Полина повела плечом:— А теперь говорю. В жизни, дорогой Андрей, все гораздо сложнее и противоречивее, чем в сказке. В жизни есть такие понятия, как долг, обязательства, условия, которые необходимо выполнять, даже если они кажутся противоречащими воображаемым идеалам.— Извините, но по-моему, то, что вы говорите, не только профессиональная критика. Я считаю, что вы стали ко мне относиться субъективно потому, что мне понравилась Маша. И я не скрыл это от вас. Так ведь?Полина отвела взгляд:— Андрей, если вы мне доверяете как старшему товарищу, как своему коллеге, то, пожалуйста, примите мой совет: не делайте никаких серьезных шагов, если вы в них не уверены.— Вы о чем? — не понял он. Полина пояснила:— О легенде. Не торопитесь ее включать в ваш рассказ. Она у вас… очень сырая. Даже факты, собранные историком, должны… отлежаться, что ли. А только потом их можно анализировать, делать выводы.Андрей покачал головой:— Полина, Полина! Вы опять не о работе. Вы опять о Маше говорите! Я же вас просил — давайте отрешимся от личных разговоров. Иначе это помешает нашему с вами сотрудничеству.— Да, Андрей, что-то не клеится у нас сегодня разговор. Я, пожалуй, пойду… — Полина тяжело вздохнула.Почему же, Полина? Мы едва-едва начали работу. Вы выслушали мою версию, здорово ее раскритиковали. Теперь я готов внимательно и терпеливо выслушать вашу.— У меня не версия, Андрей. У меня несколько разрозненных фактов, несколько находок. В общем, все то, что вы и так знаете… — отмахнулась Полина.— Но мы собирались совместить наши изыскания, составить общий план, подобрать ключ к азбуке…Полина остановила его:— Нет, нет, не сегодня. Извините меня. У меня… голова разболелась.— А, голова. Это серьезно. Ну что ж… Значит, не сегодня.— Не обижайтесь, Андрей, — попросила его Полина.— Что вы, ни чуточки. А чаю хотите? Замечательный, южноафриканский. Я оттуда привез.Полина покачала головой:— Нет-нет. И чай в другой раз.Теперь уже личные отношения взяли верх, и Полина, расстроенная, ушла с маяка, понимая, что неправа, но не желая себе в этом признаться. * * * Катя вернулась домой совершенно расстроенная. Костю она не нашла, Марукин ее напугал. К тому же Катя была уверена, что Костя в аптеке и не" хочет ее видеть. Таисия взволнованно бросилась к ней с вопросами:— Катенька, ну что? Костя в аптеке?— Кажется, да, — нервно бросила Катя.— Что значит кажется? — не поняла Таисия. Катя повысила голос:— Это значит что он там, но он мне не открыл дверь.— Не может этого быть! — не поверила Таисия. — Если бы он там был, он бы не стал от тебя прятаться.— Да? Тогда остается второй вариант — он от меня сбежал.— Ну хорошо, это мы проверим. — Таисия прошла в гостиную и набрала номер Самойлова. — Алло. Борис, здравствуй. Это Таисия. Я звоню узнать, где твой старший сын.— Сам бы хотел узнать, — отозвался тот.— То есть его нет дома? — уточнила Таисия.— Точно, — подтвердил Самойлов.— Странно. Обещал к нам зайти и не зашел.— Наверное, спешил перед дорогой.Катя внимательно слушала реплики матери, которая продолжала выяснять:— Так он уехал куда-нибудь? Самойлов неуверенно сказал:— Да, собирался вроде — по делам. На несколько дней.— Хорошо, понятно. До свидания, Борис. — И Таисия положила трубку.— Вот видишь, как все плохо складывается. План твой, мамочка, трещит по швам.— Не паникуй. Уехал по делам — это не сбежал.— Все равно все идет вкривь и вкось, — захныкала Катя.Таисия всплеснула руками:— Боже мой, какая ты нервная, Катя. Ты же не знаешь причины, по которой он уехал из города.— Знаю, он уехал из-за меня. Узнал, что я его обманывала, и решил меня бросить, — продолжала ныть Катя.Таисия возмутилась:— Катя, не придумывай того, чего нет. Костя уехал по рабочим делам.— Но у него нет никакой работы!— Ну, мало ли… Может, он за ум взялся? — предположила Таисия.— Все, мама. Я иду в больницу и записываюсь на аборт.Таисия бессильно опустилась на диван:— Ну что ты опять начинаешь! Нельзя так даже говорить! Ребенок — он все слышит, чувствует и обижается!— А мне тоже обидно. Я не хочу быть матерью-одиночкой. Это… это даже хуже, чем стать женой инвалида!— Замолчи. Мать с ребенком — уже не одиночка.— Хорошо тебе рассуждать! Ты не была на моем месте.— Я не была. Но одна моя подруга… была, — возразила Таисия.— Какая подруга? — у Кати даже слезы высохли, так ей стало интересно.— Была у меня подруга, которая любила одного человека и забеременела от него. Но, к сожалению, они не смогли быть вместе…— Почему? — подняла брови Катя.— Он отказался. И вот она… моя подруга… будучи беременной от одного, влюбилась в другого мужчину и вышла за него замуж.Катя спросила:— А как ее муж отнесся к ребенку? Он смог его полюбить?Таисия раздумывала — рассказывать ли дальше эту историю Кате. Решив, что достаточно, она махнула рукой:— А дальше я уже не помню… не знаю. Она уехала в другой город, и мы не переписывались.Катя хотела услышать продолжение этой истории:— Ты же говоришь — подруга!— Раздружились, — Таисия пожала плечами. Катя недоверчиво посмотрела на мать:— Ты знаешь, мама, а я тебе не верю.— В каком смысле не веришь? — насторожилась Таисия.Не верю во всю эту историю с подругой твоей юности, с беременностью ее, с тем, что замуж она вышла и все закончилось хорошо… Мне кажется, что ты только что сочинила эту историю, чтобы меня убедить не делать аборт.— Неправда, я ничего не сочиняла! — воскликнула Таисия.— Как же! Ни имени подруги, ни в какой город она уехала. Слабо, мамочка. Это импровизация.— Не хочешь — не верь. Но и насчет аборта чтобы я больше от тебя не слышала. Я тебя веревками свяжу и никуда не пущу, ясно? Ругай меня, проклинай, все, что угодно, потом сама будешь спасибо говорить, что от греха отвела…Катя пожала плечами:— Ладно, веревками не нужно. Я еще не окончательно решила.— Ты лучше к отцу своему съезди. Сообщи ему, что" скоро станет дедом. Может быть, он жалованье увеличит.— Мама, ты все о деньгах! — Катя закатила глаза.— Не о деньгах, дочка. А о нормальной мужской заботе. В общем, сходи, поговори с отцом. И аккуратненько так, с достоинством, сообщи: мол, скоро в нашей семье будет прибавление. И ты станешь дважды папой, то есть дедом.Катя раздраженно бросила:— Мама, ты мне еще на бумажке слова напиши! Таисия усмехнулась:— Ладно, на бумажке не буду. Сама сообразишь.— Мне вообще эта мысль не нравится — что-то отцу сообщать. Зачем? Мы недавно с ним общались… так сложно. Ужас, — Катя поджала губы.— Так вы, наверное, у него дома общались. При Полине. Так?— Так, — согласилась Катя.— Все понятно. Там же влияние этой… женщины. Плохая аура. А ты на работу к отцу сходи. Совсем другой разговор получится. — Таисия поцеловала дочку в щеку и легонько ее подтолкнула: иди, мол, иди.— Ладно, — со вздохом ответила Катя.— Ой, чуть не забыла! — спохватилась Таисия. Она убежала и вернулась с мобильным телефоном. — На, передай отцу. Он, когда здесь был, забыл.Риммин план вступал в действие. Телефон обязательно должен был вернуться к Буравину. * * * Сан Саныч хозяйничал на кухне, когда к нему заглянула Анфиса:— Привет, хозяин. А хозяйка твоя где?— В расстроенных чувствах она, — тихо сообщил Сан Саныч.— Я же тебя спрашиваю, не в чем она, а где, — хмыкнула Анфиса.— А я тебе так и отвечаю. В расстроенных чувствах, а потому ушла из дома.— Надолго?Сан Саныч пожал плечами:— Думаю, да. Говорит, пошла лечиться шопингом.— Чем-чем? — уточнила Анфиса.— За покупками пошла. На новый рынок. Это для женщин первое средство от стресса — покупки делать.— Но на Зинаиду это не похоже, — удивилась Анфиса.Сан Саныч поддакнул:— Я и сам так думал. Видишь, мы ошибались.— Действительно, видно, сильно Зина расстроилась. А из-за чего, если не секрет? Ты ее расстроил?Сан Саныч замахал руками:— Нет, Анфиса. Зина переживает из-за ребят. Из-за Маши с Алешей.— А с ними что? — испугалась Анфиса.— Поссорились, — Сан Саныч понурился. — Да так крупно, что теперь неизвестно, как мириться будут. Маша об Алешке вообще слышать не хочет.— Не может такого быть! — Анфиса всплеснула руками.Сан Саныч угрюмо возразил:— Еще как может. Его невеста бывшая, Катька Буравина, что-то намутила, а Маша обиделась. И тут, по закону подлости, появился принц. Познакомился с нашей Машей и сразу с места в карьер — ухаживать за ней стал.— А откуда он вам на голову свалился, принц этот?— Из Москвы. Коллега Лешкиной матери, Полины.— Ничего не понимаю, — вздохнула Анфиса.— Вот и Зина ничего понять не может. Поэтому и за покупками пошла, чтобы голову в порядок цривести.— Ты говоришь, Катя рассорила Машу с Алешей? Знаешь, Саныч. Не будет счастья этой Кате. А вот Маше с Алешей это как экзамен. Испытание.Сан Саныч грустно заметил:— Что-то больно много на ее голову испытаний, Анфиса.— А в настоящей любви всегда так, Саня. Помнишь, сколько тебя Зина-то проверяла?— Ой, и не говори. Но с Зиной понятно, она все своего жениха вспоминала погибшего, горевала долго.— Да-а… — протянула Анфиса. — Хорошо, у тебя терпения хватило ее проверки пережить. И у Маши с Алешей все должно сложиться хорошо, если хватит любви и терпения.— Но между нами с Зиной никакой женщины подобно Катьке не было! Эта ведь Катя, она… такая бестия. Не останавливается на достигнутом, ей всегда мало того, что есть.— А что у нее есть? — спросила Анфиса.— Так Костя же. Она официальная невеста Кости.— А вот Костю она пока не любит, — возразила Анфиса.— Что значит — пока? — не понял Сан Саныч.— Женщины, подобные Кате, начинают ценить только то, что теряют, — пояснила Анфиса. — Пока Костя за ней бегает, как хвостик, он ей не нужен. А если он в другую сторону посмотрит, она про все свои интриги забудет разом и поймет, что Костя — лучший для нее вариант.Сан Саныч поразился:— Ты такая мудрая, Анфиска. Пора бы тебе свою мудрость в личной жизни использовать. Что, неужели не надоело одинокой-то быть?— Надоело, Саныч. Но ты же знаешь, я женщина скромная, никогда шаг навстречу сама не сделаю…Сан Саныч подмигнул:— Так ты мне намекни, кому навстречу, а я уж тебя… подтолкну!Анфиса улыбнулась и тихо кивнула. Каждая женщина, независимо от ее возраста, хочет быть любимой и счастливой. * * * Марукин продолжал удивлять Буряка ошеломляющими новостями. Он посмотрел прямо в глаза следователю и признался:— Григорий Тимофеевич, я теперь вместо вас. Так что давайте, передавайте мне дела, материальные ценности, и можете отдыхать.— Это ты так решил? — вскипел следователь. Марукин поднял руки:— Я же сказал — начальство так приказало. А я что? Я человек дисциплинированный — исполняю приказы.— Ага, тебя, значит, за дисциплинированность повысили, — съязвил следователь.— Ну, может быть. И еще — за старание. Ладно, не расстраивайтесь. Восстановитесь в своих правах. А пока…— А пока ты мне советуешь выметаться из кабинета…— Да, теперь я здесь хозяин! — сказал Марукин.У Буряка желваки заходили от злости, но он взял себя в руки:— Раз так, Юрий Аркадьевич, то, может "быть, выслушаешь меня по поводу дела. Кроме бумажек и документов есть кое-что и в моей голове. Я обязан с тобой своими версиями поделиться.— Нет, не надо. Достаточно бумажек и отчетов, — отмахнулся Марукин.Следователь вновь вскипел:— Так ты что, заинтересован в том, чтобы я вообще в этом деле не участвовал?— Нет, что вы, Григорий Тимофеевич. Вы можете помогать следствию. Неофициально. А пока… Сегодня, по крайней мере, я без вас справлюсь.Следователь повысил голос:—в Да ты хоть понимаешь, что каждая минута дорога! Опасный преступник на свободе, а ты упиваешься тем, что тебя внезапно повысили!Марукин опустил голову, но разговор продолжать не хотел. Следователь резко передавал каждую папку Марукину, тот пробегал глазами название и откладывал в сторону. Напоследок Буряк вручил Марукину ключи:— Это от верхнего ящика стола. А этот — от сейфа.— Ага. Положи сюда, — кивнул Марукин.— Ты уже со мной попросту? — усмехнулся следователь.— Ох, извините… — сказал Марукин с плохо скрытой иронией. — Положите сюда.— Имей в виду, Юрий Аркадьевич, от сейфа — единственный экземпляр. Береги как зеницу ока.— Буду. Как же я без вас справлюсь, Григорий Тимофеевич?..Следователь холодно ответил:— Ничего. Глаза боятся, руки делают. Да, вот что. Первое, что нужно сделать, — так это допросить Льва Бланка. Выводов своих тебе не буду говорить, раз не хочешь. Может, оно и правильно. Сам разберешься, не дурак. Но насчет Левы я должен предупредить. Утечет, я чувствую, как песок из пальцев.— Хорошо, я вас понял, — кивнул Марукин.— И еще. Ты не против, если я поприсутствую на допросе?Марукину не понравилась эта просьба, он немного испугался:— Каком?— Когда ты будешь допрашивать Бланка. А я тут посижу. На общественных началах..Когда следователь ушел, Марукин поспешил к телефону и набрал номер Левы.— Да оставьте вы меня все на фиг в покое! — закричал в трубку тот.Марукин положил трубку и пробормотал:— Эх, Лев Давидович Бланк, если бы это было в моих силах!.. * * * Маша, понимая, что с ней происходит что-то странное, решила, что единственный человек, который ей может в этот момент помочь, — это Андрей. Она поспешила к маяку, не обращая внимания на прохожих. Не обратила она внимания и на Полину, которая возвращалась после беседы с Андреем. Полина же заметила ее и попыталась окликнуть, но… это было бесполезно. Маша не замечала никого вокруг, она бежала к Андрею. Полина поняла это, и ее охватили нехорошие предчувствия.А Маша вскоре уже стояла на пороге маяка и говорила, с трудом восстанавливая сбившееся от бега дыхание:— Андрей, извините, что я пришла к вам без приглашения. Просто мне кажется, что вы единственный человек, который сможет меня сейчас понять и не посчитает сумасшедшей…— Машенька, успокойтесь… — Он взял ее руки в свои. — Успокойся, пожалуйста. Я обязательно выслушаю тебя и помогу. Что у тебя случилось? Заходи, заходи. Машенька, здесь такой беспорядок! Прости меня, пожалуйста! Здесь милиционеры похозяйничали… Говори, что у тебя стряслось!— Да, да… Понимаешь… я сегодня пришла на работу…— А я ведь даже не знаю, где ты работаешь, Маша, — Андрей улыбнулся. —«Ты мне не говорила.— А я сегодня и устроилась. Вернее, попыталась устроиться… Теперь, я думаю, меня выгонят с работы, и будут иметь на это полное право…— Что ты такое говоришь! — Андрей усадил Машу на стул, сам сел на колени перед ней.— Ах, Андрей, — воскликнула Маша. — Я не знаю, если все рассказать, как есть, получится бред. Сегодня в больнице стали происходить необъяснимые вещи. Необъяснимые и очень неприятные. Понимаешь?— Пока не очень, — покачал он головой. — Но я внимательно тебя слушаю.Маша шепотом сказала:— Андрей, мне показалось, что я манипулирую людьми! И не только!— А еще чем? — тоже шепотом спросил Андрей.— Предметами. Это… не только сегодня. Может быть, просто совпадение. Лампочки взрываются. Рушится все… ужас!Маша закрыла лицо руками. Любой, кто бы ее слушал, обязательно подумал бы, что у нее что-то с нервами не в порядке. Но Андрей объяснял ее поведение по-своему. Поэтому тот поток слов, который обрушила на него Маша, не вызывал у него негативной реакции. Андрей глядел на Машу с нежностью. Он даже попытался ее обнять. Но Маша высвободилась из его объятий и продолжила рассказывать жалобным, детским голосом:— Андрей, я не понимаю, что со мной происходит. И что с этим делать!— Пока ты не успокоишься, Машенька, с этим делать ничего не нужно.— Но, может быть, все эти происшествия — совпадения? И все, что я на себя наговорила, — самовнушение?— Может быть, — ответил Андрей. — А может быть, и нет. Я думаю, что второе. Поскольку между внешним миром и внутренним миром человека существует прочная связь, то, конечно, человек воздействует на все вокруг.Маша испугалась подтверждению своих мыслей:— Так сильно воздействует? Андрей кивнул:— Иногда и посильнее. Ты женщина. Женщина необыкновенная. Это видно с первого взгляда. Поэтому понятно, что от твоего эмоционального состояния могут зависеть не только близкие люди, но и близкие животные, близкие предметы…— Но ведь это… магия какая-то…— Да, конечно, — согласился Андрей. — И я считаю, что каждая женщина — немножко волшебница. Немножко богиня. Когда женщина счастлива, весь мир играет радужными красками. Когда женщине плохо — сверкает молния и гремит гром.— Это уж точно… Гром и молния, — Маша поежилась.— Только не упрекай себя в этом, пожалуйста, — успокоил ее Андрей.— Значит, все-таки совпадение?— Нет, Маша. — Он покачал головой. — Я вижу прекрасно, что ты, именно ты являешься причиной многих событий, которые разворачиваются вокруг.— Но я этого не хочу! — воскликнула Маша.— Волшебниц Бог не спрашивает, он их просто наделяет даром.Андрей снова обнял Машу, и теперь она его не отстранила, а положила свою голову ему на плечо.Почувствовав в Сан Саныче союзника, Анфиса решила кое в чем ему признаться:— Нравится мне один человек, но я стесняюсь его, как девчонка…Но только она начала эту фразу, как неожиданно раздался стук в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37