– Но Доминик…
– Кончай, братец. Ты опекал нас после смерти мамы, но сейчас мы уже большие мальчики и сами можем о себе позаботиться. Кроме того, – он иронически улыбнулся, – ты мне не хозяин. Я отправляюсь в Сан-Тимотео, и точка. – Доминик встал и, взяв со стола папку, добавил: – Мне нужно кое-что прочитать, так что можешь возвращаться к своей бумажной работе. Но мы еще увидимся с тобой и миссис Соммерс в конференц-зале, – он посмотрел на часы, – через час. Не опаздывай.
На секунду зеленые глаза Гэбриела угрожающе сузились, но он лишь презрительно фыркнул в ответ.
Смеясь, Доминик направился к двери.
Эбигейл Энсон Соммерс была совсем не похожа на чью-либо бабушку. Высокая и стройная, с тонкими чертами лица и безукоризненной осанкой, она напоминала царственную особу. После формальных приветствий женщина перешла прямо к делу.
– Ваш брат сказал, что вы имели отношение к происшествию с Гробейн, о котором писали все газеты, – резко обратилась она к Доминику.
– Да, некоторое, – холодно ответил тот, поймав ее пронзительный взгляд.
Доминик не собирался обсуждать с ней свою работу. Дело было не только в нежелании нарушать конфиденциальность. В отличие от прессы и общественности, он не считал героическим поступком то, что получил пулю, предназначенную его клиентке. Он допустил оплошность, и ему повезло, что преступник оказался паршивым стрелком. Доминика до сих пор прошибал холодный пот при мысли о том, что Каролина Гробейн была на волоске от смерти.
Очевидно, приняв его молчание за скромность, миссис Соммерс с одобрением кивнула.
– Гэбриел также упоминал, что вы служили во флоте и были удостоены многочисленных медалей и похвал.
Укоризненно посмотрев на брата, Доминик ответил клиентке:
– Да, мэм, это правда.
Она скривила губы.
– Он уверил меня, что вы единственный, кто может помочь моей Делайле.
– Возможно.
– Возможно? – холодные как лед глаза буравили его. – Что вы имеете в виду?
– Это значит, что я имею общее представление о ситуации, в которой оказалась ваша внучка, но нет смысла давать обещания, пока я не узнаю всего остального.
За этим последовала продолжительная пауза, в течение которой миссис Соммерс пристально изучала его, затем с ее губ сорвалось одобрительное «гмм». Нагнувшись, она открыла свой портфель и достала оттуда толстый конверт.
– Здесь все, – отрывисто произнесла женщина. – Первоначальный маршрут Делайлы, список лиц, с которыми она встречалась, записи моих разговоров с презренными представителями Кондесты. Фотографии и информация о тюрьме в Санта-Марите, в которой ее содержат. Ну и фотография самой Делайлы, разумеется.
– Я думаю, все это будет очень полезно, – Доминик взял конверт и положил перед собой, – но сперва мне хотелось бы уточнить, что я должен сделать. Взять на себя переговоры? Произвести обмен?
К его безмерной радости, она фыркнула и сказала:
– Конечно, нет. Для этого у меня есть адвокаты и консультанты, которым я позволила убедить себя в том, что ведение переговоров – единственно правильный выход… – Она замолчала и расправила плечи. – Может, я и стара, мистер Стил, но не глупа и понимаю, что Кондеста занимается вымогательством. Я хочу, чтобы вы отправились в Сан-Тимотео и вернули Делайлу домой.
Доминик едва удержался от одобрительного восклицания.
– Хорошо, но нам нужно обсудить кое-что еще.
Миссис Соммерс скривила от раздражения губы.
– Если вы о деньгах…
– Нет, мэм, – уверил ее Доминик. – Я не сомневаюсь в вашей щедрости.
С трудом удержавшись от улыбки в ответ на ее негодующее фырканье, Доминик перешел к делу:
– Мне нужно побольше узнать о вашей внучке. Расскажите, какая она.
– Зачем вам это знать?
– Дайте подумать, – он лениво барабанил пальцами по столу. – Ну, это необходимо, чтобы я знал, чего от нее ожидать. Она может закричать или упасть в обморок при моем появлении? Согласится ли она следовать моим указаниям? Не начнется ли у нее истерика, если во время побега она сломает ноготь?
Голубые глаза Эбигейл вспыхнули.
– Можете быть уверены в том, что Делайла будет вести себя разумно, мистер Стил. Ее воспитывала я. Она уравновешенная, ответственная молодая особа, и я могу заверить вас в том, что она будет держать под контролем свои эмоции.
– Хорошо, – мягко произнес Доминик. – Но если ваша внучка само воплощение добродетели, как она оказалась за решеткой?
– Я никогда не утверждала, что Делайла – само совершенство, – жестко проговорила Эбигейл, еще выше поднимая подбородок. – Несмотря на все свои хорошие качества, иногда Делайла может быть очень… упрямой, и это путешествие тому доказательство. Хотя это мог сделать кто-нибудь из служащих, она настояла на том, чтобы лично поехать в Сан-Тимотео и проинспектировать школу, которую построил мой покойный отец на средства из благотворительного фонда Энсонов. Насколько я поняла, после этого Делайла пошла на какой-то местный праздник. Там что-то случилось, и кто-то вызвал полицию. Когда полицейские начали угрожать молодому человеку, с которым она была, – ее губы сжались, – Делайла высказала протест.
Доминик кивнул. Внучка миссис Соммерс оказалась немного старше, чем он себе представлял, но насчет капризной сумасбродной богачки он оказался прав.
– Уверена, она все выдержит. В ее жилах течет кровь Энсонов, – холодно добавила миссис Соммерс.
Что ж, по крайней мере, при виде него она не закатит истерику, не потребует принести шампанского и икры и не будет бесконечно жаловаться. Впрочем, окажись это даже и так, он бы все равно не отказался ей помочь.
– Хорошо, я сделаю это, – ответил Доминик, давая понять Ее Величеству, что разговор окончен.
– Отлично! – Миссис Соммерс вдруг словно помолодела лет на десять, впервые обнаружив искреннее беспокойство, которое скрывалось за маской холодности. – Когда мы сможете туда отправиться?
– В ближайшие сорок восемь часов. Дайте мне изучить вот это, – он похлопал по конверту, – и сделать несколько звонков. Завтра я заеду к вам, чтобы уточнить кое-какие детали и назвать время своего отъезда.
– Отлично, – повторила она, взяла свой портфель и поднялась.
Доминик пожал Эбигейл руку, и Гейб проводил ее. Когда они были уже у двери, к ним подошел Доминик со стопкой бумаг в руках. Сверху лежало цветное фото пять на семь. Увидев его, Доминик был поражен.
– Это ваша внучка? Лайла Кантрелл? – хрипло спросил он.
Миссис Соммерс грациозно повернулась.
– Да, Делайла. Ее отец – мой сын от второго брака.
Доминик старался придать своему лицу безучастное выражение. Ему понадобилась всего секунда, чтобы понять, почему он сразу не установил связи. Когда он знал Делайлу, ее бабушка не носила ни фамилию Соммерс, ни Кантрелл, а их особняк назывался Трэйберн Эстэйт.
Испытующий взгляд Гейба был почти осязаем, но брат не подвел его.
– Пойдемте, Эбигейл, – спокойно произнес он. – Вам нужно подписать некоторые бумаги у секретаря.
Когда они ушли, внимание Доминика снова переключилось на глянцевое фото у него в руке. На него с вызовом смотрела хрупкая блондинка с голубыми глазами и чувственным ртом.
Черт. Делайла Соммерс оказалась Делайлой Кантрелл. Несмотря на заверения ее бабушки в обратном, Лайла до мозга костей была эгоистичной светской леди.
Это он знал по личному опыту. Лайла Кантрелл была первой – и единственной – женщиной, в которую он был по-настоящему влюблен. Единственной женщиной, загадку которой ему оказалось не по силам разгадать. Единственной женщиной, которая указала ему на дверь до того, как он был готов уйти.
И определенно последней женщиной на земле, которую бы он хотел разыскивать.
Доминик пробурчал себе под нос ругательство.
– Что-то не так?
Подняв голову, Доминик обнаружил, что старший брат наблюдает за ним с порога.
– Нет, – ответил он.
И это действительно так, твердо сказал он себе, засовывая фотографию обратно в конверт.
Ну и что такого в том, что он вызвался ее разыскать? Это же его профессия.
В конце концов, прошлое осталось в прошлом» Во время их мимолетного летнего романа они с Лайлой были почти детьми. Кроме того, он с самого начала знал, что у них нет будущего. Если в прошедшие годы Доминик и вспоминал о ней с сожалением, то только из-за секса. Он был потрясающим, и это еще слабо сказано. Такого Доминик больше никогда и ни с кем не испытывал.
– Ты уверен, что с тобой все в порядке?
Вопрос Гейба вернул его к реальности. При воспоминаниях о сексе губы Доминика растянулись в искренней улыбке.
– Да, в полном. А почему ты сомневаешься? Я немного погреюсь на солнышке, а заодно расстрою преступные планы Кондесты и получу за это неплохие деньги. Уверяю тебя, братец, я с этим справлюсь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Значит, ты зарабатываешь этим на жизнь? – темные брови Лайлы красноречиво взметнулись вверх. – Ты и твои братья – наемники?
– Нет, – категорически возразил Доминик. – Наемники, в отличие от нас, не знают ни морали, ни ценностей, ни правил. Мы не нарушаем законов, не работаем на тех, кто занимается незаконной деятельностью. Поверь мне. Мы можем позволить себе быть разборчивыми.
Он едва удержался от того, чтобы не добавить, что, по его мнению, они с братьями имеют много общего с парнем, который носит красный плащ и большую букву S на груди. Как и Супермен, они верили в справедливость и стояли за нее, рискуя своей жизнью. Кроме того, в отличие от большинства людей, они честно служили своей стране. Каждый из них в прошлом участвовал в военных спецоперациях, воевал в Ираке, Афганистане и более темных уголках мира.
К ее чести, Лайла, кажется, все поняла. Собравшись с духом, она расправила плечи и встретилась взглядом с Домиником.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Я очень рада тому, что ты здесь. Просто все так… неожиданно.
Доминик не мог с этим спорить. За последние несколько дней он столкнулся со многими неожиданностями.
Сначала его рейс в Сан-Тимотео задержали, затем он обнаружил, что его местный осведомитель куда-то исчез. Поэтому ему понадобилось тридцать с лишним часов, чтобы обнаружить, что Лайла находилась не там, где предполагалось. Он нашел ее в Лас-Рокасе, изолированном, хорошо охраняемом здании, находящемся в шестидесяти пяти милях от Санта-Мариты, столицы государства и единственного крупного города. Тогда он понял, что лучший способ вытащить Лайлу – самому попасть туда в качестве заключенного.
Ситуация еще больше усложнилась, когда на таможне в Сан-Тимотео у него конфисковали его спутниковый телефон. Последней информацией, которую он получил, было предупреждение о надвигающейся буре. Помимо прочего, из-за того, что ему пришлось ехать на отдаленное южное побережье страны, они с Лайлой пропустили запланированный обратный рейс. Так что теперь ему вдобавок ко всему придется еще и менять заключительную часть плана.
Но Доминик любил импровизировать, и, надо сказать, у него это неплохо получалось. Его куда больше беспокоила другая проблемами эта проблема стояла сейчас в нескольких футах от него.
Он не забыл, как красива была Лайла с золотистыми волосами, большими голубыми глазами и кожей, которую можно увидеть лишь в рекламе дорогих лосьонов для тела, она походила на диснеевскую Золушку.
К несчастью, в отличие от целомудренной сказочной героини, Лайла обладала чрезвычайно страстной натурой. Такой она была в восемнадцать, и, если верить реакции собственного тела на прикосновение к ее коже, прошедшие годы не остудили ее пыла.
Но в этом не было ничего вульгарного, даже наоборот. Во внешней сдержанности Лайлы и утонченных манерах было что-то такое, что заставляло мужчину думать о приемах гостей в саду и симфонических концертах, забыв о боксе и стриптиз-клубах.
Именно в этом и заключалась проблема. Как ни странно, в возрасте двадцати лет Доминика больше всего привлекали как раз ее манеры недотроги. Он всегда любил вызов, и неприступный вид Лайлы действовал на него, как красная тряпка на быка. Тогда он мечтал лишь о том, чтобы запустить руки в ее шелковистые светлые волосы, прижать к своей груди и впиться губами в этот восхитительный ротик.
Конечно, все это осталось в прошлом. Сейчас ему тридцать. Он уже не мальчик. Десять лет назад он сгорел дотла на огне желания и не хотел испытать это вновь.
Тогда чем можно объяснить участившееся сердцебиение при соприкосновении с ее руками?
– Я просто хотела уточнить, что все правильно поняла, – произнесла Лайла, прервав поток его мыслей.
Я тоже, дорогая. Я хотел бы понять, почему после тех десяти лет, что мы не виделись, я стою здесь и думаю лишь о том, как бы заняться с тобой сексом.
– Бабушка пришла к вам в офис и наняла тебя, чтобы спасти меня?
– Совершенно верно.
– А твой брат уже работал на нее… Значит, вот как ты оказался здесь.
Доминик кивнул.
– И после того, как мы с тобой… расстались, ты уехал из Денвера и поступил на службу во флот?
– Да. Теперь, если ты не возражаешь, я задам тебе несколько вопросов, прежде чем зайдет солнце и охранники принесут ужин.
О своей возбудившейся плоти он подумает позже. Когда вернется в Денвер. За кружкой холодного пива в его любимой таверне. В две тысячи двадцать пятом году. Потому что сейчас пора переходить к делу.
– Откуда ты об этом знаешь? – спросила она.
– О чем?
– Об ужине.
Доминик напомнил себе, что должен быть терпеливым. Это нормально, что у нее тоже возникают вопросы.
– Потому что весь вчерашний день я следил за этим зданием. Футах в пятистах от входа есть большое дерево. Оттуда я видел, как они разносят еду. Скажи мне, приходят ли они после ужина, чтобы забрать тарелку, или ждут до утра?
– До сих пор они всегда забирали ее утром.
– Хорошо. А между ужином и завтраком кто-нибудь приходит?
– Нет. А зачем тебе это знать?
– Это очень важно. – Он чувствовал, что его брюки вот-вот начнут трескаться по швам. – Раз так, то после ужина мы будем одни до самого утра. На это время я и планирую побег.
В ее глазах вспыхнул блеск недоверия – или желания? Однако Лайла была воспитана миссис Соммерс и умела быстро обуздывать свои эмоции.
– Это было бы замечательно, но я не умею проходить сквозь стены, – внезапно ее голос стал холодным и непреклонным. – Я не вижу, каким образом ты собираешься покинуть здание. Даже если бы ты смог выбраться из камеры, тебе пришлось бы отпереть дверь коридора и пройти незамеченным мимо охранников. Не представляю, как это возможно.
Доминик достал из потайного места длинное острое лезвие.
– Я тоже, поэтому у меня есть идея получше.
– Неужели? – Лайла раскрыла рот от удивления.
Его снова захлестнула волна желания. У нее такие сладкие губы.
– Да, – твердо сказал он, заставляя себя сконцентрироваться на окружающей обстановке и трижды перепроверить, не упустил ли он чего-нибудь. Это строение было расположено на открытой ветрам оконечности мыса в южной части острова. Помимо тюремных камер здесь также находилась квартира коменданта и бараки.
Само здание тюрьмы имело форму прямоугольника. В более короткой западной стене была тяжелая чугунная дверь, ведущая из помещения для охраны в длинный коридор с единственным маленьким окошком. Коридор длиной футов в сорок вел к четырем маленьким зарешеченным камерам, у которых была общая задняя бетонная стена. Их единственной примечательной особенностью было полное отсутствие элементарных удобств.
Недоумевая, как Лайла выдержала целый месяц в таких условиях, Доминик посмотрел на нее. Она отошла от решетки, и одинокий солнечный луч, падавший на нее, позволил ему разглядеть то, чего он не замечал раньше.
Ее правое запястье окружали синяки, от плеча до локтя на другой руке тянулся след от ушиба, на щеке было поблекшее, но еще заметное желтое пятно.
При виде этого Доминик весь похолодел. Внезапно ему захотелось повернуть время вспять и как следует отделать этих сукиных сынов вместо того, чтобы наносить удары лишь для видимости и позволить им одолеть себя. Он весь кипел от гнева, но постарался не подавать виду.
– Лайла.
Его голос прозвучал спокойно, но, очевидно, что-то – возможно, его неподвижная поза или мускул, дернувшийся на щеке, – насторожило девушку, потому что оца совсем притихла.
– Что?
– Они причинили тебе боль?
– Причинили мне боль? – Она медленно коснулась пальцами правого запястья, как бы показывая ему, что знает, что побудило его задать этот вопрос.
– Они тебя насиловали?
Выражение ее лица внезапно прояснилось.
– Нет, – она покачала головой, – Нет. Я не уверена, но думаю, что Эль Президенте запретил им.
– Неужели? Зачем ему это понадобилось?
– Возможно, ему нужны лишь мои деньги.
– Тогда откуда синяки? – настаивал Доминик.
– Эти, – она указала на запястье, – появились, когда один из охранников вышел из себя, остальные, – на ее точеных скулах загорелся румянец, – я получила еще в Санта-Марите. Там произошла автокатастрофа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11