Горничная была чикана Американка мексиканского происхождения.
, скорее всего незаконно приехавшая в Америку, она с первого взгляда умела угадывать представителей власти. Их появление вовсе не обрадовало ее. Они показали свои значки.— Я детектив Карран, а это детектив Моран. Мы из полицейского управления Сан-Франциско.Страх промелькнул на лице женщины.— Мы из полиции, — успокаивающе сказал Моран, а не из La Migra Служба надзора за эмигрантами.
.Казалось, это не очень успокоило женщину.— Да, — сказала она. — Проходите.Женщина впустила их в помещение и проводила в гостиную. Это была величественная, элегантная комната с высокими сводчатыми окнами, выходящими на голубой простор залива Сан-Франциско. На Каррана и Морана она произвела впечатление — расследуя убийства, они не часто попадали в столь роскошные жилища.Справа от них на стене висела картина, и Гас Моран внимательно рассмотрел ее, как опытный ценитель.— Какое совпадение, — сказал он. — У Боза висел Пикассо и у Трэмелл тоже есть его картина. И у того, и у другого — по Пикассо.— Я и представить не мог; что тебе известно, кто такой Пикассо, тем более не догадывался, что ты разбираешься в живописи.— Это не так трудно, — усмехнулся Моран. Просто нужно знать, за что зацепиться. Вон, например, большими буквами написано, видишь вон там, в углу: «Пикассо». Ясно как день. Это несложная игра. Вроде поддавков.— Ее Пикассо покрупнее, чем его Пикассо, — сказал Ник.— Говорят, что размер картин не влияет на их ценность, — сказала молодая женщина.— Полицейские разом обернулись. У основания лестницы стояла красивая блондинка с широко расставленными голубыми глазами. Ее скулам позавидовала бы любая знаменитая манекенщица. На ней был черный с золотом вышитый жилет, узкие черные джинсы и черные сапожки. Пожалуй, такую женщину кумир рок-н-ролла был бы не прочь принять в свои объятия.— Извините, что мы побеспокоили вас, — сказал Карран, — мы хотели бы задать вам кое-какие…— Вы из полиции нравов? — холодно спросила женщина.Если она испугалась полиции, то, должно быть, очень хорошо умела скрывать свои чувства.— Отдел расследования убийств, — сказал Ник. Женщина кивнула сама себе, будто Карран подтвердил кое-какие ее догадки.— Что вам надо?— Когда вы в последний раз видели Джонни Боза? — спросил Гас.— Он умер?— Скажите, как это вы догадались? — Гас не сводил глаз с ее лица с тех пор, как она вошла в комнату.— Ведь вы сюда иначе бы не пришли, а?Один ноль в пользу девчонки, подумал Ник Карран.— Вы были с ним вчера ночью? — спросил он. Она покачала головой.— Я думаю, вам нужна Кэтрин, а не я.— А вы не…— Кто вы? — оборвал Морана Ник Карран.— Я Рокси.— Вы живете здесь? Вы живете с Кэтрин Трэмелл? Она медлила с ответом, неприязненно оглядывая полицейских.Они словно читали ее мысли, чувствовали, что она обдумывает, планирует каждый шаг, прикидывает, как лучше защитить себя и свою «подругу». Рокси явно была из тех, кто не в ладу с законом. Такие люди отказывались сообщать полиции даже самую безобидную информацию. Она молчала из принципа.— Так что, будете отвечать или нет? — спросил Гас. — Или станете усложнять себе жизнь?— Она на побережье, — сдалась она наконец. — У нее дом в Стинсон-Бич.— Очень хороший городок, — сказал Ник, — А нельзя ли поподробнее?— Сидрифт, — сказала Рокси. — Сидрифт 1402.— Ну вот, ведь это оказывается вовсе не сложно, правда? — заметил Ник.Полицейские повернулись, чтобы уйти.— Вы теряете время, — убежденно сказала Рокси. — Кэтрин не убивала его.— А я и не говорю, будто она убила его, — возразил Ник. — Но вдруг она знает, кто убийца. А может, это ваших рук дело.Рокси покачала головой.— Вы не думаете, что вам пора? До Стинсона отсюда неблизко, — насмешливо проговорила она.— Да, — согласился Гас, — но сегодня отличный денек для прогулки. * * * Гас был прав. Денек для прогулки действительно выдался отличный, а дорога в Стинсон пролегала мимо многих красивых и достопримечательных мест. Полицейские должны были по мосту через Золотые ворота, затем мимо Сосалито по автостраде 101 выехать на автостраду 1 — знаменитую, проложенную среди отвесных скал прибрежную дорогу, которая бежала, извиваясь и петляя на север.Стинсон-Бич был довольно незаметным городишком. Пара бакалейно-гастрономических магазинов, пара баров, пара лавчонок, где продавались нехитрые сувениры для туристов. Здесь странным образом уживались богачи, владевшие домами на побережье в претенциозном стиле, бывшие хиппи, цепляющиеся за дорогие, но потускневшие воспоминания о шестидесятых годах, и простые рабочие: они родились и выросли в Стинсон-Бич, однако не смешались с другим его населением.Скорее всего Кэтрин Трэмелл была одной из богатых дам, которые приезжали в Стинсон отдохнуть и развлечься. Ее дом стоял в стороне от автострады. Он, точно огромный балкон опасно нависал над водой, и из его окон открывался прекрасный вид на Тихий океан и побережье.На подъездной аллее дома стояли два «лотус эспри». Одна машина землисто-черного, другая — землисто-белого цвета: казалось, их владельцы не хотели привлекать к себе внимание, даже если им приходилось сидеть за рулем столь экзотических автомобилей.Гас Морган взглянул на машины и хмыкнул:— Впечатляет.— Что именно?— Сначала его и ее Пикассо, теперь по той же логике — его и ее «лотусы».— А может быть, это ее и ее «лотусы».— Все равно. Во всяком случае, приятно, наконец, сознавать, что есть люди, у которых машина быстрее, чем у тебя.— Дороже, может быть, но не быстрее.Они говорили не о полицейской машине без опознавательных знаков, а о собственной машине Ника, на которой он ездил, когда не бывал на службе — о его «мустанге».В дом вела солидная роскошная дверь. В нее. вставлены два больших стекла, не прикрытых шторами. Но независимо от того, были шторы или нет, покой обитателей дома охранялся заведенным в нем порядком. Если только не попадался какой-нибудь рисковый парень вроде Ника, который наплевал бы на приличия и заглянул внутрь.Первый этаж дома представлял собой просторный, свободный зал, за которым, как ясно видел Ник из-за парадной двери, тянулась терраса, выступавшая над берегом, точно висячий сад. Там спиной к Нику сидела женщина, смотревшая на море.— Что-нибудь видишь? — спросил Моран.— Она на террасе, — сказал Ник, входя в дом.Женщина на террасе, казалось, была столь же удивлена их приходу, как и Рокси, и, пожалуй, столь же обрадована. Она окинула Ника долгим враждебным взглядом и отвернулась. Кэтрин Трэмелл мгновенно поняла, кто они такие, и создавалось впечатление, что ей пришлось бы гораздо больше по душе вторжение вооруженных грабителей. Ее голубые глаза вселили в Ника беспокойство. Они были большие, проницательные, и женщина точно прочитала мысли Ника, скользнув по его лицу лучистым взором.Она была такой же красивой блондинкой, как и Рокси. Но если Рокси походила на манекенщицу, то у Кэтрин Трэмелл была менее вульгарная, более тонкая красота. Такие, как у нее лица смотрели на мир с портретов художников восемнадцатого столетия; у Кэтрин было лицо знатной дамы, аристократки. Но в то же время за ее благородной наружностью угадывалось что-то еще, какая-то удивительная чувственность, затаенное пламя.— Миссис Трэмелл? Я детектив…— Я знаю, кто вы, — спокойно сказала молодая женщина.Кэтрин избегала или просто не желала смотреть им в глаза. Она не открывала взора от воды, будто черпала спокойствие в ее движении.— Как он умер?— Его убили, — сказал Гас.— Я знаю. Но как он…— Ломиком для колки льда, — оборвал ее Ник.Она закрыла на мгновение глаза, будто представляя себе окровавленного Джонни Боза, погибшего от руки изощренного убийцы, и на губах ее промелькнула какая-то странная, жестокая, самодовольная улыбка. От этой улыбки или от ее лица у Гаса озноб пробежал по коже. Он посмотрел на своего напарника и поднял брови, словно говоря — психопатка.Ник пренебрег молчаливым мнением Морзна.— Вы долго встречались с ним?— Я не встречалась с ним. Я с ним спала. Теперь она напоминала маленькую девочку, которая говорит недозволенное, желая досадить старшим. На Гаса это произвело впечатление.— Так вы кто? Проститутка? Наконец она повернулась к нему лицом все с той же легкой улыбкой на полных губах.— Нет. Я любительница.— И сколько времени вы занимались с ним сексом? Она слегка пожала плечами.— Год… полтора.— Вы были с ним вчера ночью?— Да.— Вы пошли с ним домой?— Нет.— Но вы видели его.— Я же только что сказала — да.— Где? Когда?Кэтрин Трэмелл вздохнула, будто вопросы Ника были слишком скучными, слишком примитивными и поэтому ей не хотелось на них отвечать.— Мы выпивали в клубе. И ушли оттуда вместе. Я вернулась сюда. Он отправился домой.Она пожала плечами, что на языке жестов означало: «Вот и вся история».— С вами был кто-нибудь вчера ночью?— Нет. Вчера ночью я была не в настроении.Ник давно решил, что будет вести расследование, не обращая внимание ни на выходки мадам Трэмелл, ни на свое отношение к Джонни Бозу, ни на заинтересованность шефа полиции в этом деле, для него было важно лишь одно — кто-то жестоко убил человека. Кэтрин Трэмелл беспокоило только бесцеремонное вторжение полицейских в ее жизнь и больше ничего.— Мадам Трэмелл, позвольте вам один вопрос. Вас огорчила его смерть?Кэтрин посмотрела на Ника, взгляд ее глубоких глаз был прозрачен, как тихая прибрежная волна.— Да. Я любила трахаться с ним. Она опять обратила взор на воду.— И этот парень, Боз… — начал Гас Моран.Она оборвала его, подняв руку, точно полицейский, останавливающий движение машин.— Я не желаю больше ни о чем разговаривать. Обычно Гаса было трудно вывести из себя, но поведение Кэтрин Трэмелл начинало действовать ему на нервы точно так же, как и его напарнику.— Послушайте, мадам, мы можем допросить вас в нижней части города. Вы этого добиваетесь?Она сохраняла полное спокойствие.— Объясните мне, в чем я нарушила закон и арестуйте меня. Тогда я поеду с вами в нижнюю часть города.Она говорила без вызова, по-деловому. У Ника было ощущение, что Кэтрин Трэмелл все равно освободилась бы каким-нибудь загадочным образом, если бы они настояли на ее аресте.— Мадам Трэмелл…— Арестуйте меня, сделайте это согласно правилам или…— Или? — с негодованием спросил Гас. — Какие там «или».— Или, — стояла на своем Кэтрин, — убирайтесь отсюда к чертовой матери. — Она снова подняла на них голубые глаза. — Пожалуйста, — вежливо добавила она. * * * Многие коллеги Каррана и Морана с полицейском управлении Сан-Франциско полагали, что они чересчур торопили события, что их слишком занесло и что они вообще повели себя неправильно. Но даже таким бывалым ребятам, как Ник с Гасом, было нечем оправдать арест Кэтрин Трэмелл. Они не имели для этого никаких оснований: ни улик, прямых или косвенных, ни предполагаемой версии убийства. Кэтрин так заморочила им головы, что их даже покинула интуиция. Поэтому они сделали то, что она потребовала от них. Убрались из ее дома.Они проехали добрых пятнадцать миль назад по дороге в город, прежде чем один из них подал голос. — Ничего себе девочка, — сказал Гас. Глава третья Ник почти вовремя успел на трехчасовой прием к врачу. Гас бешено, на предельной скорости гнал полицейскую машину без опознавательных знаков по шоссе 101, он промчался как одержимый по мосту через Золотые Ворота, проклиная водителей автомобилей, которые забили дорогу со стороны Приморья, и послеполуденную пробку в районе форта. И все же путь от Стинсон-Бич до административного здания штаба полиции был неблизкий — часы показывали 3.15 пополудни, когда Ник распахнул дверь кабинета Бет Гарнер, штатного психиатра полицейского управления Сан-Франциско.— Извини, Бет, — сказал он, входя в ее кабинет. — Я задержался. Мне пришлось неожиданно съездить в Стинсон.Карран, казалось, был больше расстроен из-за того, что опоздал к врачу, чем она сама. Бет Гарнер, симпатичная молодая женщина, уже два года работала в полиции. Ник Карран был старым другом Бет — ее пациентом и, недолго, любовником. Сойдясь с полицейским — пусть он и находился под ее постоянным наблюдением — она бросала вызов порядкам, установленным в управлении, и нарушала законы профессиональной этики. Но от Каррана исходила какая-то необыкновенная притягательная сила, он был прирожденным полицейским, средоточием всего того, что привлекало ее в работе с людьми его профессии.Она была искренне рада видеть Ника.— Как ты себя чувствуешь, Ник?Карран уже достаточно разбирался в психиатрии и знал, что если эти доктора спрашивают, как ты себя чувствуешь, их вовсе не интересует твое телесное здоровье.— Ты ведь не это хочешь узнать, Бет. Я в порядке.— В порядке?— Послушай, Бет! Ты знаешь, что у меня все нормально. До каких пор я еще буду таскаться сюда, черт побери?— До тех пор, пока этого требует служба «Внутренних дел», — сказала она спокойно.Бет привыкла к раздражительности Каррана. Он вел себя почти точно так же, как и другие его коллеги, лечившиеся у нее. Где-то в глубине души каждого полицейского жило недоверие к психиатрии. Разговаривать с психиатром считалось для служащих управления унизительным. Это уязвляло их мужское достоинство. Каждый день они подбирали на улицах города душевнобольных и доставляли их в центральную больницу Сан-Франциско, где их держали какое-то время, а потом переправляли в государственную лечебницу в Напе. И вдруг полицейские узнавали, что их товарищи по службе должны пройти «психиатрическое обследование». Так какая же разница была между полицейским, приглашенным на беседу с психиатром, и каким-нибудь городским сумасшедшим, схваченным у Рыночной улицы, где он плаксиво выкрикивал, что он Иисус Христос?— Это бред собачий, — проворчал Карран. — Я знаю это. И ты знаешь это. Пустая трата времени.Бет Гарнер понимающе улыбнулась. Ник напоминал полицейского, который прикрывался статьей закона, чтобы уйти от чего-то такого, что он не любил или чего он даже побаивался.— Ник, присядь, пожалуйста. Давай поговорим. Это не причинит тебе вреда.Карран сел, сложив руки на груди.— Чушь собачья, — убежденно произнес он.— Да, возможно, но чем скорее ты пройдешь лечение, тем скорее тебя перестанут приглашать сюда. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что не я здесь распоряжаюсь.— Их распоряжения гроша ломаного не стоят, — сказал Карран.— Не всегда.— Что ты этим хочешь сказать?— Отдаешь ты себе в этом отчет или нет, Ник, но ты в определенной степени травмирован после того… происшествия.— Господи! Происшествия! Почему, черт побери, ты не назовешь все своими именами? Убийствами. Смертями. Два несчастных безобидных туриста, в майках с изображением нашей знаменитой набережной, случайно попали под пули, выпущенные из ствола девятимиллиметровой автоматической винтовки, которая на их беду оказалась в руках детектива из полицейского управления Сан-Франциско? И ты говоришь о травме? Что такое моя травма по сравнению с травмой тех, кого я убил? Вот что я называю травмой.— Тебя мучает чувство вины?— Боже мой, Бет, да кто бы не мучился на моем месте?— Это очень здоровое чувство.— О, пожалуйста…Бет Гарнер что-то записала в карте Ника, которая была раскрыта на столе перед ней. У нее был мелкий, разборчивый, аккуратный почерк.— Ну… а как у тебя дела? — спросила она. — Как ты живешь? Нет ли нарушений сна, жалуешься на что-нибудь?— Все в порядке. Я сказал тебе… у меня все в порядке, как у человека…— У человека?— У человека с работой вроде моей, когда твое родное управление продолжает травить тебя и исподволь внушать тебе мысль, что у тебя мозги слиплись, как орехи в патоке.— Но ты же знаешь, я так не думаю. Мне-то ты доверяешь, да?— Да, — честно сказал Ник Карран.Он действительно доверял Бет. Не потому, что она была дипломированным специалистом в белом халате, а потому, что вне зависимости, как складывались или еще сложатся их отношения, она была ему настоящим другом.— Ну, а что ты скажешь о своей личной жизни? Есть что-нибудь новое? Ты не хочешь чем-нибудь поделиться?— Моя личная жизнь. А, ты имеешь в виду мою сексуальную жизнь. С моей сексуальной жизнью все в порядке. — Он помедлил и улыбнулся. Ему не было никакого смысла обманывать ее. — Моя сексуальная жизнь довольно дерьмовая с тех пор, как я перестал встречаться с тобой. То есть стал видеться с тобой только по делу. — Он поднял руку ладонью вверх. — Видишь, у меня стали появляться мозоли.— Это что, мальчишеская выходка, а, Ник?— Да, пожалуй. Извини, Бет.— Пьешь или воздерживаешься от спиртного?— Три месяца как не пью, — сказал он. — Для человека с пагубным пристрастием к «Днеку Дэньелу» три месяца поста — неплохое достижение.— Употребляешь наркотики?— Нет.— Кокаин?— Никакого кокаина, — с пафосом сказал Ник. — Бет, я хочу освободиться от филеров. Я стал пай-мальчиком, даже не курю больше.Она улыбнулась. Такому заводному парню, как Ник, нужно было проявить удивительную силу воли, чтобы бросить курить на такой сволочной работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
, скорее всего незаконно приехавшая в Америку, она с первого взгляда умела угадывать представителей власти. Их появление вовсе не обрадовало ее. Они показали свои значки.— Я детектив Карран, а это детектив Моран. Мы из полицейского управления Сан-Франциско.Страх промелькнул на лице женщины.— Мы из полиции, — успокаивающе сказал Моран, а не из La Migra Служба надзора за эмигрантами.
.Казалось, это не очень успокоило женщину.— Да, — сказала она. — Проходите.Женщина впустила их в помещение и проводила в гостиную. Это была величественная, элегантная комната с высокими сводчатыми окнами, выходящими на голубой простор залива Сан-Франциско. На Каррана и Морана она произвела впечатление — расследуя убийства, они не часто попадали в столь роскошные жилища.Справа от них на стене висела картина, и Гас Моран внимательно рассмотрел ее, как опытный ценитель.— Какое совпадение, — сказал он. — У Боза висел Пикассо и у Трэмелл тоже есть его картина. И у того, и у другого — по Пикассо.— Я и представить не мог; что тебе известно, кто такой Пикассо, тем более не догадывался, что ты разбираешься в живописи.— Это не так трудно, — усмехнулся Моран. Просто нужно знать, за что зацепиться. Вон, например, большими буквами написано, видишь вон там, в углу: «Пикассо». Ясно как день. Это несложная игра. Вроде поддавков.— Ее Пикассо покрупнее, чем его Пикассо, — сказал Ник.— Говорят, что размер картин не влияет на их ценность, — сказала молодая женщина.— Полицейские разом обернулись. У основания лестницы стояла красивая блондинка с широко расставленными голубыми глазами. Ее скулам позавидовала бы любая знаменитая манекенщица. На ней был черный с золотом вышитый жилет, узкие черные джинсы и черные сапожки. Пожалуй, такую женщину кумир рок-н-ролла был бы не прочь принять в свои объятия.— Извините, что мы побеспокоили вас, — сказал Карран, — мы хотели бы задать вам кое-какие…— Вы из полиции нравов? — холодно спросила женщина.Если она испугалась полиции, то, должно быть, очень хорошо умела скрывать свои чувства.— Отдел расследования убийств, — сказал Ник. Женщина кивнула сама себе, будто Карран подтвердил кое-какие ее догадки.— Что вам надо?— Когда вы в последний раз видели Джонни Боза? — спросил Гас.— Он умер?— Скажите, как это вы догадались? — Гас не сводил глаз с ее лица с тех пор, как она вошла в комнату.— Ведь вы сюда иначе бы не пришли, а?Один ноль в пользу девчонки, подумал Ник Карран.— Вы были с ним вчера ночью? — спросил он. Она покачала головой.— Я думаю, вам нужна Кэтрин, а не я.— А вы не…— Кто вы? — оборвал Морана Ник Карран.— Я Рокси.— Вы живете здесь? Вы живете с Кэтрин Трэмелл? Она медлила с ответом, неприязненно оглядывая полицейских.Они словно читали ее мысли, чувствовали, что она обдумывает, планирует каждый шаг, прикидывает, как лучше защитить себя и свою «подругу». Рокси явно была из тех, кто не в ладу с законом. Такие люди отказывались сообщать полиции даже самую безобидную информацию. Она молчала из принципа.— Так что, будете отвечать или нет? — спросил Гас. — Или станете усложнять себе жизнь?— Она на побережье, — сдалась она наконец. — У нее дом в Стинсон-Бич.— Очень хороший городок, — сказал Ник, — А нельзя ли поподробнее?— Сидрифт, — сказала Рокси. — Сидрифт 1402.— Ну вот, ведь это оказывается вовсе не сложно, правда? — заметил Ник.Полицейские повернулись, чтобы уйти.— Вы теряете время, — убежденно сказала Рокси. — Кэтрин не убивала его.— А я и не говорю, будто она убила его, — возразил Ник. — Но вдруг она знает, кто убийца. А может, это ваших рук дело.Рокси покачала головой.— Вы не думаете, что вам пора? До Стинсона отсюда неблизко, — насмешливо проговорила она.— Да, — согласился Гас, — но сегодня отличный денек для прогулки. * * * Гас был прав. Денек для прогулки действительно выдался отличный, а дорога в Стинсон пролегала мимо многих красивых и достопримечательных мест. Полицейские должны были по мосту через Золотые ворота, затем мимо Сосалито по автостраде 101 выехать на автостраду 1 — знаменитую, проложенную среди отвесных скал прибрежную дорогу, которая бежала, извиваясь и петляя на север.Стинсон-Бич был довольно незаметным городишком. Пара бакалейно-гастрономических магазинов, пара баров, пара лавчонок, где продавались нехитрые сувениры для туристов. Здесь странным образом уживались богачи, владевшие домами на побережье в претенциозном стиле, бывшие хиппи, цепляющиеся за дорогие, но потускневшие воспоминания о шестидесятых годах, и простые рабочие: они родились и выросли в Стинсон-Бич, однако не смешались с другим его населением.Скорее всего Кэтрин Трэмелл была одной из богатых дам, которые приезжали в Стинсон отдохнуть и развлечься. Ее дом стоял в стороне от автострады. Он, точно огромный балкон опасно нависал над водой, и из его окон открывался прекрасный вид на Тихий океан и побережье.На подъездной аллее дома стояли два «лотус эспри». Одна машина землисто-черного, другая — землисто-белого цвета: казалось, их владельцы не хотели привлекать к себе внимание, даже если им приходилось сидеть за рулем столь экзотических автомобилей.Гас Морган взглянул на машины и хмыкнул:— Впечатляет.— Что именно?— Сначала его и ее Пикассо, теперь по той же логике — его и ее «лотусы».— А может быть, это ее и ее «лотусы».— Все равно. Во всяком случае, приятно, наконец, сознавать, что есть люди, у которых машина быстрее, чем у тебя.— Дороже, может быть, но не быстрее.Они говорили не о полицейской машине без опознавательных знаков, а о собственной машине Ника, на которой он ездил, когда не бывал на службе — о его «мустанге».В дом вела солидная роскошная дверь. В нее. вставлены два больших стекла, не прикрытых шторами. Но независимо от того, были шторы или нет, покой обитателей дома охранялся заведенным в нем порядком. Если только не попадался какой-нибудь рисковый парень вроде Ника, который наплевал бы на приличия и заглянул внутрь.Первый этаж дома представлял собой просторный, свободный зал, за которым, как ясно видел Ник из-за парадной двери, тянулась терраса, выступавшая над берегом, точно висячий сад. Там спиной к Нику сидела женщина, смотревшая на море.— Что-нибудь видишь? — спросил Моран.— Она на террасе, — сказал Ник, входя в дом.Женщина на террасе, казалось, была столь же удивлена их приходу, как и Рокси, и, пожалуй, столь же обрадована. Она окинула Ника долгим враждебным взглядом и отвернулась. Кэтрин Трэмелл мгновенно поняла, кто они такие, и создавалось впечатление, что ей пришлось бы гораздо больше по душе вторжение вооруженных грабителей. Ее голубые глаза вселили в Ника беспокойство. Они были большие, проницательные, и женщина точно прочитала мысли Ника, скользнув по его лицу лучистым взором.Она была такой же красивой блондинкой, как и Рокси. Но если Рокси походила на манекенщицу, то у Кэтрин Трэмелл была менее вульгарная, более тонкая красота. Такие, как у нее лица смотрели на мир с портретов художников восемнадцатого столетия; у Кэтрин было лицо знатной дамы, аристократки. Но в то же время за ее благородной наружностью угадывалось что-то еще, какая-то удивительная чувственность, затаенное пламя.— Миссис Трэмелл? Я детектив…— Я знаю, кто вы, — спокойно сказала молодая женщина.Кэтрин избегала или просто не желала смотреть им в глаза. Она не открывала взора от воды, будто черпала спокойствие в ее движении.— Как он умер?— Его убили, — сказал Гас.— Я знаю. Но как он…— Ломиком для колки льда, — оборвал ее Ник.Она закрыла на мгновение глаза, будто представляя себе окровавленного Джонни Боза, погибшего от руки изощренного убийцы, и на губах ее промелькнула какая-то странная, жестокая, самодовольная улыбка. От этой улыбки или от ее лица у Гаса озноб пробежал по коже. Он посмотрел на своего напарника и поднял брови, словно говоря — психопатка.Ник пренебрег молчаливым мнением Морзна.— Вы долго встречались с ним?— Я не встречалась с ним. Я с ним спала. Теперь она напоминала маленькую девочку, которая говорит недозволенное, желая досадить старшим. На Гаса это произвело впечатление.— Так вы кто? Проститутка? Наконец она повернулась к нему лицом все с той же легкой улыбкой на полных губах.— Нет. Я любительница.— И сколько времени вы занимались с ним сексом? Она слегка пожала плечами.— Год… полтора.— Вы были с ним вчера ночью?— Да.— Вы пошли с ним домой?— Нет.— Но вы видели его.— Я же только что сказала — да.— Где? Когда?Кэтрин Трэмелл вздохнула, будто вопросы Ника были слишком скучными, слишком примитивными и поэтому ей не хотелось на них отвечать.— Мы выпивали в клубе. И ушли оттуда вместе. Я вернулась сюда. Он отправился домой.Она пожала плечами, что на языке жестов означало: «Вот и вся история».— С вами был кто-нибудь вчера ночью?— Нет. Вчера ночью я была не в настроении.Ник давно решил, что будет вести расследование, не обращая внимание ни на выходки мадам Трэмелл, ни на свое отношение к Джонни Бозу, ни на заинтересованность шефа полиции в этом деле, для него было важно лишь одно — кто-то жестоко убил человека. Кэтрин Трэмелл беспокоило только бесцеремонное вторжение полицейских в ее жизнь и больше ничего.— Мадам Трэмелл, позвольте вам один вопрос. Вас огорчила его смерть?Кэтрин посмотрела на Ника, взгляд ее глубоких глаз был прозрачен, как тихая прибрежная волна.— Да. Я любила трахаться с ним. Она опять обратила взор на воду.— И этот парень, Боз… — начал Гас Моран.Она оборвала его, подняв руку, точно полицейский, останавливающий движение машин.— Я не желаю больше ни о чем разговаривать. Обычно Гаса было трудно вывести из себя, но поведение Кэтрин Трэмелл начинало действовать ему на нервы точно так же, как и его напарнику.— Послушайте, мадам, мы можем допросить вас в нижней части города. Вы этого добиваетесь?Она сохраняла полное спокойствие.— Объясните мне, в чем я нарушила закон и арестуйте меня. Тогда я поеду с вами в нижнюю часть города.Она говорила без вызова, по-деловому. У Ника было ощущение, что Кэтрин Трэмелл все равно освободилась бы каким-нибудь загадочным образом, если бы они настояли на ее аресте.— Мадам Трэмелл…— Арестуйте меня, сделайте это согласно правилам или…— Или? — с негодованием спросил Гас. — Какие там «или».— Или, — стояла на своем Кэтрин, — убирайтесь отсюда к чертовой матери. — Она снова подняла на них голубые глаза. — Пожалуйста, — вежливо добавила она. * * * Многие коллеги Каррана и Морана с полицейском управлении Сан-Франциско полагали, что они чересчур торопили события, что их слишком занесло и что они вообще повели себя неправильно. Но даже таким бывалым ребятам, как Ник с Гасом, было нечем оправдать арест Кэтрин Трэмелл. Они не имели для этого никаких оснований: ни улик, прямых или косвенных, ни предполагаемой версии убийства. Кэтрин так заморочила им головы, что их даже покинула интуиция. Поэтому они сделали то, что она потребовала от них. Убрались из ее дома.Они проехали добрых пятнадцать миль назад по дороге в город, прежде чем один из них подал голос. — Ничего себе девочка, — сказал Гас. Глава третья Ник почти вовремя успел на трехчасовой прием к врачу. Гас бешено, на предельной скорости гнал полицейскую машину без опознавательных знаков по шоссе 101, он промчался как одержимый по мосту через Золотые Ворота, проклиная водителей автомобилей, которые забили дорогу со стороны Приморья, и послеполуденную пробку в районе форта. И все же путь от Стинсон-Бич до административного здания штаба полиции был неблизкий — часы показывали 3.15 пополудни, когда Ник распахнул дверь кабинета Бет Гарнер, штатного психиатра полицейского управления Сан-Франциско.— Извини, Бет, — сказал он, входя в ее кабинет. — Я задержался. Мне пришлось неожиданно съездить в Стинсон.Карран, казалось, был больше расстроен из-за того, что опоздал к врачу, чем она сама. Бет Гарнер, симпатичная молодая женщина, уже два года работала в полиции. Ник Карран был старым другом Бет — ее пациентом и, недолго, любовником. Сойдясь с полицейским — пусть он и находился под ее постоянным наблюдением — она бросала вызов порядкам, установленным в управлении, и нарушала законы профессиональной этики. Но от Каррана исходила какая-то необыкновенная притягательная сила, он был прирожденным полицейским, средоточием всего того, что привлекало ее в работе с людьми его профессии.Она была искренне рада видеть Ника.— Как ты себя чувствуешь, Ник?Карран уже достаточно разбирался в психиатрии и знал, что если эти доктора спрашивают, как ты себя чувствуешь, их вовсе не интересует твое телесное здоровье.— Ты ведь не это хочешь узнать, Бет. Я в порядке.— В порядке?— Послушай, Бет! Ты знаешь, что у меня все нормально. До каких пор я еще буду таскаться сюда, черт побери?— До тех пор, пока этого требует служба «Внутренних дел», — сказала она спокойно.Бет привыкла к раздражительности Каррана. Он вел себя почти точно так же, как и другие его коллеги, лечившиеся у нее. Где-то в глубине души каждого полицейского жило недоверие к психиатрии. Разговаривать с психиатром считалось для служащих управления унизительным. Это уязвляло их мужское достоинство. Каждый день они подбирали на улицах города душевнобольных и доставляли их в центральную больницу Сан-Франциско, где их держали какое-то время, а потом переправляли в государственную лечебницу в Напе. И вдруг полицейские узнавали, что их товарищи по службе должны пройти «психиатрическое обследование». Так какая же разница была между полицейским, приглашенным на беседу с психиатром, и каким-нибудь городским сумасшедшим, схваченным у Рыночной улицы, где он плаксиво выкрикивал, что он Иисус Христос?— Это бред собачий, — проворчал Карран. — Я знаю это. И ты знаешь это. Пустая трата времени.Бет Гарнер понимающе улыбнулась. Ник напоминал полицейского, который прикрывался статьей закона, чтобы уйти от чего-то такого, что он не любил или чего он даже побаивался.— Ник, присядь, пожалуйста. Давай поговорим. Это не причинит тебе вреда.Карран сел, сложив руки на груди.— Чушь собачья, — убежденно произнес он.— Да, возможно, но чем скорее ты пройдешь лечение, тем скорее тебя перестанут приглашать сюда. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что не я здесь распоряжаюсь.— Их распоряжения гроша ломаного не стоят, — сказал Карран.— Не всегда.— Что ты этим хочешь сказать?— Отдаешь ты себе в этом отчет или нет, Ник, но ты в определенной степени травмирован после того… происшествия.— Господи! Происшествия! Почему, черт побери, ты не назовешь все своими именами? Убийствами. Смертями. Два несчастных безобидных туриста, в майках с изображением нашей знаменитой набережной, случайно попали под пули, выпущенные из ствола девятимиллиметровой автоматической винтовки, которая на их беду оказалась в руках детектива из полицейского управления Сан-Франциско? И ты говоришь о травме? Что такое моя травма по сравнению с травмой тех, кого я убил? Вот что я называю травмой.— Тебя мучает чувство вины?— Боже мой, Бет, да кто бы не мучился на моем месте?— Это очень здоровое чувство.— О, пожалуйста…Бет Гарнер что-то записала в карте Ника, которая была раскрыта на столе перед ней. У нее был мелкий, разборчивый, аккуратный почерк.— Ну… а как у тебя дела? — спросила она. — Как ты живешь? Нет ли нарушений сна, жалуешься на что-нибудь?— Все в порядке. Я сказал тебе… у меня все в порядке, как у человека…— У человека?— У человека с работой вроде моей, когда твое родное управление продолжает травить тебя и исподволь внушать тебе мысль, что у тебя мозги слиплись, как орехи в патоке.— Но ты же знаешь, я так не думаю. Мне-то ты доверяешь, да?— Да, — честно сказал Ник Карран.Он действительно доверял Бет. Не потому, что она была дипломированным специалистом в белом халате, а потому, что вне зависимости, как складывались или еще сложатся их отношения, она была ему настоящим другом.— Ну, а что ты скажешь о своей личной жизни? Есть что-нибудь новое? Ты не хочешь чем-нибудь поделиться?— Моя личная жизнь. А, ты имеешь в виду мою сексуальную жизнь. С моей сексуальной жизнью все в порядке. — Он помедлил и улыбнулся. Ему не было никакого смысла обманывать ее. — Моя сексуальная жизнь довольно дерьмовая с тех пор, как я перестал встречаться с тобой. То есть стал видеться с тобой только по делу. — Он поднял руку ладонью вверх. — Видишь, у меня стали появляться мозоли.— Это что, мальчишеская выходка, а, Ник?— Да, пожалуй. Извини, Бет.— Пьешь или воздерживаешься от спиртного?— Три месяца как не пью, — сказал он. — Для человека с пагубным пристрастием к «Днеку Дэньелу» три месяца поста — неплохое достижение.— Употребляешь наркотики?— Нет.— Кокаин?— Никакого кокаина, — с пафосом сказал Ник. — Бет, я хочу освободиться от филеров. Я стал пай-мальчиком, даже не курю больше.Она улыбнулась. Такому заводному парню, как Ник, нужно было проявить удивительную силу воли, чтобы бросить курить на такой сволочной работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17