На ее щеках проступали пятна, на висках вздувались жилки, фиалковые глаза вспыхивали, и она вся тряслась.– Знаешь, я вот вспомнила… Мы еще копим деньги, чтобы вернуться в Англию?Ее мать сразу села прямо, глаза у нее утратили туманность. Казалось, она хотела что-то сказать, но удержалась. Лицо у нее стало хмурым и злым. Но тут же смягчилось, и она улыбнулась. Долгой и медленной, странной улыбкой, чуть-чуть загадочной.– Конечно, деточка моя, – сказала она. – Ну, конечно. Ведь я тебе много раз говорила, верно? Как я могла бы забыть? – Она помолчала. Элен не спускала глаз с ее лица. – Но просто… Ну, мы ведь живем здесь уже давно, и тебе нравится твоя школа, и вот иногда мне кажется, что остаться было бы лучше.– Остаться? – Элен почувствовала, что щеки у нее горят. – Здесь? На трейлерной стоянке?Ее мать засмеялась.– Нет, деточка, ну, конечно же, нет! Оставаться здесь, если у нас появится возможность уехать? Нет, деточка, я о другом. Но если бы… наше положение изменилось. Очень изменилось. Тогда было бы не так плохо остаться в Америке, и даже в Алабаме, как по-твоему?– Изменилось? Как так изменилось? – Элен повысила голос, но ее мать только улыбнулась.– К лучшему, деточка, естественно, к лучшему. Если бы, например, у нас стало больше денег, намного, намного больше. И мы могли бы поселиться в хорошем доме. Если бы у нас был автомобиль… и красивые платья, сколько бы мы ни пожелали. Если бы мы навсегда могли забыть про экономию и покупать все, ну, почти все, что нам захочется… – Она неопределенно пошевелила пальцами. – Если это случится, я, мне кажется, охотно тут останусь. – Она поглядела на покрасневшее, скептическое лицо Элен. – Деточка, такое упрямое выражение! Оно очень непривлекательно. В конце-то концов, в Алабаме есть немало очень красивых мест. Есть красивые дома – и чудесные сады, почти английские. – Она просительно улыбнулась. – Газоны и цветы. Весной камелии. И садовники. Здесь еще можно найти слуг. Да, в Алабаме некоторые люди живут так, как и в Англии теперь мало кто может себе позволить, и…Элен встала. У нее не было сил слушать дальше. Наверное, мама сходит с ума. Одни мечты и фантазии. Как их возвращение в Англию.– Где? – крикнула она и отчаянно указала рукой на окно. – Где? Сады? Слуги? Камелии? Ты их видишь на трейлерной стоянке?– Нет, конечно. Не здесь! – Мать тоже повысила голос. – Я не об этом говорила, ты знаешь…– Так где же?– В самых разных местах. Ты сама же видела! – Она замялась. – Например, у Калвертов. У Калвертов есть чудесные камелии…– Есть? У них есть? – Элен знала, что кричит почти истошно, но ничего не могла с собой поделать. Она вскочила из-за стола и бросилась к открытой двери. Она чувствовала, что должна убежать, скрыться, спрятаться. Ни секунды дольше она не останется в этой душной комнатушке. Не станет смотреть на изменившееся лицо мамы – померкшее, но все-таки теплящееся надеждой, на внезапный испуг в фиалковых глазах. У двери она обернулась. Горло ей сдавила такая спазма боли, любви, гнева, что ей было трудно говорить. – Кому нужны Калверты? – сказала она. – Ну кому? Что ты еще теперь придумала, мама? Купить дом Калвертов за сто пятьдесят долларов?Она бежала, бежала, не думая куда, желая только остаться одной. Она бежала, а по ее лицу катились слезы. Потом остановилась. На краю заброшенного хлопкового поля. И поняла, куда ее влечет. Вниз к заводи. В прохладную бурую воду.Ни разу не замедлив шага, она перепрыгнула канаву, нырнула под проволоку и побежала между кустами. Она не задержалась, чтобы поглядеть на дом, на газоны или даже на беседку. Если кто-нибудь ее увидит, пусть их! Через минуту она была уже в тени тополей и, спотыкаясь и соскальзывая, сбежала по склону к воде.На краю заводи она остановилась, чувствуя, как прохладный ветерок высушивает слезы на ее лице. Потом она разделась, небрежно бросая все в общую кучу, и постояла нагая под деревом, где на ее кожу ложился узор солнечных пятен и теней. Потом она нырнула.Билли был хорошим учителем, и она поплыла быстро и уверенно, но заводь была куда меньше, чем казалось ей в детстве, а потому она просто плавала вперед-назад, вперед-назад, упорно, ни о чем не думая, пока совсем не запыхалась, а злость, стыд и смятение не исчезли без следа.Тогда она встала на отмели и откинула голову, так что длинная намокшая волна светлых волос, потемневших от воды, облепила ей спину. Она посмотрела вниз на свое тело, на длинные узкие бедра – в классе она была на два дюйма выше самой высокой девочки. Кожа – бледная при таком свете, золотистая на солнце. Треугольник волос, прикрывших теперь лобок. Над грудной клеткой выступали мягкие и маленькие груди. От холодной воды соски затвердели и торчали: а их ободки выглядели темными и широкими. Такими они становятся, когда тебя трогают мальчики, говорила Присцилла-Энн. Мальчикам это нравится. Нравится трогать их, а потом целовать, и трогать языком, и сосать. А когда они делают это, говорила Присцилла-Энн, то ощущение просто потрясающее, невероятное, ну просто волшебное… и не хочется, чтобы они перестали.Элен медленно подняла руки и провела ладонями по всему своему телу. Вверх по изгибу бедер и талии, вверх по ребрам и по груди. Она осторожно обхватила их – теперь это у нее получалось, – а потом еще осторожнее погладила пальцами твердые соски. Внезапно ей стало очень сладко, по телу пробежала дрожь восторга.Она быстро, виновато опустила руки и посмотрела через плечо. Конечно, там никого не было – и не могло быть. Билли работал в кафе, а больше сюда никто никогда не ходил.Однако теперь, когда гнев исчез, она внезапно ощутила страх, как в прошлый раз. Словно кто-то за ней подглядывает, словно кто-то видел, что она сейчас сделала. Она всмотрелась в сумрак расширившимися глазами. Солнечные пятна среди теней. Сероватые стволы тополей. Никого.И все равно ей захотелось поскорее уйти, вернуться на трейлерную стоянку – сию секунду, пока свет не начал меркнуть, а тени сгущаться. Она выскочила из воды и, вся дрожа, начала торопливо надевать одежду на мокрое тело. С бюстгальтером возиться она не стала – столько времени уйдет, чтобы его застегнуть. Только блузку, которая тут же прилипла к влажной коже, бумажные штаны и юбку, из которой она уже выросла. Она, как могла, выжала волосы, но они все равно повисли слипшимися прядями. Потом, раскрасневшаяся, перепуганная, запихала бюстгальтер в карман, сунула босые ноги в туфли и взобралась по откосу как могла быстрее. Нагнув голову, она поднырнула под ветки и выскочила на залитую солнцем прогалину с жесткой травой.Там стоял мужчина в белом костюме. Он стоял среди травы неподалеку от беседки и смотрел прямо на нее. Ей было показалось, что он знает, что она купалась, но она тут же отмахнулась от этой мысли и застыла на месте как вкопанная.Он стоял, засунув руки в карманы, а солнце было у него за спиной, и он казался очень высоким, и очень темным, и очень спокойным, и очень элегантным. Совсем таким же, как тогда на веранде своего дома много лет назад. Первым заговорил он.– Ну-ну, мэм, – сказал он, улыбаясь и растягивая слова. Потом сделал шаг вперед, еще один, и протянул руку. Улыбка стала шире.– Здороваясь, вы все еще говорите «Как вы поживаете» и пожимаете руку?Элен закусила губу и неуверенно посмотрела на него.– Иногда, – сказала она.Потом взяла протянутую руку, и он торжественно обменялся с ней рукопожатием. Она не спускала с него глаз, почти ожидая, что он поступит, как поступил много лет тому назад, – сожмет посильнее и поцарапает ногтем во влажной впадине ее ладони. Но он этого не сделал, он просто пожал ее руку нормально, вежливо. И выпустил ее. А потом посмотрел ей в лицо.Он смотрел на нее целую вечность, хотя прошло не больше двух-трех секунд. Он смотрел на ее раскрасневшееся лицо, на ее длинные мокрые волосы. Он смотрел на мокрую блузку, облепившую ее груди. Он смотрел на короткую школьную юбку и на длинные загорелые ноги. Он смотрел на нее совсем так, как Билли Тэннер, – словно не мог поверить своим глазам. И внезапно Элен почувствовала себя легко и свободно.Все хорошо, подумала она. Все хорошо. Он не рассердился, но даже если бы и рассердился, ей почему-то казалось, что она может заставить его подобреть, стоит ей захотеть.Он снова улыбнулся – чудесной задушевной улыбкой, открывшей белые безупречные зубы.– Вы очень выросли, – сказал он наконец самым простым голосом. – Вы меня помните? Вы ведь Элен? Элен Крейг? – Он помолчал. – Ну, раз вы на моей земле, Элен Крейг, могу ли я предложить вам выпить что-нибудь?– Я… благодарю вас. Но… мне надо домой, и…– Вздор! – Он улыбнулся и, к ее изумлению, взял ее руку, твердо, но бережно, и положил на свой локоть совсем так, как ей показывала мама, – ну, совсем так, словно собирался вести ее к столу на званом обеде. Он пошел, и Элен пошла с ним. – Вот так. Ну, что вам угодно? Мятный шербет? Виски? Кока-колу? Кукурузное виски со льдом?Элен нервно засмеялась.– Я не пью. То есть спиртное. Я… ну, мне только двенадцать лет. Мама говорит, что мне еще рано.– Вы меня поражаете! Двенадцать? А я счел вас взрослой женщиной.Элен покраснела от удовольствия.– Я бы выпила лимонаду.– Ну, в таком случае позвольте предложить вам лимонад.Они прошествовали. Именно не пошли, подумала Элен, – пошли было слишком обычным словом, – а прошествовали по прогалине, мимо старой беседки и по газонам прямо напротив высоких окон большого дома. А потом мимо высокого белого портика, мимо магнолии, почти достигавшей крыши. Под руку по ступенькам веранды через огромную прихожую по прохладному каменному полу в самую красивую комнату, какую она когда-либо видела. Такую большую, что ей не верилось. Длиной футов в сорок, а может быть, и в пятьдесят. Такой высокий потолок. И четыре больших окна – шторы на них были опущены, перехватывая лучи заходящего солнца.Он указал ей на кресло, и Элен села. Как мягко, как уютно! Никогда еще она не испытывала такого упоительного ощущения. Шелк приятно холодил голые ноги, а пухлые подушки, конечно же, были набиты нежнейшим гусиным пухом. Она откинулась в некотором ошеломлении, сердце у нее бешено колотилось. Майор Калверт отошел к шкафчику в глубине комнаты – она было подумала, что он позвонит дворецкому, но вместо этого он сам налил бокалы, стоявшие на серебряном подносе. Себе, увидела она, виски со льдом – лед он взял щипцами из серебряного ведерка. А ей лимонад цвета eau-de-nil Нильской воды (фр.)

в высокий бокал из тонкого стекла. Он повернулся, держа в руке бокалы, и посмотрел на нее. Потом, словно что-то вспомнив, подошел к двери и плотно сомкнул тяжелые створки красного дерева. А потом принес ей лимонад и сел в кресло напротив нее.Элен крепко держала бокал. Возле ее кресла стоял крохотный столик из полированного дерева, а на нем – цветы и серебряный подносик, словно для того, чтобы ставить на него бокалы. Ну а вдруг нет? Она снова обвела взглядом комнату – такую огромную, такую необыкновенную, что невозможно было сразу увидеть подробности. У нее только сложилось смутное впечатление, что все сверкает и блестит – столы, серебряные пепельницы и серебряные рамки фотографий, рояль в дальнем конце, золотые рамы картин на стене. И повсюду цветы – оранжерейные цветы и пальмы. Запах цветов обволакивал ее в прохладном тихом воздухе, и у нее зарябило в глазах. Она снова посмотрела на майора Калверта.Он сидел непринужденно и спокойно, закинув ногу на ногу. Носок идеально отполированного башмака лениво постукивал по ковру.Кожа у него была загорелой, волосы и усы такие же темные, как ей запомнилось. Пока она смотрела на него, он опустил руку в карман и вынул золотой портсигар с зажигалкой.– Вы, полагаю, и не курите? – Уголки его губ вздернулись. – Но мне разрешите?– О! Ну конечно…Он закурил сигарету и глубоко затянулся. Он словно бы не испытывал нужды сказать что-нибудь. Но Элен почувствовала, что должна заговорить. Молчание казалось таким ужасным!– Мне не следовало приходить сюда! – воскликнула она неожиданно для себя. – Я понимаю. То есть купаться в заводи. Я очень сожалею.– Ну, пожалуйста! – Он вежливо и чуть насмешливо приподнял ладонь. – Такая жара! Если вы ходили к заводи, то, прошу вас, посещайте ее, когда вам будет угодно. – Он помолчал. – Там можно плавать? Вы часто ходите туда?Элен посмотрела на него неуверенно: его вопрос прозвучал как-то странно. Она покачала головой:– Нет. Не часто. То есть сейчас.– Но прежде часто?– Одно время. Много лет назад.Он вздохнул. Ответ как будто ему понравился.– Правду сказать, там страшновато. – Она помолчала. – Всюду тени, и кажется, что за тобой подсматривают.Он не отозвался на ее слова и только снова глубоко затянулся. Опять наступило молчание. Пробили часы, стоявшие в углу.– Да, правда, очень жарко, – сказала наконец Элен. Мысли у нее мешались. Она знала, что могла бы сказать очень много, но ей ничего не приходило в голову. – А миссис Калверт дома?Как глупо она это брякнула! Но майор Калверт и бровью не повел. Только посмотрел на нее рассеянно, словно думал о другом.– Что? Нет-нет. Она уехала. Погостить у своих родных. В Филадельфии.Элен обдумала его слова. Больше майор Калверт ничего не сказал, но теперь опять смотрел на нее. Он погасил сигарету и снова сунул руку в карман. Элен, не понимая почему, все сильнее смущалась – может быть, из-за того, что он смотрел на нее вот так, молча. Она почувствовала, что начинает краснеть, почувствовала одновременно странное волнение и робость. И быстро выпила свой лимонад.– Хотите еще?– Нет-нет. Благодарю вас. – Она нервно сплетала пальцы у себя на коленях.– Вы все еще говорите точно англичанка. Не как американка. Поразительно! – Он сказал это так внезапно, что она вздрогнула. Потом улыбнулась.– Правда? Но я могу говорить как американка. Если захочу.– Неужели? – Он наклонился вперед. – Ну так скажите мне что-нибудь по-американски…Элен глубоко вздохнула. Она опустила ресницы, потом снова посмотрела на него.– Извините, что я без спросу ходила к вашей заводи, майор Калверт… – Получилось замечательно: медлительная южная оттяжка, скромно и немножко кокетливо, самую чуточку. Майор Калверт секунду смотрел на нее, потом откинул голову и захохотал – совсем так, как ей запомнилось.– Ну-ну! Кто бы поверил? – Он перестал смеяться. – Вы умная юная женщина, а не только хорошенькая. – Неожиданно он наклонился, его темные поддразнивающие глаза перехватили ее взгляд. – Они вам это говорят, все здешние мальчики? Ну конечно. Что вы хорошенькая. И даже больше. Что вы красавица.Сердце Элен на миг словно перестало биться. По телу у нее пробежала возбужденная дрожь. Как удар электрического тока. И такая же мгновенная. Вот была – и уже нет. Она снова потупилась и встала.– Мне пора домой. Благодарю вас за лимонад, майор Калверт.– Не стоит благодарности, мэм.Он встал вместе с ней, и в его голосе ей почудилось поддразнивание. Она посмотрела на него – нет, наверное, послышалось. Его темно-карие глаза были очень серьезны. Внезапно он оказался совсем рядом, и Элен заметила, что дыхание у него участилось.– Волосы у вас все еще мокрые, Элен Крейг. Вы знаете? – сказал он, и его голос прозвучал странно, почти хрипло.Тут он поднял руку и прикоснулся к ее волосам. Очень медленно приподнял длинную прядь и пропустил ее между пальцами. Элен не шелохнулась.– И ваша блузка. Она же совсем мокрая.Она увидела, как по его губам скользнул язык, как быстро поднимается и опускается его грудь под элегантной рубашкой. И тут он прикоснулся к ней. Сначала к рукаву, а потом медленно, пристально глядя прямо в широко открытые испуганные глаза, к ее груди. Чуть-чуть. Она понимала, что он ощупал округлость ее груди под материей, но движение было настолько легким, что могло показаться случайным.Она знала, что ей следует сделать что-то. Сказать, чтобы он перестал, сбросить его руку, выбежать из комнаты – ну что-нибудь! Но почему-то она не могла, а просто стояла и смотрела на него.– Насквозь мокрая. До самой кожи.Голос его стал очень низким, сиплым, каким-то шепчущим. Это длилось несколько секунд, а потом его рука внезапно сжала ей грудь. Но он все так же смотрел в ее глаза, и Элен в смятении подумала, что он что-то ищет в них, пытается что-то прочесть. Но вот что? Потом он подсунул руку под блузку, осторожно, бережно. Его сухая ладонь легла на ее нагую грудь. И опять он на несколько секунд словно застыл. Потом легонько раз, другой провел пальцами по ее соску – нежнейшее прикосновение. Но жгуче блаженное.Потом он убрал руку, словно ничего не произошло, и, вновь положив ее пальцы к себе на локоть, вежливо повел ее к двери.В прихожей он посмотрел сверху вниз ей в лицо. Он вновь выглядел совершенно спокойным, непринужденным, и странная напряженность в его глазах исчезла.– Может быть, вам когда-нибудь захочется еще раз побывать тут, Элен Крейг? – Он сделал паузу. – Например, осмотреть сады?Элен опустила голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31