«Скорее всего миссис Клэрмон нет в ее комнате», – подумала я. Я пошла прямо в кладовку для белья и взяла мастер-ключ от той секции, которую обслуживала Сисси и я. Потом я поспешила в коридор.
Мое сердце билось так сильно, что я была уверена, что упаду в обморок, как только войду в комнату миссис Клэрмон. Я зримо представила, как они найдут меня на полу с ожерельем в руке. Я стерла пот со своего лба и быстро подошла к ее двери. По счастью, вокруг никого не было. Я постучала. Если бы она там оказалась, я бы притворилась, что постучала не в ту дверь. Но никто не ответил, и поэтому я сунула мастер-ключ в замок и повернула. Легкий щелчок никогда не казался мне таким громким, он эхом разнесся по всему отелю и, конечно, сюда вот-вот сбегутся люди со всех сторон.
Я выждала, прислушиваясь. Внутри было темно и тихо. Я не хотела испытывать судьбу, поэтому просто нагнулась и кинула ожерелье на туалетный столик. Я слышала, как оно упало. Затем я быстро закрыла дверь и заперла ее, мои пальцы при этом тряслись так сильно, что мне пришлось сделать это дважды.
Как только я пошла по коридору, я услышала голоса. Напуганная, что меня могут обнаружить на этом этаже, я повернулась в другую сторону и направилась в противоположном направлении, ни разу не оглянувшись, чтобы посмотреть, кто это. Я быстро ушла, но этот путь снова вывел меня в лобби отеля.
Моему отцу пришлось трижды окликнуть меня: «Евгения», прежде, чем я осознала, что он обращается ко мне. Я остановилась на середине лобби и увидела его. Сообщила ли уже ему Клэр Сю, что видела меня с ожерельем? Я подошла к нему.
– Я как раз направлялся к тебе, – сказал он. – Я хотел убедиться, что Клэр пошла сразу к твоей комнате с ключом, чтобы открыть твою дверь.
– Ключ был в двери.
– Разве! Я не видел, – улыбнулся он. – По крайней мере, это неприятное дело позади. Ты будешь рада узнать, что бабушка приняла наш маленький компромисс. Он достал из кармана своего пиджака мою ненавистную бирку с именем. Я посмотрела на нее.
Она не выглядела такой большой, как мне показалось в первый раз. Меня не удивило бы, если бы она приказала сделать ее еще больше. Это бы лишний раз доказало мне, что она всегда добивается своего и если я буду вести себя вызывающе, то буду только еще больше страдать от этого.
Я взяла пластину из его рук как кусочек льда.
– Хочешь, я приколю ее тебе? – спросил он, заметив мою нерешительность.
– Нет, спасибо, я могу это сделать сама, – и я быстро проделала это.
– Вот и все, – сказал он, просияв. – Ну, ладно, я должен вернуться к работе. Увидимся завтра. Спокойной ночи. – Он оставил меня и я чувствовала себя так, словно на меня только что наложили клеймо.
Но это не взволновало меня больше, чем могло бы. Осознание того, что Джимми рядом, придавало мне бодрости. Завтра утром, сразу после того, как я сделаю свою работу, я пойду к нему, и мы будем разговаривать и проведем почти весь день вместе. Конечно, я должна буду время от времени показываться в отеле, чтобы никто не отправился искать меня.
Это была первая ночь с тех пор, как я прибыла в «Катлер'з Коув Отель», когда я с легкой душой легла спать в ожидании рассвета.
На следующее утро бабушка Катлер появилась на кухне, когда персонал завтракал. Она приветствовала каждого, когда проходила к столу, за которым сидела я. Она подошла убедиться, что я ношу ее драгоценную бирку. Когда она увидела, что я приколола ее к своей униформе, она выпрямилась и глаза ее сверкнули удовлетворением.
Я не осмелилась быть дерзкой. Если она снова запрет меня в моей комнате, я не смогу увидеть Джимми, а если я буду поступать против ее воли, это может привести к тому, что его обнаружат. Я пошла вместе с Сисси работать. Я работала так усердно и быстро, что Сисси даже обратила на это внимание. Когда я вышла из моей последней комнаты, я увидела поджидающую меня бабушку Катлер. «О, нет, – подумала я, – она собирается дать мне другое задание, и я не смогу пойти к Джимми». У меня перехватило дыхание.
– Ожерелье миссис Клэрмон каким-то волшебным образом вернулось, – сказала она, словно приклеив ко мне взгляд своих металлических глаз.
– Я никогда не брала его, – твердо ответила я.
– Я надеюсь, что больше ничего здесь не исчезнет, – заявила она и, стуча каблуками, пошла дальше по коридору.
Я не вернулась в мою комнату, чтобы переодеться. Соблюдая все предосторожности, я вышла из отеля и направилась к убежищу Филипа.
Стоял такой яркий, теплый летний день, мне хотелось вывести Джимми из темной комнаты в подвале и пойти с ним в парк с радугой цветов и сверкающими фонтанами. Он показался мне вчера вечером таким усталым и бледным. Ему нужно было бы побыть на солнышке. Яркий солнечный свет всегда радовал меня, несмотря на то, каким трудным и тревожным был день.
Как только я достигла цементной лестницы, я увидела поблизости нескольких гостей, поэтому я выждала, пока они удалятся, прежде чем спустилась. Когда я открыла дверь и скользнула внутрь, я увидела Джимми, хорошо отдохнувшим и уже поджидавшим меня. Он сидел на кровати и светился широкой, счастливой улыбкой.
– Филип уже был здесь, он принес завтрак и дал мне двадцать долларов для поездки в Джорджию, – сообщил он мне и засмеялся.
– В чем дело?
– Ты выглядишь такой забавной в этой форме и в платке. Твоя бирка с именем выглядит как медаль, которой твоя бабушка наградила тебя.
– Я рада, что она тебе нравится, – сказала я, – а я ненавижу ее, – я сняла платок и распустила волосы. – Ты хорошо спал?
– Я даже не помню, как ты ушла, а когда я проснулся сегодня утром, то не сразу сообразил, где нахожусь. Потом я снова заснул. Почему ты убежала?
– Ты заснул так быстро, что я решила, что следует дать тебе отдохнуть.
– Я проснулся утром только тогда, когда явился Филип. Вот как я устал. Я был в дороге день и ночь два дня подряд. Я спал на обочинах дорог часа по два, – признался он.
– О, Джимми, ты, должно быть, так намаялся.
– Это не имеет значения, – сказал он, – я решил, что доберусь сюда. Так чем занимается горничная? Расскажи мне об этом отеле. Я не очень-то многое разглядел ночью. Это красивое место?
Я описала ему мою работу и расположение отеля. Я собралась рассказать ему кое-что о персонале, особенно о миссис Бостон и Сисси, но он более заинтересовался моими родителями.
– Что вообще-то с ней не так?
– Я не знаю точно, Джимми. Она не похожа на больную. Большую часть времени она выглядит красавицей, даже когда лежит в постели с головной болью. Мой отец обращается с ней, как с маленькой хрупкой куклой.
– И твоя бабушка действительно управляет отелем?
– Да. Все ее боятся, но все боятся сказать о ней что-то дурное даже друг другу. Миссис Бостон говорит, что она строгая, но справедливая. Я не думаю, что она очень справедлива ко мне.
Я рассказала ему про надгробный памятник. Он слушал с раскрытыми глазами, когда я описала мои символические похороны.
– Но откуда ты знаешь, что камень все еще там? – спросил он.
– Он был там, когда я прибыла. Никто не говорил мне, что его убрали.
– Они и не скажут. Просто уберут камень и все, я уверен. – Он сел на кровать, прислонившись спиной к стене, и задумался. – Это стоило папе нервов – украсть младенца под самым носом у сиделки.
– Я тоже думала об этом, – сказала я, удовлетворенная тем, что он тоже с трудом верит в это.
– Он, должно быть, был пьяным…
– Но тогда он не был бы таким осторожным, и его наверняка услышали бы. – Джимми кивнул. – Ты не веришь, что он в любом бы случае сделал это, Джимми?
– Он сознался. Он был ко всему равнодушен, Дон. И не пытался ничего отрицать ради нас. – Он грустно опустил глаза. – Я думаю, что мне пора отправляться в путь.
У меня остановилось сердце, мысли закружились в голове, мне так захотелось уйти вместе с Джимми, бежать из этой тюрьмы. Я чувствовала себя в ловушке и хотела вырваться из нее, подставить себя ветру, чтобы он разметал мои волосы, ласкал мою кожу, чтобы ощутить себя живой и свободной.
– Но, Джимми, ты собирался остаться здесь на несколько дней и отдохнуть.
– Меня поймают здесь, и это навлечет неприятности на тебя и Филипа.
– Нет, ты этого не сделаешь, Джимми! – вскричала я. – Я не хочу, чтобы ты уже уехал. Пожалуйста, останься. – Наши глаза встретились. В нас обоих нарастала буря чувств.
– Иногда, – начал Джимми таким мягким и теплым голосом, которого я никогда еще не слышала от него, – мне хотелось, чтобы ты не была моей сестрой.
– Почему? – Я затаила дыхание.
– Я… я думал, что ты такая красивая. Я хотел бы, чтобы ты была моей подружкой, – сознался он. – Ты всегда хотела, чтобы я выбрал себе подружку из твоих приятельниц, но я не хотел никого, кроме тебя. – Он отвел глаза в сторону. – Вот почему я так ревновал и бесился, когда ты начала проявлять интерес к Филипу.
Какое-то мгновение я не знала, что и сказать. Моим первым порывом было обнять его и осыпать его лицом миллионом поцелуев. Я хотела прижать его голову к своей груди и так и остаться.
– О! Джимми! – вздохнула я, мои глаза снова стали наливаться слезами. – Это просто нечестно. Все так перепутано. Это будет неправильно.
– Я знаю, – сказал он, – но когда я узнал, что в действительности ты не была моей сестрой, я ничего не мог поделать, я был рад так же, как и опечален. Конечно, я был несчастлив от того, что тебя забирают и увозят, но все же я надеялся… Ах, мне не следовало надеяться… – быстро добавил он и снова отвел взгляд в сторону.
– Нет, Джимми. Ты можешь надеяться. На что ты надеешься? Расскажи мне, пожалуйста.
Он покраснел и уставился в пол.
– Я не буду смеяться…
– Я знаю, Дон, что ты не будешь смеяться. Ты никогда не смеялась надо мной. Я не могу не стыдиться, думая об этом, и еще труднее мне говорить об этом.
– Скажи, Джимми. Я хочу, чтобы ты сказал, – настаивала я. Он поднял на меня глаза. Его взгляд скользил по моему лицу, словно он хотел запомнить меня навсегда.
– Я надеялся, что если я убегу и останусь вдалеке от тебя достаточно долго, ты перестанешь думать обо мне, как о своем брате. Тогда в один прекрасный день я смогу вернуться, и ты сможешь подумать обо мне, как… как о своем друге, – выпалил он на одном дыхании.
На какое-то мгновение мне показалось, что земля перестала вращаться на своей оси, словно все звуки во Вселенной умерли, и птицы замерли посреди полета, и все машины, и люди. Не было никакого ветра, океан стал как стекло, поднявшиеся волны так и не упали, прилив замер на берегу. Все застыло в ожидании.
Джимми высказал то, что скрывалось годами в наших сердцах, потому что наши сердца знали эту правду задолго до того, как ее поняли мы. Она питала наши чувства, которые мы полагали такими нечистыми и запретными.
Могла ли я когда-нибудь сделать то, о чем он мечтал: глядеть в его лицо и видеть в нем не брата, не рассматривать каждое прикосновение, каждый поцелуй, как грех?
– Теперь ты можешь понять, почему я должен уехать, – твердо сказал он и поднялся.
– Нет, Джимми, – я подалась вперед и схватила его за руки. – Я не знаю, смогу ли стать тем, на что ты надеешься, но мы не должны расставаться, это не выход для нас. Вдали друг от друга мы будем только думать и думать об этом, пока эти раздумья не станут слишком тягостными и мы перестанем тянуться друг к другу.
Он покачал головой.
Я никогда не перестану стремиться к тебе, Дон. – Сказал он с такой уверенностью, что это развеяло все сомнения. – Не имеет значения, как далеко я буду, сколько времени пройдет. Никогда.
– Тогда не уезжай, Джимми, – умоляла я.
Я по-прежнему держала его за руку, и он наконец расслабился. Он снова опустился на кровать, а я села рядом. Мы молчали, я по-прежнему держала его руку. Он смотрел перед собой, грудь его вздымалась от возбуждения.
– Мое сердце бьется так громко, – шепнула я и прижалась лбом к его плечу. Теперь любое прикосновение посылало волну тепла по моему телу. Я почувствовала, что вся дрожу.
– Мое тоже, – сказал он. Я приложила свою ладонь к его груди и против сердца, чтобы почувствовать его биение. А потом взяла его руку и приложила к своей груди.
В тот момент, когда его пальцы прижались к моей груди, он закрыл глаза, словно от сильной боли.
– Джимми, – мягко сказала я, – я не знаю, стану ли когда-нибудь твоей девушкой, но я не хочу больше сомневаться.
Он медленно повернул ко мне свое лицо. Наши губы разделяли всего несколько дюймов. И я первая двинулась к нему, и потом он двинулся ко мне, и мы поцеловались в первый раз, как юноша и девушка. Все наши годы как брата и сестры пролились дождем мимо нас, угрожая утопить во мраке вины, но мы держали друг друга в объятиях.
Когда мы отстранились, он посмотрел на меня очень серьезно, ни одна черта его лица не смягчилась, его глаза искали мои, ожидая увидеть в них сожаление. Я улыбнулась, и он расслабился.
– Мы еще не представились друг другу, как следовало бы, – сказала я.
– Что?
– Я – Дон Катлер. А как твое имя? – Он покачал головой. – Джимми? А дальше?
– Очень смешно.
– Это не смешно, Джимми, – ответила я. – Мы с тобой встретились впервые в этом положении, разве не так? Может быть, если мы притворимся…
– Ты всегда хотела притворяться… – Он снова покачал головой.
– Ну, попробуй, Джимми. Попробуй только разок. Ради меня, пожалуйста.
Он вздохнул.
– Ну, ладно. Я Джеймс Лонгчэмп из знаменитых южан Лонгчэмпов, но ты можешь называть меня просто Джимми.
Я засмеялась.
– Вот видишь? Это было совсем нетрудно сделать. Я легла на бок и стала смотреть на него. Его улыбка охватила все лицо и осветила глаза.
– Ты такая сумасшедшая и такая необычная, – сказал он, пробежав пальцами по моей руке. Он дотронулся до моей шеи, и я закрыла глаза. Я почувствовала, как он склонился надо мной, а потом ощутила его губы на моей щеке, а потом они опять прижались к моим.
Его руки бродили по моей груди. Я застонала и приподнялась, чтобы притянуть его к себе. Мы целовались и ласкались, я сдерживала внутренний голос, который пытался выкрикнуть, что это Джимми, мой брат Джимми. Если у него были подобные мысли обо мне, они тоже были подавлены, загнаны под воду нарастающей страстью и возбуждением в наших соприкасающихся друг с другом телах и руках, крепко удерживающих нас объятиях.
Я снова была захвачена каруселью эмоций, только она кружилась быстрее, чем когда-либо, и у меня затуманилось в голове. Я думала, что потеряю сознание. Я даже не осознала момент, когда он расстегнул мою форму и его пальцы очутились под моим бюстгалтером. Я почувствовала, как их кончики скользнули по моим отвердевшим соскам. Я хотела, чтобы он остановился, и хотела, чтобы он продолжал.
Я открыла глаза и взглянула в его лицо. Его глаза были закрыты, он словно впал в сон. Сдавленный стон сорвался с его губ. Джимми поднял мою юбку и скользнул между моих ног. Я почувствовала, как его мужское естество стало твердым. Это вызвало во мне панику.
– Джимми!
Он замер и открыл глаза. Неожиданно, в них появился ужас, когда он осознал, что делал и что намеревался сделать еще. Мое сердце колотилось, я задыхалась. Я тут же положила руку ему на спину.
Но он откатился в сторону, словно моя рука обожгла его, и повернулся ко мне спиной.
– Все в порядке, Джимми, – тихо проговорила я.
Он покачал головой.
– Я очень сожалею.
– Все в порядке. Просто я напугалась. Это было не из-за того, кем мы были друг другу. Я бы напугалась независимо от того, кем бы ты был.
Он повернулся и скептически взглянул на меня.
– Правда, – сказала я.
– Но ты не можешь перестать думать обо мне, как о своем брате, разве не так? – спросил он, от предчувствия разочарования его глаза потемнели, а на лбу появились морщины.
– Я не знаю, Джимми, – откровенно призналась я. Он выглядел так, словно вот-вот расплачется. – Это не то, что я могу сделать быстро… но я хочу попытаться, – добавила я. Это его успокоило, и он снова улыбнулся. – Ты останешься еще ненадолго?
– Хорошо, – сказал он. – Меня поджимают некоторые обязательства перед моими деловыми партнерами в Атланте, но я полагаю, что смогу выкроить еще несколько дней.
Он рассмеялся и снова лег на спину рядом со мной.
– Вот видишь, Джимми, притворяться вовсе не так уж трудно.
Он снова засмеялся.
– Это все от того, как ты действуешь на меня, Дон. Ты всегда вышибаешь почву у меня из-под ног… – Он провел пальцами по моим губам и снова стал серьезным. – Если бы из всего этого получилось бы хоть что-то хорошее…
– Что-то хорошее обязательно будет, Джимми. Вот увидишь, – пообещала я.
Он кивнул.
– Мне безразлично, что говорят твои настоящие родители и твоя бабушка, но Дон должно быть твоим именем. Ты приносишь солнечный свет в самые темные уголки.
Мы оба закрыли глаза и потянулись губами друг к другу, когда внезапно дверь убежища с треском отворилась и мы увидели Клэр Сю, стоявшую в дверях, уперев руки в бока, со злобной улыбкой удовлетворения.
Глава 14
Насилия
– Ах, ну разве это не прелестный сюрприз, – промурлыкала Клэр Сю, входя в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Мое сердце билось так сильно, что я была уверена, что упаду в обморок, как только войду в комнату миссис Клэрмон. Я зримо представила, как они найдут меня на полу с ожерельем в руке. Я стерла пот со своего лба и быстро подошла к ее двери. По счастью, вокруг никого не было. Я постучала. Если бы она там оказалась, я бы притворилась, что постучала не в ту дверь. Но никто не ответил, и поэтому я сунула мастер-ключ в замок и повернула. Легкий щелчок никогда не казался мне таким громким, он эхом разнесся по всему отелю и, конечно, сюда вот-вот сбегутся люди со всех сторон.
Я выждала, прислушиваясь. Внутри было темно и тихо. Я не хотела испытывать судьбу, поэтому просто нагнулась и кинула ожерелье на туалетный столик. Я слышала, как оно упало. Затем я быстро закрыла дверь и заперла ее, мои пальцы при этом тряслись так сильно, что мне пришлось сделать это дважды.
Как только я пошла по коридору, я услышала голоса. Напуганная, что меня могут обнаружить на этом этаже, я повернулась в другую сторону и направилась в противоположном направлении, ни разу не оглянувшись, чтобы посмотреть, кто это. Я быстро ушла, но этот путь снова вывел меня в лобби отеля.
Моему отцу пришлось трижды окликнуть меня: «Евгения», прежде, чем я осознала, что он обращается ко мне. Я остановилась на середине лобби и увидела его. Сообщила ли уже ему Клэр Сю, что видела меня с ожерельем? Я подошла к нему.
– Я как раз направлялся к тебе, – сказал он. – Я хотел убедиться, что Клэр пошла сразу к твоей комнате с ключом, чтобы открыть твою дверь.
– Ключ был в двери.
– Разве! Я не видел, – улыбнулся он. – По крайней мере, это неприятное дело позади. Ты будешь рада узнать, что бабушка приняла наш маленький компромисс. Он достал из кармана своего пиджака мою ненавистную бирку с именем. Я посмотрела на нее.
Она не выглядела такой большой, как мне показалось в первый раз. Меня не удивило бы, если бы она приказала сделать ее еще больше. Это бы лишний раз доказало мне, что она всегда добивается своего и если я буду вести себя вызывающе, то буду только еще больше страдать от этого.
Я взяла пластину из его рук как кусочек льда.
– Хочешь, я приколю ее тебе? – спросил он, заметив мою нерешительность.
– Нет, спасибо, я могу это сделать сама, – и я быстро проделала это.
– Вот и все, – сказал он, просияв. – Ну, ладно, я должен вернуться к работе. Увидимся завтра. Спокойной ночи. – Он оставил меня и я чувствовала себя так, словно на меня только что наложили клеймо.
Но это не взволновало меня больше, чем могло бы. Осознание того, что Джимми рядом, придавало мне бодрости. Завтра утром, сразу после того, как я сделаю свою работу, я пойду к нему, и мы будем разговаривать и проведем почти весь день вместе. Конечно, я должна буду время от времени показываться в отеле, чтобы никто не отправился искать меня.
Это была первая ночь с тех пор, как я прибыла в «Катлер'з Коув Отель», когда я с легкой душой легла спать в ожидании рассвета.
На следующее утро бабушка Катлер появилась на кухне, когда персонал завтракал. Она приветствовала каждого, когда проходила к столу, за которым сидела я. Она подошла убедиться, что я ношу ее драгоценную бирку. Когда она увидела, что я приколола ее к своей униформе, она выпрямилась и глаза ее сверкнули удовлетворением.
Я не осмелилась быть дерзкой. Если она снова запрет меня в моей комнате, я не смогу увидеть Джимми, а если я буду поступать против ее воли, это может привести к тому, что его обнаружат. Я пошла вместе с Сисси работать. Я работала так усердно и быстро, что Сисси даже обратила на это внимание. Когда я вышла из моей последней комнаты, я увидела поджидающую меня бабушку Катлер. «О, нет, – подумала я, – она собирается дать мне другое задание, и я не смогу пойти к Джимми». У меня перехватило дыхание.
– Ожерелье миссис Клэрмон каким-то волшебным образом вернулось, – сказала она, словно приклеив ко мне взгляд своих металлических глаз.
– Я никогда не брала его, – твердо ответила я.
– Я надеюсь, что больше ничего здесь не исчезнет, – заявила она и, стуча каблуками, пошла дальше по коридору.
Я не вернулась в мою комнату, чтобы переодеться. Соблюдая все предосторожности, я вышла из отеля и направилась к убежищу Филипа.
Стоял такой яркий, теплый летний день, мне хотелось вывести Джимми из темной комнаты в подвале и пойти с ним в парк с радугой цветов и сверкающими фонтанами. Он показался мне вчера вечером таким усталым и бледным. Ему нужно было бы побыть на солнышке. Яркий солнечный свет всегда радовал меня, несмотря на то, каким трудным и тревожным был день.
Как только я достигла цементной лестницы, я увидела поблизости нескольких гостей, поэтому я выждала, пока они удалятся, прежде чем спустилась. Когда я открыла дверь и скользнула внутрь, я увидела Джимми, хорошо отдохнувшим и уже поджидавшим меня. Он сидел на кровати и светился широкой, счастливой улыбкой.
– Филип уже был здесь, он принес завтрак и дал мне двадцать долларов для поездки в Джорджию, – сообщил он мне и засмеялся.
– В чем дело?
– Ты выглядишь такой забавной в этой форме и в платке. Твоя бирка с именем выглядит как медаль, которой твоя бабушка наградила тебя.
– Я рада, что она тебе нравится, – сказала я, – а я ненавижу ее, – я сняла платок и распустила волосы. – Ты хорошо спал?
– Я даже не помню, как ты ушла, а когда я проснулся сегодня утром, то не сразу сообразил, где нахожусь. Потом я снова заснул. Почему ты убежала?
– Ты заснул так быстро, что я решила, что следует дать тебе отдохнуть.
– Я проснулся утром только тогда, когда явился Филип. Вот как я устал. Я был в дороге день и ночь два дня подряд. Я спал на обочинах дорог часа по два, – признался он.
– О, Джимми, ты, должно быть, так намаялся.
– Это не имеет значения, – сказал он, – я решил, что доберусь сюда. Так чем занимается горничная? Расскажи мне об этом отеле. Я не очень-то многое разглядел ночью. Это красивое место?
Я описала ему мою работу и расположение отеля. Я собралась рассказать ему кое-что о персонале, особенно о миссис Бостон и Сисси, но он более заинтересовался моими родителями.
– Что вообще-то с ней не так?
– Я не знаю точно, Джимми. Она не похожа на больную. Большую часть времени она выглядит красавицей, даже когда лежит в постели с головной болью. Мой отец обращается с ней, как с маленькой хрупкой куклой.
– И твоя бабушка действительно управляет отелем?
– Да. Все ее боятся, но все боятся сказать о ней что-то дурное даже друг другу. Миссис Бостон говорит, что она строгая, но справедливая. Я не думаю, что она очень справедлива ко мне.
Я рассказала ему про надгробный памятник. Он слушал с раскрытыми глазами, когда я описала мои символические похороны.
– Но откуда ты знаешь, что камень все еще там? – спросил он.
– Он был там, когда я прибыла. Никто не говорил мне, что его убрали.
– Они и не скажут. Просто уберут камень и все, я уверен. – Он сел на кровать, прислонившись спиной к стене, и задумался. – Это стоило папе нервов – украсть младенца под самым носом у сиделки.
– Я тоже думала об этом, – сказала я, удовлетворенная тем, что он тоже с трудом верит в это.
– Он, должно быть, был пьяным…
– Но тогда он не был бы таким осторожным, и его наверняка услышали бы. – Джимми кивнул. – Ты не веришь, что он в любом бы случае сделал это, Джимми?
– Он сознался. Он был ко всему равнодушен, Дон. И не пытался ничего отрицать ради нас. – Он грустно опустил глаза. – Я думаю, что мне пора отправляться в путь.
У меня остановилось сердце, мысли закружились в голове, мне так захотелось уйти вместе с Джимми, бежать из этой тюрьмы. Я чувствовала себя в ловушке и хотела вырваться из нее, подставить себя ветру, чтобы он разметал мои волосы, ласкал мою кожу, чтобы ощутить себя живой и свободной.
– Но, Джимми, ты собирался остаться здесь на несколько дней и отдохнуть.
– Меня поймают здесь, и это навлечет неприятности на тебя и Филипа.
– Нет, ты этого не сделаешь, Джимми! – вскричала я. – Я не хочу, чтобы ты уже уехал. Пожалуйста, останься. – Наши глаза встретились. В нас обоих нарастала буря чувств.
– Иногда, – начал Джимми таким мягким и теплым голосом, которого я никогда еще не слышала от него, – мне хотелось, чтобы ты не была моей сестрой.
– Почему? – Я затаила дыхание.
– Я… я думал, что ты такая красивая. Я хотел бы, чтобы ты была моей подружкой, – сознался он. – Ты всегда хотела, чтобы я выбрал себе подружку из твоих приятельниц, но я не хотел никого, кроме тебя. – Он отвел глаза в сторону. – Вот почему я так ревновал и бесился, когда ты начала проявлять интерес к Филипу.
Какое-то мгновение я не знала, что и сказать. Моим первым порывом было обнять его и осыпать его лицом миллионом поцелуев. Я хотела прижать его голову к своей груди и так и остаться.
– О! Джимми! – вздохнула я, мои глаза снова стали наливаться слезами. – Это просто нечестно. Все так перепутано. Это будет неправильно.
– Я знаю, – сказал он, – но когда я узнал, что в действительности ты не была моей сестрой, я ничего не мог поделать, я был рад так же, как и опечален. Конечно, я был несчастлив от того, что тебя забирают и увозят, но все же я надеялся… Ах, мне не следовало надеяться… – быстро добавил он и снова отвел взгляд в сторону.
– Нет, Джимми. Ты можешь надеяться. На что ты надеешься? Расскажи мне, пожалуйста.
Он покраснел и уставился в пол.
– Я не буду смеяться…
– Я знаю, Дон, что ты не будешь смеяться. Ты никогда не смеялась надо мной. Я не могу не стыдиться, думая об этом, и еще труднее мне говорить об этом.
– Скажи, Джимми. Я хочу, чтобы ты сказал, – настаивала я. Он поднял на меня глаза. Его взгляд скользил по моему лицу, словно он хотел запомнить меня навсегда.
– Я надеялся, что если я убегу и останусь вдалеке от тебя достаточно долго, ты перестанешь думать обо мне, как о своем брате. Тогда в один прекрасный день я смогу вернуться, и ты сможешь подумать обо мне, как… как о своем друге, – выпалил он на одном дыхании.
На какое-то мгновение мне показалось, что земля перестала вращаться на своей оси, словно все звуки во Вселенной умерли, и птицы замерли посреди полета, и все машины, и люди. Не было никакого ветра, океан стал как стекло, поднявшиеся волны так и не упали, прилив замер на берегу. Все застыло в ожидании.
Джимми высказал то, что скрывалось годами в наших сердцах, потому что наши сердца знали эту правду задолго до того, как ее поняли мы. Она питала наши чувства, которые мы полагали такими нечистыми и запретными.
Могла ли я когда-нибудь сделать то, о чем он мечтал: глядеть в его лицо и видеть в нем не брата, не рассматривать каждое прикосновение, каждый поцелуй, как грех?
– Теперь ты можешь понять, почему я должен уехать, – твердо сказал он и поднялся.
– Нет, Джимми, – я подалась вперед и схватила его за руки. – Я не знаю, смогу ли стать тем, на что ты надеешься, но мы не должны расставаться, это не выход для нас. Вдали друг от друга мы будем только думать и думать об этом, пока эти раздумья не станут слишком тягостными и мы перестанем тянуться друг к другу.
Он покачал головой.
Я никогда не перестану стремиться к тебе, Дон. – Сказал он с такой уверенностью, что это развеяло все сомнения. – Не имеет значения, как далеко я буду, сколько времени пройдет. Никогда.
– Тогда не уезжай, Джимми, – умоляла я.
Я по-прежнему держала его за руку, и он наконец расслабился. Он снова опустился на кровать, а я села рядом. Мы молчали, я по-прежнему держала его руку. Он смотрел перед собой, грудь его вздымалась от возбуждения.
– Мое сердце бьется так громко, – шепнула я и прижалась лбом к его плечу. Теперь любое прикосновение посылало волну тепла по моему телу. Я почувствовала, что вся дрожу.
– Мое тоже, – сказал он. Я приложила свою ладонь к его груди и против сердца, чтобы почувствовать его биение. А потом взяла его руку и приложила к своей груди.
В тот момент, когда его пальцы прижались к моей груди, он закрыл глаза, словно от сильной боли.
– Джимми, – мягко сказала я, – я не знаю, стану ли когда-нибудь твоей девушкой, но я не хочу больше сомневаться.
Он медленно повернул ко мне свое лицо. Наши губы разделяли всего несколько дюймов. И я первая двинулась к нему, и потом он двинулся ко мне, и мы поцеловались в первый раз, как юноша и девушка. Все наши годы как брата и сестры пролились дождем мимо нас, угрожая утопить во мраке вины, но мы держали друг друга в объятиях.
Когда мы отстранились, он посмотрел на меня очень серьезно, ни одна черта его лица не смягчилась, его глаза искали мои, ожидая увидеть в них сожаление. Я улыбнулась, и он расслабился.
– Мы еще не представились друг другу, как следовало бы, – сказала я.
– Что?
– Я – Дон Катлер. А как твое имя? – Он покачал головой. – Джимми? А дальше?
– Очень смешно.
– Это не смешно, Джимми, – ответила я. – Мы с тобой встретились впервые в этом положении, разве не так? Может быть, если мы притворимся…
– Ты всегда хотела притворяться… – Он снова покачал головой.
– Ну, попробуй, Джимми. Попробуй только разок. Ради меня, пожалуйста.
Он вздохнул.
– Ну, ладно. Я Джеймс Лонгчэмп из знаменитых южан Лонгчэмпов, но ты можешь называть меня просто Джимми.
Я засмеялась.
– Вот видишь? Это было совсем нетрудно сделать. Я легла на бок и стала смотреть на него. Его улыбка охватила все лицо и осветила глаза.
– Ты такая сумасшедшая и такая необычная, – сказал он, пробежав пальцами по моей руке. Он дотронулся до моей шеи, и я закрыла глаза. Я почувствовала, как он склонился надо мной, а потом ощутила его губы на моей щеке, а потом они опять прижались к моим.
Его руки бродили по моей груди. Я застонала и приподнялась, чтобы притянуть его к себе. Мы целовались и ласкались, я сдерживала внутренний голос, который пытался выкрикнуть, что это Джимми, мой брат Джимми. Если у него были подобные мысли обо мне, они тоже были подавлены, загнаны под воду нарастающей страстью и возбуждением в наших соприкасающихся друг с другом телах и руках, крепко удерживающих нас объятиях.
Я снова была захвачена каруселью эмоций, только она кружилась быстрее, чем когда-либо, и у меня затуманилось в голове. Я думала, что потеряю сознание. Я даже не осознала момент, когда он расстегнул мою форму и его пальцы очутились под моим бюстгалтером. Я почувствовала, как их кончики скользнули по моим отвердевшим соскам. Я хотела, чтобы он остановился, и хотела, чтобы он продолжал.
Я открыла глаза и взглянула в его лицо. Его глаза были закрыты, он словно впал в сон. Сдавленный стон сорвался с его губ. Джимми поднял мою юбку и скользнул между моих ног. Я почувствовала, как его мужское естество стало твердым. Это вызвало во мне панику.
– Джимми!
Он замер и открыл глаза. Неожиданно, в них появился ужас, когда он осознал, что делал и что намеревался сделать еще. Мое сердце колотилось, я задыхалась. Я тут же положила руку ему на спину.
Но он откатился в сторону, словно моя рука обожгла его, и повернулся ко мне спиной.
– Все в порядке, Джимми, – тихо проговорила я.
Он покачал головой.
– Я очень сожалею.
– Все в порядке. Просто я напугалась. Это было не из-за того, кем мы были друг другу. Я бы напугалась независимо от того, кем бы ты был.
Он повернулся и скептически взглянул на меня.
– Правда, – сказала я.
– Но ты не можешь перестать думать обо мне, как о своем брате, разве не так? – спросил он, от предчувствия разочарования его глаза потемнели, а на лбу появились морщины.
– Я не знаю, Джимми, – откровенно призналась я. Он выглядел так, словно вот-вот расплачется. – Это не то, что я могу сделать быстро… но я хочу попытаться, – добавила я. Это его успокоило, и он снова улыбнулся. – Ты останешься еще ненадолго?
– Хорошо, – сказал он. – Меня поджимают некоторые обязательства перед моими деловыми партнерами в Атланте, но я полагаю, что смогу выкроить еще несколько дней.
Он рассмеялся и снова лег на спину рядом со мной.
– Вот видишь, Джимми, притворяться вовсе не так уж трудно.
Он снова засмеялся.
– Это все от того, как ты действуешь на меня, Дон. Ты всегда вышибаешь почву у меня из-под ног… – Он провел пальцами по моим губам и снова стал серьезным. – Если бы из всего этого получилось бы хоть что-то хорошее…
– Что-то хорошее обязательно будет, Джимми. Вот увидишь, – пообещала я.
Он кивнул.
– Мне безразлично, что говорят твои настоящие родители и твоя бабушка, но Дон должно быть твоим именем. Ты приносишь солнечный свет в самые темные уголки.
Мы оба закрыли глаза и потянулись губами друг к другу, когда внезапно дверь убежища с треском отворилась и мы увидели Клэр Сю, стоявшую в дверях, уперев руки в бока, со злобной улыбкой удовлетворения.
Глава 14
Насилия
– Ах, ну разве это не прелестный сюрприз, – промурлыкала Клэр Сю, входя в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36