— Я плачу за парковку восемьдесят долларов в месяц. У них здесь скидки для студентов, а в других гаражах дерут по три доллара за час парковки. Там такие деньги загребают, что сдавать бокс на месяц им просто не выгодно. — Сьюзен с Фредди зашли в лифт, она нажала на кнопку пятого этажа, и продолжила: — Этот гараж, конечно, меня устраивает больше других, но здесь действует идиотское правило — если не припарковаться с самого утра, то твое место может оказаться занятым, даже несмотря на то, что ты внес аванс. Это несправедливо.
— Забудь про это слово.
— Про какое слово?
— "Справедливость". Тебе уже двадцать лет...
— Всего месяц назад исполнилось.
— ... так что пора уяснить, что ничего на свете не может быть «справедливым» или «несправедливым».
— Но есть ведь такие вещи, как...
— Нет таких вещей. Господи, этот шикарный автомобиль — твой?!
Сьюзен открыла дверцу белого «трансама» 1982 года выпуска. На капоте машины красовалась жар-птица, а крылья были украшены всполохами пламени.
— Пока еще мой. Эта машина — наше с братом первое серьезное приобретение. Марти был просто помешан на автомобилях. Правда, эту он водил всего пару раз. Он хотел произвести впечатление на друзей, когда мы вернемся в Окичоби. Мечтал устроить всем сюрприз. Поэтому я уверена, что Марти не сообщил отцу про автомобиль. Он хотел всех удивить. Знаешь, сиденья обиты настоящей кожей. Самого высокого качества. Хочешь сесть за руль, Младший?
— Нет. Я, конечно, умею водить, но не очень хорошо. Потом, я совсем не знаю Майами — куда ехать, где сворачивать? И, к тому же, у меня нет прав. Есть, правда, три краденых водительских удостоверения, но стоит патрульной машине остановить нас и взглянуть на фотографию в удостоверении, как полицейские тут же поймут, что я не тот, за кого себя выдаю.
Фредди буквально утонул в мягком кожаном кресле — передний обзор, тем не менее, был прекрасный. А вот заднее и боковые стекла были затемнены почти до черноты.
Сьюзен завела мотор.
— Через пару секунд включится кондиционер. Знаешь, если врубить его на полную мощность, то в салоне можно замерзнуть. Серьезно.
— Тебе бензин понадобится? — спросил Фредди. — У меня есть специальная карточка для оплаты бензина. На имя Рамона Мендеса.
— Эта машина жрет бензин как зверь. Одного галлона хватает всего на девять миль. Наверное, что-то с карбюратором.
— О бензине можешь впредь не беспокоиться. Я могу доставать сколько угодно «бензиновых» карточек.
Автомобиль плавно скатился по спиралевидному пандусу на первый этаж, выехал из гаража, и Сьюзен повернула в сторону Восьмой улицы, чтобы выскочить затем на Саут Дикси. Вела она машину уверенно, даже агрессивно, но на Саут Дикси, как всегда, была пробка, и вплоть до пересечения с Сансет-драйв они тащились как черепахи. На Сансет стало попросторнее, Сьюзен прибавила газу, и автомобиль помчался в западную часть Майами.
— С улицы через такие темные стекла, пожалуй, не разглядишь, что отворится в салоне, так? — спросил Фредди.
— Если и можно что-то увидеть, то лишь прижавшись лицом к стеклу.
— Да и отсюда почти ничего не видно. Я хотел поглядеть на город.
— Ночью все равно ничего не разглядишь. Я тебя завтра покатаю по городу.
Сьюзен заехала на бензоколонку. Заправщик залил полный бак, и Фредди протянул ему кредитную карточку Готтлиба. Служащий бензоколонки вписал номер автомобиля в чек, отдал его Фредди, а копию оставил себе.
Френгер раздраженно хлопнул себя по лбу.
— Черт, я забыл, что они вписывают в чек регистрационный номер! Придется завтра раздобыть либо новую машину, либо новые номера. Надо было тормознуть на шоссе, прежде чем заезжать на бензоколонку. Я бы свинтил номера с какой-нибудь тачки.
Услышав это, Сьюзен выскочила из машины и побежала догонять заправщика. Она попросила вернуть копию чека и расплатилась за бензин наличными. Потом вернулась в машину и разорвала чек пополам.
— Может, у меня и отберут машину, но я хочу пользоваться ею как можно дольше, — сказала она.
— А ты быстро сориентировалась, Сьюзен! Молодец! Я уже так привык расплачиваться кредитками, что про наличные даже не подумал.
— А я всегда плачу наличными. Но больше пятидесяти долларов стараюсь с собой не носить.
— Завтра откручу номера с какого-нибудь автомобиля из другого штата, и завтра же постараюсь раздобыть местные кредитные карточки. Я и тебе достану, чтобы ты могла делать покупки, когда меня нет рядом.
Жилой комплекс «Сосенки» в Кендалле состоял из тридцати четырехэтажных многоквартирных домов, однако лишь шесть из них были обитаемы. Остальные дома стояли недостроенные — неокрашенные бетонные коробки с зияющими глазницами черных оконных проемов. Строительство комплекса заморозили год назад. Даже в готовых домах многие квартиры не были заселены. Их владельцы внесли первоначальные взносы, когда дома только начинали строить. Тогда, в 1979 году, во Флориде царил настоящий строительный бум, но сейчас, осенью 1982 года, цены на жилье резко подскочили, и лишь очень немногие владельцы квартир могли позволить себе взять кредит на жилье под 17 процентов годовых.
— Одно время тут бесчинствовало местное хулиганье, — сказала Сьюзен, въехав на полупустую стоянку возле дома, — поэтому комплекс обнесли забором и наняли охранника-кубинца, который патрулирует по ночам на джипе. После этого хулиганов почти не стало, но по ночам тут на улицах все-таки страшновато.
Сьюзен жила в восточном крыле дома номер 6. Посреди внутреннего двора возвышался столб, увенчанный пятью круглыми фонарями, которые освещали кипарисы, высаженные по периметру двора. В воздухе приятно пахло хвоей и жасмином.
Сьюзен занимала угловую квартиру с двумя спальнями и двумя ванными комнатами. В квартире, кроме того, имелась закрытая мелкой сеткой лоджия, выходившая на Эверглейдс. Полы во всех комнатах устланы бледно-желтым ковролином, на кухне — линолеум с узором в виде белых кирпичей. Обе ванные комнаты облицованы синей и розовой плиткой. В гостиной стояла плетеная мебель, в большой спальне — широкая железная кровать, а в маленькой — узкий топчан и плетеный столик. На окнах — белые вертикальные жалюзи.
Пока Фредди ходил по квартире, Сьюзен вытащила из холодильника две бутылки пива, позвала Френгера в лоджию и вытянула руку в сторону Эверглейдс.
— Сейчас ничего не видно, но днем отсюда открывается вид на знаменитые болота Эверглейдс. Прямо за дорогой начинаются томатные и огуречные поля — они тянутся мили на четыре. Потом ноля пересекает Кроум-авеню, а дальше до самого горизонта — болота, кишащие аллигаторами. «Сосенки» — последний жилой квартал в Кендалле. За Кроум-авеню стоить дома уже невозможно — для этого надо осушить болота. Может быть, со временем что-нибудь построят на месте этих полей — в Кендалле ведь стараются строить на любом пятачке, потому что этот район считается самым шикарным в Майами.
— Квартира, по крайней мере, точно шикарная.
— Во всяком случае, хозяйке она стоила целое состояние. Она вложила в нее все до цента, но жить сама в такой дорогой квартире не может, поскольку работает всего лишь секретаршей в какой-то юридической конторе. Поэтому она решила сдать ее внаем — вместе с мебелью. Четыре месяца безуспешно искала клиентов, пока в конце концов не появились мы с Мартином. Мы предложили ей всего четыреста долларов, но она и этому была рада. Представляешь, ей приходится добавлять еще своих четыреста пятьдесят долларов к нашим четыремстам, чтобы заплатить ежемесячный взнос в погашение кредита.
— А где же она живет?
— Ей пришлось вернуться к родителям в Хеллендейл. А девчонке-то уже двадцать пять лет. Представь? Если бы мне пришлось вернуться к отцу, я бы на себя руки наложила.
— Классное пиво. — Фредди решил переменить тему.
— "Сан-Мигель". Темное. В Майами это самое лучшее. Его импортируют с Филиппин. У меня знакомый продавец в «Краун», он всегда оставляет для меня несколько бутылочек... Четыреста долларов — это только квартплата. Еще за электричество набегает двести баксов.
— Ни хрена себе! Серьезно?
Сьюзен кивнула.
— Кондиционер ведь все время включен. Говорят, скоро электроэнергия еще подорожает. Вчера передавали по десятому каналу. Ты знаешь, это меня очень беспокоит. Марти, сам понимаешь, зарабатывать уже не может, а одна я такие расходы не потяну.
— Не переживай. Я, как-никак, твой жених. Сумею о тебе позаботиться.
Фредди взялся руками за сетку, ограждающую лоджию, и задумался. В аэропорту он сломал палец именно Мартину, в этом нет никаких сомнений. Фредди не хотел убивать бедного кришнаита, он намеревался просто сломать ему палец, чтобы не портил людям пиджаки. А этот несчастный пиджак в Майами оказался на фиг не нужен. Все-таки тесен мир. Случайно убил парня, а потом познакомился с его глупышкой-сестрой.
Фредди стоял, обдаваемый порывами липкого влажного ветра, и смотрел на огромную автостоянку, где было припарковано всего шесть машин. Белый «трансам» стоял в шестом ряду, на пронумерованном месте. Фонари на стоянке не горели — видимо, в целях экономии электричества, — луна еще не взошла, и потому за оградой «Сосенок» царил непроницаемый мрак. Фредди ощутил себя стоящим на краю бездны. Капли пота побежали из подмышек по его телу.
— Давай вернемся в комнату, — сказал Фредди. — Неужели жара даже ночью не спадает?
— Чуть-чуть. В четыре утра температура опускается примерно до двадцати трех градусов, но резко возрастает влажность.
Фредди снял рубашку и разулся. Сьюзен уселась на кушетку в сине-зеленую полоску и включила телевизор.
— Что будешь смотреть, Младший? — спросила она.
— Ничего. Мне надо позвонить. Где у тебя телефонный справочник?
— Под кофейным столиком. Там два справочника. А телефон...
— Я вижу, где телефон.
Фредди отыскал номер отеля «Интернешнл», позвонил в регистратуру, выписался из отеля и попросил, чтобы все его счета, включая счет от парикмахера, оплатили кредитной карточкой мистера Готтлиба.
— Да, мне очень понравилось в вашем отеле, — сказал Фредди на прощанье и повесил трубку.
Потом уселся на кушетку и попросил Сьюзен принести ножницы. Разрезав кредитную карточку и водительское удостоверение Готтлиба, он высыпал мелкие кусочки пластика в пепельницу.
— Все, — сказал он. — Мистер Готтлиб выехал из Майами.
Фредди хлопнул ладонью по кушетке, приглашая Сьюзен сесть поближе.
— Мне понравилось, как стойко ты вела себя в морге, Сьюзен, — сказал он. — О чем ты думала, глядя на мертвого брата?
— Я вспомнила, как он в детстве заламывал мне пальцы, когда хотел заставить меня что-то сделать. Это было очень больно, так что вскоре ему стоило лишь пригрозить мне — мол, пальцы заломаю, — и я готова была выполнить любую его просьбу. Брат был очень религиозный, но довольно злой. Все говорил, что хочет оказаться на небесах. Надеюсь, теперь его мечта сбылась. — Сьюзен на минуту задумалась, а потом вдруг встрепенулась, что-то вспомнив: — Завтра первым делом поеду в банк и сниму все деньги со счета. У нас с Марти лежит на общем счету десять тысяч долларов, а проценты, которые за месяц набегают с этой суммы, мы откладывали на чековый счет. Там накопилось около четырех тысяч. Мне нужно закрыть эти счета и положить деньги в другой банк. Я не хочу, чтобы они достались отцу или кришнаитам.
— Правильно, — одобрил ее план Фредди. — Мы вместе этим займемся. Мы с тобой теперь будем жить в гражданском браке. Знаешь, что это такое?
— Ага, — кивнула Сьюзен. — Я смотрела по телевизору «Дни нашей жизни». Там главная героиня, Бетти, жила в гражданском браке с адвокатом. Я тоже хочу жить в браке. По ночам мне бывает так одиноко. Я терпеть не могла Марти, но все равно жалела, что он не может ночевать дома.
— А почему ты его не любила? Он же был твой брат.
— Помнишь, я тебе говорила, что у меня никогда не было парня? Это все из-за Марти. Я ведь от него забеременела. Думаю, отец об этом тоже догадался — потому и выгнал нас из дому. Мы приехали в Майами, я сделала аборт, а Марти долго не мог найти работу. Он пытался устроиться коридорным в отеле «Интернешнл» и познакомился там с Пабло. Это брат заставил меня стать проституткой. Я ненавижу это занятие. Видел бы ты сегодня этого старика из Огайо. Он был просто омерзителен.
— Тебе больше не придется торговать собой. Ты теперь живешь со мной.
— Ты не знаешь Пабло. Он улыбается, расшаркивается перед постояльцами, но на самом деле он очень жестокий человек. И он знает, где я... где мы живем.
— Забудь о Пабло. Я его беру на себя... Помнишь песню Боба Дилана про женщину, лежащую поперек железной кровати?
— Нет. Может, и слышала когда-то, но не помню. Сам знаешь, Дилана теперь редко передают по радио.
— Это неважно. Вот что ты сейчас сделаешь. Пойдешь в спальню, разденешься и ляжешь ничком, подложив под живот две подушки. Я выпью еще бутылочку пива и присоединюсь к тебе.
— Ты хочешь трахнуть меня в задницу, нравится мне это или нет?
— Именно.
— Ладно. Тогда схожу, принесу тебе пива.
...Потом они лежали на широкой железной кровати. Взошла луна, и лучи блеклого света, пробивавшиеся сквозь жалюзи, легли желтыми полосами на безволосой могучей груди Фредди. Сьюзен лежала, тесно прижавшись к Френгеру, положив голову на его вытянутую руку. Вдруг Фредди кашлянул, а потом довольно хмыкнул:
— Помнишь хайку, которое написал мистер Тэрнер?
— Нет, — ответила Сьюзен.
— "Солнце Майами
Встающее в Эверглейдс -
Котлета в булке".
Я засмеялся, потому что вспомнил эти строчки. Теперь я понимаю, что они означают.
Глава 8
Когда Хок приехал на работу, Билл Хендерсон уже сидел в стеклянном закутке с каким-то мужчиной средних лет. Хок проверил свою ячейку для корреспонденции и помахал рукой Хендерсону — мол, я уже тут. Хендерсон улыбнулся и жестом пригласил Хока войти. Почти на всех передних зубах Хендерсона были серебряные коронки, что делало его улыбку похожей на зловещий оскал. Хок и Билл были напарниками уже четвертый год, и всякий раз, видя улыбку Хендерсона, Хок не мог удержаться от мысли, что именно так выглядит то злое существо, которое скрыто в каждом человеке. Просто из Хендерсона оно вылезает при каждой улыбке.
— Я схожу за кофе, Билл. Вернусь через минутку, — сказал Хок, приоткрыв дверь в стеклянный кабинет.
— Я уже купил кофе. — Хендерсон показал на пластмассовый стаканчик, стоявший на столе. — Позволь представить тебе мистера Уэггонера. Мы уже начали беседу. Думаю, тебе будет интересно к нам присоединиться.
Хок обменялся рукопожатием с Уэггонером и сел за стол.
— Я — сержант Мозли. Напарник сержанта Хендерсона.
— Клайд Уэггонер. Отец Мартина.
Уэггонер был одет в брюки цвета хаки, голубую рубашку и белый галстук из вискозы. Через его левую руку была перекинута нейлоновая ветровка. Короткие темно-русые волосы выбриты на висках на армейский манер. Землистого цвета лицо со следами солнечных ожогов, а на носу и на скулах даже виднеются рубцы, оставшиеся после удаления омертвевшей от солнечной радиации кожи.
— Я полагаю, вы хотите забрать вещи сына, — сказал Хок, открывая ящик стола. — Простите, что я немного задержался сегодня, но мне нужно было заехать в химчистку.
Мистер Уэггонер посмотрел на свои стоптанные штиблеты, издал какой-то странный горловой звук и заплакал. Слезы, катившиеся по его обожженным щекам, были абсолютно искренние. Хок недоуменно уставился на Хендерсона. Тот вновь одарил его своей брутальной улыбкой и обратился к Уэггонеру:
— Пожалуйста, расскажите моему напарнику то, о чем уже поведали мне. Я бы мог и сам все вкратце пересказать, но боюсь упустить какие-нибудь важные детали.
Мистер Уэггонер высморкался в голубой платок, скомкал его и сунул в карман брюк. Затем утер слезы ладонью и заговорил:
— Конечно, у меня нет никаких доказательств, сержант. Я уже сказал об этом сержанту Хендерсону. Все, что я скажу — всего лишь предположения, и я буду только рад, если окажусь не прав. У меня и так очень неважно идут дела в фирме, так что скандал мне абсолютно ни к чему. Окичоби — совсем небольшой городок, и тамошние представления о морали существенно отличаются от стандартов Майами. Знаете, как у нас называют Майами?
— Нет. Но вряд ли этот отзыв окажется лестным.
— Вы правы, сержант Мозли. Майами у нас называют «городом греха».
— Вы, случайно, не священник?
— Нет, сэр. У меня в Окичоби небольшой магазин бытовой техники. Видеоигры, компьютеры, прокат телевизоров и видеофильмов.
— У моего отца тоже свой магазин скобяных товаров. В Ривьера-Бич, — сказал Хок.
— Значит, ваш отец дальновиднее, чем я. Видите ли, открывая магазин, я надеялся на то, что многочисленным рыболовецким компаниям, ведущим промысел на озере, а также фирмам, выдающим лицензии на лов рыбы, позарез будут нужны компьютеры. Дело в том, что правительство ввело квоты на отлов рыбы, и мне казалось, что компьютерный учет количества выловленной рыбы станет насущной необходимостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23