Может ли тяжелое испытание как теория изменения принять вызов от других теорий? Конечно, оно также соответствует критерию неопровержимости. Можно утверждать, что все люди в процессе терапевтического лечения проходят через тяжелое испытание. Даже наиболее изобретательный экспериментатор не может опровергнуть утверждение, что любая терапия является испытанием. Чтобы начать лечение, нужно обратиться за помощью — и для многих это уже является тяжелым испытанием. Человек вынужден признать, что он потерпел неудачу в решении своей проблемы и нуждается в посторонней помощи. Кто не просит помощи, а проходит терапию в принудительном порядке и даже должен платить за это, подвергается еще более невыносимому испытанию: его заставляют лечиться.Опыт терапевтического лечения едва ли напоминает прогулку по розарию. При лечении методом инсайта клиент переживает неприятные чувства, исследуя и погружаясь в мир подавляемых мыслей и неутоленных потребностей. Если клиент возражает против копания «в своем нутре», терапевт скорее всего назовет протест сопротивлением и будет его «преодолевать». Человек должен выдержать тщательное исследование того, о чем предпочел бы вообще не думать. Интерпретируется всегда то, что человек в себе не принимает. Фрейд, если говорить простым языком, утверждал, что оплата терапевта должна быть жертвой, принесенной на алтарь психоанализа, что, собственно, является неосознанным признанием тяжелого испытания как одной из основ психоанализа. Школа инсайта — в форме ортодоксальной психодинамической терапии или одной из бурлящих конфронтационных групп, где людей заставляют смотреть в лицо своим глубинным, сокровенным кошмарам, — явно опирается на предпосылку, что тяжелое испытание является основой для изменения.Бихевиористы не заставляют людей вытаскивать на свет божий свои наиболее неприятные мысли; они делают акцент на положительных сторонах подкрепления. Тем не менее, опыт терапии сам по себе подразумевает скуку выслушивания лекций по теории обучения, а также запрограммированное поведение как ответ на собственное личностное расстройство. Тяжелым испытанием может стать и негуманная реакция на симптом клиента. Конечно, модификация поведения происходит и при использовании аверсивных методов, основанных на таких тяжелых испытаниях, как «битье» клиентов словом или электрическим током при проявлении болезненных симптомов. Даже такие мягкие на вид приемы, как разработанная Джозефом Вольпе процедура обратного торможения, в которой клиенты представляют себе ситуации, вызывающие у них фобию, трудно назвать развлечением. Неприятно и утомительно проигрывать в воображении пугающие ситуации, о которых и думать-то не хочется, не то что платить за это деньги.Семейная терапия также предлагает тяжелые испытания — когда намеренно, а когда и неумышленно. Прийти вместе со своей семьей к специалисту и согласиться, что ты потерпел поражение как родитель, или ребенок, или супруг — настоящее испытание. Проанализировать, каким образом ты стал причиной отклонений в развитии личности одного из членов твоей семьи, и даже просто признать это — задача не из легких. Терапевты, использующие методы приятия, не советуют семье расставаться со своими проблемами (подход, характерный для Миланской группы). Другие терапевты применяют методы переживания и конфронтации, предлагая семье неприятные психоаналитические интерпретации поведения ее членов, таким образом заставляя семью ощутить смутное желание очутиться где-нибудь в другом месте. Терапевты, которые любят, чтобы все члены семьи выплакались и выразили свои эмоции, концентрируют лечение вокруг невзгод своих клиентов.Очевидно, что тяжелое испытание может рассматриваться как «реальная» причина изменения во всех современных направлениях психотерапии, какой бы ни была теория, исповедуемая терапевтом. Должны ли мы ограничивать себя рамками только психотерапии, рассматривая данный вопрос? Разве мы не наблюдаем подобное явление в других аспектах человеческой жизни? В голову сразу же приходит религия. Разве не тяжелое испытание является краеугольным камнем христианства? Изменение, или обращение, в христианстве явно не опирается на идею о том, что душу можно спасти вином и весельем; напротив, спасение приходит через несчастье и страдание. Когда христианин отказывается от радостей телесной любви и виноградной лозы и одевает власяницу, происходит обращение в веру. Благо ниспосланного несчастья является частью центральной концепции спасения через страдание. В любом из христианских храмов мы прежде всего видим мученика, несущего свой тяжкий крест. Если говорить о специфических приемах, то старейшей христианской традицией является исповедь — испытание, при котором человек должен, ради спасения своей души, открыть перед другим то, что хотел бы скрыть. Не менее старой традицией является и покаяние, следующее за исповедью. Очевидно, что покаяние — это испытание, превращенное в ритуал. Подобно терапии тяжелым испытанием, покаяние имеет две формы: покаяние как общепринятый обряд и покаяние в конкретных грехах конкретного грешника.Заметим, что не только восточная и западная ветви христианства используют прием испытания. Бросив взгляд на восточные религии и философские течения, мы увидим, что несчастье является частью просветления. Не только восточные религии подчеркивают необходимость принятия страдания как дара, но и дзэн-буддизм, с его 700-летними приемами изменения людей, использует специальные испытания. Учитель дзэн ведет своих учеников к просветлению через наказание палками и требование находить ответы на неразрешимые вопросы — коаны. Просветление, подобно христианскому спасению и терапевтическому излечению, — это восхождение по болезненным ступеням к блаженству.Другая сфера жизни, где постоянно происходят изменения, — политика. И здесь мы также наблюдаем практику тяжелого испытания. Великие революционные движения, такие как коммунистические и социалистические, стремятся к изменениям людей в мировом масштабе. Для достижения этих изменений участники движения обязаны приносить жертвы и выполнять дисциплинарные задания. Каждое массовое движение для достижения некоей цели требует жертвоприношений и отказа от радостей жизни. Кажется очевидным, что тяжелое испытание становится стержнем процесса преобразования, если решается задача изменения человека или целого общества.Независимо от того, видим ли мы в тяжелом испытании отдельный прием или универсальную теорию изменения, его достоинства требуют дальнейшего исследования. Как у будущего предмета изучения и тренировки, у тяжелого испытания есть аспект, требующий отдельного упоминания. Как любой способ воздействия на личность, прием тяжелого испытания может нанести большой вред, оказавшись в руках людей невежественных и безответственных, спешащих заставить других страдать. Более, чем другие приемы, он может быть употреблен во зло наивным и некомпетентным терапевтом. Мы ни на мгновение не должны забывать, что общество позволяет терапевтам помогать людям облегчать страдания, а не создавать их. 1. ЦЕЛИТЕЛЬНЫЙ УКОЛ НАКАЗАНИЯ Женщина лет тридцати выглядела загнанной и растрепанной. Без сомнения привлекательная, она производила впечатление махнувшей на себя рукой. «Смотрите, — сказала она и протянула мне руки. Они были в испарине, пот чуть не капал с них. — Я работаю в конторе и, если забуду вытереть ладони, пачкаю все бумаги, которые беру в руки». Пациентка рассказала, что начала страдать от беспредельной тревоги два года назад. Приступы тревоги выражались в форме регулярных вспышек потения, особенно рук. Конкретную причину тревоги она не могла объяснить, скорее это было общее чувство тревоги и обеспокоенности, охватывающее ее без какого-либо видимого повода. Весь прошедший год женщина посещала терапевта и пыталась вместе с ним разобраться в своем прошлом, ища причину тревожности в ранних впечатлениях и детских травмах. А симптом тем временем все усиливался. В конце концов ей посоветовали обратиться ко мне, ибо она была на грани потери работы. «Моей семье нужны деньги, — сказала женщина. — Я должна работать. Мы по уши в долгах, и потеряй я работу, мы пропали». Она рассказала мне, что у нее четверо детей и муж. Упоминая о муже, женщина сквозь зубы бросила, что с ее браком «все в порядке». Было ясно, что с ее браком не «все в порядке», но то, как она упомянула о своем браке, показало, что этот вопрос ей обсуждать не хочется.Расспрашивая о подробностях ее быта, я понял, что женщина очень загружена. Она не только работала на полной ставке, но и обслуживала четверых детей, младший из которых только что пошел в школу. Прислугу она не могла себе позволить. Женщина готовила, стирала, а по выходным устраивала генеральную уборку. Возможность свободных дней, так же как и отпуска, даже не обсуждалась. Она сказала, что муж «немного помогает». Он работал коммивояжером и зарабатывал «нерегулярно». Когда в разговоре всплывала тема мужа, женщина сразу переключалась на свою тревогу и связанные, с ней физические ощущения.Ответственный человек, стремящийся все делать правильно и взваливать всю ответственность на свои плечи, пациентка обнаружила, что приступы тревоги заставляют ее отказываться от выполнения долга. Часто в выходные, вместо того, чтобы заниматься хозяйством, она вынуждена была сидеть или лежать, так как тревога лишает ее сил. В доме царит беспорядок. Тревога и влажные руки превращают любое действие в непосильный труд. Я спросил, есть ли что-нибудь конкретное, что она должна делать по дому, но не делает, а если сделает, то почувствует себя лучше. Женщина ответила, что вымытый и натертый пол в кухне может повысить ей настроение. Она просто не переносит грязь на кухне, хотя сейчас ей приходится с этим мириться. И добавила, что должна больше заниматься детьми — проводить с ними больше времени, помогать делать уроки, ездить с ними в музеи и т.п. Выросшая в католической семье, женщина считала, что должна чаще брать детей в церковь, но чувствовала, что сил на это просто нет.Пациентка рассказывала о своей жизни довольно неохотно, напоминая мне, что пришла сюда для того, чтобы справиться с тревогой и потеющими руками, а не для пересказывания своей семейной истории. Она устала от бесплодных разговоров с предыдущим терапевтом и мечтает о действиях. Я согласился с тем, что требуются кардинальные меры, и спросил, действительно ли она готова победить свою проблему. Женщина была готова на все. «А на жертвы?» — «Конечно». Я спросил, будет ли она делать кое-что странное, поверив мне, что это решит ее проблему? Женщина заколебалась и уточнила, что именно я подразумеваю под «странным». Я ответил, что это будет странным по сравнению с тем, что она делала с предыдущим терапевтом. Клиентка ответила, что, если это поможет, то не покажется ей странным.— Я хочу, чтобы вы кое-что сделали, — сказал я, — точно следуя моим инструкциям, без изменений или поправок.Женщина поинтересовалась, что же ей требуется делать. Я заверил, что это ей по силам и не противоречит никаким моральным нормам, но само действие будет ей крайне неприятно. Причем так неприятно, что она расстанется со своей тревогой, лишь бы не делать этого. Пока женщина ломала голову над моими словами, я спросил, может ли она четко определить, когда именно тревога обуревает ее, а когда нет.— Конечно, — сказала она. — Когда я обливаюсь потом.— Вы можете отличить это нервное потение от обычного, вызванного жаркой погодой?— Вне всяких сомнений, — ответила она.— Отлично, а как вы относитесь к крепкому, продолжительному ночному сну?— Ну, конечно я люблю поспать ночью. А кто не любит? — Она озадаченно пожала плечами.— Хорошо, я собираюсь подвигнуть вас на жертву, — сообщил я. — Вы говорите, что хотите быстро разделаться со своей проблемой. Вы действительно настроены разделаться с ней?— Да, — ответила женщина. — Я обязана.Я заговорил о физиологии, сказав, что, например, переваривание пищи происходит без осознанных усилий с нашей стороны. Так же поддерживается и нужная температура тела. Когда мы перегреваемся, то потеем, чтобы охладить наше тело с помощью испарения воды с поверхности кожи. Иногда тело дает осечку, как в данном случае, и оно потеет от тревоги, а не от жары. Таким образом, необходимо заставить свое тело функционировать без осечек.— А как я могу это сделать? — удивилась женщина.— Вы справитесь, если будете выполнять одну несложную процедуру, — сказал я и привел в пример ребенка, который неосознанно учится управлять своим сфинктером, чтобы мочевой пузырь удерживал мочу, пока ребенок не дойдет до туалета. У некоторых детей тело работает не совсем правильно, и сфинктер выпускает жидкость из мочевого пузыря, когда ребенок спит. Задача состоит в том, чтобы убедить тело удерживать жидкость, пока ребенок дойдет до туалета. Порой для этого необходимо заставить ребенка делать что-то, что заставит тело работать правильно.— А что можно сделать? — переспросила женщина.— Проблема заключается в том, — пояснил я, — что необходимо придумать нечто такое, выполнение чего будет для тела тяжелей, чем ночное недержание, и поэтому тело начнет контролировать само себя. Например, — продолжал я, — ко мне обратился семнадцатилетний юноша, который каждую ночь мочился в постель. Обычно после этого он просыпался, вставал, менял простыни и спокойно засыпал снова. Проблема заключалась в том, что юноша должен был уезжать учиться в колледж. Мочиться в постель в студенческом общежитии, пожалуй, несколько неудобно, и парень желал, чтобы проблема была разрешена. Я сказал, что смогу помочь, ведь он уже достаточно взрослый. Я спросил, какую прогулку, по его мнению, можно считать долгой. Юноша ответил, что для него и мили достаточно, потому что он не очень увлекается физическими нагрузками. Я объяснил молодому человеку, что он должен делать что-то более невыносимое для него, чем ночное недержание. Делая это, он прекратит мочиться в постель, потому что его тело изменит свои физиологические реакции и сфинктер сможет контролировать ситуацию. Если он хочет быстрого эффекта, то предпринимаемое действие должно быть для него очень трудным. Юноша согласился сделать все, что необходимо. Задание было таким: если сегодня ночью постель будет мокрой, юноша должен встать, одеться и пройти одну милю. Вернувшись домой, он должен раздеться, залезть в мокрую постель и, не меняя простыни, спать в ней до утра. Следующей ночью, если постель опять будет мокрой, процедуру нужно повторить. И делать так каждую ночь до тех пор, пока существует проблема. Идея проходить ночью милю и спать в мокрой постели его потрясла, но парень согласился. Я добавил, что существует вероятность того, что ночью он не проснется, а утром обнаружит себя в мокрой постели. В этом случае он должен следующей ночью поставить будильник на два часа ночи, встать и пройти полагающуюся ему милю. Таким образом, каждую ночь, когда его постель окажется мокрой, он должен выполнить полагающуюся физическую нагрузку, чтобы его тело изменило свои реакции. Молодой человек в этот же день послушно отмерил милю в окрестностях своего дома. Ночью, проснувшись в мокрой постели, он встал и прошагал отмеренную дистанцию. Юноша регулярно выполнял данное им обещание. Через две недели ночные инциденты заметно сократились, а через месяц ночное недержание прекратилось.В рассказе я не упомянул, что, когда парень разделался со своей проблемой, ко мне пришли его родители и сообщили, что у них семейные сложности, усугубившиеся надвигающимся отъездом сына. Теперь, когда перед сыном не маячила угроза мокрой постели, он стал самостоятельным и действительно решил покинуть их. Родители сомневались, что их брак переживет отсутствие в доме ребенка. Я стал работать с ними над проблемами их совместной жизни. Парень поступил в местный университет и жил неподалеку, однако решил не приезжать к родителям в течение трех месяцев, чтобы обрести самостоятельность.Женщина слушала рассказ с интересом, хотя и было заметно, что ей неприятно сравнение ее глубокой тревоги с ночным недержанием. Когда пациентка поняла механизм, стоящий за тем, что я собирался потребовать от нее, я пояснил:— Вы должны сделать что-то настолько тяжелое, что ваше тело просто откажется не вовремя потеть и заработает как часы.— Боже! — воскликнула она. — Что может быть тяжелей моей тревоги?— Я знаю, что вам нужно делать, — сказал я, — и теперь, получив ваше согласие, я скажу, что же это такое.Женщина выжидательно посмотрела на меня.— Вы должны будете, — продолжил я, — кое-что делать ночью, каждый раз, когда днем с вами случится приступ тревоги. Вот почему я спрашивал, можете ли вы отличить нормальную тревогу от ненормальной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24