Она задрала руки Ника над его головой, припав грудями к его лицу. Потом подняла одну из подушек, достала из-под нее белый шелковый шарф и помахала им перед глазами Каррана, дразня его, приглашая подчиниться игре, которая могла закончиться для него смертью или блаженством.Она спросила глазами его согласия; он ответил тоже глазами. Она кивнула и начала привязывать его руки к латунной раме не туго, но крепко. Она облизнула губы, наслаждаясь его беззащитностью. На мгновенье он ощутил какое-то пьянящее смешение страха и эйфории. Она опять скользнула бедрами ему на живот, как бы приглашая его к себе, жарко прижимаясь к нему. Он бросил навстречу ей напряженное тело, глубоко погрузившись в ее лоно. Неожиданно они оба пришли к финалу. Тяжело дыша, она упала ему на грудь, ее волосы закрыли его лицо, окутав золотистой завесой их обоих. Он чувствовал, как дрожало от удовольствия ее тело, она вся трепетала от исступленной силы, которая пульсировала в ней. * * * Он проснулся тихой, глубокой, темной ночью. Не было ни звука, лишь свет отражался в множестве зеркал. Он перебрался на край кровати и сидел некоторое время, опустив голову, как истерзанное животное. Потом дотронулся до спины, пощупал израненное тело и корки запекшейся крови. Кэтрин спала, свернувшись калачиком. Он потянулся, встал и стал выбираться из комнаты, где царил беспорядок.Яркий свет в ванной ударил Нику в глаза. Он выглядел бледным, измученным, кожа вокруг глаз пожелтела и обмякла.— Господи, — сказал он своему двойнику в зеркале. Вода из крана была холодной и освежающей. Он намочил ею потные волосы и почувствовал, что мозги его несколько прояснились.— Если ты не оставишь ее в покое, я убью тебя, — тихо произнес кто-то сзади.В голосе чувствовалась уверенность, не оставлявшая сомнений в том, что Рокси знала цену каждому своему слову.Ник посмотрел на ее отражение в зеркале ванной.— Скажи мне кое-что Рокси, как мужчина мужчине. — Он обернулся и взглянул на нее. Она не обращала внимание на его гениталии. — Скажи мне, — повторил он — Как ты думаешь, она что секс-чудо века, а?— Меня тошнит от тебя, — сказала Рокси, отворачиваясь.Ник коротко рассмеялся.— Это тебя-то тошнит? — Он покачал головой, будто не веря ее словам. — А ты любишь подсматривать, да? Сколько же времени ты здесь, Рокси?Рокси взглянула на него с отвращением.— Это она любит, чтобы я подсматривала.— А ты свято выполняешь ее приказы, так, Рокси?— Пошел к черту, — сказала она, уходя.Кэтрин пребывала в загадочной полутьме между сном и явью.Она потерлась о него, когда он проскользнул обратно в постель, ласкаясь к нему, как кошка.— Ники, — прошептала она, точно ребенок, который, чтобы успокоиться, произносит имя отца. * * * Когда Ник проснулся, она ушла. Комната была убрана, и свет лился в высокие окна.На столике у кровати лежала записка. «На побережье! — К». Ник долго принимал горячий, бодрящий душ, оделся, затем сел в «мустанг» и не спеша направился в Стинсон-Бич. Он чувствовал себя отдохнувшим и сильным, как бывало с ним только после ночей, проведенных на лоне любви. И тем не менее, его одолевало беспокойство. Он не был уверен, как примет его Кэтрин.Он нашел ее возле дома. Она точно поджидала его. И как обычно смотрела на море.— Доброе утро, — сказал Ник.Кэтрин кивнула ему, будто он был всего лишь. случайным знакомым. Он посмотрел на дом, увидел, как дернулась одна из занавесок, и заметил Рокси.— По-моему, все это не очень ей нравится.— Кому и что именно?— Рокси. Мы.— Она видела меня с очень многими мужчинами, — Кэтрин помедлила. — И нет никаких «мы». Есть я и ты, — добавила она.— Кто знает? А мне кажется, что она недовольна. Может, она подсмотрела нечто такое, что прежде ей не приходилось видеть.Кэтрин повернула к нему лицо, глаза ее блестели.— Рокси все видела раньше. Ник засмеялся.— Я тоже думал, что все уже видел.Ее улыбка смягчилась, стала более приветливой.— Ты думаешь, что это было нечто особенное?— Я уже сказал, что это было секс-чудо века, — усмехнулся Ник.— Уже хвастаешься перед друзьями?— Да нет, я разговаривал с твоей подругой Рокси.— И как она отнеслась к этому?— Не очень хорошо. А ты что думаешь? О прошлой ночи?— Я думала, что это неплохое начало.— И все? А что ты скажешь о Рокси? С ней забавнее? Она улыбнулась своей проницательной улыбкой.— Кажется, Рокси вызывает у тебя немалый интерес. Это не означает, что ты хочешь поразвлекаться как-нибудь втроем?— Она развлекалась с тобой и Джонни? — отозвался он.— Нет, Джонни побаивался ее. Ник пожал плечами.— И надо же было с ним такому служиться. Кэтрин пошла в сторону от него, направляясь к тропинке, которая бежала по каменистому спуску к берегу. Ник поспешил за ней.— Скажи мне, Ники, — обратилась она к нему, поглядывая на него через плечо. — Тебе было страшно вчера ночью?Ник остановился.— Так в этом-то и вся соль, не так ли? Это и придало особую остроту нашим чувствам, как ты думаешь?— Ты не должен участвовать в подобной игре, — серьезно сказала Кэтрин. И снова направилась вниз по тропе к берегу.Ник шел за ней.— А почему бы и нет? Мне нравится эта игра.— Ты и так завяз, Ники. У тебя не выйдет то, что ты задумал.— Возможно, я и завяз. Мне наплевать. Но я поймаю моего убийцу.Она покачала головой.— Ты ничего не узнаешь от меня. Я не выдам всех своих тайн только потому, что испытала оргазм…— … или два. Она улыбнулась.— Или два. Словом, ты не узнаешь ничего такого, чего я не захочу тебе открыть.Он схватил ее за плечи.— Нет, узнаю. И тогда я арестую тебя.— Нет. Все кончится тем, что ты влюбишься в меня, Ник, вот и все..— А я и так влюбился в тебя. — Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее. — Но я все равно арестую тебя. Можешь написать это в своей книжке. Глава пятнадцатая Бар «Руль корабля», где отдавалось предпочтение традициям сельского Запада, расположился в месте пересечения улиц Четвертой и Валенсии; там стоял хороший автоматический проигрыватель и подавали дешевое бочковое пиво. Два последних обстоятельства и привлекли туда Гаса Морана, когда у старого ковбоя появилось желание гульнуть.Ник Карран нашел своего напарника в его любимом заведении, он сидел, согнувшись над запотевшей кружкой «Якорного парохода». Как и многие другие завсегдатаи бара, Гас был одет в голубые джинсы, ковбойскую рубашку и широкополую шляпу.Ник незаметно сел на соседний стул, снял шляпу с головы Гаса и надел ее на свою.— Так и думал, что найду тебя здесь, — сказал он.— А с чего это ты сегодня такой веселый? — Гас крутнулся на стуле. — Так где же тебя носило, черт побери? Я ходил к тебе на квартиру. Там никого. — Гас говорил громко, чересчур громко, проглатывая слова. Еще одна-две кружки, и он полностью отключился бы.— Не беспокойся, приятель. Меня просто не было дома. Вот и все.— И вчера вечером я приходил.— И вчера вечером меня не было дома тоже.Гас сделал большой глоток пива и тупо уставился на Ника, будто пытаясь решить сложную головоломку, но это было не по силам его затуманенным мозгам. Наконец до него дошло. Лицо Гаса потемнело.— Ты… трахался с ней! Ах ты, несчастный тупой кобель! Так тебя не было дома, потому что ты баловался с этой поганой шлюхой! Просто не верится. Ты что, совсем спятил?— Успокойся, Гас. Не стоит так кипятиться из-за пустяков. Я вполне контролирую ситуацию.— Дерьмо собачье! Идиот, долбаный сукин сын, я ухожу отсюда, потому что ты неудачник, а это заразительно. Я не хочу больше себе неприятностей. Я сыт ими по горло, большое спасибо.Он встал со стула и, пошатываясь, направился к двери.— Не беспокойся. В следующий раз я захвачу презерватив.С пьяным всегда трудно, попробуй угадай, что выведет его из себя. По неизвестной причине упоминание о презервативе привело Гаса в ярость, и он не постеснялся оповестить об этом Ника, а вместе с ним и весь бар.— Твои презервативы, Карран, не стоят и ломаного гроша из кошелька старого пьяного долбоеба.— Эй, Гас! — кричал ему бармен, помахивая счетом, — подумай, ты ничего не забыл?Он был рад, что Гас уходит, но не собирался терпеть убытки.Ник взял заботы на себя. Он повернулся к бармену.— Сколько?— Семнадцать, — ответил бармен.— Кружек или долларов?— Долларов.Ник бросил на стойку двадцать долларов.— Сдачи не надо.Он догнал Гаса Морана на тротуаре перед «Рулем корабля». Тот пялился на двух женщин средних лет в нарядах сельского запада. Они направлялись в бар, но Гас застыл между ними и дверью.— Презервативы, — объявил Гас.— Тебе действительно нужно предохраняться, — сказал Ник. — Подумай об этом как следует.— На кой черт мне это нужно? Ты действительно думаешь, что мне в моем возрасте нужны презервативы?— Конечно.Гас пьяно покачался перед двумя толстухами.— Ну да, конечно, меня еще могут затащить в постель… старушки с голубыми волосами вроде этих. Но, знаешь, Ники, они мне не нравятся.— Так в чем же дело, — сказал Ник, уводя Гаса от двух обиженных женщин и следуя с ним вниз по улице.— Куда ты тащишь меня, черт побери?— Тебе нужно немного встряхнуться. Выпьешь кофе, поешь и скоро почувствуешь себя на все сто.— На это у меня еще есть аппетит, — задумчиво сказал Гас. * * * Ресторан «У Макса» представлял собой вполне приличное ночное заведение, где посетителей не обманывали и хорошо кормили. Он располагался на Мейсн-стрит неподалеку от театрального района Сан-Франциско и грязного, порочного Тендерлюана. В ресторан приходили театралы, полицейские, водители такси, туристы, и в этот вечер каждый стул у стойки был занят. Гас уставился на толстуху, сидевшую неподалеку от бармена. Она явно была туристкой, что можно было заключить по ее майке с изображением знаменитой в Сан-Франциско набережной. Казалось, Гас собирался с мыслями, чтобы сказать ей что-то, безусловно, довольно обидное. Ник отвел его в кабинку и усадил за столик.«У Макса» подавали вкусные кушанья, да и кофе был отменный. Ник постарался, чтобы большая часть угощения досталась Гасу. Он заказал ему солидную порцию яиц и стручковый перец, приготовленный под корочкой из сыра и сметаны.— Ешь, — скомандовал Ник.Гас ел, жадно запихивая в рот жирную пищу и громко прихлебывая кофе. Несколько минут за столом только и было слышно его чавканье.— Ну, как самочувствие — получше?— Я чувствую себя превосходно! — ответил Гас так громко, что Нику сразу стало ясно, как мало протрезвел его друг.— Ш-ш-ш, — сказал Ник.— Не шикай на меня, — обозлился Гас. — Никогда не шикай на меня, сынок, — Он набрал полную вилку перца с яйцом и запихнул ее в рот.— И как ты мог переспать с ней?Люди косились на него, бросали возмущенные взгляды. Но Гас, казалось, этого не замечал, а если и замечал, то ни на что не обращал внимания.— Ты хочешь помереть, сынок? Что с тобой? Все еще сходишь с ума из-за тех чертовых туристов? Все еще грызешь себя из-за того, что произошло годы назад? Так переживаешь, что набиваешься на смерть от железки для колки льда? Ты это задумал, да?— Гас, это не… Гас повысил голос.— Да этих проклятых туристов и так пруд пруди. А там, откуда они привалили, этого сброда еще больше.— Гас, пойдем.— Я просто извелся из-за тебя, сынок, просто места себе не нахожу. И хочешь знать почему? Потому что У тебя нет головы, ты не боишься этой бабы. Ты ведь не боишься ее, правда?— Нет, — спокойно сказал Ник. — Я не боюсь ее.— Почему, черт побери? — требовательно спросил Гас. Ник медленно покачал головой.— Не знаю. Не боюсь, и все.— Так вот, дело в том, что она окрутила тебя своими кошачьими ужимками, сынок. Подлезла к тебе по-кошачьи.Толстуха у стойки положила на блюдце свой гамбургер и бросила на Гаса недовольный взгляд. Он усмехнулся и подмигнул ей.— Нет, не в этом дело, — упорствовал Ник.— Да, именно в этом. Ты слушаешь ее кошачье мяуканье. И я точно знаю, что ты глух к голосу разума.— Я знаю, что делаю.— Нет, не знаешь, — Гас отпил еще кофе и надел ковбойскую шляпу. — Послушай меня, сынок. «Внутренние дела» напали на след Мартина Д. — детектива Нилсена. Если учесть все, что мы знаем о нем, это довольно интересно.— И что же они нашли?— Не торопи меня. Как я сказал, это очень интересно, и Навозные жуки из кожи вон лезут, чтобы никто помимо их клуба ничего не узнал. Но старина Гас, у которого уйма друзей и ни одного врага, все разведал.— И что ты раскопал?— А то, что «Внутренние дела» обнаружили депозитный вклад в банке на пятьдесят тысяч долларов. Он сделал его три месяца назад. Был там всего раз. Положил деньги и больше не являлся. Что до меня, я ходил бы туда через каждую пару дней, ты понимаешь, о чем я говорю?Он непристойно посмотрел на толстуху, явно завлекая ее.— Но это ничего нам не дает. Она и не знала меня три месяца назад.— А может быть, и не она заплатила ему. Ты работаешь во «Внутренних делах», повсюду суешь свой нос, когда-нибудь да сгодишься. В конце концов, кто будет следить за тобой? Ты служишь во «Внутренних делах», и за тобой нет филеров из «Внутренних дел». Прав я или нет?— Она заплатила ему.Гас Моран пожал плечами.— Да откуда мне знать, разрази меня гром? Я обычный старый городской ковбой, старающийся не выпасть из седла.— Послушай, пошли отсюда, черт побери.— Хорошо, напарничек. Когда они шли к потрепанной колымаге Гаса, «севилье» 1980 года выпуска, он замешкался у двери, пытаясь открыть ее. Садиться за руль ему было явно опасно.— Хочешь, я подвезу тебя? Слышал, что говорят о друзьях, которые не позволяют своим друзьям…— Я не пьян.— Я знаю. Просто подумал, может быть, ты захочешь, чтобы я подвез тебя домой, плевать тебе тогда, пьян ты или нет.— В этой твоей машинке с муравьиную писульку? Ну нет, черт побери. Я не хочу, чтобы меня досрочно убрали на пенсию по болезни. Мне нужна полная пенсия и настоящие часы «Сейко» на позолоченной тарелочке.Гас знал, о чем говорил. Переднее сиденье древнего, изъеденного кое-где ржавчиной «кадиллака» казалось таким же широким и удобным, как диван в гостиной. В «мустанге» же было тесно.— Пойдем, я подвезу тебя в этой штуковине. Гас, казалось, очень обиделся.— Это не какая-то там штуковина, сынок, это настоящий «кадиллак». И ты думаешь, я позволю тебе сесть за руль моего автомобиля? Я никогда не разрешу такому психованному придурку, как ты, вести мою машину.— Гас…— Пошел ты на хрен, сынок, я поехал.Он забрался в машину и завел мощный двигатель. Тот дернулся пару раз, как волокуша, затем хлопнуло сцепление, и автомобиль с шумом отъехал от стоянки, оседая на шины, оставляя длинный след позади. Гас уже миновал три квартала, а Ник Карран все еще слышал шум мотора и визг тормозов старого «кадиллака». Он покачал головой, желая, чтобы Гас добрался домой целым и невредимым.Ник медленно побрел к своей машине. Слова Гаса не выходили у него из головы, он думал о Нилсене и Кэтрин Трэмелл. Как она вышла на этого негодяя? Откуда узнала, что он может заполучить досье Ника? Конечно, еще не доказано, что она в самом деле достала Досье у Нилсена. Ник быстро нашел ответ лишь на один вопрос: чем руководствовался Нилсен в своих действиях? Он продал досье, потому что ненавидел Ника Каррана. Деньги его интересовали мало, и были лишь незначительной приманкой.Ник так глубоко задумался, что не заметил машину, которая ехала прямо за ним, преследуя его. Он не замечал ее до тех пор, пока водитель не дал полный газ и не погнал автомобиль прямо на Каррана.Так реветь мог только подстегнутый до предела мотор «лотуса». Темная машина взвилась и помчалась по узкой улице на Ника, как артиллерийский снаряд. Карран увидел дорогостоящую игрушку в то мимолетное мгновение, когда она врезалась в него, и тут его выбросило из «мустанга», он перелетел через капот и скатился по гладкому корпусу вниз. Водитель «лотуса» нажал на тормоза и автомобиль с визгом остановился. Двигатель взревел, «лотус» дал бешеный задний ход и снова направился на Ника.Карран отскочил и успел забраться в «мустанг» как раз в тот миг, когда «лотус» во второй раз попытался сбить его.Водитель машины — может быть, Кэтрин? — решил, пожалуй, что на сегодняшний вечер двух попыток смертельной расправы на дороге вполне достаточно. «Лотус» понесся по улице и со скрежетом резко повернул направо, показав Нику хвост.Карран тут же сел за руль и бросился в погоню. Он успел разглядеть блестящий темный силуэт мощной машины, когда она делала новый поворот на Валенсию.«Лотус» держал курс на Норт-Бич; чуть прижавшись одной стороной к дороге, он скользил по холмистым улицам, легко взбираясь на крутые склоны. Он проскочил мимо вереницы блистающих огнями, уходящих в небо баров и порнотеатров на Бродвее, затем поднялся на гору к Валледжо, проехал Керни, Грин. Ник не упускал его из виду, мощный мотор «мустанга» стремительно нес вперед легкую машину.Теперь «лотус» взобрался на Телеграф-хилл, самый высокий холм в нижней части Сан-Франциско, который так резко взмывал вверх, что некоторые здешние улицы представляли собой ни что иное, как длинные-предлинные пролеты бетонных лестниц. Ник с грохотом вырулил к основанию такой лестницы, до отказа выжал педаль газа и направил ревущий автомобиль вверх по ступенькам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17