— Но если придется выбирать что-нибудь другое, я поставлю на второе место... Принца, а на первое — только «Пэйвмент».
— «Пэйвмент»? — повторяет Эмили. — Это у которых такой сексуальный лидер?
— Стивен Малкмус, — кивает Джейми. — Да, он такой.
— Немного похож на Пола, — добавляет Энн.
— Ну спасибо, — откликается Пол. — Сочту за комплимент.
— Мне нравится «Пэйвмент», — говорит Энн, — но я все-таки выбираю Билли.
Теперь Пол уверен, что она решила поддержать его игру.
— Делакота выпустил ремикс «Меда для пчелы», — говорит Брин. — Клевая вещь.
— О, Делакота — это класс! — подхватывает Эмили. — А что еще ты слушаешь?
— Ну, больше всего диджеев — Дэвида Моралеса, Ричи Рича, Фрэнки Наклса, Нормана Джея, — отвечает Брин. — И тех, кто раньше играл в «Грани», в Ковентри — Рэндолла и так далее.
Все молчат. Брин затягивается, в темноте его лицо озаряется болезненным оранжевым светом.
— А вообще я слушаю чикагский хаус, хэппи-хаус, хэндбэг, хэппи-хардкор, все дела. Обычный хард-кор — правда, другой хардкор, который мы называли дарк, немного ритм-энд-блюз, только не жирных теток, которые поют про любовь и всякую чушь, вроде «тот день, когда ты ушел». «Ти-Эл-Си» — ништяк, я и от «Этернал» балдел, пока не ушла Луиза. Слушаю Мэрайю Кэри. Рагги. Иногда джангл. Драм-энд-басс — это не мое. Говорят, что джангл и драм-энд-басс — одно и то же, но это они зря. Вроде бы его называют еще «британский гараж», или «спид-гараж», или еще как-то. Хрен поймешь. За новьем я перестал следить несколько лет назад, когда оно стало дерьмовым.
— Мне не очень нравится современный хаус, — соглашается Тия. — Я тебя понимаю.
Брин вздыхает.
— Было время, когда радио «Кисс-FM» только появилось, его ловили и в Эссексе, когда везло. По ночам там гоняли крутой музон, иногда приглашали диджеев вроде Колдката и Нормана Джея. А днем крутили Дейва Пирса — ну, знаете, диджея с «Радио-1». Как там его?
— Грозный Дейв Пирс, — подсказывает Эмили. — Видела недавно в одном клубе.
— Вот-вот, — продолжает Брин. — На «Кисее» его шоу были зашибись. Не знаю, что с ним потом стало. Тогда почти все считали «Радио-1» лажей — ну и зря, хаус был еще свежаком, а там набирали людей, которые в нем секли и крутили только лучшее. Поэтому станция была вроде как андеграундом, никто там не заботился о популярности. И само собой, не было там всей этой херни со звонками, когда Трейси передает привет всем хардкоровым фанам в Ингейтстоуне и требует поставить то, что они с подружками слушали, когда какой-то перец из Ливерпуля трахал их по очереди в сортире на Ибице. Денни Рэмплинг еще ничего, а остальные дрочилы не катят. И крутят какую-то блевотину. Лучше пусть меня мамашка пилит, чем «Радио-1» трындит с шести часов в пятницу до утра субботы. Говно. Но самый отстой — те, кому сейчас лет восемнадцать, 1988 год и не помнят, о «Парне по имени Джеральд» не слышали, и не рубят, с чего все начиналось. Скажешь такому «Парень по имени Джеральд», он и вылупится: «Кто-кто?» Что они там слушают, не знаю. Да нет, знаю: гребаное «Moloko» и кретинские альбомы с Ибицы со сраным трансом. А видели недавно «Самых популярных»? Сплошь барахло вроде Элис Диджей, АТБ, ну и все такое. Ну, «Фэтс энд Смолл» еще можно иногда прокрутить, — нехотя признает он. — И «Фэйтлесс» тоже.
— А как звали того парня с «Радио-1», которого подстрелили? — спрашивает Тия.
— Жаль, не добили, — говорит Брин.
— А по-моему, он лапуля, — заявляет Эмили.
— Так как его звали? — допытывается Тия. — Что-то такое на языке вертится...
Все на минуту задумываются, но вспомнить никому не удается.
— Мне нравится «Вечерний концерт» по радио, — нарушает молчание Джейми. — И Джон Пил.
Теперь уже всем тепло. По какой-то необъяснимой причине Полу хочется придвинуться ближе к Энн. Секс ни при чем: Полу недостает человеческого касания. Почему — он не знает.
— А передачи по телику? — спрашивает Энн.
— «Друзья»! — выпаливает Эмили. — Я записываю все серии подряд.
— А я ненавижу «Друзей», — передергивается Тия. — До дрожи.
— Как можно ненавидеть «Друзей»? — удивляется Эмили. — Это же супер!
— Чушь, — отрезает Тия. — На самом деле так не бывает.
— А я люблю «Приятелей», — говорит Энн. — Они идут по СМ-ТВ.
— И я, — поддерживает Джейми.
Полу с трудом верится, что Джейми по утрам в субботу включает телевизор — разве что подрочить на Бритни Спирс или девчонок (а может, гомиков) из группы «Степс».
— А Джерри Спрингер! — вспоминает Эмили. — Обожаю Джерри!
— Приехали, — говорит Тия. — Как можно смотреть такую дребедень?
— Да ладно тебе! — отмахивается Эмили. — Джерри клевый. У меня есть книжка с темами всех его передач.
— Ничего не понимаю, — Тия качает головой.
— А тебе что нравится? — интересуется Джейми.
— Я телевизор почти не смотрю, — объясняет она. — Вот «Лига джентльменов» — еще куда ни шло.
— Да, это круто! — соглашается Эмили. — А «Голод» смотришь?
— Нет, — говорит Тия.
— Да, глупость дикая, — подтверждает Энн.
— А что тебе нравится? — спрашивает ее Эмили.
— «Дома и на чужбине», конечно.
— А тебе, Брин? — продолжает Тия.
— «Новости 24 часа», — не раздумывая, отвечает он. — И канал «Дискавери».
— Что-о-о? — изумляется Эмили. — И тебе не скучно?
— Не-а, — отвечает Брин. — Приятно знать, что в мире творится.
— А я смотрю «Симпсонов», — объявляет Джей-ми. — И «Саут-парк».
— Я видела только фильм «Саут-парк», — говорит Эмили.
— Хорошее кино, — на сей раз Пол не кривит душой.
— Ну, а ты что молчишь? — спрашивает у него Эмили. — Тебе какие передачи нравятся?
— «Кто хочет стать миллионером?» — называет он первое, что вспомнилось.
— Ой, вот об этом не надо! — стонет Эмили. — Я каждый раз в студию звоню.
— Ну, давайте про компьютерные игры, — предлагает Джейми.
— Электронные, — поправляет Эмили.
— Что? — переспрашивает Джейми.
— Их правильнее называть «электронными» или «видеоиграми».
— Не придирайся, — вмешивается Энн. — Но Эмили права.
В темноте слабое оранжевое свечение — двое или трое курят.
— С нее и начнем, — говорит Джейми. — Раз она такой знаток.
— С меня? — пугается она. — Лучше не надо. Я редко бываю дома, едва успеваю смотреть телевизор. Играю только в «Соник» и в «Дельфина Экко». У одного моего парня была приставка «Мегадрайв». Вот и все. Да, и еще я когда-то играла в «Смертельную схватку», хотя и не втянулась.
— Мне нравится «Расхитительница гробниц», — говорит Джейми.
— В каком формате? — уточняет Пол.
— Что?
— На чем играл? На «Плейстейшне»?
— На писюке, — говорит Джейми.
— Класс.
— Будь у меня с собой «Геймбой», — мечтает Энн, — я бы сыграла в «Покемонов».
— У тебя есть «Покемоны»? — удивляется Эмили. — Это же последний писк, но я думала, за ними надо ехать в Америку или в Японию.
— Импорт, — задумчиво говорит Энн.
— В «Пляже» был «Геймбой», — вспоминает Джейми.
— У нас тут не «Пляж», — возражает Энн. — К тому же там были не «Покемоны», а «Тетрис», нет? Или другая скучища.
— Какой пляж? — спохватывается Брин.
— Проехали, — говорит Эмили.
— А что еще тебе нравится, кроме «Покемонов»? — допытывается Пол.
— Все «Марио», особенно второй, где можно играть за принцессу Дейзи, но больше всех мне нравится третий, первый «Уличный боец», все игры «Буря», из них на первое место — «Буря-2000», «Дюк Ню-кем» — особенно второй, «Время убивать» — это фантастика, «Угонщик», «Зелда», «Парк аттракционов», «Психушка», «Реймен», «Сломанный меч»... Одно время я тащилась от «Метал Гир Солид», а потом нашла серию «Последняя фантазия» и сначала только кривилась. Но увидеть ее стоит хотя бы ради дурацкого акцента Жидкого Змея: «Воины Генома — наши...»
— Только сюжет не пересказывай! — со смехом перебивает Пол. — Но «Последняя фантазия-VII» — все же лучшая в мире игра.
— Абсолютно верно, — соглашается Энн. — Конечно, вместе с «Покемонами».
— Жду не дождусь, — признается Пол.
— А я думала, ты «Дум» или «Кваку» предпочитаешь, — удивляется Энн.
— Не-а. Я вегетарианец.
— Что в ней такого удивительного, в этой вашей «Последней фантазии»? — спрашивает Тия. — Это аркадная платформа?
— Нет, — отвечает Энн.
— Значит, ролевая? — нерешительно предполагает Джейми.
— Ага, — подтверждает Энн.
— Я помню, как появилась первая «Фантазия», — рассказывает Пол. — Мы с друзьями купили ее в день выпуска. И решили устроить соревнование — кто пройдет до конца первым. Но с правилами не сразу разобрались, вот я и предложил сначала всем доиграть, а потом сверить время по картам памяти. Я слышал, требуется часов семьдесят, и поставил перед собой задачу пройти за пятьдесят. «Быструю» игру сохранял на карте и запустил еще одну, чтобы как следует все изучить.
— Ты на «Плейстейшне» играл? — спрашивает Джейми.
— Да, — отвечает Пол. — На писюке я работаю, поэтому стараюсь на нем не играть. А еще коллекционирую консоли. У меня есть несколько старых «Агари», есть «Нинтендо», «Мастер Систем», «Супер-нинтендо», «Мегадрайв», «Ягуар», «Сатурн», «Нинтендо-64» и «Плейстейшн». Еще — старый «Спектрум», но не пашет, поэтому у меня эмулятор «Спектрума» на компе.
— Ну прямо как у меня, — говорит Энн, — только «Сатурна» никогда не было, и «Атари» тоже.
Эта девушка начинает ему нравиться.
— А «Спектрум» у тебя жив?
— А как же! — отвечает Энн. — И к нему куча старых кассет. Это моя первая машина.
— А любимая игра для «Спектрума» у тебя какая? — спрашивает Пол.
— «Автомания», — сообщает Энн. — Ну та, с Уолли Уиком.
— Класс, — восхищается Пол.
— И «Мисс Пакмен», — добавляет Энн. — Потому что прикольная.
— Точно, — говорит Пол. — Пакмену прицепили бантик.
И оба смеются.
— Хорошо, что у тебя «Последняя фантазия-VII» в двух версиях. И быстрая, и медленная, — говорит Энн. — Гонки и разведение чокобо отнимают уйму времени. Я проторчала в Золотом блюдце целую неделю.
— Вы о чем это? — недоумевает Эмили.
— Чокобо — волшебные птицы, напоминают страусов, на них можно ездить по Карте мира, — объясняет Энн. — А Золотое блюдце — что-то вроде Лас-Вегаса: игра в игре — даже несколько игр. Можно зайти туда развлечься, а можно набрать очки для покупки полезных предметов. В Золотом блюдце устраивают бега чокобо. На бегах можно делать ставки и жокеем поработать.
— Я совсем запуталась, — признается Эмили. — В игре можно что-то покупать?
— Ну да, — отвечает Пол. — Я прикупил виллу в Коста-дель— Соль.
— А цель игры какова? — интересуется Джейми.
— Играть надо за героя по имени Облако, — объясняет Пол. — «Мир» состоит из мегаполиса Мидгара и поселений на разных материках. Миром правит коррумпированная организация Шинра, тянет из планеты всю магическую энергию мако. Члены организации ставят жестокие эксперименты, пользуются магией, чтобы творить зло и все такое. Обычная завязка японских игр. Облако — воин, нанятый группой подпольщиков-революционеров «Лавина». Облако помогает взорвать мако-реактор, становится революционером — точнее, «Лавина» примыкает к нему — и отправляется в крестовый поход против Сефирота, олицетворения зла в игре.
— По ходу игры надо собирать разные предметы и магию, — подхватывает Энн. — Это сложнее, чем в «Марио», там подзаряжаешься энергией от грибов и цветов, и даже чем в «Расхитительнице гробниц», где хватает нескольких «медипаков» в рюкзаке. В «ПФ-VII» количество предметов не ограничено, оружию и доспехам можно присваивать разные виды магии. Можно насылать злые чары врагам, добрые чары — себе, призывать на помощь богов и богинь, магически увеличивать свою силу. Кроме того, в каждом бою выигрываешь деньги и очки. На деньги в поселениях можно покупать разные предметы — класс, потому что магазины есть повсюду, и везде побочные сюжеты, и так далее...
— Чем закончилось состязание с друзьями? — спрашивает Тия у Пола.
— Дело в том, — начинает он, — что от игры полное ощущение, будто в другом мире находишься. Мои друзья Ник и Тони вместе снимали квартиру. Они увлеклись и стали состязаться между собой. Но допустили одну ошибку: решили сражаться в реальном времени. Вместо того чтобы сравнивать карты памяти, они просто сидели и давили на кнопки. А это опасная затея. Два дня и три ночи они не отходили от приставок. Каждый считал себя Облаком. Они любили одну и ту же героиню. Но в игру заложена идея раскола добра и зла — не только в мире, но и в каждом человеке. Даже у положительных персонажей есть слабости, которые надо преодолевать, а злодеи не всегда корыстны. В общем, главный герой Облако тесно связан с главным злодеем Сефиротом. В каком-то смысле эти двое — половинки единого целого, наглядная диалектика. Изменит и в итоге спасет мир только слияние стремления Сефирота к злу и стремления Облака к добру. Но в игре есть эпизоды, когда Облако теряется и практически подчинен Сефиротом. Добравшись до такого эпизода, Тони почти свихнулся. Игра длилась сорок восемь часов, он потерял счет времени, у него путались мысли. Во всех руководствах к играм рекомендуется каждый час устраивать перерывы, хотя бы отворачиваться от экрана на пару минут. Но Тони не отрывался ни на секунду.
— А Ник? — спрашивает Эмили.
— Ник тоже, хотя он не так спятил, как Тони.
— О чем это ты? — удивляется Тия. — Почему Тони спятил?
— Он вдруг поверил, что Ник — это Сефирот. Когда по сюжету требуется войти в Северные пещеры и в последний раз встретиться с Сефиротом, Тони вдруг бросил джойстик и вломился в спальню Ника. Ник воспринял поступок друга как шутку и встретил Тони словами: «Северные пещеры! Оставь надежду всяк сюда входящий». Тони, наверное, понял это буквально. У обоих были декоративные самурайские мечи. Тони решил, что лучшего оружия не найти. И он ринулся в спальню, принимая ее за Северные пещеры, чтобы пронзить Сефирота мечом. Нику пришлось защищаться. Оба взмахнули мечами одновременно. Через неделю полиция нашла два обезглавленных трупа. К тому времени Тони и Ника уже хватились, а трупы начали смердеть.
Несколько секунд все молчат.
— Это правда? — выговаривает Тия.
— Конечно, нет, — отвечает Пол. — У меня нет друзей. А игра изумительная.
Глава 7
Энн будит негромкая брань Джейми. Энн зевает и поворачивается. Теперь она лежит лицом к Полу, а тот — лицом к Тие. Все шестеро похожи на гостей, сраженных усталостью посреди конги. Энн приподнимается на локте. Яркий солнечный свет падает на кучки пепла на ковре, обувь и носки. Ночь была холодной, а утро выдалось теплым. Все понемногу ворочаются. Похоже, Джейми всех разбудил.
— Который час? — сонно спрашивает Тия.
— Десять, — отвечает Джейми. Кто-то зевает, кто-то потягивается.
— Я видела такой странный сон, — дремотным голосом начинает Энн. — Я катилась на лыжах вниз по склону, и...
Пол смеется. Эмили сонно хихикает.
— Очень смешно, Энн. Этот анекдот все знают, — перебивает Тия.
— А я нет, — возражает Брин. Эмили вздыхает.
— Да знаешь ты! Помнишь, два парня и девушка приезжают в отель и почему-то — отель переполнен или еще что — им приходится лечь втроем в одну постель. И конечно, девушку укладывают посередине, между парнями. Утром первый парень говорит, что видел потрясающий сон: его член дрочила красотка. Второй отвечает: «Надо же, какое совпадение! И мне приснился точно такой же сон». На это девушка отвечает: «Все мужчины одинаковы. А вот я видела невинный сон — будто качусь на лыжах по чудесному заснеженному склону горы!» Вот и все. Анекдоты я рассказываю хреново.
Подумав с минуту, Брин смеется.
— Дошло! — говорит он. Энн нравится Брин.
— Что это с тобой? — спрашивает Эмили у Джейми. Как и полагается ботану, тот опять корпит над своими списками. Он напоминает Энн древний компьютер, мучительно, медленно генерит данные, потому что больше ни на что не способен. Энн заглядывает Джейми через плечо. Он правит вчерашний список.
— Ты что делаешь? — спрашивает она.
— Пытаюсь разобраться.
— Зачем?
— Мы ведь еще здесь.
Спустя полчаса на кухне собираются все, кроме Тии. Она холодной водой стирает одеяла в ванной наверху. Энн недоумевает: Тия под этим одеялом проспала всего одну ночь. Наверное, у Тии навязчивый невроз — Энн как-то об этом читала.
Пробуждение оказалось делом неспешным, почти ленивым. Одни жаловались, что от жесткого пола ноет спина, другие радовались тишине и покою. Почему-то Энн вспомнила квартиру в Ислингтоне, своих родителей. Сейчас оба наверняка на работе, обливаются потом в душном Лондоне, может, изменяют друг другу, пытаются обслужить нескончаемых клиентов и не растолстеть от непрерывных бизнес-ланчей. Всю неделю работают, видятся урывками. Домработница приходит по будням через день. Обычные для «болтливого класса» разговоры об искусстве, политике, литературе, ресторанах, садоводстве и о том, какую пьесу посмотреть в субботу. К вечеру у них накапливается шесть газет, утром в воскресенье мать относит их на переработку. Днем в воскресенье она играет в теннис, а отец — в гольф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— «Пэйвмент»? — повторяет Эмили. — Это у которых такой сексуальный лидер?
— Стивен Малкмус, — кивает Джейми. — Да, он такой.
— Немного похож на Пола, — добавляет Энн.
— Ну спасибо, — откликается Пол. — Сочту за комплимент.
— Мне нравится «Пэйвмент», — говорит Энн, — но я все-таки выбираю Билли.
Теперь Пол уверен, что она решила поддержать его игру.
— Делакота выпустил ремикс «Меда для пчелы», — говорит Брин. — Клевая вещь.
— О, Делакота — это класс! — подхватывает Эмили. — А что еще ты слушаешь?
— Ну, больше всего диджеев — Дэвида Моралеса, Ричи Рича, Фрэнки Наклса, Нормана Джея, — отвечает Брин. — И тех, кто раньше играл в «Грани», в Ковентри — Рэндолла и так далее.
Все молчат. Брин затягивается, в темноте его лицо озаряется болезненным оранжевым светом.
— А вообще я слушаю чикагский хаус, хэппи-хаус, хэндбэг, хэппи-хардкор, все дела. Обычный хард-кор — правда, другой хардкор, который мы называли дарк, немного ритм-энд-блюз, только не жирных теток, которые поют про любовь и всякую чушь, вроде «тот день, когда ты ушел». «Ти-Эл-Си» — ништяк, я и от «Этернал» балдел, пока не ушла Луиза. Слушаю Мэрайю Кэри. Рагги. Иногда джангл. Драм-энд-басс — это не мое. Говорят, что джангл и драм-энд-басс — одно и то же, но это они зря. Вроде бы его называют еще «британский гараж», или «спид-гараж», или еще как-то. Хрен поймешь. За новьем я перестал следить несколько лет назад, когда оно стало дерьмовым.
— Мне не очень нравится современный хаус, — соглашается Тия. — Я тебя понимаю.
Брин вздыхает.
— Было время, когда радио «Кисс-FM» только появилось, его ловили и в Эссексе, когда везло. По ночам там гоняли крутой музон, иногда приглашали диджеев вроде Колдката и Нормана Джея. А днем крутили Дейва Пирса — ну, знаете, диджея с «Радио-1». Как там его?
— Грозный Дейв Пирс, — подсказывает Эмили. — Видела недавно в одном клубе.
— Вот-вот, — продолжает Брин. — На «Кисее» его шоу были зашибись. Не знаю, что с ним потом стало. Тогда почти все считали «Радио-1» лажей — ну и зря, хаус был еще свежаком, а там набирали людей, которые в нем секли и крутили только лучшее. Поэтому станция была вроде как андеграундом, никто там не заботился о популярности. И само собой, не было там всей этой херни со звонками, когда Трейси передает привет всем хардкоровым фанам в Ингейтстоуне и требует поставить то, что они с подружками слушали, когда какой-то перец из Ливерпуля трахал их по очереди в сортире на Ибице. Денни Рэмплинг еще ничего, а остальные дрочилы не катят. И крутят какую-то блевотину. Лучше пусть меня мамашка пилит, чем «Радио-1» трындит с шести часов в пятницу до утра субботы. Говно. Но самый отстой — те, кому сейчас лет восемнадцать, 1988 год и не помнят, о «Парне по имени Джеральд» не слышали, и не рубят, с чего все начиналось. Скажешь такому «Парень по имени Джеральд», он и вылупится: «Кто-кто?» Что они там слушают, не знаю. Да нет, знаю: гребаное «Moloko» и кретинские альбомы с Ибицы со сраным трансом. А видели недавно «Самых популярных»? Сплошь барахло вроде Элис Диджей, АТБ, ну и все такое. Ну, «Фэтс энд Смолл» еще можно иногда прокрутить, — нехотя признает он. — И «Фэйтлесс» тоже.
— А как звали того парня с «Радио-1», которого подстрелили? — спрашивает Тия.
— Жаль, не добили, — говорит Брин.
— А по-моему, он лапуля, — заявляет Эмили.
— Так как его звали? — допытывается Тия. — Что-то такое на языке вертится...
Все на минуту задумываются, но вспомнить никому не удается.
— Мне нравится «Вечерний концерт» по радио, — нарушает молчание Джейми. — И Джон Пил.
Теперь уже всем тепло. По какой-то необъяснимой причине Полу хочется придвинуться ближе к Энн. Секс ни при чем: Полу недостает человеческого касания. Почему — он не знает.
— А передачи по телику? — спрашивает Энн.
— «Друзья»! — выпаливает Эмили. — Я записываю все серии подряд.
— А я ненавижу «Друзей», — передергивается Тия. — До дрожи.
— Как можно ненавидеть «Друзей»? — удивляется Эмили. — Это же супер!
— Чушь, — отрезает Тия. — На самом деле так не бывает.
— А я люблю «Приятелей», — говорит Энн. — Они идут по СМ-ТВ.
— И я, — поддерживает Джейми.
Полу с трудом верится, что Джейми по утрам в субботу включает телевизор — разве что подрочить на Бритни Спирс или девчонок (а может, гомиков) из группы «Степс».
— А Джерри Спрингер! — вспоминает Эмили. — Обожаю Джерри!
— Приехали, — говорит Тия. — Как можно смотреть такую дребедень?
— Да ладно тебе! — отмахивается Эмили. — Джерри клевый. У меня есть книжка с темами всех его передач.
— Ничего не понимаю, — Тия качает головой.
— А тебе что нравится? — интересуется Джейми.
— Я телевизор почти не смотрю, — объясняет она. — Вот «Лига джентльменов» — еще куда ни шло.
— Да, это круто! — соглашается Эмили. — А «Голод» смотришь?
— Нет, — говорит Тия.
— Да, глупость дикая, — подтверждает Энн.
— А что тебе нравится? — спрашивает ее Эмили.
— «Дома и на чужбине», конечно.
— А тебе, Брин? — продолжает Тия.
— «Новости 24 часа», — не раздумывая, отвечает он. — И канал «Дискавери».
— Что-о-о? — изумляется Эмили. — И тебе не скучно?
— Не-а, — отвечает Брин. — Приятно знать, что в мире творится.
— А я смотрю «Симпсонов», — объявляет Джей-ми. — И «Саут-парк».
— Я видела только фильм «Саут-парк», — говорит Эмили.
— Хорошее кино, — на сей раз Пол не кривит душой.
— Ну, а ты что молчишь? — спрашивает у него Эмили. — Тебе какие передачи нравятся?
— «Кто хочет стать миллионером?» — называет он первое, что вспомнилось.
— Ой, вот об этом не надо! — стонет Эмили. — Я каждый раз в студию звоню.
— Ну, давайте про компьютерные игры, — предлагает Джейми.
— Электронные, — поправляет Эмили.
— Что? — переспрашивает Джейми.
— Их правильнее называть «электронными» или «видеоиграми».
— Не придирайся, — вмешивается Энн. — Но Эмили права.
В темноте слабое оранжевое свечение — двое или трое курят.
— С нее и начнем, — говорит Джейми. — Раз она такой знаток.
— С меня? — пугается она. — Лучше не надо. Я редко бываю дома, едва успеваю смотреть телевизор. Играю только в «Соник» и в «Дельфина Экко». У одного моего парня была приставка «Мегадрайв». Вот и все. Да, и еще я когда-то играла в «Смертельную схватку», хотя и не втянулась.
— Мне нравится «Расхитительница гробниц», — говорит Джейми.
— В каком формате? — уточняет Пол.
— Что?
— На чем играл? На «Плейстейшне»?
— На писюке, — говорит Джейми.
— Класс.
— Будь у меня с собой «Геймбой», — мечтает Энн, — я бы сыграла в «Покемонов».
— У тебя есть «Покемоны»? — удивляется Эмили. — Это же последний писк, но я думала, за ними надо ехать в Америку или в Японию.
— Импорт, — задумчиво говорит Энн.
— В «Пляже» был «Геймбой», — вспоминает Джейми.
— У нас тут не «Пляж», — возражает Энн. — К тому же там были не «Покемоны», а «Тетрис», нет? Или другая скучища.
— Какой пляж? — спохватывается Брин.
— Проехали, — говорит Эмили.
— А что еще тебе нравится, кроме «Покемонов»? — допытывается Пол.
— Все «Марио», особенно второй, где можно играть за принцессу Дейзи, но больше всех мне нравится третий, первый «Уличный боец», все игры «Буря», из них на первое место — «Буря-2000», «Дюк Ню-кем» — особенно второй, «Время убивать» — это фантастика, «Угонщик», «Зелда», «Парк аттракционов», «Психушка», «Реймен», «Сломанный меч»... Одно время я тащилась от «Метал Гир Солид», а потом нашла серию «Последняя фантазия» и сначала только кривилась. Но увидеть ее стоит хотя бы ради дурацкого акцента Жидкого Змея: «Воины Генома — наши...»
— Только сюжет не пересказывай! — со смехом перебивает Пол. — Но «Последняя фантазия-VII» — все же лучшая в мире игра.
— Абсолютно верно, — соглашается Энн. — Конечно, вместе с «Покемонами».
— Жду не дождусь, — признается Пол.
— А я думала, ты «Дум» или «Кваку» предпочитаешь, — удивляется Энн.
— Не-а. Я вегетарианец.
— Что в ней такого удивительного, в этой вашей «Последней фантазии»? — спрашивает Тия. — Это аркадная платформа?
— Нет, — отвечает Энн.
— Значит, ролевая? — нерешительно предполагает Джейми.
— Ага, — подтверждает Энн.
— Я помню, как появилась первая «Фантазия», — рассказывает Пол. — Мы с друзьями купили ее в день выпуска. И решили устроить соревнование — кто пройдет до конца первым. Но с правилами не сразу разобрались, вот я и предложил сначала всем доиграть, а потом сверить время по картам памяти. Я слышал, требуется часов семьдесят, и поставил перед собой задачу пройти за пятьдесят. «Быструю» игру сохранял на карте и запустил еще одну, чтобы как следует все изучить.
— Ты на «Плейстейшне» играл? — спрашивает Джейми.
— Да, — отвечает Пол. — На писюке я работаю, поэтому стараюсь на нем не играть. А еще коллекционирую консоли. У меня есть несколько старых «Агари», есть «Нинтендо», «Мастер Систем», «Супер-нинтендо», «Мегадрайв», «Ягуар», «Сатурн», «Нинтендо-64» и «Плейстейшн». Еще — старый «Спектрум», но не пашет, поэтому у меня эмулятор «Спектрума» на компе.
— Ну прямо как у меня, — говорит Энн, — только «Сатурна» никогда не было, и «Атари» тоже.
Эта девушка начинает ему нравиться.
— А «Спектрум» у тебя жив?
— А как же! — отвечает Энн. — И к нему куча старых кассет. Это моя первая машина.
— А любимая игра для «Спектрума» у тебя какая? — спрашивает Пол.
— «Автомания», — сообщает Энн. — Ну та, с Уолли Уиком.
— Класс, — восхищается Пол.
— И «Мисс Пакмен», — добавляет Энн. — Потому что прикольная.
— Точно, — говорит Пол. — Пакмену прицепили бантик.
И оба смеются.
— Хорошо, что у тебя «Последняя фантазия-VII» в двух версиях. И быстрая, и медленная, — говорит Энн. — Гонки и разведение чокобо отнимают уйму времени. Я проторчала в Золотом блюдце целую неделю.
— Вы о чем это? — недоумевает Эмили.
— Чокобо — волшебные птицы, напоминают страусов, на них можно ездить по Карте мира, — объясняет Энн. — А Золотое блюдце — что-то вроде Лас-Вегаса: игра в игре — даже несколько игр. Можно зайти туда развлечься, а можно набрать очки для покупки полезных предметов. В Золотом блюдце устраивают бега чокобо. На бегах можно делать ставки и жокеем поработать.
— Я совсем запуталась, — признается Эмили. — В игре можно что-то покупать?
— Ну да, — отвечает Пол. — Я прикупил виллу в Коста-дель— Соль.
— А цель игры какова? — интересуется Джейми.
— Играть надо за героя по имени Облако, — объясняет Пол. — «Мир» состоит из мегаполиса Мидгара и поселений на разных материках. Миром правит коррумпированная организация Шинра, тянет из планеты всю магическую энергию мако. Члены организации ставят жестокие эксперименты, пользуются магией, чтобы творить зло и все такое. Обычная завязка японских игр. Облако — воин, нанятый группой подпольщиков-революционеров «Лавина». Облако помогает взорвать мако-реактор, становится революционером — точнее, «Лавина» примыкает к нему — и отправляется в крестовый поход против Сефирота, олицетворения зла в игре.
— По ходу игры надо собирать разные предметы и магию, — подхватывает Энн. — Это сложнее, чем в «Марио», там подзаряжаешься энергией от грибов и цветов, и даже чем в «Расхитительнице гробниц», где хватает нескольких «медипаков» в рюкзаке. В «ПФ-VII» количество предметов не ограничено, оружию и доспехам можно присваивать разные виды магии. Можно насылать злые чары врагам, добрые чары — себе, призывать на помощь богов и богинь, магически увеличивать свою силу. Кроме того, в каждом бою выигрываешь деньги и очки. На деньги в поселениях можно покупать разные предметы — класс, потому что магазины есть повсюду, и везде побочные сюжеты, и так далее...
— Чем закончилось состязание с друзьями? — спрашивает Тия у Пола.
— Дело в том, — начинает он, — что от игры полное ощущение, будто в другом мире находишься. Мои друзья Ник и Тони вместе снимали квартиру. Они увлеклись и стали состязаться между собой. Но допустили одну ошибку: решили сражаться в реальном времени. Вместо того чтобы сравнивать карты памяти, они просто сидели и давили на кнопки. А это опасная затея. Два дня и три ночи они не отходили от приставок. Каждый считал себя Облаком. Они любили одну и ту же героиню. Но в игру заложена идея раскола добра и зла — не только в мире, но и в каждом человеке. Даже у положительных персонажей есть слабости, которые надо преодолевать, а злодеи не всегда корыстны. В общем, главный герой Облако тесно связан с главным злодеем Сефиротом. В каком-то смысле эти двое — половинки единого целого, наглядная диалектика. Изменит и в итоге спасет мир только слияние стремления Сефирота к злу и стремления Облака к добру. Но в игре есть эпизоды, когда Облако теряется и практически подчинен Сефиротом. Добравшись до такого эпизода, Тони почти свихнулся. Игра длилась сорок восемь часов, он потерял счет времени, у него путались мысли. Во всех руководствах к играм рекомендуется каждый час устраивать перерывы, хотя бы отворачиваться от экрана на пару минут. Но Тони не отрывался ни на секунду.
— А Ник? — спрашивает Эмили.
— Ник тоже, хотя он не так спятил, как Тони.
— О чем это ты? — удивляется Тия. — Почему Тони спятил?
— Он вдруг поверил, что Ник — это Сефирот. Когда по сюжету требуется войти в Северные пещеры и в последний раз встретиться с Сефиротом, Тони вдруг бросил джойстик и вломился в спальню Ника. Ник воспринял поступок друга как шутку и встретил Тони словами: «Северные пещеры! Оставь надежду всяк сюда входящий». Тони, наверное, понял это буквально. У обоих были декоративные самурайские мечи. Тони решил, что лучшего оружия не найти. И он ринулся в спальню, принимая ее за Северные пещеры, чтобы пронзить Сефирота мечом. Нику пришлось защищаться. Оба взмахнули мечами одновременно. Через неделю полиция нашла два обезглавленных трупа. К тому времени Тони и Ника уже хватились, а трупы начали смердеть.
Несколько секунд все молчат.
— Это правда? — выговаривает Тия.
— Конечно, нет, — отвечает Пол. — У меня нет друзей. А игра изумительная.
Глава 7
Энн будит негромкая брань Джейми. Энн зевает и поворачивается. Теперь она лежит лицом к Полу, а тот — лицом к Тие. Все шестеро похожи на гостей, сраженных усталостью посреди конги. Энн приподнимается на локте. Яркий солнечный свет падает на кучки пепла на ковре, обувь и носки. Ночь была холодной, а утро выдалось теплым. Все понемногу ворочаются. Похоже, Джейми всех разбудил.
— Который час? — сонно спрашивает Тия.
— Десять, — отвечает Джейми. Кто-то зевает, кто-то потягивается.
— Я видела такой странный сон, — дремотным голосом начинает Энн. — Я катилась на лыжах вниз по склону, и...
Пол смеется. Эмили сонно хихикает.
— Очень смешно, Энн. Этот анекдот все знают, — перебивает Тия.
— А я нет, — возражает Брин. Эмили вздыхает.
— Да знаешь ты! Помнишь, два парня и девушка приезжают в отель и почему-то — отель переполнен или еще что — им приходится лечь втроем в одну постель. И конечно, девушку укладывают посередине, между парнями. Утром первый парень говорит, что видел потрясающий сон: его член дрочила красотка. Второй отвечает: «Надо же, какое совпадение! И мне приснился точно такой же сон». На это девушка отвечает: «Все мужчины одинаковы. А вот я видела невинный сон — будто качусь на лыжах по чудесному заснеженному склону горы!» Вот и все. Анекдоты я рассказываю хреново.
Подумав с минуту, Брин смеется.
— Дошло! — говорит он. Энн нравится Брин.
— Что это с тобой? — спрашивает Эмили у Джейми. Как и полагается ботану, тот опять корпит над своими списками. Он напоминает Энн древний компьютер, мучительно, медленно генерит данные, потому что больше ни на что не способен. Энн заглядывает Джейми через плечо. Он правит вчерашний список.
— Ты что делаешь? — спрашивает она.
— Пытаюсь разобраться.
— Зачем?
— Мы ведь еще здесь.
Спустя полчаса на кухне собираются все, кроме Тии. Она холодной водой стирает одеяла в ванной наверху. Энн недоумевает: Тия под этим одеялом проспала всего одну ночь. Наверное, у Тии навязчивый невроз — Энн как-то об этом читала.
Пробуждение оказалось делом неспешным, почти ленивым. Одни жаловались, что от жесткого пола ноет спина, другие радовались тишине и покою. Почему-то Энн вспомнила квартиру в Ислингтоне, своих родителей. Сейчас оба наверняка на работе, обливаются потом в душном Лондоне, может, изменяют друг другу, пытаются обслужить нескончаемых клиентов и не растолстеть от непрерывных бизнес-ланчей. Всю неделю работают, видятся урывками. Домработница приходит по будням через день. Обычные для «болтливого класса» разговоры об искусстве, политике, литературе, ресторанах, садоводстве и о том, какую пьесу посмотреть в субботу. К вечеру у них накапливается шесть газет, утром в воскресенье мать относит их на переработку. Днем в воскресенье она играет в теннис, а отец — в гольф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25