— Ну вот! Я же чувствовала, что ты с ним поговорил таким тоном, что он выскочил отсюда, как ошпаренный!— Я все тебе рассказал.— Иногда интонация важнее сказанного. В интонации — наше отношение к людям, — объяснила Полина.— Обещаю, что буду следить за своими интонациями. Но…— Что — но?— Я ему ничего не скажу… Но тебе не кажется, что .сегодня именно Костя все подстроил таким образом, чтобы они застали нас в неловком положении? — высказал свое предположение Буравин.— Почему ты так решил? Дурацкая случайность, мы сами виноваты, Виктор, — не согласилась Полина.— Да в чем, в чем виноваты? В том, что как любые нормальные молодожены не можем оторваться друг от друга, нам не хватает ночи, не хватает суток… — Буравин со страстью обнял Полину, но она отстранилась.— Виктор, а ты давал ключ Алешке? — Полина вдруг стала кое-что понимать.— Конечно. Еще давно. Мне тоже показалось странным, что Лешка мог открыть дверь своим ключом. На него это не похоже. А Костя как человек более опытный и… менее чувствительный, говоря твоим языком, он мог вполне все просчитать и предугадать.— Да. Но зачем Косте это было нужно? — спросила Полина недоуменно.Буравин развел руками. Они немного помолчали. Наконец Полина приняла решение:— Виктор, мне кажется, то, что мальчишки вошли в квартиру без предупреждения — это досадное недоразумение. И чем раньше мы об этом забудем, тем лучше. Мне и так стыдно… Мне не хочется ни об Алеше, ни о Косте думать плохо. И я тебя прошу — сделай все возможное, чтобы сейчас они были заинтересованы в общении с тобой.— Прости… Можно, я сейчас тебе самой напомню про интонации? — остановил ее Буравин. — Ты со мной говоришь, как с коллегой, которому выдаешь план-задание на экспедицию… Почему так жестко?— Извини. Жестко — значит, я еще не успокоилась. Витенька! Ребята могут сейчас ополчиться против тебя, потому что Борис очень обижен. Встать на сторону отца в конфликте — это же логично.— Я понял. И постараюсь не допускать и не развивать никаких конфликтов, — пообещал Буравин.— Вот и хорошо, — вздохнула Полина. — Когда мы станем дважды родственниками, не хотелось бы при этом стать огромным семейством со склоками и конфликтами.— Согласен, — улыбнулся будущий дважды родственник Буравин. — С Костей, я думаю, мне —поможет найти общий язык дочка.— А разве Катя сама сейчас на твоей стороне? — поинтересовалась Полина.— Когда я с ней поговорю о приданом, все наладится, — пообещал Буравин.— Понятно… Кстати, Алешка, по-моему, вовсе не думает о деньгах, — заметила Полина.— Леша — да, — согласился Буравин. — Он ревнует. И я придумал, что можно сделать.— Раз придумал, расскажи, — попросила Полина.— Я пойду к Сан Санычу, поговорю с ним об этом. Думаю, Сан Саныч поможет.Борис Самойлов наконец-то дождался того состояния, когда выпитый алкоголь слегка притупил боль, вызванную уходом Полины.Самойлов ходил по квартире, немного покачиваясь, и вел беседу с умным и понимающим его человеком — с самим собой.— И где? — спросил он сам себя.— Там, — ответил собеседник.Самойлов отправился в кухню за очередной бутылкой текилы. Бутылка показалась ему родной и близкой, он открыл ее, хлебнул прямо из горлышка и отправился в свое бесконечное путешествие по квартире. Он в который раз заглянул в пустой" шкаф и провел рукой по плечикам, как по струнам. Затем методично выдвинул ящики в тумбочке, убедился, что они по-прежнему пусты.Увидев себя в зеркале, Самойлов удивился. Потом с трудом подтащил к зеркалу кресло и сел, поставив рядом бутылку и рюмку. Двойник приобрел реальные очертания в зеркале.— Вот и все! Ты, Борис, оказывается, уже никому не нужен, — обратился к своему отражению Самойлов. — Придется принять этот грустный факт… Принять, принять… Это хорошая и светлая мысль. Принять!Самойлов взял рюмку, налил текилы, чокнулся с двойником в зеркале, который охотно ответил на его приветствие, и выпил.— Ну и черт с ними со всеми! — заявил он зеркалу. — Зато я сейчас общаюсь с самым лучшим собеседником на свете! А они… они все обо мне пожалеют!..Самойлов неожиданно шмыгнул носом, утерся рукавом и прослезился пьяными слезами.— Пожалеют, но будет поздно. Я докажу, что могу быть первым… хоть в чем-то… Я докажу, что создан не только для тени! — он снова налил и выпил, чокнувшись с двойником.— Тени, тени… Ах, вы тени, мои тени… Или я не о том? Да нет же, о том. Все скрывают свою теневую сторону, а я — нет. Мне — плевать! Мне плевать теперь на все на свете, потому что свет мне не нужен! — в голосе Самойлова появился пафос.— Они еще наплачутся без нас… пра-вда, Боррря? — собеседник в зеркале с готовностью ему кивнул. * * * Маша все еще обдумывала свое решение по поводу учебы, когда в дверь ее комнаты тихо постучали.— Кто там? — Маша оторвала взгляд от письма, которое перечитывала в десятый раз.— Машенька, это я! — отозвался голос Алеши. Маша отбросила письмо и кинулась к двери.— Здравствуй, любимый! — Маша обняла Алексея, как будто не видела его целую вечность.— Здравствуй, любимая, — эхом отозвался Алеша. Какое-то время влюбленные не замечали ничего вокруг.— Что же мы стоим на пороге, — всплеснула руками Маша, — заходи, я тебе что-то покажу!Она вернулась к кровати и взяла счастливый конверт.— Что это? Готов смотреть и слушать, — послушно сказал Алеша.— Нет, подожди! Закрой глаза! — потребовала Маша.— Зачем? Я уже видел, что какой-то конвертик…— Нет, ты закрой! Алеша подчинился.— Раз, два, три! — сказала Маша и положила Алеше в руку письмо так, чтобы он сразу увидел написанное.— Открывай глаза! — скомандовала Маша.— Что это? Не понял! — спросил Алеша, пробежав глазами текст.— Как это не понял? Меня зовут учиться! — просияла Маша.— В институте? — наконец стал понимать Алеша.— Да, да! Ты прочитай!Алеша еще раз озабоченно прочитал вызов в институт. Он опустил бумагу и замолчал.— Ты не рад? — тихо спросила Маша.— А как же наша свадьба? Отменяется?— Почему отменяется? Лешка! Разве учеба свадьбе может быть помехой? — удивилась Маша.— Свадьбе — нет. Но совместной жизни — точно, — расстроенно сказал Алеша.— Как это? — не поняла Маша.— Очень просто, Машенька. Если ты уедешь учиться, нам с тобой сложно будет на расстоянии быть семьей. Невозможно вести… общее хозяйство. Невозможно жить вместе.— Но почему? Разве ты не поедешь со мной?— Вот так. Ты это говоришь, как само собой разумеющееся, — расстроился Алеша.— А разве… — начала Маша и вдруг осеклась, слезы стали наворачиваться ей на глаза.— Любимая! Ты не так меня поняла… — кинулся к ней Алексей. — Я же не против… Просто все очень неожиданно…— Прости! Я думала сделать сюрприз, а получилось как снег на голову, — согласилась Маша.— Я согласен с тобой попасть под любой, даже самый сильный снегопад, — улыбнулся Алеша.Поцелуй рассеял все сомнения, которые были у Маши.— Алеша! Послушай меня! Если ты не захочешь, я никуда не поеду. Ты для меня важнее всякой учебы.— Машенька, жертв не нужно, — не согласился Алексей. — Но если честно, у меня в планах не было отъезда. Да и отца я сейчас оставлять не хотел бы.— Алешенька, я думаю, что все образуется. Твой папа — мужественный человек. И мы вместе поможем ему справиться с временными трудностями.— Маша, как бы я хотел сейчас тебя оградить от роли спасителя. Ты и так помогала нам не раз. И столько трудностей разрешила. А сейчас я должен отцу помочь сам.— Хорошо. Как скажешь. Но я буду тебя морально поддерживать!— Меня морально поддерживает твоя любовь, — признался Алеша. Он немного походил по комнате, раздумывая, и, наконец, принял решение:— Хорошо! С отцом я поговорю. Он должен меня понять. В институт мы поедем с тобой вместе.Маша даже захлопала в ладоши: —Ура!— Я не могу допустить, чтобы ты ехала туда без меня.— А я бы без тебя и не поехала. Ни за что! — заверила Алексея Маша.— Прямо сейчас и позвоню, — решительно сказал Алеша. — Машенька, принеси мне телефон, пожалуйста.Маша принесла ему телефон, Алеша набрал номер и сказал:— Алло! Папа!Отец ответил не сразу. Он сидел напротив початой бутылки с текилой, пьяный и несчастный. Язык его уже не слушался.— А, это ты, Лешка… И что ты мне новенького можешь сообщить, сынок? Важный разговор? Ха, а мне сейчас не важно то, что для всех важно… Видишь, я почти стихо… стихоплет… ствую. Тьфу, еле выговорил. Вот так. Никаких важных разговоров. Отбой!Самойлов положил трубку раз, потом второй раз, потом третий, наконец ему это удалось и он, удовлетворенный, потянулся к бутылке.— Все в порядке? — спросила Маша.— По-моему, не очень, — сообщил Алеша. — То есть наоборот.— А что случилось?— Не знаю, но мне нужно домой.— Может быть, зайдем к нему вместе? — предложила Маша.— Нет, Машенька, я сам.— Хорошо.— Не обижайся, но нашу с тобой поездку я с отцом хочу обсудить один на один.— Как скажешь…— Да, и еще одна важная вещь. Чуть не забыл, — обернулся Алеша уже на пороге.— Я слушаю.— Маша! Мы с Костей сегодня разговаривали… Мы решили, что если мы с ним окончательно помирились, будет правильно, если наши невесты тоже помирятся.— Я и Катя?— Да. Я же сказал. Ты и Катя. Ты против?— Вообще-то… Ох и мастера же мы с тобой друг другу сюрпризы устраивать!— Машенька, в чем дело? Ваши с Катей разногласия — в далеком прошлом. А в скором будущем мы все станем родней, — успокоил Машу Алеша.— Да-да, я понимаю… — согласилась Маша, но тут же сама себе возразила: — Нет. Не понимаю. Мне эта идея не по вкусу.— Почему? Мы договорились, что после подачи заявлений в ЗАГС мы соберемся все вчетвером, возможно, в ресторанчике…— Так, может быть, нам и свадьбу на четверых справить? — иронично спросила Маша.Алеша не заметил этой иронии:— Почему бы и… Маша, я не понимаю.Хорошо, тогда я объясню. Представь себе, как Катя себя будет чувствовать за одним столом, где будем и я, и ты. Твоя бывшая невеста и твоя настоящая невеста. Ты думаешь, это будет хорошо для всех? Правильно?— Хорошо. Возможно, мы с Костей поторопились, — пошел на попятную Алеша. — Если ты пока не готова помириться с Катей, я не буду тебя торопить.— Пожалуйста, не торопи, — попросила Маша. — Мне надо привыкнуть, что Катя со мной не соперничает.— С тобой невозможно соперничать. Ты самая лучшая. И я тебя люблю. — Алеша поцеловал Машу.— Алеша, ты хотел поговорить с отцом, — смущенно напомнила Маша.— Обязательно. Я ненадолго. Встретимся в ЗАГСе! — и Алексей поспешил к отцу. * * * Следователь Буряк еще и еще раз перечитывал материалы из папки, которую ему дал Марукин. Они вызывали у него неподдельный интерес. Он решил кое-что для себя уточнить и вызвал Марукина в кабинет. Тот охотно явился.— Действительно, очень интересно. Следы старых дел, которых, к сожалению, не было у меня на руках. Спасибо, Юрий Аркадьевич, — поблагодарил Марукина следователь.— Рад быть полезным, Григорий Тимофеевич, — угодливо склонил голову Марукин.— Я нашел здесь много интересных фактов об археологической экспедиции, пропавшей в наших краях в 1999 году.— Да вы что? — притворно изумился Марукин.— Да. Эта экспедиция была с самого начала для всех нас загадкой. Не санкционированная сверху, мы не знали, что в ней принимает участие профессор Московского университета…— Этот, как его… Рыбин? — переспросил Марукин.— Сомов, — поправил следователь. — Известнейшая, кстати сказать, личность. По его учебникам сейчас школьники обучаются.— Значит, он не только учебники писал… — заметил Марукин.— Не только, — согласился следователь. — И его гибель в девяносто девятом году как раз совпадает с белым пятном в биографии нашего смотрителя. Я ведь, Юрий Аркадьевич, на Михаила Родя целое досье собрал.— Ну так что, колоть его будем? — радостно спросил Марукин.— Будем, будем. Только мне непонятно: почему ты, имея на руках такие документы, притащил их ко мне в отдел? Неужели сам не захотел лишнюю звездочку на погонах заработать? — спросил следователь.Марукин заглянул ему в глаза и заговорил преувеличенно бодро:— А знаете что? Я понял, что очень хорошо работать в паре! С таким, как вы, профессионалом! Давайте я буду играть «злого следователя», а вы — доброго… Хотите, я его прямо сейчас расколю? А? Я из него всю душу вытряхну, вот увидите!— Насчет души — не бери на себя слишком много. А допрашивать — пожалуйста.— Значит, разрешите идти? — заторопился Марукин. — Иди. Только… Ответь мне все-таки на один вопрос. Почему тебя перевели к нам с понижением в звании?— Да ладно… — отвел глаза Марукин. — Длинная история… Потом расскажу…— И все-таки. У коллег не должно быть тайн друг от друга, — настаивал следователь.— Это все злые языки… В общем, подсидели, — невнятно ответил Марукин и вышел из кабинета.В комнате свиданий, разговаривая со смотрителем, Марукин невероятно изменился. Он стал уверенным и напористым.— Ты мне все сейчас расскажешь, скотина! — орал он на сидящего перед ним смотрителя. — Ты мне исповедоваться будешь, как на духу, понял?— Буду, буду, только по голове не бейте, — нисколько не боясь, ответил смотритель и подмигнул Марукину. Марукин в ответ тоже подмигнул, но тона своего не изменил:— Шуточки шутишь? Да я тебя сейчас в порошок сотру и по ветру развею, понял? Нашел где шутки шутить! И с кем!В этот момент смотритель положил записку под лист допроса и глазами показал на нее Марукину. Тот, не прерывая своего гневного монолога, взял записку и положил ее в карман.— Так ты будешь говорить или нет? — гремел Марукин.— Буду, буду, так ты слова не даешь вставить, гражданин начальник…Смотритель и Марукин играли в какую-то одним им понятную игру. Они понимающе кивнули друг другу.— Не расколешься, я тебя похороню, обещаю! — орал Марукин.— Похорони, — вдруг тихо и серьезно ответил смотритель. — Только не забудь рядом с детьми моими похоронить.Марукин вздрогнул, в его глазах мелькнул испуг, и он быстро вышел из комнаты свиданий. Зайдя в кабинет к Буряку, Марукин снова приобрел угодливый и немного фальшивый вид:— Эх! Я с этим Родем так хорошо поговорил! Срразу взял быка за рога. Я его расколол… Ну, почти расколол. Осталось совсем чуть-чуть.— Ладно, можешь не рассказывать. Я сам все слышал, — сообщил следователь.— Сам все… Как? — удивился Марукин.— Да ты так орал на все отделение, будто не с преступником разговаривал, а ток-шоу вел! — улыбнулся Буряк.— А вы так сказали сейчас, я подумал, что вы Родю в камеру прослушивающее устройство установили.— Нет, зачем же. До этого мы пока не дошли. Но установим и прослушку, и видеонаблюдение, если это потребуется. Пока этого не нужно. Все — свои.Марукин вышел из кабинета и подумал, что насчет «своих» следователь немного поторопился. * * * Потерпев фиаско с Буравиным, Костя направился искать поддержку у Таисии. Он купил цветы и шел по улице, раздумывая, как грамотно построить разговор с будущей тещей. Кроме того, он соскучился по Кате.Обе женщины его ждали. Они беседовали. Таисия поливала цветы, а Катя сидела на стуле и наблюдала за ловкими мамиными руками.— Как забавно, — сказала Таисия Кате. — Один мужчина ушел из этого дома, а другой скоро придет. Словно Виктор освободил место…— Мама! Так говорят, когда человек умирает, а другой рождается. А здесь — просто смена мужа. Был у тебя муж, а теперь будет у меня.— Для меня, дочка, это важное событие. Мне кажется, даже более важное, чем для тебя. А ты к предстоящей жизни относишься как-то легкомысленно.— Неужели?— Мне так кажется.— Может быть, ты просто против того, чтобы мы здесь с Костей поселились? — засомневалась Катя.— Вообще-то вы с Костей меня не спрашивали об этом. Просто поставили перед фактом, — заметила Таисия.— Но ведь мы хотели как лучше для тебя! Мама, ты что-то имеешь против Кости? — Катя искренне не понимала, чего хочет мать.— Нет, но я до конца не уверена в серьезности твоих намерений.— Я абсолютно серьезно хочу выйти замуж за Костю, — сказала дочь.— И сразу, уже сейчас, вы будете жить в одной комнате, как муж и жена? — поинтересовалась мама.— Не знаю, — задумалась Катя. — Наверное, не сразу. А может быть… Не знаю, мама. А что?Таисия внимательно посмотрела на дочь, затем отставила в сторону графин с водой, из которого она поливала цветы, взяла горшок с цветком и протянула Кате. Катерина взяла горшок и уставилась на мать с удивлением.— А то, что человек — как цветок, — продолжила Таисия, — Он не только тянется вверх к небу и стремится к солнышку. Он еще и зависит от земли.— Мама, я тебя совсем не поняла, — растерялась Катя.— Я просто хочу, чтобы ты приземлилась. Если твои желания не имеют почвы и корней, то ничего не получится.— О, мама. Да ты философ! Никогда от тебя такого не слышала.— А я никогда с тобой о таком и не говорила, — заметила Таисия, — Подумай, дочка. Проанализируй еще раз свои желания. И пойми, чего ты хочешь на самом деле.Но у Кати уже не было времени подумать над мамиными словами, потому что в дверь позвонили. Катя знала, что это Костя, и побежала открывать. Она взяла у него цветы и уклонилась от поцелуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37