А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Как ты не можешь понять: я должен был с ним встретиться.
Конечно, теперь-то она все понимает. Сегодня она впервые увидела отца Фернандо, и он очаровал ее. К тому же тогда, два года назад, его отец был болен, сердце давало о себе знать, и наверняка он тяжело переживал ссору с сыном.
Но тогда Бенедикт ничего не хотела слушать.
– Если ты так хочешь лететь по делам в Америку, ради Бога! Вижу, тебе наплевать, что у меня завтра день рождения! Ну и черт с тобой! Лети, куда хочешь, хоть в Америку, хоть в Австралию, хоть в Антарктиду! Только не думай, что, если ты бросил меня, я не найду никого, кто утешит меня в мой день рождения!
Глупая угроза. Она вела себя как ребенок, даже не представляя, как обернутся против нее ее собственные слова.
– Прости, – сказала она, – я вела себя как последняя дура. Ты, наверное, ненавидишь меня за это?
– Нет. Как я могу ненавидеть тебя?
Если бы он ее ненавидел, то неужели бы отправился в Европу, чтобы найти и привезти сюда? Скорее наоборот, получив официальное письмо с требованием о разводе, он потер бы руки от удовольствия и тут же настрочил бы ответ: я согласен. Но нет, он поехал к Бенедикт, чтобы уговорить ее вернуться, потому что мысль о том, что он навсегда потеряет ее, причиняла ему невыносимую боль.
– Если б я ненавидел тебя, думаешь, ты была бы здесь? – спросил он. – Нет, красавица, я простил тебя.
Простил!..
Бенедикт ушам своим не поверила. Еще секунду назад она думала, что он по-настоящему любит ее, но стоило ему произнести это слово – «простил», – как все ее надежды обратились в прах.
– Не нужно мне твоего прощения за то, чего я не совершала! Если бы ты любил меня по-настоящему, то тебе не понадобились бы никакие доказательства моей невиновности. Потому что, когда любят, верят, верят полностью, безоглядно. А ты не веришь мне, значит, не любишь, значит, для тебя наш брак ошибка. Тогда лучше всего покончить с этой ошибкой раз и навсегда.
Мысль о том, что в ту ночь два года назад он совершил худшую ошибку в своей жизни, никогда не покидала его. Бывают в жизни происшествия, к которым мысленно возвращаешься снова и снова и никак не можешь решить, правильно ли поступил. Или заставил страдать того, кого любишь больше всего на свете?
Картина того, что произошло два года назад, до сих пор стояла перед его глазами. Он знал, что воспоминания об этом будут преследовать его до конца жизни. А он даже не знает, была ли Бенедикт действительно виновата в том, в чем он ее обвинял.
Нужно выяснить это, узнать наконец, что произошло. Бенедикт права: если бы он действительно ее любил, то не захлопнул бы за собой дверь, не ушел, даже не оглянувшись. Он бы остался, выслушал бы ее, попытался разобраться что к чему.
Но нет! В нем полыхало оскорбленное достоинство. Гордость затмила его разум. Он ни о чем не мог думать, лишь все время повторял себе: какой я идиот, что в нее влюбился, что верил ей!
А теперь… Сможет ли он все выяснить, когда прошло уже два года? И сможет ли она простить его, если окажется, что она действительно ни в чем не виновата?
– Фернандо…
– Извини, Бенедикт. Не сейчас. Я не могу… – Он встал и направился к выходу. – Наверное, ты права. Мы совершили ошибку и должны ее исправить. Прости, я больше не буду тебе докучать. – И, даже не оглянувшись, вышел из комнаты.
6
– Ты все одна да одна.
– Что вы говорите?
Бенедикт никак не ожидала, что на террасе кроме нее кто-то есть. Поэтому и замечание, сделанное отцом Фернандо, явилось для нее полной неожиданностью.
– Вижу, мой сын тебя совсем забросил, – продолжал Родриго дель Альморавида.
– Да нет. У него какие-то дела. Он на виноградники поехал, кажется, или еще куда-то.
Виноградники… Чем не предлог? Все сойдет, лишь бы она оставила его в покое. Первое время Фернандо еще выдумывал разные объяснения, говорил ей, куда он поедет и зачем. Но сейчас он даже перестал затруднять себя изобретением правдоподобных историй, чтобы объяснять свое отсутствие. Просто вставал с утра пораньше, пока Бенедикт еще спала, и потихоньку выскальзывал из комнаты. А возвращался уже на закате.
– На виноградники? – нахмурился Родриго. – Зачем же он каждый день ездит на виноградники? Виноград и без него вырастет. Фернандо должен быть здесь, рядом с будущей супругой.
– Ничего, он скоро вернется, – поспешила успокоить его Бенедикт. Но сама-то она вовсе не была в этом уверена. Прошел месяц с тех пор, как они уехали из Европы и поселились в фамильном замке. Сразу же, не успели они показаться на глаза родителям Фернандо, были начаты приготовления к свадебной церемонии и медовому месяцу. – Наверное, Фернандо хочет убедиться, что все в порядке, – сказала Бенедикт, надеясь, что ее голос звучит не слишком неуверенно. – В конце концов, мы довольно долго будем отсутствовать, надо удостовериться, что на виноградниках справятся и без него.
Сама Бенедикт тоже была занята подготовкой к свадьбе. То она ездила к портнихе на примерку, то встречалась с родными Фернандо, то беседовала со священником в преддверии церемонии. Вся эта суета помогала ей хотя бы днем не вспоминать о том, что Фернандо ее избегает. Впрочем, по вечерам, когда он наконец возвращался, говорить с ним было совершенно невозможно, так что теперь она была даже рада, когда он уходил.
– Дон Родриго, как вы себя чувствуете? – спросила она, желая сменить тему.
– Нормально. Даже отлично! Ведь я – потомок великого Альморавиды! Разве можно мне выглядеть как старая развалина? – Он улыбнулся.
Старый граф действительно превосходно держался, учитывая, что сердце постоянно давало о себе знать. По рекомендации врача он был вынужден бросить курить, но время от времени его рука по привычке тянулась к жилетному карману, где когда-то лежала великолепная гаванская сигара. Тем не менее он никогда не жаловался на здоровье, ходил всегда подтянутый, тщательно одетый, чисто выбритый – настоящий испанский аристократ.
Впрочем, в нем не было ни капли снобизма. Он гордился славой своих предков, а в Бенедикт видел женщину, которая будет достойным членом семейства Альморавида.
– Ты выйдешь замуж за Фернандо, – говорил он, – и я смогу умереть спокойно, зная, что наш род не оборвется, а ты будешь для моего сына достойной супругой. У вас родятся дети, которые тоже унаследуют титул графов де Наварра.
Сердце Бенедикт болезненно сжалось. Родриго дель Альморавида и не подозревает, что его сын относится к своей будущей жене с полнейшим равнодушием. Да, он оказывает ей знаки внимания, которые предписываются правилами приличия, но не более того. Пылкие чувства, вспыхнувшие в нем, когда он приехал в Майербаум, казалось, умерли, и теперь уже навсегда. Он редко заходит к ней, на ее вопросы отвечает банальными отговорками, а о том, чтобы заниматься с ней любовью, нет и речи.
В комнату вошла служанка.
– Извините, дон Родриго! – обратилась она к хозяину поместья.
– Да, Мария, что случилось?
– К вам посетительница. Сеньорита Дарси.
– Мариетта? Но я думал, она в Париже. Что ж, хорошо, скажи ей, что ее примут.
Мариетта Дарси! Любовница Фернандо! Бенедикт поняла, что должна вмешаться. Если накануне свадьбы в доме появляется такая интриганка, как Мариетта, значит, дело нечисто. Надо узнать, что у нее на уме.
– Дон Родриго, – обратилась Бенедикт к старому графу, – вижу, вы устали. Если хотите, я поговорю с Мариеттой. Мы уже встречались с ней в Европе.
Родриго дель Альморавида понимающе улыбнулся.
– Спасибо, Бенедикт. В самом деле поговори с ней, если тебя это не очень затруднит. Я был бы тебе очень признателен. Ступай, Мария!
– Слушаюсь, сеньор.
– Сообщи мадемуазель Дарси, что ее сейчас примут, – сказала Бенедикт.
Яркий свет хрустальной люстры залил комнату. От неожиданности Бенедикт чуть не вскрикнула. В дверном проеме появился силуэт Фернандо.
– Ты сидишь здесь, одна… В темноте… Почему?
– Я… я размышляла.
Фернандо почувствовал что-то неладное. Было в ее позе, поджатых губах, отстраненном взгляде нечто такое, от чего он сразу застыл в напряжении. Осторожно, сказал он себе, опасность совсем рядом!
– И о чем же ты размышляешь?
– О свадьбе, – уклончиво ответила Бенедикт.
Впрочем, она не покривила душой. Ведь она на самом деле думала о свадьбе. О себе и о Фернандо. И о Мариетте Дарси, вернее о том, что она сказала. Бенедикт решила, что проверит ее слова, и если окажется, что все сказанное Мариеттой правда, то…
– Ясно. – Фернандо с облегчением вздохнул, но атмосфера в комнате была по-прежнему накалена. Что-то здесь не так. Но что? – Ну расскажи, чем ты занималась сегодня? – Он уселся в кресло напротив нее. – У тебя была еще одна примерка?
– Нет, платье уже готово.
– Значит, вы с мамой занимались оформлением праздничного зала?
– Да нет. Мы давно с ней все обсудили и решили, как и чем его украсить.
– Понятно, – протянул Фернандо. – Выходит, у тебя нет никаких дел?
– Выходит, так.
– Отлично! Значит, ты не откажешься завтра пообедать со мной в ресторане? Нет, постой, давай проведем вместе целый день!
– Как скажешь…
Бенедикт была немало удивлена. Фернандо сам превратил их жизнь в спектакль: жених и невеста, которые готовятся к венчанию, но при этом почти не разговаривают друг с другом, даже редко видятся. И ей не оставалось ничего иного, как принять эту игру, прикидываться счастливой невестой, у которой на уме только свадьба и будущая счастливая жизнь.
Для этого пришлось собрать в кулак всю свою волю, пришлось проявить все актерские способности. Так трудно изображать любовь, когда знаешь, что к тебе не испытывают ничего, кроме физиологического влечения, того самого влечения, которое заставило их провести вместе ту ночь в Майербауме, накануне прилета в Америку.
Итак, Бенедикт играла спектакль и даже начала считать, что неплохо справляется со своей ролью. Пока на горизонте не появилась Мариетта Дарси и не рассказала ей кое-что о ее будущем (и нынешнем!) муже.
– Да уж, пожалуйста, не откажи мне в такой любезности, – язвительно проговорил Фернандо. – Как родители поверят, что мы любим друг друга, если мы проводим вместе полчаса в день, а то и меньше, встречаясь лишь за обеденным столом?
– Не вини меня! Ведь ты вечно занят, у тебя вечно какие-то дела. Будущая свадьба тебя совсем не интересует.
– Почему же не интересует? Интересует. Но я знаю, что вы с мамой позаботитесь обо всем гораздо лучше меня.
– Тебе не мешало бы тоже принять участие в подготовке церемонии. У твоей мамы грандиозные планы на этот счет…
– Знаю, знаю. – Фернандо тяжело вздохнул. – Я ее единственный сын. Неудивительно, что она столько сил положила на то, чтобы организовать все по высшему разряду. К тому же эта болезнь отца… Неизвестно, сколько он еще протянет. Нам всем хочется доставить ему хоть немного радости, чтобы он отошел в мир иной с сознанием того, что его сын женился по любви и счастлив в браке.
– В последнее время он приободрился.
– Естественно. Ведь теперь появилась хоть какая-то перспектива в жизни, хоть какой-то смысл продолжать жить дальше. Это твоя заслуга.
– Почему же моя? Наша… – Бенедикт закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы. Неужели правда то, что сказала Мариетта? Ей не верилось, что Фернандо мог так поступить, но с каждым словом, которое он произносил, в ее сердце укреплялись подозрения, которые пробудила француженка.
Фернандо не понял, чем вызвана такая ее реакция.
– Что-то ты не слишком счастлива, как я посмотрю. А жаль. Любая другая на твоем месте прыгала бы от радости. Еще бы! Дизайн твоего свадебного платья разработал сам Пьер Карден, его шьют в Париже и подгоняют здесь, в Америке, причем ты чуть ли не каждый день ходишь к портнихе. В одном из красивейших соборов мира состоится твоя свадьба, а в ожидании этого события ты живешь в великолепном замке. Об этом можно только мечтать!
Мечтать… Неужели она мечтает только о дорогом платье и роскошных подарках? Да нет, конечно! Сошла бы самая простая церемония, лишь бы знать, знать наверняка, что Фернандо любит ее так же, как она его. Одной любви достаточно, ибо, как говорится, с милым рай и в шалаше.
– Для кого-то, – медленно сказала Бенедикт, не поднимая головы, – вся эта мишура самое главное в жизни. Но не для меня. Лично я предпочла бы венчаться в маленькой церквушке в Майербауме…
– Но там сейчас зима! Там идет снег! – в ужасе проговорил Фернандо.
– Ну и что?
Какая разница: снег, град, ураган!.. Если ты счастлива, то тебе любая погода нипочем. Пусть небо затянуто облаками, но если у тебя на душе сияет солнце, если ты летишь на крыльях любви, зная, что жених любит тебя, а ты любишь его, венчание, которое произошло в самый ненастный день, превратится в настоящий праздник, вспоминать о котором ты будешь всю жизнь.
Как тогда, в Майербауме…
– Ты помнишь нашу первую свадьбу? – вдруг спросила она. – Я случайно набрела на небольшую лавочку, где продавалось свадебное платье, которое нам обоим так понравилось.
– Да… Я как раз вспомнил, какой прелестной ты в нем была. – Все эти годы, думая, что ненавидит ее, он вспоминал день свадьбы. Она идет в простом белом платье, вместо букета в руках у нее алая роза, ее золотистые волосы распущены, глаза сверкают от счастья. Да, пожалуй, такое никогда не повторится. – Пьеру Кардену придется несладко, – сказал Фернандо. – Вряд ли у него получится создать нечто лучшее, чем то платье, в котором мы поженились.
– Получится, – успокоила его Бенедикт. – Он не придумает ничего лучше… Просто оно будет другим. Как и торжественный прием на несколько сотен гостей.
– Не то что наш пикник у реки? – Фернандо вспоминает то же, что и она. – Помнишь, какой пир мы устроили тогда…
– Да, – кивнула она. – Сияло солнце, пели птицы…
– …И мы были счастливы. Я не мог поверить своим глазам: неужели такое возможно, неужели ты моя жена? – Фернандо вдруг нахмурился. – Может, мне уже тогда нужно было наплевать на свою гордость и привезти тебя сюда, устроить настоящую церемонию?
– Вроде той, что сейчас?
Он кивнул.
– Хочешь узнать правду? Так я тебе скажу. – Воспоминания о том, что сказала Мариетта, добавили ее словам привкус горечи. – Мне ничего этого не нужно. Для счастья ничего не надо, только любовь. Я тебя так любила… Что до нашей свадьбы… Повторить ее снова все равно не получится. И наш брак тоже. Это все в прошлом.
– Положим, майербаумской идиллии не воссоздать, согласен. Но разве нельзя на этот раз заменить ее?
– Чем?
До Фернандо вдруг дошло. Она не сказала: я люблю тебя. Она сказала: я тебя так любила. Сказала: это все в прошлом.
А он уж собрался было заявить ей о своих чувствах. Прошлое – это прошлое, а он любит ее сейчас, и ничуть не меньше, чем тогда. А она? Что, если она охладела к нему?
Нет, лучше не торопить событий. И так два года он мучился одной и той же мыслью: она не любила меня так же сильно, как я ее. Эта мысль неотступно преследовала его, – да что там! – преследует до сих пор. Поэтому он боится обнажить перед ней свои чувства. Вдруг она не любит его или любит не так, как он ее? Тогда она растопчет его любовь, но сможет ли он жить дальше, если это снова произойдет?
Итак, спокойно! Фернандо ничего не скажет ей о любви. Он скажет о другом.
– Все же я думаю, что у нашего брака есть будущее. – Он тщательно подбирал слова. – Например, дети…
Реакция Бенедикт поразила его.
– Дети? – спросила она с каким-то раздражением. – Ты хочешь, чтобы у нас были дети?
Последняя надежда, что она ошибалась, рассыпалась в прах. Стало быть, Мариетта ей не солгала. Конечно! Достаточно посмотреть ему в глаза, чтобы понять, что о любви не может быть и речи. Дети, наследники – это другое дело! Вот что ему от нее нужно.
– Ну разумеется, – ответил он. – Я же с самого начала сказал: мы будем жить как муж и жена. Со всеми последствиями, которые из этого вытекают.
Бенедикт вскочила и принялась ходить по комнате.
– Твой отец тоже этого хочет. Хочет, чтобы у нас были дети. И чем скорее, тем лучше.
Фернандо кивнул.
– Лишь мысль о внуках и поддерживает в нем жажду жизни. Он хочет застать тот момент, когда снова будет слышен детский смех, будут суетиться нянечки и слуги, хочет своими глазами увидеть тех, кому суждено унаследовать титул графов де Наварра.
– Понимаю.
– Знаешь, он заговорил о свадьбе, когда мне исполнилось пятнадцать. Ведь я его единственный наследник. А мои дети станут преемниками титула. Конечно, тогда вся эта болтовня о женитьбе, о детях меня порядком забавляла. Я и сам только-только вышел из детского возраста. А он не унимался, продолжал настаивать на том, чтобы я начал подыскивать себе жену. Чем дальше, тем больше: когда мне исполнилось двадцать пять, он едва не сосватал мне одну особу. Но тут я взбунтовался, у нас был крупный разговор. Мы сильно повздорили, я сказал ему все, что думаю о его затее, и в тот же день уехал в Европу. Там мы с тобой и познакомились.
– Но теперь ты понимаешь, что он прав?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15