Он долго стоял перед полотном, внимательно разглядывая появляющееся на холсте изображение, пытаясь представить себе картину, когда она будет закончена. Старая мельница, деревья, небо, пруд и лебеди.
Потом Лоркан повернулся и вышел из комнаты. Боль в душе уступила место горькому, ужасному чувству – его обманули, предали. С одной стороны, он понимал, что это неразумно, бессмысленно. А с другой стороны, этой подделкой оскорблен он лично, эту рану нанесли именно ему. Черт побери, неужели он ничего для нее не значит? Совсем ничего? Она отдала ему свою невинность, а как насчет ее доверия? Ее честности? Она должна знать, как он относится к мошенникам. Он уже прочитал студентам две лекции на эту тему.
Если бы Лоркан Грин пошел в библиотеку колледжа, то встретил бы там Фредерику с кипой фотокопий работ Форбс-Райта. Но Лоркан не встретился с Фредерикой. Он пошел в Центральную городскую библиотеку, где до вечера изучал материалы о художниках ранней викторианской эпохи. И в одном толстом фолианте с большим количеством иллюстраций обнаружил картину, автором которой был Форбс-Райт. «Старая мельница и лебеди».
Лоркан разглядывал глянцевую репродукцию картины и мысленно видел холст в комнате Фредерики. Он почувствовал, как в груди растет холодный твердый комок. На этот раз сомнения не могло быть: холст на мольберте – неопровержимое доказательство того, что девушка собирается подделать картину Форбс-Райта. Не может быть никакого оправдания тому, кто крадет произведения другого художника. Никакого! Даже для Фредерики Делакруа!
Даже для женщины, которую он любит!
Фредерика как раз переодевалась к обеду, когда в дверь постучал студент, живший рядом, и позвал ее к телефону. Фредерика быстро спустилась в холл, где стоял телефон, и взяла трубку:
– Алло?
– Здравствуй, Фредди, – с наигранной бодростью поздоровался с ней отец. – Как поживаешь? Я ждал, что ты приедешь домой.
– Нет, я еще немного задержусь здесь. Мне кое-что нужно сделать, – ответила Фредерика.
Как будто отец не знает, что именно она собирается сделать, старый обманщик!
– А, ну хорошо. Знаешь, Фредди… – Джеймс Делакруа многозначительно кашлянул. – Думаю, ты понимаешь, что это была не очень хорошая мысль.
– Что? – ошеломленно вскрикнула Фредерика. – Ты заявляешь мне об этом теперь, когда я проделала такую работу? А сколько денег мне это стоило! Ты с ума сошел? Мне нужно всего неделю-другую, чтобы закончить работу.
Неужели он думает, что она все бросит, когда проделана такая работа, истрачено столько сил и нервов, чтобы обмануть самого известного в стране эксперта по подделкам картин? Да ничего подобного!
И вдруг ее охватило дурное предчувствие, по спине побежали мурашки. Фредерика поняла, что случилось что-то непредвиденное. Очень плохое. Непохоже, чтобы отец без веской причины так резко и внезапно изменил свое мнение.
– Папа, – тихо, почти шепотом спросила она. – Папа, что случилось?
Джеймс тяжело вздохнул:
– Ах, Фредди, я слышал… из неофициальных источников, что нами интересовались… недавно… некоторые люди. Осторожно расспрашивали о нас.
Фредерика не сразу поняла, что хочет сказать ей отец. А догадавшись, чуть не завопила от страха.
– Ты имеешь в виду полицию? – скрипучим голосом спросила она.
– Фредди, пожалуйста! Только не по телефону! – предостерег ее отец.
Фредерика незаметно огляделась, но в холле не было ни души.
– Ох, папа, ты это серьезно? – задохнувшись, произнесла она. – Почему… как?
Вдруг она просто лишилась дара речи. В голове не было ни одной мысли. Ей показалось, будто что-то темное и страшное ползет по ней, проникает в ее подсознание, как ужасное чудовище. Лоркан Грин, охотник за фальсификаторами. Лоркан Грин, внезапно, без предупреждения появившийся в Оксфорде. Лоркан Грин, плей-бой, миллионер, приглашающий на свидание неизвестную студентку, будущую художницу. Лоркан Грин, друг инспектора полиции и свидетель на многих громких процессах против мошенников от искусства.
Девушка прислонилась к стене, чтобы не упасть, телефонная трубка дрожала в ее руке. «Нет! Этого просто не может быть!»
– Фредди? – раздался в трубке озабоченный голос отца.
Нет, как же Лоркан мог узнать, чем она занимается? Он же не всемогущий Бог. И почему полиция интересуется именно ею?
– Фредди. Ты слышишь меня?
Она закрыла глаза. Волна ужасной боли накрыла ее с головой. Значит, все было только ловким трюком? Значит, Лоркан каким-то образом узнал о ее планах? Значит, их встречи, их близость, их смех, совпадение мыслей, даже их занятие любовью были всего лишь притворством с его стороны?
– Нет! – хрипло вскрикнула она. – Ах, нет, нет…
– Фредди! Что с тобой? – Взволнованный голос отца заставил ее подняться из той черной ямы, куда она падала, и Фредерика снова поднесла трубку к уху. Она была такой тяжелой, как будто весила тонну.
– Папа, ты уверен в том, что сказал? – слабым, тонким голосом спросила она.
Джеймс Делакруа вздохнул:
– Я узнал: ходят слухи, что в Оксфорде расследуется дело о мошенничестве с произведениями искусства. Ведет это дело детектив – инспектор Брейн. Он также вел процесс о поддельной картине, которую хотели продать галерее Грина, – продолжал он.
«Лоркан! Опять Лоркан». У нее дыхание перехватило от боли и обиды. Фредерика глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и проглотила подступившие слезы.
– Но этот новый случай не может быть связан с нами, – сказала она, стараясь утешить себя. – Я имею в виду – как это может быть? Мы же не преступники, и у нас нет никаких связей с преступниками. Конечно… они не могут подозревать нас! – прошептала Фредерика.
Интуиция подсказывала ей, что в этом нет никакого смысла. И никакой логики. Но кого волнует логика? В глубине души она знала, что ошибки нет. Что она не преувеличивает. Лоркан охотится за ней. Он проявлял такой интерес к ее работам не потому, что они ему нравились. Он просто изучал ее манеру письма. Запоминал ее методы и приемы. Если бы она не изучила книгу Китинга, то оставила бы на законченной копии Форбс-Райта свои, присущие только ей следы и Лоркан легко обнаружил бы подделку. И, как эксперт, он, конечно, должен будет рассказать о ней в суде. Если Лоркан думал, что она собиралась продать эту картину – иначе почему в дело замешан отряд по борьбе с мошенничеством в сфере искусства? – то все это время только и выжидал, когда можно будет отправить ее в тюрьму. Так же, как он отправил туда всех других мошенников.
В глазах у нее снова потемнело. Она прислонилась к стене. Боль была так сильна, что Фредерике показалось, будто она сейчас умрет.
Она потрясла головой. Шумно вздохнула.
– Думаю, тебе нужно сейчас приехать домой, – говорил Джеймс Делакруа мягким голосом, полным любви и понимания. – Забудь об… одолжении, о котором я тебя просил, и приезжай домой.
Фредерика открыла глаза.
– И пусть он считает себя победителем? – прошипела она. – Никогда!
«Да, так лучше. Лучше злиться, чем страдать».
– Фредерика! – предостерег ее отец. – Не наделай глупостей.
– Нет, я и не собираюсь, – твердо ответила Фредерика. – Мы не делаем ничего плохого. Ничего, что имело бы хоть какое-то отношение к преступлению. Ему не удастся ничего доказать, – добавила она со злобным удовлетворением. – Я намерена закончить то, что начала, так что у тебя не будет причины ругаться с мамой. И как только я это сделаю, ты сможешь ее повесить, и мы забудем об этой истории.
– Но, Фредди…
– Не волнуйся, папа, – мягко сказала она. – Я буду осторожна. Позвоню тебе позже.
И не успел он возразить, как Фредерика осторожно повесила трубку. Да. Ей нужно быть осторожной! С этого момента пусть мистер Лоркан Грин остерегается!
Лоркан вернулся в свой дом на Файв-Майл-драйв, подошел к телефону и набрал лондонский номер отряда по борьбе с мошенничеством в сфере искусства. Его мгновенно соединили с инспектором Ричардом Брейном.
– Привет, Ричард. Да. Я видел холст. Нет, готов лишь наполовину. Да, я идентифицировал, и художника тоже. Записывай.
Он хладнокровно продиктовал другу все подробности. На самом деле слишком уж хладнокровно. Лоркан понимал, что скоро ему придется за это заплатить.
– Дело в том, – закончил он свое сообщение, – что я пока не обнаружил владельца оригинала. Тебе придется послать своих людей, чтобы они нашли его.
Детектив Ричард Брейн внимательно выслушал Лоркана, пообещал все сделать и, очень счастливый, повесил трубку. А Лоркан Грин, очень несчастный, тоже повесил трубку.
Лоркан налил себе большую порцию виски с содовой. Он устало растянулся на диване, держа в руке уже наполовину пустой стакан, когда раздался телефонный звонок.
Грин поднял трубку и застыл, услышав в трубке ее голос, такой мягкий, милый и доверчивый:
– Здравствуй… дорогой.
Лоркан резко сел, и виски выплеснулось ему на руку. Вот и пришла расплата, которую он предчувствовал.
– Фредерика, – хрипло проговорил он.
– Хотела узнать, сможем ли мы встретиться на этой неделе. У тебя найдется свободное время?
– Конечно. – Лоркан с трудом перевел дыхание. – Я… мы… нам нужно поговорить.
– Да, – спокойно согласилась Фредерика. – Предлагаю пообедать у меня в комнате днем в пятницу. Что скажешь?
Лоркан закрыл глаза, представив себе ее маленькую комнату. Кровать, которая ждет их. Нужно быть сумасшедшим, чтобы оказаться там с ней наедине. Сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший!
– Да, хорошо, – хрипло сказал он. Фредерика легко вздохнула и повесила трубку. Когда она опускала трубку на рычаг, выражение ее лица было холодно как лед.
Глава 15
Рей Верни поселился в гостинице «Рали» и на всякий случай в книге регистрации поставил совершенно неразборчивую подпись. Когда-то ему удалось успешно провернуть несколько темных делишек, но он и подумать не мог, что когда-нибудь возьмется за такое крупное дело, как это. Однако ради больших денег приходится идти и на большой риск. «Если все пойдет как задумано, – утешал себя Рей, – никто не заметит пропажи и не примется разыскивать некоего мистера Верни, организатора мистерии с убийством».
Реи подошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на Мемориал мучеников и яркий желтый фасад колледжа Св. Иоанна. Рей поспешно задвинул портьеры, отгораживаясь от жаркого солнца и от этой красоты. Шла вторая неделя июня, такая же жаркая и душная, как и первая.
Завтра будет пятница, первый день конференции. Рей проверил, запер ли он дверь в комнату, и принялся распаковывать свои вещи. Чемодан был из серой искусственной кожи и снаружи выглядел совершенно обычно. Но когда Верни повернул круглые медные замки сначала по часовой стрелке, а потом против часовой стрелки, то дно чемодана открылось, обнаруживая потайное отделение.
Из этого отделения Рей вытащил холст, свернутый в рулон. Он выглядел по-настоящему старым, потемневшим от времени. Рей, если бы не знал всей правды, поверил бы, что холст старинный. Он развернул рулон на кровати и внимательно посмотрел на портрет Альфреда Гора, в свое время бывшего ректором колледжа Беды Достопочтенного. На первый взгляд казалось, что картина, без сомнения, написана великим художником Уильямом Хогартом со свойственным ему мастерством и талантом. На картине была даже его подпись. На самом же деле она была написана человеком по имени Клайв Биллингс, и клиент Рея заплатил художнику за работу больше двадцати тысяч фунтов.
Реи долго и внимательно рассматривал картину, проверяя, не пострадала ли она во время перевозки. Нет, с картиной ничего не случилось. Он осторожно положил ее на место, запер чемодан на замки и поставил его в шкаф.
Завтра ему придется исполнять самую важную роль в своей жизни, но сегодня он имеет право как следует отдохнуть, осмотреть местные достопримечательности. Однако сначала нужно съездить в Хединггон и проверить, как идут дела у актеров. Завтра утром состоится великое шоу!
Уже с девяти часов утра делегаты конференции стали собираться в зале отдыха Уэбстера. Зал гудел от голосов. Дворецкий колледжа разносил на подносах чай, тосты и маленькие горшочки с джемом. Чай в тонких фарфоровых чашках был превосходен. Делегаты, не первый раз участвующие в конференциях, сразу поняли, что это мероприятие очень отличается от прежних конференций, проходивших в крупных отелях. Большие отели так безлики, так предсказуемы. А тут все было по-другому. Огромный рояль, на котором часто играли студенты музыкального факультета, красовался в углу зала. Диваны были не новые, но очень удобные. Плотные бархатные портьеры обрамляли высокие окна, пылинки золотились в ярких лучах солнца. Все это создавало приятную, уютную атмосферу. Но если обстановка зала была выдержана в классическом стиле, то сами делегаты представляли собой обычную разношерстную компанию.
К десяти часам шум голосов усилился. Рей незаметно наблюдал за своими актерами. Он был доволен ими. Актеры очень непринужденно общались с делегатами конференции. Делегатам было заранее объявлено, что в выходные будет разыграна мистерия с убийством, но Рей считал, что никто из них не узнал актеров в представителях совершенно новой и никому не известной издательской фирмы «Оксфордские шпили».
Рив стоял в углу зала в обществе пожилой дамы – настоящего редактора из большого книжного издательства. Он очаровательно улыбался ей и рассказывал о себе:
– Конечно, я начал с административной работы, но мне гораздо больше нравится редактировать. Мы только что приступили к работе с одним автором. Он пишет мистерии на средневековые темы. Я нашел его, всячески помогал, поправлял, если он начинал слишком увлекаться деталями, вы ведь понимаете, что я имею в виду? Но потом, когда мы уже подошли к заключению контракта, появился Джон Хендрикс и заявил, что он его редактор. – Тут Рив придал своему голосу нотку злости и обиды.
Дама возмутилась:
– Не может быть! И это после того, как вы помогли автору с его первой рукописью?
Рив сердито ухмыльнулся, показав на Джона Лора, первую «жертву» убийцы.
– Да, а вот и он, в синем пиджаке и серых брюках. Отвратительный тип! – сердито сказал он.
Лицо его исказила такая злая гримаса, что пожилая дама даже вздрогнула.
– А сам автор не захотел работать с вами? – спросила она.
– Конечно, он хотел со мной работать. Но я ведь всего лишь редактор, а Джон, ну, он главный редактор и уже несколько лет работает в издательстве. Он терпеть не может конкурентов.
Женщина метнула гневный взгляд на Джона Лора.
– Меня от таких людей просто тошнит, – доверительным голосом сообщила она.
Разговор начинал ей нравиться. Она уж и забыла, что на конференциях можно так славно посплетничать.
– В издательском деле должны работать только достойные люди, – заявила дама.
Рив согласно кивнул и придвинулся к ней поближе. И тут его заметила Эннис, разговаривавшая с симпатичным мужчиной из отдела по связям с общественностью. Она взглянула на Рива, и быстро отвела взгляд. Актриса, конечно, знала, что Рив сейчас играет свою роль, и все-таки ей было больно видеть, как он флиртует с другой женщиной. Это должно послужить ей предупреждением. Нужно держаться от него подальше.
Пожилая дама была в восторге от внимания молодого и такого красивого мужчины, она наклонилась к Риву и положила ладонь на его руку. Какие у него изумительные темно-синие глаза!
– Между нами говоря, – пожаловался ей Рив, – в последние несколько недель он делает все, чтобы меня уволили.
– Не может быть!
– Да. Капает на меня директору. Видите, вот он там стоит, – показал он на Рея Верни. – Пока, думаю, ему еще не удалось одурачить Рея, но не знаю, как долго это будет продолжаться. – Рив бросил полный ненависти взгляд на ничего не подозревающего Джона Лора. – Этот мерзкий тип действительно меня терпеть не может.
Редакторша покачала головой и вздохнула.
– Сейчас так много клеветников вокруг, – пожаловалась она.
Рив кивнул, сказал ей пару комплиментов и отошел. Он был уверен: вскоре разнесется слух о том, что симпатичному молодому человеку из оксфордской фирмы вряд ли удастся удержаться на своем месте. Рив знал также, что все остальные актеры, сидящие в зале, делают то же, что и он, – создают почву для своих ролей.
Джулия подцепила самую молодую женщину в зале, и Рей не сомневался, что сейчас она доверяет ей свою «тайну». Будто она влюблена в женатого мужчину, намеками давая понять, что этот мужчина работает вместе с ней на фирме. Конечно, женщина, с которой Джулия разговаривала, должна была подумать, что речь идет о Риве, а Джулия должна была всячески разубеждать ее.
Эннис, подслушав их разговор, старалась не поддаваться смешанному чувству ревности и злости. Ведь знала, что ни в коем случае нельзя влюбляться в смазливого актера. И как она, с ее то жизненным опытом, могла забыть об этом!
Ровно в десять часов дверь распахнулась, и в зале появился очень колоритный «персонаж».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Потом Лоркан повернулся и вышел из комнаты. Боль в душе уступила место горькому, ужасному чувству – его обманули, предали. С одной стороны, он понимал, что это неразумно, бессмысленно. А с другой стороны, этой подделкой оскорблен он лично, эту рану нанесли именно ему. Черт побери, неужели он ничего для нее не значит? Совсем ничего? Она отдала ему свою невинность, а как насчет ее доверия? Ее честности? Она должна знать, как он относится к мошенникам. Он уже прочитал студентам две лекции на эту тему.
Если бы Лоркан Грин пошел в библиотеку колледжа, то встретил бы там Фредерику с кипой фотокопий работ Форбс-Райта. Но Лоркан не встретился с Фредерикой. Он пошел в Центральную городскую библиотеку, где до вечера изучал материалы о художниках ранней викторианской эпохи. И в одном толстом фолианте с большим количеством иллюстраций обнаружил картину, автором которой был Форбс-Райт. «Старая мельница и лебеди».
Лоркан разглядывал глянцевую репродукцию картины и мысленно видел холст в комнате Фредерики. Он почувствовал, как в груди растет холодный твердый комок. На этот раз сомнения не могло быть: холст на мольберте – неопровержимое доказательство того, что девушка собирается подделать картину Форбс-Райта. Не может быть никакого оправдания тому, кто крадет произведения другого художника. Никакого! Даже для Фредерики Делакруа!
Даже для женщины, которую он любит!
Фредерика как раз переодевалась к обеду, когда в дверь постучал студент, живший рядом, и позвал ее к телефону. Фредерика быстро спустилась в холл, где стоял телефон, и взяла трубку:
– Алло?
– Здравствуй, Фредди, – с наигранной бодростью поздоровался с ней отец. – Как поживаешь? Я ждал, что ты приедешь домой.
– Нет, я еще немного задержусь здесь. Мне кое-что нужно сделать, – ответила Фредерика.
Как будто отец не знает, что именно она собирается сделать, старый обманщик!
– А, ну хорошо. Знаешь, Фредди… – Джеймс Делакруа многозначительно кашлянул. – Думаю, ты понимаешь, что это была не очень хорошая мысль.
– Что? – ошеломленно вскрикнула Фредерика. – Ты заявляешь мне об этом теперь, когда я проделала такую работу? А сколько денег мне это стоило! Ты с ума сошел? Мне нужно всего неделю-другую, чтобы закончить работу.
Неужели он думает, что она все бросит, когда проделана такая работа, истрачено столько сил и нервов, чтобы обмануть самого известного в стране эксперта по подделкам картин? Да ничего подобного!
И вдруг ее охватило дурное предчувствие, по спине побежали мурашки. Фредерика поняла, что случилось что-то непредвиденное. Очень плохое. Непохоже, чтобы отец без веской причины так резко и внезапно изменил свое мнение.
– Папа, – тихо, почти шепотом спросила она. – Папа, что случилось?
Джеймс тяжело вздохнул:
– Ах, Фредди, я слышал… из неофициальных источников, что нами интересовались… недавно… некоторые люди. Осторожно расспрашивали о нас.
Фредерика не сразу поняла, что хочет сказать ей отец. А догадавшись, чуть не завопила от страха.
– Ты имеешь в виду полицию? – скрипучим голосом спросила она.
– Фредди, пожалуйста! Только не по телефону! – предостерег ее отец.
Фредерика незаметно огляделась, но в холле не было ни души.
– Ох, папа, ты это серьезно? – задохнувшись, произнесла она. – Почему… как?
Вдруг она просто лишилась дара речи. В голове не было ни одной мысли. Ей показалось, будто что-то темное и страшное ползет по ней, проникает в ее подсознание, как ужасное чудовище. Лоркан Грин, охотник за фальсификаторами. Лоркан Грин, внезапно, без предупреждения появившийся в Оксфорде. Лоркан Грин, плей-бой, миллионер, приглашающий на свидание неизвестную студентку, будущую художницу. Лоркан Грин, друг инспектора полиции и свидетель на многих громких процессах против мошенников от искусства.
Девушка прислонилась к стене, чтобы не упасть, телефонная трубка дрожала в ее руке. «Нет! Этого просто не может быть!»
– Фредди? – раздался в трубке озабоченный голос отца.
Нет, как же Лоркан мог узнать, чем она занимается? Он же не всемогущий Бог. И почему полиция интересуется именно ею?
– Фредди. Ты слышишь меня?
Она закрыла глаза. Волна ужасной боли накрыла ее с головой. Значит, все было только ловким трюком? Значит, Лоркан каким-то образом узнал о ее планах? Значит, их встречи, их близость, их смех, совпадение мыслей, даже их занятие любовью были всего лишь притворством с его стороны?
– Нет! – хрипло вскрикнула она. – Ах, нет, нет…
– Фредди! Что с тобой? – Взволнованный голос отца заставил ее подняться из той черной ямы, куда она падала, и Фредерика снова поднесла трубку к уху. Она была такой тяжелой, как будто весила тонну.
– Папа, ты уверен в том, что сказал? – слабым, тонким голосом спросила она.
Джеймс Делакруа вздохнул:
– Я узнал: ходят слухи, что в Оксфорде расследуется дело о мошенничестве с произведениями искусства. Ведет это дело детектив – инспектор Брейн. Он также вел процесс о поддельной картине, которую хотели продать галерее Грина, – продолжал он.
«Лоркан! Опять Лоркан». У нее дыхание перехватило от боли и обиды. Фредерика глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и проглотила подступившие слезы.
– Но этот новый случай не может быть связан с нами, – сказала она, стараясь утешить себя. – Я имею в виду – как это может быть? Мы же не преступники, и у нас нет никаких связей с преступниками. Конечно… они не могут подозревать нас! – прошептала Фредерика.
Интуиция подсказывала ей, что в этом нет никакого смысла. И никакой логики. Но кого волнует логика? В глубине души она знала, что ошибки нет. Что она не преувеличивает. Лоркан охотится за ней. Он проявлял такой интерес к ее работам не потому, что они ему нравились. Он просто изучал ее манеру письма. Запоминал ее методы и приемы. Если бы она не изучила книгу Китинга, то оставила бы на законченной копии Форбс-Райта свои, присущие только ей следы и Лоркан легко обнаружил бы подделку. И, как эксперт, он, конечно, должен будет рассказать о ней в суде. Если Лоркан думал, что она собиралась продать эту картину – иначе почему в дело замешан отряд по борьбе с мошенничеством в сфере искусства? – то все это время только и выжидал, когда можно будет отправить ее в тюрьму. Так же, как он отправил туда всех других мошенников.
В глазах у нее снова потемнело. Она прислонилась к стене. Боль была так сильна, что Фредерике показалось, будто она сейчас умрет.
Она потрясла головой. Шумно вздохнула.
– Думаю, тебе нужно сейчас приехать домой, – говорил Джеймс Делакруа мягким голосом, полным любви и понимания. – Забудь об… одолжении, о котором я тебя просил, и приезжай домой.
Фредерика открыла глаза.
– И пусть он считает себя победителем? – прошипела она. – Никогда!
«Да, так лучше. Лучше злиться, чем страдать».
– Фредерика! – предостерег ее отец. – Не наделай глупостей.
– Нет, я и не собираюсь, – твердо ответила Фредерика. – Мы не делаем ничего плохого. Ничего, что имело бы хоть какое-то отношение к преступлению. Ему не удастся ничего доказать, – добавила она со злобным удовлетворением. – Я намерена закончить то, что начала, так что у тебя не будет причины ругаться с мамой. И как только я это сделаю, ты сможешь ее повесить, и мы забудем об этой истории.
– Но, Фредди…
– Не волнуйся, папа, – мягко сказала она. – Я буду осторожна. Позвоню тебе позже.
И не успел он возразить, как Фредерика осторожно повесила трубку. Да. Ей нужно быть осторожной! С этого момента пусть мистер Лоркан Грин остерегается!
Лоркан вернулся в свой дом на Файв-Майл-драйв, подошел к телефону и набрал лондонский номер отряда по борьбе с мошенничеством в сфере искусства. Его мгновенно соединили с инспектором Ричардом Брейном.
– Привет, Ричард. Да. Я видел холст. Нет, готов лишь наполовину. Да, я идентифицировал, и художника тоже. Записывай.
Он хладнокровно продиктовал другу все подробности. На самом деле слишком уж хладнокровно. Лоркан понимал, что скоро ему придется за это заплатить.
– Дело в том, – закончил он свое сообщение, – что я пока не обнаружил владельца оригинала. Тебе придется послать своих людей, чтобы они нашли его.
Детектив Ричард Брейн внимательно выслушал Лоркана, пообещал все сделать и, очень счастливый, повесил трубку. А Лоркан Грин, очень несчастный, тоже повесил трубку.
Лоркан налил себе большую порцию виски с содовой. Он устало растянулся на диване, держа в руке уже наполовину пустой стакан, когда раздался телефонный звонок.
Грин поднял трубку и застыл, услышав в трубке ее голос, такой мягкий, милый и доверчивый:
– Здравствуй… дорогой.
Лоркан резко сел, и виски выплеснулось ему на руку. Вот и пришла расплата, которую он предчувствовал.
– Фредерика, – хрипло проговорил он.
– Хотела узнать, сможем ли мы встретиться на этой неделе. У тебя найдется свободное время?
– Конечно. – Лоркан с трудом перевел дыхание. – Я… мы… нам нужно поговорить.
– Да, – спокойно согласилась Фредерика. – Предлагаю пообедать у меня в комнате днем в пятницу. Что скажешь?
Лоркан закрыл глаза, представив себе ее маленькую комнату. Кровать, которая ждет их. Нужно быть сумасшедшим, чтобы оказаться там с ней наедине. Сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший!
– Да, хорошо, – хрипло сказал он. Фредерика легко вздохнула и повесила трубку. Когда она опускала трубку на рычаг, выражение ее лица было холодно как лед.
Глава 15
Рей Верни поселился в гостинице «Рали» и на всякий случай в книге регистрации поставил совершенно неразборчивую подпись. Когда-то ему удалось успешно провернуть несколько темных делишек, но он и подумать не мог, что когда-нибудь возьмется за такое крупное дело, как это. Однако ради больших денег приходится идти и на большой риск. «Если все пойдет как задумано, – утешал себя Рей, – никто не заметит пропажи и не примется разыскивать некоего мистера Верни, организатора мистерии с убийством».
Реи подошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на Мемориал мучеников и яркий желтый фасад колледжа Св. Иоанна. Рей поспешно задвинул портьеры, отгораживаясь от жаркого солнца и от этой красоты. Шла вторая неделя июня, такая же жаркая и душная, как и первая.
Завтра будет пятница, первый день конференции. Рей проверил, запер ли он дверь в комнату, и принялся распаковывать свои вещи. Чемодан был из серой искусственной кожи и снаружи выглядел совершенно обычно. Но когда Верни повернул круглые медные замки сначала по часовой стрелке, а потом против часовой стрелки, то дно чемодана открылось, обнаруживая потайное отделение.
Из этого отделения Рей вытащил холст, свернутый в рулон. Он выглядел по-настоящему старым, потемневшим от времени. Рей, если бы не знал всей правды, поверил бы, что холст старинный. Он развернул рулон на кровати и внимательно посмотрел на портрет Альфреда Гора, в свое время бывшего ректором колледжа Беды Достопочтенного. На первый взгляд казалось, что картина, без сомнения, написана великим художником Уильямом Хогартом со свойственным ему мастерством и талантом. На картине была даже его подпись. На самом же деле она была написана человеком по имени Клайв Биллингс, и клиент Рея заплатил художнику за работу больше двадцати тысяч фунтов.
Реи долго и внимательно рассматривал картину, проверяя, не пострадала ли она во время перевозки. Нет, с картиной ничего не случилось. Он осторожно положил ее на место, запер чемодан на замки и поставил его в шкаф.
Завтра ему придется исполнять самую важную роль в своей жизни, но сегодня он имеет право как следует отдохнуть, осмотреть местные достопримечательности. Однако сначала нужно съездить в Хединггон и проверить, как идут дела у актеров. Завтра утром состоится великое шоу!
Уже с девяти часов утра делегаты конференции стали собираться в зале отдыха Уэбстера. Зал гудел от голосов. Дворецкий колледжа разносил на подносах чай, тосты и маленькие горшочки с джемом. Чай в тонких фарфоровых чашках был превосходен. Делегаты, не первый раз участвующие в конференциях, сразу поняли, что это мероприятие очень отличается от прежних конференций, проходивших в крупных отелях. Большие отели так безлики, так предсказуемы. А тут все было по-другому. Огромный рояль, на котором часто играли студенты музыкального факультета, красовался в углу зала. Диваны были не новые, но очень удобные. Плотные бархатные портьеры обрамляли высокие окна, пылинки золотились в ярких лучах солнца. Все это создавало приятную, уютную атмосферу. Но если обстановка зала была выдержана в классическом стиле, то сами делегаты представляли собой обычную разношерстную компанию.
К десяти часам шум голосов усилился. Рей незаметно наблюдал за своими актерами. Он был доволен ими. Актеры очень непринужденно общались с делегатами конференции. Делегатам было заранее объявлено, что в выходные будет разыграна мистерия с убийством, но Рей считал, что никто из них не узнал актеров в представителях совершенно новой и никому не известной издательской фирмы «Оксфордские шпили».
Рив стоял в углу зала в обществе пожилой дамы – настоящего редактора из большого книжного издательства. Он очаровательно улыбался ей и рассказывал о себе:
– Конечно, я начал с административной работы, но мне гораздо больше нравится редактировать. Мы только что приступили к работе с одним автором. Он пишет мистерии на средневековые темы. Я нашел его, всячески помогал, поправлял, если он начинал слишком увлекаться деталями, вы ведь понимаете, что я имею в виду? Но потом, когда мы уже подошли к заключению контракта, появился Джон Хендрикс и заявил, что он его редактор. – Тут Рив придал своему голосу нотку злости и обиды.
Дама возмутилась:
– Не может быть! И это после того, как вы помогли автору с его первой рукописью?
Рив сердито ухмыльнулся, показав на Джона Лора, первую «жертву» убийцы.
– Да, а вот и он, в синем пиджаке и серых брюках. Отвратительный тип! – сердито сказал он.
Лицо его исказила такая злая гримаса, что пожилая дама даже вздрогнула.
– А сам автор не захотел работать с вами? – спросила она.
– Конечно, он хотел со мной работать. Но я ведь всего лишь редактор, а Джон, ну, он главный редактор и уже несколько лет работает в издательстве. Он терпеть не может конкурентов.
Женщина метнула гневный взгляд на Джона Лора.
– Меня от таких людей просто тошнит, – доверительным голосом сообщила она.
Разговор начинал ей нравиться. Она уж и забыла, что на конференциях можно так славно посплетничать.
– В издательском деле должны работать только достойные люди, – заявила дама.
Рив согласно кивнул и придвинулся к ней поближе. И тут его заметила Эннис, разговаривавшая с симпатичным мужчиной из отдела по связям с общественностью. Она взглянула на Рива, и быстро отвела взгляд. Актриса, конечно, знала, что Рив сейчас играет свою роль, и все-таки ей было больно видеть, как он флиртует с другой женщиной. Это должно послужить ей предупреждением. Нужно держаться от него подальше.
Пожилая дама была в восторге от внимания молодого и такого красивого мужчины, она наклонилась к Риву и положила ладонь на его руку. Какие у него изумительные темно-синие глаза!
– Между нами говоря, – пожаловался ей Рив, – в последние несколько недель он делает все, чтобы меня уволили.
– Не может быть!
– Да. Капает на меня директору. Видите, вот он там стоит, – показал он на Рея Верни. – Пока, думаю, ему еще не удалось одурачить Рея, но не знаю, как долго это будет продолжаться. – Рив бросил полный ненависти взгляд на ничего не подозревающего Джона Лора. – Этот мерзкий тип действительно меня терпеть не может.
Редакторша покачала головой и вздохнула.
– Сейчас так много клеветников вокруг, – пожаловалась она.
Рив кивнул, сказал ей пару комплиментов и отошел. Он был уверен: вскоре разнесется слух о том, что симпатичному молодому человеку из оксфордской фирмы вряд ли удастся удержаться на своем месте. Рив знал также, что все остальные актеры, сидящие в зале, делают то же, что и он, – создают почву для своих ролей.
Джулия подцепила самую молодую женщину в зале, и Рей не сомневался, что сейчас она доверяет ей свою «тайну». Будто она влюблена в женатого мужчину, намеками давая понять, что этот мужчина работает вместе с ней на фирме. Конечно, женщина, с которой Джулия разговаривала, должна была подумать, что речь идет о Риве, а Джулия должна была всячески разубеждать ее.
Эннис, подслушав их разговор, старалась не поддаваться смешанному чувству ревности и злости. Ведь знала, что ни в коем случае нельзя влюбляться в смазливого актера. И как она, с ее то жизненным опытом, могла забыть об этом!
Ровно в десять часов дверь распахнулась, и в зале появился очень колоритный «персонаж».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23