А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

а каков взгляд на события Великой Пасхи рассуждающего «внутренника»?
— во-вторых, потому, что раз в «Понтии Пилате» поставлена задача воспроизвести события, достоверные на разных уровнях — не только духовном и психологическом, но и историческом, — то нельзя обойти ни организованную преступность «внутренников» в Иерусалимском Храме, ни отношения главарей этой мафии с дворцом римского ставленника.
Да, деньги через Храм проходили бешеные, на них, естественно, пытались наложить руку «внешники» — не только люди бандита Вараввы, но и других конкурирующих группировок, прокесаревых и антикесаревых. Соотношение численности группировок менялось в зависимости от силы некрополя стареющего Тиберия.
Не следует забывать, что преступные боссы во все времена для переговоров обращались и обращаются не к марионеткам, а к тем, кто реально решает. Если вспомнить взаимоотношения в семье префекта, то переговоры первосвященники вели, скорее, с его женой. (Первосвященники, обвиняя Иисуса в день Распятия, на Пилата откровенно давили — вернейший признак того, что считали его пешкой, а с пешкой и говорить нечего, надо только требовать.)
Кстати, у этих боссов в день Распятия времени переговорить с женой Пилата было предостаточно. Они вполне могли согласиться отдать ей деньги (о которых говорится в упомянутой статье «Иисус и менялы») — в обмен на жизнь Иисуса. Думается, деньги они теряли часто. (И в 70-м году во время разрушения Храма ими были утрачены все деньги, кроме тех, которые были в ростовщическом обороте на территории других провинций.)
Отсюда у патрицианки-префектессы, жаждущей стать императрицей, мог появиться дополнительный, кроме несовместимости, мотив желать Иисусу смерти — ради получения средств, необходимых для восшествия на престол.
И ещё: вступая в переговоры о деньгах, префектесса не переставала быть патрицианкой-«внешницей» — то есть ей от этих лживых клятв храмовых ростовщиков об отсутствии денег, о тяжёлых временах, от разговоров о том, чт`о и кому выгодно , и т. п., становилось на душе муторно, гадостно, омерзительно и тяжело. Чувство это сочно описал Пушкин в «Скупом рыцаре» словами дворянина, вынужденного встречаться с жидом и занимать деньги под смерть собственного отца.
У Уны ощущение тяжести и бессилия вызвано не обличениями совести, а «включением» конкурирующего невроза.
Так что патрицианка после «общения» просто не могла не идти «оттягиваться» в солдатские кварталы любви — чтобы освободиться от гнетущей и обессиливающей раздвоенности. И не сдерживаться — чтобы ей вновь стало хорошо .
А в день переговоров и вовсе — напроситься на побои.
Евреи женщин не бьют, они перед ними раболепствуют, — ещё и поэтому закрашенная Уна должна была предпочитать легионеров…
глава шестнадцатая
Eё начальник охраны
Есть в описании казни Иоанна Крестителя в Евангелии от Марка, помимо прочих, и следующая странность :
И тотчас послав оруженосца , царь повелел принести голову его.
Он пошёл, отсёк ему голову в темнице, и принёс голову его на блюде…
Марк 6:27, 28 (cинодальный перевод)
Что это за «оруженосец»? Слово-то какое неправильное, неуместное — что-то из средних веков, времён рыцарства. Оплошность? Оговорка? Или нечто намеренное? Для ошибки — очень уж она инфантильна, и то, что её не заметили в Синоде и вся священническая и пасторская масса, странно вдвойне.
А вот намеренным такой перевод вполне может быть. Вернее, такой перевод может быть только намеренным. Это я говорю как человек, проработавший несколько лет письменным переводчиком богословской литературы. Какое важное знание хотели сокрыть иерархопереводчики — отчасти, возможно, непроизвольно?
Открываем Евангелие на древнегреческом и греческо-русский словарь Вейсмана. Оказывается, у Вейсмана против слова, переведённого в Синодальном переводе как «оруженосец», указано одно-единственное значение: «темничный страж».
А это уж совсем глупый приём. Надо знать тюрьмы того времени: они ничтожные заведения — и по площади, и по численности охраны. В тюрьмах той эпохи никто, как в наше время, наказания не отбывал — приговорённых немедленно отправляли или на египетские рудники, или на пропитанный кровью песок арен, или на триеры. Следствие бывало кратким — Христа, вспомните, судили, приговорили, казнили и даже похоронили в течение суток. Так что, ввиду незначительности тюрьмы (несколько комнат), даже главный темничный страж по положению был в иерархии ничтожеством и присутствовать на пиру тетрарха Галилеи царя Ирода просто не мог.
Так что слукавила субстая Вейсмана.
Кстати, ссылается Вейсман на Новый завет: дескать, слово это встречается единственно в Новом завете , то есть в одном-единственном месте, где описывается убийство Иоанна Крестителя. Возьмись Вейсман оправдываться (а знающий древнегреческий всегда знает и латинский) — логика его, ввиду отсутствия манёвра, легко представима: в темницу-де мог войти только темничный страж, его и послали.
На самом же деле, войти мог всякий, кто получил от тетрарха соответствующие полномочия. Мог войти и сам Ирод, и дочь Иродиады, и начальник охраны, и вообще кто угодно.
Но каковы бы ни были рационализации или оправдания, безусловно, есть мощная причина, по которой и Вейсман тоже должен был ввести читателей Евангелия в заблуждение относительно рассматриваемого нами странного слова — нигде более не встречающегося.
А не встречается нигде больше в греческой литературе странное слово потому, что оно не греческое, а транслитерация латинского слова «speculator»!
«Speculator», согласно уже латинско-русскому словарю, имеет два основных русла значений:
— охранник, телохранитель и т. п.;
— созерцатель, мыслитель, исследователь и т. п.
Вывод первый: если за головой Иоанна Крестителя был послан не «темничный страж» и не «оруженосец», то, следовательно, кто-то из штата охраны семьи тетрарха — при царях всегда многочисленной и строго иерархичной.
Кто это был — рядовой охранник или над охранниками начальник? И чей это был человек?
Представьте ситуацию: тетрарх-царь Ирод собирается сделать распоряжение, которое ему самому весьма неприятно , но приятно его жене . Кто вызовется исполнить поручение, исполнение которого впоследствии наверняка вызовет неудовольствие царя — т. е. на дальнейшей карьере и при раздаче подачек скажется отрицательно? Ясно, вызовется человек, от Ирода не зависимый. Иными словами — человек Иродиады.
Его должность?
Раз Иродиада имела, подобно жене Пилата, решающее влияние, то самый верный ей человек должен был быть ею возвышен и в формальной иерархии тоже. Максимальная должность — начальник охраны. Итак, мог вызваться пойти за головой Крестителя сам начальник охраны?
Есть и другая сторона из ряда вон выходящих событий во дворце царя-тетрарха.
Отрубить голову человеку, которого в Галилее население признавало за пророка! Сам Ирод признавал его таковым! Даже первосвященники — и те считали Крестителя посланником Единого Бога!
Кто из присутствовавших на пиру мог не опустить глаз, когда Ирод стал обводить вопрошающим взором подчинённых: кто не откажется совершить кощунство?
Ясно — только человек, в Единого Бога не верующий, не иудей. (Иудей — понятие религиозное, еврей — генетически-национальное, кощунник не был иудеем, но вполне мог быть евреем.)
Неверующих не бывает, другое дело — веры разные. Каждая (кроме истинной) обслуживает способ существования той или иной субстаи-иерархии. Каждая вера безнравственна своим специфическим образом. Есть и своё божество, в общем случае, воплощённое. Во все века, во всех культурах, если правительница хотела усилить свою власть, то призывала на помощь религию (вернее, её видимость): подчинение более жёсткое, чем в голо-административных иерархиях. Иными словами, не отказаться совершить кощунственную казнь Иоанна Крестителя мог только тот, кто соглашался с убеждением Иродиады, что она божество, облёкшееся в плоть, главная богиня (богоматерь, богородица), а он — её волхв, её верховный жрец (созерцатель, мыслитель, исследователь). Только при таких воззрениях исполнитель без зазрения совести мог умерщвить ищущего Истину Иоанна Крестителя.
И эта деталь, оказывается, воспроизводится в точности! Всё, как у Уны: начальник дворцовой охраны — её верховный священнослужитель!
Совпадение?
Но иначе и быть не могло.
Жизнь Уны и Иродиады — хрестоматийный пример к теории стаи .
Отдышались? И правильно: мы подошли к ещё одной странности — весьма важной.
Скажите, а почему, собственно, автором Евангелия вместо «speculator» не было употреблено греческое слово? Ведь греческий язык намного более богат точными значениями, чем латинский. К тому же Марк как уроженец одной из восточных провинций греческий должен был знать несравнимо лучше латинского? Вернее, латинского, скорее всего, не знал вовсе. Да и откуда латинское название должности человека, служившего при восточном семитском царьке? Сомнительно, чтобы Марк мог знать это слово, да и в доме Иродиады вряд ли им пользовались.
Зачем (не почему , а зачем ) в массиве греческих слов Евангелия инородное латинское слово? Почему выбрано не употребляемое обычно слово?
Значит, были на то серьёзные причины. Значит, автор хотел этим выбором сказать нечто особенное , и мне, как писателю, это особенно понятно.
Очевидно, что этодвусмысленное (!) иностранное слово могло быть выбрано только потому, что с ним в текст вносились:
— или ирония, — или двусмысленность, — или больший объём, — или всё это, вместе взятое.
Ага! Значит, в глазах автора Протоевангелия, на которое опирался Марк, главный царский телохранитель был ещё и… «мыслителем»?!
Но непонятно, с чего бы Марку — если можно так выразиться, профессиональному христианину от младых ногтей — по этому поводу язвить? Мало ли идиотов считают себя мыслителями? Мало ли подхалимов-карьеристов и помимо начальников охраны самозабвенно прислуживают «богородицам»?
А если отвлечься от Марка и вспомнить о Протоевангелии и его авторе?
Тогда всё становится на свои места.
Копьеносцу действительно было над чем иронизировать: умный добровольно не поднимет руки на пророка, не окажется в начальниках охраны, не будет у «богини» в любимцах. Мужу наместницы тоже было над чем насмехаться: он от своей жены знал все гнусные обстоятельства царской семьи Ирода. Уна не могла не издеваться над тем, что Иродиада в своём дворце создала секту. Дескать, Кибела недорезанная! Единственной себя мнит! Прекраснейшей! А жрец-то верховный у неё кто? Начальник дворцовой охраны! Ты рожу этого бритоголового дебила видел?! (По неизвестной причине египетские жрецы брили себе голову наголо — и не только египетские.)
Пилат всю жизнь владел языком блестяще. Ведь он служил вместе с легионом в разных частях Империи, к тому же в молодости, когда язык осваивается легко, скорее всего, оказался в одной из модных школ Рима.
Другое дело, почему Марк слово, которое мог понять далеко не всякий, сохранил, не заменил его на несравнимо более известное греческое?
А именно потому, что это одна из тайных «визитных карточек» автора Протоевангелия.
Упоминание имени Пилата как автора Евангелия было невозможно — напрямую, но вставь «speculator», и толпарь не обратит внимание, не обратит внимание и его начальство (смотрят в книгу, видят…), а для мыслящего всё понятно.
Есть ли ещё причина, по которой Пилат в Протоевангелии упомянул о начальнике охраны? Ведь можно было написать просто: «царь послал за головой Крестителя, её принесли на блюде». Сущность описания судьбы Крестителя не меняется.
Но написано: «speculator».
Зачем?
Это отнюдь не лишнее слово — Евангелие написано предельно кратко, каждое слово взвешено, обдумано, и осмысление его для рождённых свыше необходимо.
Повторюсь: если бы для нас было не важно знание психологических законов жизни, то всё Евангелие вполне могло ограничиться одной фразой, что в мире идёт борьба между Добром и Злом, и Добро через тысячелетия после начала противоборства восторжествует.
«Speculator» важен для нас ещё и потому, что заключает в себя ещё одну подробность последних часов земной жизни Иисуса. Ведь по аналогии несложно догадаться, что «speculator» Уны не только убивал «возлюбленного» префектессы (повинуясь её желанию), не только пришёл за головой Киника, но и был заводилой в тех издевательствах, которые обрушились на Иисуса во дворе претории. А то иначе получается, что «жрецы» «богородицы» при казни Христа остались в стороне. (Кстати, из одного только факта издевательства охранников претории, верных психоэнергетическому вождю и поступивших вопреки желанию Пилата, следует, что инициатором казни Иисуса была префектесса!)
«Speculator» важен и для меня — как автора «КАТАРСИСа-3».
Слово «speculator» я обнаружил уже после завершения романа. Неужели все детали «Пилата» описаны в Евангелии настолько подробно?
Чего же тогда не читают, что написано?
Почему Пилат до сих пор подаётся как исчадье ада?
Почему никто из современных писателей, кроме Михаила Булгакова, не подал своего голоса в его защиту?
Почему всё возвращается именно сейчас?
Впрочем, кое-что я знаю: во всяком случае, то, почему это возвращение, «выход из пустыни», происходит именно в России…
глава семнадцатая
«Сто первый» аргумент в пользу Пилата
Зачем евреи отвели Иисуса к Пилату?
Для чего иудеи сразу не побили Его камнями — как то предписывал Закон для наказания богохульников и как чуть позднее поступили со Стефаном?
Какая цель — возможно, неосознанная — оказалась важнее гарантированной возможности Христа убить?
Почему Бог допустил, чтобы Его Сына не казнили предельно эффектным в глазах толпы образом: побиением камнями — за богохульство? Кроме религиозной эффектности приговора, воскрешение трупа с размозжённой головой куда зрелищнее, чем воскрешение трупа, практически при распятии не повреждённого.
В ста случаях из ста на подобные вопросы разнокалиберные иерархи всех деноминаций отвечают с тем смыслом, что первосвященники повели Иисуса к Пилату потому, что, во-первых, хотели соблюсти видимость законности в глазах толпы-народа, а во-вторых, соблюсти её были попросту вынуждены — из страха перед римскими властями, которые пеклись о законности в подвластных провинциях. Дескать, написано :«…нам не позволено предавать смерти никого» (Иоан. 18:31).
Вот чудеса! Первосвященники Распятием доказали, что говорят и поступают «в интересах» своей субстаи вопреки Истине, а тут вдруг их словам предлагают верить как абсолютной истине.
Выражаясь языком одного булгаковского героя: поздравляю, соврамши! И то, что впоследствии случилось со Стефаном, и не только это, — тому подтверждение.
В самом деле, выяснение истинного положения дел начнём с рассмотрения именно этого самого простого евангельского эпизода: Лука, «Деяния апостолов», глава 7-я, стихи с 54-го по 60-й. Здесь рассказывается о том, как весьма в городе заметного христианина Стефана спустя три с половиной года после Распятия побили камнями при большом стечении народа.
Смертоубийство происходило, согласно иудейским толкованиям Закона Моисея, вне города, следовательно, толпа со Стефаном должна была пройти через ворота — охраняемые. Но профессиональные стражники, обязанные, казалось бы, следить за соблюдением законов, на взвинченную толпу, волокущую из города человека, не прореагировали. А потом столь же профессионально «не заметили» и того, что та же толпа возвратилась уже без приговорённого, и притом в экзальтированном состоянии удовлетворения. Распоряжался во время казни Савл, как написано, официальный представитель синедриона. Но — о, чудо! — никаких неприятностей с властями у него, несмотря на заметность события, не было.
Их и не могло быть — иначе бы Стефана не решились волочь из города. И Савл не преследовал бы христиан по всем восточным провинциям Империи, вплоть до Дамаска.
Так что первосвященников, которые отвели Иисуса к Пилату, гипотетическая ответственность за убийство не пугала по той простой причине, что пугать не могла.
Властей первосвященники могли не бояться ещё и по другим двум причинам, каждой из которых вполне достаточно, чтобы с Иисусом поступить, как впоследствии со Стефаном: с одной стороны, первосвященники в случае осложнений всегда могли спихнуть вину на «неуправляемую» толпу, а с другой, и сами власти не пытались соблюсти юридические формальности. Свои своих не преследуют, а выгораживают: ну ошиблись, с кем не случается, покаялись, можно и простить… А уж если хотят кого из вождей наказать, то повод всегда найдётся.
На то, что власти и в той метанации не беспокоились о соблюдении законности вообще, а по отношению к неугодникам и подавно, есть не только косвенные указания в виде их безразличия к убийству Стефана (у власти был всё тот же Пилат:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89