Пускай Эви его увидит.
Эви подняла голову, мельком взглянув на ливень.
– Почему мы тормозим?
Коул кивком головы указал назад за плечо. Под колесами зашуршал гравий. Коул остановил машину под эстакадой. Шум дождя исчез, и внезапно в машине стало тихо. Коул посмотрел через забрызганное заднее стекло. Мальчишка трусцой припустил к машине.
– Ой, нет! – воскликнула Эви.
– Его надо подвезти.
– Я не подбираю тех, кто голосует на дорогах.
– Здесь поблизости нет никаких тюрем и вообще ничего подозрительного, – пробормотал Коул.
– Это не имеет значения. Никакая путешествующая в одиночку женщина не станет подбирать голосующих на дорогах, если она не совсем сошла с ума, – возразила Эви.
– Вы путешествуете не в одиночестве.
– Но если бы я была одна…
– Его надо подвезти.
– Коул, мне не хотелось, бы давить на вас авторитетом, но в этой поездке командую я, и я не хочу его подбирать.
– Ладно.
Эви откинулась на спинку кресла.
– Его подберу я. – Коул нажал кнопку на панели управления и открыл заднюю дверь.
Вместе с насквозь мокрой фигуркой в машину проник шум скоростного шоссе, дождя и ветра. Эви опустила щиток, с ужасом рассматривая в зеркале их нового пассажира.
Подросток стащил капюшон с головы. Его длинные волосы, забранные в хвост, давно пора было вымыть. На щеках едва начинал пробиваться пушок. На вид ему было никак не больше пятнадцати.
– Привет.
– Привет, – ответил Коул.
– Вы куда?
– А куда тебе надо?
Мальчишка посмотрел на Эви, неодобрительно поджавшую губы, потом снова на Коула.
– Все равно.
Коул повернулся и завел двигатель.
– Ну, если все равно, тогда давай с нами. Сент-Луис тебя устроит?
– Вполне.
– Подожди минуту. – Эви тронула Коула за руку, потом обернулась назад. – Твои родители знают, где ты? – требовательно спросила она у подростка.
Глаза мальчишки от удивления полезли на лоб.
– Я серьезно спрашиваю.
– Скучать по мне они не будут, – с явным отвращением ответил он.
– Как ты можешь так говорить?
– Знаю, вот и говорю, – вспыхнул мальчишка.
– Сколько тебе лет?
– Достаточно.
– Ну что, все? – произнес Коул, желая положить конец этому допросу.
– Нет, не все.
Коул вывел машину на шоссе.
На протяжении следующих десяти миль Эви бормотала проклятия сквозь зубы – что-то насчет ослиного упрямства и наивности. У первого же знака, разрешающего остановку, она не выдержала.
– Остановитесь здесь.
Коул ничего не ответил. Знак приближался. Эви набрала побольше воздуха в грудь, приготовившись устроить скандал. Коул включил сигнал поворота.
– Пора бы заправиться, – объявил он, не обращаясь ни к кому конкретно.
Они подъехали к заправочной станции, при которой был небольшой магазинчик. Эви распахнула дверь прежде, чем машина окончательно остановилась.
– Коул, мне нужно с вами поговорить. – Коул дернул за рычаг. Капот открылся. Коул толкнул дверь и обошел машину спереди.
Эви ждала его, скрестив руки и в нетерпении притопывая ногой.
– Я не хочу, чтобы он ехал с нами, – решительно заявила она.
– Поздно.
– Я ему не доверяю.
– Почему? Потому, что он грязный? Или потому, что он молод?
– Потому, что он врет.
Коул отыскал защелку и поднял крышку капота, отгородив таким образом их от посторонних глаз.
– А что такого он сказал?
Эви возмущенно взмахнула рукой.
– Вы сами слышали. Он сказал, что родители не будут по нему скучать. Если это – не отъявленная ложь…
Лицо Коула потемнело.
– Это вполне может быть правдой. – Пустота в его глазах была пугающей.
Эви поежилась. Опасения, терзавшие ее с тех пор, как они выехали из Грэйсленда, ожили с новой силой: она его не понимала. Если говорить честно, она знала Коула не лучше, чем этого подобранного на обочине подростка. Но, к лучшему или к худшему, а им приходилось находиться рядом, совсем близко. И они едва не сблизились еще больше – там, в комнате мотеля.
Она решила настоять на своем.
– Мне это не нравится.
– Ну, давайте, вы будете вести машину, а я сяду на место пассажира и буду следить за каждым его движением, – нашел выход из положения Коул. – Это вас устроит?
Эви почувствовала, что закипает от его насмешливого тона.
– Осторожность не повредит. Он может быть наркоманом.
– Он не наркоман. – Коул обошел Эви и протер форсунку бумажной салфеткой. – Я сменю масло.
– Не увиливайте от темы.
– У нас есть машина. У него нет ничего, кроме этого рюкзака. Вам что, так хочется, чтобы он ночевал в канаве?
– Для этого существуют приюты.
– Вы хоть один видите? – фыркнул Коул. Вокруг были одни поля.
Коул протер свечу, зажигания и засунул шланг в отверстие, над которым было написано «Масло».
– Эви, попробуйте на минуту взглянуть на мир его глазами. Целый день он может ехать в машине с людьми, которые не станут его грабить, обдирать, которые не смотрят на него как на добычу. Он будет в безопасности.
На какое-то мгновение Эви смягчилась. Потом дверь машины открылась, и нескладный подросток направился в сторону магазинчика.
– Я мигом, – пробурчал мальчишка. – Я вас не задержу.
Эви прикусила губу и подождала, пока подросток не отошел настолько, что уже не мог слышать их разговор.
– А мы в безопасности в его присутствии? Ведь он может быть вором или хулиганом.
– Не думаю.
– Но вы, же ничего о нем не знаете. – Коул стер грязь с рук.
– Эви, он – это я.
4
– Он кто? – с изумлением переспросила Эви.
Голос Коула стал хриплым.
– Он – это я. В шестнадцать лет я ушел из Монтаны и автостопом проехал через всю страну. Бывали дни, когда я считал бы, что мне чертовски повезло, если бы меня подобрала машина вроде этой.
Коул провел салфеткой по картеру и показал ее Эви.
– Со вчерашнего дня разошлось полкварты. С новыми машинами это бывает. Вам придется за этим присматривать.
Эви долго смотрела на Коула, потом перевела взгляд на здание автозаправки. Мальчишка бродил по магазинчику.
– Лучше вы присматривайте за машиной, а я присмотрю за ним.
Коул вздохнул. Эви относилась к этому подростку как к преступнику. Она «ловко» прошлась вслед за ним по рядам и встала у кассы. По поникшим плечам и опущенной голове Коул угадал стыд и обиду, вспыхнувшие в их попутчике. Ну и зачем, спрашивается, ходить за ним хвостом? Если мальчишка вытащит пистолет и попытается ограбить магазин, что Эви сможет сделать? Написать об этом статью в журнале, что ли?
Коул косо посмотрел на сверкающую машину. Он помнил, каково это – быть голодным до спазм в желудке. Он завидовал всем, у кого хватало храбрости схватить то, что им хочется, и убежать. Но сам он был слишком порядочным и твердо решил, что не будет таким, как его отец.
Коул поднял голову. Он двинулся к комнате отдыха и по дороге заметил, что Эви платит за сандвич. Это показалось Коулу странным – ведь Эви поела, когда они выезжали из Мемфиса.
Эви протянула сандвич мальчишке. Тяжесть, сдавливавшая Коулу грудь, исчезла. При всей ее подозрительности Эви не была плохим человеком. Просто она плохо знала жизнь.
Когда Коул вышел из туалета, машина стояла у заправки уже с заведенным двигателем.
– Вы готовы? – окликнула его Эви.
Как Коул и предполагал, она заняла место водителя. Коул сел рядом.
– Так что, – спросил он у подростка, когда машина выехала на автостраду, – тебе надо в Сент-Луис?
Мальчишка пожал плечами. Он скорчился в углу заднего сиденья, отгородившись от остальных папкой с картами и собственными проблемами, и смотрел на падающий дождь.
– Меня это устраивает.
– Забери сандвич.
– Да, спасибо, – пробормотал мальчишка, завернул недоеденный сандвич в вощеную бумагу и спрятал в сумку.
– На здоровье, – улыбнулась Эви и посмотрела вперед.
Коул протянул руку и поднял щиток. День был пасмурным, и защищаться от солнца не имело смысла.
Эви косо посмотрела на Коула. Она явно пользовалась зеркалом заднего обзора, чтобы присматривать за их пассажиром.
Каждый из сидящих в машине это понимал. Коул слегка развернулся назад.
– Как тебя зовут?
Мальчишка подумал.
– Брэд… Нет, Люк. Люк.
– Люк так Люк. Эта дорога довольно неприятная…
– А что, бывают приятные дороги?
Он устало улыбнулся.
– Как насчет того, чтобы поспать? Мы разбудим тебя, когда въедем в город.
– Как скажете…
Мальчишка закутался в куртку, свернулся клубком и через минуту уже спал. Коул поймал станцию, передающую легкую музыку.
Эви зачем-то опять опустила солнцезащитный щиток и взглянула на Коула.
– Не могли бы мы теперь поговорить? – пробормотала она.
– Я не мог оставить его на дороге под таким дождем.
– Я не об этом.
Коул вздрогнул и уставился на дорогу.
– Я понимаю, что вы ненамного откровеннее, чем этот Люк. Если, конечно, его действительно так зовут.
– Может, и не так.
– Но вы сказали, что он был честен.
– Если бы он назвал свое настоящее имя, его могли бы выследить и отослать домой.
– С вами тоже так случалось?
Пауза.
– В первый раз. Отец так избил меня, что я неделю не мог встать.
Эви замолчала, пытаясь осмыслить услышанное.
– Я не знала…
Коул был благодарен за то, что она не принялась жалеть его.
– Вы расскажете мне об этом? – тихо спросила Эви.
Коул смотрел на мелькающие за окном холмы. Эта часть страны была ему хорошо знакома. Но тогда все дороги казались ему одинаково чужими.
– Моя семья была не такой, как ваша.
– Но я ничего вам не рассказывала о своей семье, – возразила Эви.
– О ней можно судить по вам. Ваши родители не могут быть неприятными людьми.
Смешок Эви вызвал у Коула удивление.
– Это похоже на комплимент.
– Могу поспорить, ваши родители всегда были вместе.
– Еще со школы, – подтвердила она.
– А занимались ли они сексом до того, как поженились? – неожиданно спросил Коул.
– Вот чего не знаю, того не знаю.
– Могу также поспорить, что они вас поддерживают, регулярно общаются с вами, помогают вам деньгами, если возникает такая необходимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20