– И всякая прочая чертовщина. Если ваш друг не проявит осторожность, – а судя по всему, он ведет себя неосмотрительно, то примерно через… – Хоторн взглянул на часы, – примерно через три минуты Лиз предложит ему погадать по ладони.
– Она часто это делает? – неуверенно взглянула на него Джини.
Хоторн не казался ни раздраженным, ни смущенным. Теперь он отпустил руку девушки и смотрел на нее как-то по-другому, упрямым и внимательным взглядом. Она видела, как его взгляд скользит от воротника ее платья к волосам, затем исследует ее рот, глаза. Внезапно он ослепительно улыбнулся и, словно повернув какой-то выключатель, обрушил на нее всю лавину своего легендарного обаяния и шарма. «Значит, вот как это делается, – подумала Джини. – Когда его жена флиртует, начинает флиртовать и он».
– Очень часто, – ответил Хоторн. – Боюсь, Лиз на полном серьезе верит во всю эту чепуху. У нас обоих дни рождения в январе. Когда мы впервые повстречались, она сказала мне, что это предзнаменование… Тогда мы были еще такими молодыми. Кстати, что касается дней рождения, то до моего осталась пара недель. В нашем доме в Оксфордшире состоится прием. Там будет и Мэри, и Генри Мелроуз. Вы обязательно должны прийти, Джини. Теперь, когда нам с вами наконец удалось познакомиться по-настоящему, мы должны компенсировать потерянное время. Ага, вот видите? Ровно три минуты…
Он показал в сторону Лиз, которая уже держала ладонь Паскаля в своей руке и показывала ему на какие-то линии. Паскаль, казалось, воспринимал все это совершенно серьезно.
– Специально для этого сюда прилетают и мой отец, – продолжил тем временем Хоторн, – и мой брат Прескотт, и мои сестры. Вы непременно должны прийти, я скажу об этом Лиз. Ей будет только полезно, если в Лондоне у нее появятся друзья помоложе. – Он снова взял Джини под руку и повлек ее вперед. – А то все эти официальные приемы и расшаркивания на самом деле не в ее вкусе. Да и не в моем тоже. К сожалению, мне приходится с этим мириться, и свободного времени у меня остается в обрез. Слишком много встреч, всех этих чертовых выступлений. Сейчас, конечно, учитывая все то, что творится на Ближнем Востоке…
– А вы не находите это обременительным? Я имею в виду все, что связано с обеспечением вашей безопасности. Ведь вы, похоже, ни на минуту не можете остаться в одиночестве?
– Наоборот. Это как раз напоминает мне о том, насколько я одинок.
Тон, которым были сказаны эти слова, заставил их прозвучать совсем по-иному – искренне и глубоко, но уже в следующую секунду он стал прежним – напористым, властным и лишенным эмоций.
– Как бы то ни было, к этому привыкаешь. Это неотъемлемый элемент занимаемого мной положения.
Они уже подошли к дивану, на котором сидели Лиз и Паскаль. Паскаль поднялся. Рядом с ними вновь возникла Мэри. Лиз Хоторн также встала и тепло поздоровалась с Джини. Она крепко сжала ее руку и посмотрела на девушку взглядом, который той показался смущенным и даже каким-то странным.
– О, я так рада наконец познакомиться с вами по-настоящему! – сказала она своим мягким, с придыханием, голосом. – Я так много слышала о вас. От Мэри, конечно же, и от Джона.
Хоторн улыбнулся.
– Боже Милостивый, – сказал он, – да Джини даже и не вспомнит о тех временах, когда мы с ней встречались. Это было так давно! Но мы с вами, Джини, однажды действительно встречались. В Кенте, в доме у Мэри. Вы как раз собирались возвращаться в школу.
– Я помню, – кивнула Джини.
Лиз отпустила ее руку. Стоя рядом с ними, Мэри пыталась представить друг другу Джона Хоторна и Паскаля. Когда ей удалось наконец привлечь к себе внимание посла, он в упор посмотрел на француза и крепко пожал ему руку.
– Ламартин? – задумчиво переспросил он. – Знакомая фамилия. Ах да, конечно же, я видел ее в утренних газетах. Простите, ради Бога!
Он уже отворачивался. На лице Мэри появилось странное выражение, будто она почувствовала себя виноватой. Лиз так крепко сжала в руках свою крохотную сумочку, что костяшки ее пальцев побелели.
– Лиз, – бросил ей муж через плечо, – боюсь, у нас осталось всего пять минут. Нам пора домой. Я только перемолвлюсь словечком с Мэлоуном.
И с этими словами он бесцеремонно развернулся к ним спиной.
Ровно через пять минут Хоторны направились к выходу. Джини хотела задержаться, чтобы успокоить Мэри, но Паскаль покачал головой и взял ее под руку.
– Нет, – сказал он, – пошли сейчас. Я хочу уйти одновременно с ними.
В прихожей набилась уйма народу. Там была Мэри, Хоторны, там были двое артистов, тоже собравшихся уходить. Возле двери возвышался огромных размеров телохранитель, попискивание портативной рации раздавалось и снаружи.
– Мэлоун, – обратился к верзиле Хоторн. Охранник кивнул, приоткрыл дверь и, буркнув туда что-то неразборчивое, снова закрыл ее.
Хоторн помогал жене надеть шубу. Джини замерла и чуть не вскрикнула, но Паскаль предупреждающе сжал ее руку. Лиз застегнула шубу и с улыбкой повернулась к Мэри.
– Ну разве она не божественна! Джон подарил мне ее на день рождения. И ожерелье тоже. – Она повернулась к мужу и наградила его благодарным поцелуем. – Он так балует меня!
– Ничего подобного, дорогая, – улыбнулся он ей в ответ, – ты заслуживаешь и большего.
Хоторны еще раз поблагодарили хозяйку, пожали руки двум артистам и откланялись. Прихожая пришла в движение, после чего Мэлоун открыл входную дверь и быстро вышел. Двинулись еще две тени, стоявшие до этого на нижних ступенях крыльца. Снова послышалось попискивание их раций. Паскаль и Джини смотрели, как Хоторны в сопровождении двух теней спустились по ступеням и сели в свой длинный черный лимузин. Мэлоун продолжал стоять на верхней ступеньке и исследовать глазами улицу. Когда машина тронулась, он поднял руку и неразборчиво произнес что-то в микрофон на запястье. Лимузин скрылся из виду, и на положенном отдалении в двадцать метров за ним последовала вторая машина.
С легкостью, удивительной для человека подобных размеров, Мэлоун сбежал по ступеням. К крыльцу уже подъехал третий автомобиль. Мэлоун прыгнул в него, и машина резко рванулась вперед.
– Ничего не говори, – прошептал Паскаль, склонившись к уху Джини. – Ни слова. Подожди, пока мы не окажемся на улице.
Они также попрощались с Мэри и, поблагодарив ее, вышли из дома. Паскаль взял девушку под руку. Быстрым шагом они пошли в сторону, противоположную той, где Джини припарковала свою машину. Убедившись, что за ними никто не следует, Паскаль резко дернул ее за руку и втащил в глухой переулок. Там он остановился и повернул к Джини взволнованное и побледневшее лицо.
– Ты видела?
– Шубу? Конечно. Ты полагаешь, я могу не заметить соболиную шубу до пола?
– А ожерелье? Ты видела жемчужины?
– Нет.
– Потому что застежка была у нее на шее. Ее можно было разглядеть только сзади. Я еще раньше заметил. Золотая застежка с неограненным рубином. И шубу, и ожерелье она получила от мужа в качестве подарков на день рождения. Сегодня же ее день рождения, Джини!
– Я знаю, Мэри говорила об этом.
– Ну так вот, – Паскаль вынул из кармана сигареты и, прислонившись к садовой ограде, закурил. – Не правда ли, посол, ее муженек, щедрый человек? Жемчужное ожерелье! Соболиная шуба! Интересно только, сообщил ли он женушке, кто носил все это до нее?
– Подожди, Паскаль. Ты уверен насчет ожерелья?
– Разумеется. Более того, мы были правы, прослушивая тогда эту магнитофонную запись. Она боится, она в напряжении. Даже твоя мачеха заметила это. Мэри дважды подходила и спрашивала Лиз, лучше ли та себя чувствует.
– Мне она не показалась больной, – бросила Джини быстрый взгляд, на Паскаля. – Когда она изучала твою ладонь, то выглядела вполне нормально.
– Откуда ты знаешь? – Его ответный взгляд тоже был колючим. – Ты ведь была настолько погружена в беседу с Хоторном, что просто не замечала ни черта вокруг себя!
– Что ж, я, по крайней мере, не заигрывала с ним, чего нельзя сказать о тебе и Лиз…
– Неужели? Не заигрывала? Но с каким вниманием ты его слушала! Впитывала буквально каждое слово! Я заметил, как он на тебя глядел, видел, как он взял тебя под руку…
– Да не будь же ты таким дураком! Конечно, я его слушала! Именно за этим я сюда и пришла – чтобы составить хоть какое-то представление об этом человеке.
– Отлично! Великолепно! И какое же представление ты о нем составила?
– Если хочешь знать, мне он понравился. В целом. Он довольно властный, но это вполне объяснимо. Если бы ты сам попробовал с ним поговорить вместо того, чтобы торчать на диване и выслушивать предсказания своей судьбы, возможно, он бы и тебе понравился.
– Если бы я попробовал с ним поговорить? Господи, да ты совсем ослепла! – Паскаль возмущенно воздел руки. – Разве ты не видела, что произошло, когда Мэри представила нас друг другу? Как только он услышал мою фамилию, его тут же не стало, он растворился. А жене дал команду «к ноге».
– Удивительно еще, что он не сделал этого раньше, – огрызнулась Джини. – Я никогда не видела ничего романтичнее: сидят двое голубков на диване и перешептываются…
– Она не шептала, просто у нее тихий голос, вот и все.
– Шептала… Взяла твою ладонь на глазах у всех. Я видела, как ты поплыл, Паскаль. Мне не хочется разочаровывать тебя, но она, как выяснилось, делает это постоянно…
– Правда?
Голос Паскаля, такой возбужденный еще мгновение назад, стал вдруг опасно холодным.
– Да, черт побери, делает! – продолжала Джини. – Мне сказал об этом сам Хоторн. Он слышал, что она болтала обо всей этой хреновине, про гороскопы, астрологию и прочий бред. И сказал мне, что через три минуты она станет предсказывать тебе судьбу по руке. Он не ошибся ни на одну секунду.
– Действительно? Как умно с ее стороны!
– С ее стороны?! – уставилась на него Джини. – Почему?
– Потому что она сделала именно то, что он от нее ожидал, а после этого он перестал обращать на нее внимание. Вместо этого он переключился на тебя.
– Прекрати! Он этого не делал! Между нами был обычный, нормальный разговор. Мы говорили о работе, о моем отце. Они знакомы еще по Вьетнаму.
Паскаль нетерпеливо взглянул на девушку.
– Ну разумеется. Он тебя просто очаровал, это было заметно с той самой минуты, как мы туда вошли. Значит, он говорил о твоем отце? Он просто подбивал под тебя клинья. Неужели ты сама этого не видишь, Джини?
– Нет, не вижу. Я же говорю, он мне понравился. Он показался мне честным человеком. Прямым. Умным. Мне он понравился, вот и все. Кончено!
– Значит, теперь ты настроена в его пользу, не так ли? Но ты ведь не можешь объяснить эту шубу, этот жемчуг…
– Нет, не могу. К ты тоже не можешь. Сами по себе они еще ничего не доказывают…
– Но очень многое предполагают.
– Слушай, – вздохнула Джини. – Единственное, чего я хочу, это сохранить хоть какие-нибудь спасительные сомнения на его счет. В отличие от тебя, я хочу считать его невиновным до тех пор, пока не будет доказана его вина. Это один из тех случаев, когда у тебя спонтанно возникает неприязнь к тем или иным людям. Точно так же ты невзлюбил с первого взгляда моего отца…
– Я не верю собственным ушам! – Паскаль развернулся и стал расхаживать вперед и назад. – Чудесно! Замечательно! – произнес он, встав спиной к девушке. – Позволь мне убедиться в том, что я понял тебя правильно. Теперь ты сравниваешь Хоторна со своим отцом. Так?
– Нет, черт возьми, не сравниваю! – со злостью парировала Джини. – Разве я это говорила? Нет. Я сказала о спонтанно принимаемых тобой решениях, которые…
– Я не принимаю спонтанных решений.
– Нет, принимаешь. А как же Лиз? Ты всего разок посмотрел на нее и сразу же сдался. Конечно, ведь Лиз это бедное, запуганное существо, которое нуждается в защите! Но мы этого не знаем, Паскаль. Вполне возможно, что всю эту историю затеяла именно Лиз. Или Макмаллен из-за нее. Все это может оказаться одной большой ложью – с начала и до конца.
– По-твоему, я этого не знаю? Зачем, по-твоему, мне говорить с глупой женщиной столько времени? Почему, ты думаешь, я так внимательно слушал ее? Ты полагаешь, мне и вправду было интересно целый час выслушивать эту галиматью про гороскопы и лекции о поворотах судьбы? Господи, неужели ты совсем меня не знаешь?
– Со стороны не казалось, что тебе было скучно, Паскаль.
– Может быть, ты все-таки замолчишь и дослушаешь? – сказал он, быстро подойдя к ней и сжав ее руку.
– Нет, не замолчу. Я наблюдала за тобой, Паскаль. И я никогда в жизни не видела, чтобы ты так себя вел. Я… – Она замолчала Теперь их с Паскалем разделило лишь несколько сантиметров. Он смотрел прямо в ее глаза.
– Хочешь что-нибудь добавить, Джини? Или все же успокоишься и выслушаешь меня до конца?
– Нет, не успокоюсь. И у меня еще есть очень многое сказать.
– Что ж, хорошо, – вздохнул Паскаль. – Тогда поступим следующим образом. Я сам успокою тебя.
Паскаль притянул девушку к себе и поцеловал ее. Движения его были так стремительны, что он застал Джини врасплох.
– А теперь, – сказал он, отступив от нее на шаг, – ты меня выслушаешь и не будешь перебивать до тех пор, пока я не закончу. Во-первых, Лиз Хоторн действительно была в напряжении. Она была какой-то дерганой, странной, может быть, даже наглоталась таблеток. Во-вторых, служба безопасности, судя по всему, находится в состоянии повышенной готовности, поскольку дом буквально кишел телохранителями. Снаружи стояло три автомобиля и двое охранников. Внутри, в прихожей, сидел мужчина по имени Мэлоун, а возле второй двери, ведущей из гостиной, стоял еще один. Все это очень необычно, я никогда не видел ничего подобного во время частных вечеринок. В-третьих, Лиз Хоторн была взволнована из-за этих двоих – в прихожей и гостиной. Она все время переводила взгляд то на них, то на своего мужа. Ей будто казалось, что за ней следят. В-четвертых, Хоторн действительно ни на секунду не спускал с нее глаз. Большую часть времени, пока вы разговаривали, ты стояла к нам спиной, но он все это время смотрел на нее. Все это, Джини, – все это! – делает еще более знаменательным то, что она совершила, погадав по моей руке и таким образом заставив наконец своего чертова муженька отвернуться. Вот что она мне дала, Джини. Смотри.
В свете уличного фонаря Паскаль протянул девушке крохотный кусочек бумаги.
– Теперь-то ты понимаешь, – продолжил он, – зачем женщина гадала мне по руке? Все было проделано безупречно, Джини, я ничего не понимал до тех пор, пока не почувствовал в своей руке эту бумажку. Все произошло в долю секунды. Ну так что? Заглянем в эту записку?
Паскаль подвел Джини поближе к фонарю, развернул бумажку и разгладил ее. Там, напечатанное на машинке, было одно слово: «Воскресенье», а чуть ниже – адрес.
Воцарилось молчание. Джини поежилась.
– Макмаллену не удалось раздобыть адрес, по которому должно состояться очередное воскресное «мероприятие», – сказал Паскаль, – а вот она смогла это сделать. С риском для себя.
Джини внимательно изучала адрес.
– Ты знаешь, где это, – спросила она Паскаля. – Это же в пяти минутах ходьбы от Риджент-парка. В пяти минутах от официальной резиденции американского посла, от дома Хоторна, Паскаль. По пути домой мы можем взглянуть на это местечко.
Сев в машину, они поехали на север, пересекли Риджент-парк и свернули на Авеню-роуд. По обеим сторонам дороги возвышались огромные дома.
– Где-то здесь, – без всякого энтузиазма произнес Паскаль. Их вид напомнил ему о доме Элен, о том месте, где она жила.
– Богатые дома. Дома нуворишей, – сказала Джини. – Посмотри на эти.
Они проехали мимо особняков в викторианском стиле с белыми оштукатуренными стенами. Следом за ними пошли огромные кирпичные дворцы, выстроенные гораздо позже. Все они были оснащены хитроумными сигнализациями, окна первых этажей были забраны решетками.
– Я думаю, покупая их, люди таким образом делают надежные вложения капитала, – объясняла Джини, – вот отчего половина этих домов пустует. Ага, это известная клиника, здесь делают аборты. Как-то раз я брала интервью у ее шефа. По-моему, нам нужен следующий поворот направо… – Она сбавила скорость. – Черт, здесь же тупик!
– Неважно. Поворачивай, доезжай до конца, там развернешься.
В тупике находилось шесть домов, по три с каждой стороны. Дом, который был им нужен, стоял в самом конце тупика и был старинной постройки. Они рассматривали его белые оштукатуренные стены, причудливое готическое крыльцо, пристроенное сбоку. Остальная часть дома была скрыта густыми зарослями лавровых деревьев. Как и большинство домов здесь, этот был не освещен. В темном тупике одиноко горел единственный уличный фонарь.
Джини выехала обратно на основную дорогу. На пути в Айлингтон они почти не разговаривали. Войдя в ее квартиру, Паскаль молча постелил себе на диване и все в том же молчании принялся упаковывать чемодан. Джини наблюдала за ним.
– Завтра в Венецию? – спросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43