Впрочем, автокатастрофа – это сильно сказано…
– Но никто не надругался над тобой? – перебил Доминик, желая знать наверняка.
– Нет.
– Это… хорошо.
Его зрение будто внезапно улучшилось. Возможно, удар по голове был сильнее, чем он думал. Доминик заметил, что она ужасно осунулась. У нее был вид человека, который слишком долго недоедал.
Это открытие едва не лишило его самообладания. Доминик хотел вызволить ее отсюда прямо сейчас. Он желал этого не меньше, чем отомстить охранникам.
Доминик поразился собственной жестокости, но он подумает над этим позже. За кружкой пива, когда его не будет отвлекать голубоглазая блондинка, пробуждающая в нем чувства, о которых он хотел бы забыть.
– Ты говоришь, что мы уйдем отсюда не через дверь, но как же тогда? – спросила Лайла.
– Если я скажу тебе, ты прекратишь этот допрос?
– Конечно. Я…
– Договорились, – категорически отрезал Доминик. – Мы выберемся через отверстие, которое я собираюсь проделать в стене.
Потрясенная, Лайла наблюдала за тем, как Доминик подошел к задней стене камеры и начал водить по ней ладонями, как слепой, изучающий лицо возлюбленной.
В ее голове новые вопросы перемешались с недоуменными восклицаниями. Главными из них были «разве это возможно?» и «ты, наверное, спятил!». Однако молчание Доминика, повернувшегося к ней спиной, дало ей ясно понять, что сейчас он не расположен разговаривать.
Ну и ладно, размышляла девушка, опускаясь на подстилку. Зато у нее есть время немного подумать и проанализировать противоречивые чувства, которые не давали ей покоя.
Уже несколько минут Лайла пыталась разобраться в путанице из сомнений, страха, надежды и отчаяния, когда тишину нарушил скрежет отворяемого засова.
Ее взгляд метнулся к Доминику. В считанные доли секунды, пока открывалась дверь, он скользнул вниз по стене и рухнул безжизненной грудой на пол. Его голова склонилась набок, руки безвольно повисли, глаза закрылись.
Если бы Лайла не была свидетелем обратного, она бы сама поверила в то, что это раненый человек, потерявший сознание. Охранник вроде бы купился на это. Бросив презрительный взгляд на американца, он выругался на испанском и направился к камере Лайлы.
К ее удивлению, Доминик что-то ответил ему. Тот рассмеялся. Его смех был так же омерзителен, как похотливые взгляды, которые он бросал на Лайлу, просовывая в щель под решеткой свою мясистую руку с маленькой жестяной тарелкой. Затем он встал, снова что-то сказал и, послав Лайле воздушный поцелуй, удалился.
Когда засов снова был задвинут, Доминик выпрямился.
– Ублюдок, – тихо, но отчетливо произнес он. Любопытство взяло верх над обидой.
– Что он сказал? – спросила Лайла.
– Ничего такого, что тебе нужно знать.
Она скривила губы. Вряд ли ее удовлетворил этот ответ, но, по крайней мере, Доминик снова «ожил».
– Я не знала, что ты говоришь по-испански.
– Я выучил его, когда служил на флоте, – он приподнял одно плечо. – Кажется, мне легко даются языки. – Его взгляд упал на тарелку. – Ты должна поесть.
Девушка уставилась на скудную порцию бобов и ломоть черствого хлеба. Еда была неаппетитного серого цвета, и Лайла прекрасно знала, что на вид она была лучше, чем на вкус. Несмотря на это, при виде пищи у нее сжался желудок, а рот наполнился слюной. Но разве можно приняться за ужин, когда Доминик тоже голоден?
– Мы съедим это вместе.
Его ответ был категоричен и убедителен:
– Нет. Ты нуждаешься в этом больше меня.
Он не двинулся с места. Поскольку спорить дальше было бесполезно, Лайла послушно подняла с пола тарелку. Взяв грубую деревянную ложку, медленно съела половину ужина, затем подошла к решетке, просунула под нее тарелку и, не сказав ни слова, снова села на кровать. Встретившись с суровым взглядом Доминика, она решительно посмотрела в ответ.
С бранью, от которой она поморщилась, он взял тарелку и начал есть.
– Ты правда думаешь, что сможешь прорубить бетонную стену этой хрупкой штуковиной? – спросила Лайла, когда он отправил в рот последний кусочек хлеба. – А как же охранники? Неужели снаружи никто не заметит, что происходит?
– Стены сделаны не из бетона, а из бетонных блоков, – поправил Доминик, поднимаясь. – Они скреплены местным раствором, который готовится из соломы и глины. Моя хрупкая штуковина, напротив, сделана из высокотехнологичного титана, который в десять раз прочнее закаленной стали. Никто ничего не заметит, потому что задняя стена расположена на самом краю откоса. Так что, думаю, мой план сработает. – Доминик подошел к решетке и швырнул пустую тарелку к внешней двери с яростью, которая напугала девушку. Однако когда он обернулся, то выглядел спокойным. – Доверься мне, я бы не решился проникнуть сюда таким способом, если бы не был уверен в своей идее. Я знаю, что делаю.
– Да, конечно, – слабо произнесла Лайла. Может, он и походил на мальчишку, которого она когда-то знала, однако тот мальчишка сильно повзрослел и возмужал. К тому же Доминик был ее единственной надеждой на спасение, и если она будет задавать ему вопросы по малейшему поводу, ни к чему хорошему это не приведет.
– А сейчас, так как наши хозяева не собираются к нам заглянуть, несмотря на мое плохое поведение, – он достал лезвие и направился к задней стене, – я попробую начать. Почему бы тебе немного не отдохнуть? Когда мы выйдем отсюда, тебе понадобятся силы.
Лайла снова подчинилась. Однако на этот раз без обиды. Спорить было бессмысленно, к тому же жара и недостаток пищи сделали свое дело. Лайла очень устала.
Она легла на бок, положила руку под голову и прикрыла глаза, сделав вид, будто не наблюдает за его работой. Однако не могла оторвать от него глаз. И не только из-за того, что была зачарована игрой мышц при каждом его движении.
Внезапно Лайла осознала, что обманывала себя все эти годы. Нет, она не забыла, что, когда Доминик был рядом, мир казался ярче и интереснее.
Так было с самого первого дня, когда она увидела его…
И снова она вернулась в тот жаркий июньский день. Лайла лежала в шезлонге у бассейна в Сидер-Хилл, роскошном поместье в Денвере, которое принадлежало новому мужу ее бабушки. Когда она услышала шум приближающейся газонокосилки, ее сердце бешено заколотилось. Радуясь тому, что на ней были солнечные очки, она повернула голову влево и увидела высокого загорелого молодого человека.
Впервые Лайла заприметила его на прошлой неделе. Мистер Томкинс, садовник, сказал ей, что он работает здесь на каникулах.
На этого парня с широкими плечами и уверенной манерой держаться было невозможно не обратить внимания. Лайла знала, что он тоже ее заметил. В отличие от благовоспитанных юношей, с которыми привыкла общаться девушка, он дерзко смотрел на нее, и это ее раздражало.
Впрочем, Лайла уже битый час лежала в шезлонге в надежде еще разок взглянуть на него. Почему у нее всякий раз при виде этого красавца сдавливало горло? Лайла также не могла понять причины той паники, которая охватила ее, когда он вдруг выключил косилку и стремительно направился к ней.
Прежде чем Лайла смогла подавить в себе внезапное желание убежать, юноша уже стоял у витого чугунного забора, огораживавшего бассейн.
– Эй!
На мгновение Лайла застыла, но затем под действием внезапно пробудившегося инстинкта самосохранения медленно села.
– Чем могу быть полезна? – произнесла она в своей лучшей светской манере, чтобы скрыть волнение.
Он одарил Лайлу улыбкой, от которой у нее внутри все перевернулось.
– Вы не могли бы принести мне стакан воды? – При виде его мускулистой груди, обтянутой мокрой черной футболкой, ее бросило в жар. Смущенная, Лайла встала и сняла очки, используя любой предлог, чтобы не смотреть на наглеца.
– Простите?
– Я хочу пить, а вы, кажется, не заняты, и я был бы вам очень признателен, если бы вы принесли мне воды.
Она снова взглянула на него, пытаясь понять, что ее больше раздражало: его самоуверенность или незнакомая реакция собственного тела на его присутствие.
– Я так не думаю.
Лайла взяла книгу и снова села, ожидая, что он обидится и уйдет.
Но он не сделал этого. Напротив, плотнее прислонился к забору и оперся на него своими грязными мускулистыми руками.
– А-а. Значит, боитесь унизиться до разговора с наемным работником?
Уязвленная тем, что он мог такое о ней подумать, Лайла гордо вскинула подбородок.
– Конечно, нет.
Одна угольно-черная бровь взметнулась вверх.
– Тогда в чем проблема?
Их взгляды встретились. К ее восхищению, его глаза оказались не темными, как она предполагала, а ярко-зелеными. Рот был одновременно мягким и твердым, губы полными и…
Напуганная ходом своих мыслей, Лайла снова встала. Перекинув через плечо длинную косу, она зашагала к веранде и наполнила стакан ледяной водой, не обращая внимания на то, что у нее трясутся руки. С высоко поднятой головой она подошла к забору и протянула юноше стакан.
Парень медленно взял его, нарочно коснувшись своими мозолистыми пальцами ее руки.
Подняв стакан, запрокинул голову и выпил воду. Лайла не могла отвести глаз, когда он слизнул с губ последнюю каплю.
– Спасибо, – он вернул ей стакан. У нее самой пересохло в горле.
– Пожалуйста. А теперь, прошу вас, уйдите. – Парень вел себя так, словно не слышал ее слов.
– Меня зовут Доминик. Доминик Стил. А вас?
– Не вижу никакой причины, по которой вам нужно знать мое имя.
– Боюсь, тут вы ошибаетесь. В конце концов, – его взгляд скользнул по ее губам, – как я смогу пригласить вас на свидание, если не знаю, как вас зовут?
Если бы у нее осталось хоть немного здравого смысла, она бы ушла. Однако Лайла застыла как вкопанная. В воздухе повисло молчание. Затем она наконец услышала хриплый голос, в котором с трудом различила свой собственный:
– Лайла… Кантрелл.
– Лайла, – повторил он. – Красивое имя для красивой девушки.
Доминик улыбнулся, отчего ее ноги стали ватными.
– Ну что, Лайла, ты пойдешь со мной на свидание? Пожалуйста, соглашайся.
Девушка знала, что ей следует сказать «нет», поскольку легко представляла себе реакцию бабушки на то, что она идет на свидание с газонокосильщиком. Но бабушка до конца лета уехала в свадебное путешествие. Так что, кроме слуг, в доме никого не было, и до начала нового учебного года в Стэнфорде она будет одна. Впрочем, Лайла не очень любила ходить на свидания. Молодых людей она всегда считала либо грубиянами, либо занудами.
Но Доминик Стил не был ни тем, ни другим. За каких-то пять минут он умудрился перевернуть с ног на голову упорядоченный мир Лайлы, одновременно удивляя, раздражая и заинтриговывая ее. Поэтому остатки здравого смысла говорили ей, что это влечение ни к чему хорошему не приведет.
Самым разумным было отказаться. Разве ты не устала всегда все делать правильно? Тебе не надоело быть круглой отличницей, хорошей внучкой? – шептал незнакомый голос внутри нее. В конце концов, ты уже не ребенок. Что бы там ни говорила бабушка, ты совсем не похожа на свою мать…
– Ты что, боишься меня?
– Я? – с легким пренебрежением произнесла Лайла.
– Тогда докажи, – он испытующе посмотрел на нее.
– Что ж, хорошо. – Она изо всех сил старалась придать уверенности своему голосу, но ей не удалось совладать с бешеным стуком своего сердца. – Думаю, я могу поменять свои планы.
Он довольно улыбнулся.
– Отлично. Тогда я заеду за тобой в восемь, – Доминик повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и оглянулся.
– Что? – спросила Лайла.
– Надень брюки.
– Зачем?
Его лицо приняло загадочное выражение.
– Вечером узнаешь.
С самоуверенностью царственной особы он зашагал прочь. Лайла смотрела ему вслед, сомневаясь в правильности своего решения.
Первый намек на то, что ее ожидало, она получила, когда Доминик подъехал к воротам особняка на блестящем черном мотоцикле.
Радуясь тому, что бабушка в отъезде, Лайла неохотно согласилась сесть на мотоцикл. Оказавшись позади Доминика, она обнаружила, что у нее нет другого выбора, кроме как обхватить парня за пояс, прижаться щекой к ложбинке меж его лопаток и довериться ему.
Вспоминая об этом позже, Лайла подумала, что эта поездка оказалась подходящей метафорой для отношений, которые за ней последовали. Они были бурными, сумасбродными, захватывающими и волнующими. Доминик показывал ей места, о существовании которых она раньше и не подозревала.
Через несколько часов она начала в него влюбляться. Через несколько дней они стали любовниками. А после этого…
– Лайла? Ты не спишь?
Вздрогнув, девушка открыла глаза. И очень удивилась, обнаружив, что, пока она предавалась воспоминаниям, наступила ночь. Камеры были погружены во тьму, которую прорезал лишь тоненький лучик лунного света, пробивавшийся сквозь маленькое зарешеченное окошко. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть склонившегося над ней Доминика. Потеряв ориентацию в пространстве, Лайла, не уверенная, что это происходит наяву, в ужасе уставилась на него.
– Но… как ты попал сюда?
– Я пронес отмычку в ботинке. – Он протянул ей руку. – Пошли. Пора отсюда выбираться.
Его крепкие мозолистые пальцы коснулись ее руки. Глубоко вдохнув, Лайла встала. Нетвердо держась на ногах, она подготавливала себя к мысли о том, что после долгих недель ожидания настало время действовать. К тому времени, когда в голове у нее прояснилось, она уже очутилась в камере Доминика.
Лайла покорно следовала за ним, любуясь рельефом его плеч. Вдруг он резко остановился и сделал шаг в сторону. В лицо ей ударил сильный морской бриз, и она уставилась на зияющее в стене отверстие размером с человеческую фигуру. За ним простиралось лишь черное небо, усеянное мерцающими серебристыми звездами.
– Боже мой. – Вспомнив, что Доминик что-то говорил о склоне, Лайла вздрогнула. Нет, это даже представить себе невозможно. Сделав осторожный шаг вперед, она высунула голову. Где-то далеко внизу океанские волны с громким гулом бились о скалы. – Это и есть твой спасительный маршрут?
– Совершенно верно.
В отличие от океана, Доминик вдруг оказался так близко. Его дыхание согревало ее висок, и по всему ее телу побежали мурашки.
Лайла попыталась взять себя в руки.
– Здесь, по меньшей мере, футов сто.
– Нет, около пятидесяти.
– Но как мы спустимся?
– Очень просто, – усмехнулся Доминик. – Мы будем прыгать.
На мгновение Лайле показалось, что она ослышалась, затем она испугалась.
– Ты ведь шутишь?
– Нисколько.
– Но это же безумие! Если мы не разобьемся при падении, волны швырнут нас прямо на скалы. Или же мы упадем на подводные камни.
– Этого не случится, – спокойно сказал Доминик. – Сейчас прилив, и глубина будет приличной. Я проверял.
Он проверял. Его уверенность подбодрила девушку, что уже само по себе было безумием. Это был последний человек, которому можно доверять.
Впрочем, у нее, кажется, нет иного выбора. Ей не хотелось думать о том, что произойдет, если они останутся здесь и охранники утром увидят работу Доминика.
– Смотри сама, – тихо произнес он. Вид твердо очерченного профиля делал его голос еще более чарующим. – Помнится, ты всегда боялась высоты.
– Нет. Все нормально. Раз мы должны сделать это, – она остановилась и сглотнула, – значит, так тому и быть.
Доминик вышел из темноты с каким-то странным выражением на лице.
– Значит, мне не придется привязывать тебя к себе и затыкать тебе рот?
Представив себе эту картину, Лайла содрогнулась.
– Нет, – быстро ответила она.
– А жаль. – Его дерзкая ухмылка всегда сводила ее с ума. – Тогда вперед.
– Сейчас? – ужаснулась Лайла.
– Да, сейчас.
Прежде, чем она успела оттолкнуть его, Доминик протянул руки и обнял ее за талию. Шок, вызванный его поступком, был таким сильным, что Лайла забыла испугаться.
А затем она забыла обо всем остальном, когда Доминик поднял ее, сделал два шага вперед и прыгнул вместе с ней в зияющую пустоту.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ночной бриз шуршал листьями пальм, окаймлявших маленькую бухту. Луна играла в прятки с облаками. Ее света было достаточно, чтобы указать путь Доминику и Лайле, бредущим по бурунам к маленькому пляжу.
– Видишь, как все оказалось просто, – сказал Доминик.
Волна разбилась слишком рано, и Лайла споткнулась. Доминик протянул руку, чтобы поддержать ее.
– Со мной все в порядке, – тотчас уверила его девушка. И вдруг внезапно осознала, как легко было бы подойти ближе, прижаться к нему, почувствовать тепло его рук… Смущенная этими мыслями, – держи себя в руках, Лайла, – она отодвинула его руку. – Я просто немного устала.
– После падения и пути, который мы только что проделали, это нормально.
Нормально? Для нее. А для Доминика? Лайла украдкой посмотрела на него. Он безо всяких усилий двигался в воде, которая доходила ему до бедер. Его оливковая футболка и слаксы облепили мускулистое тело, словно вторая кожа. Доминик был похож на сошедшего с экрана киногероя. В нем кипела энергия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11