— Ага. Правда, Лопес считает по-другому. Ты же знаешь, кубинцы никогда не наказывают детей, что бы те ни совершили. Поэтому Санчес считает, что произошел несчастный случай. Завтра опросим соседей, и сразу все выяснится. Кстати, я узнал, кто будет твоим новым напарником. Ее зовут Эллита Санчес. Знаешь такую?
— Диспетчер, что ли? Девчонка с арбузными грудями?
— Ничего себе — «девчонка»! Ей лет тридцать, Хок. И она уже шесть лет работает в управлении.
— Ага, диспетчером. Что она понимает в убийствах?! Черт, зря я тебе позвонил.
— Как это — «зря»?! Я отмазал тебя от Уилсона. Разве это плохая новость? Санчес, между прочим, умеет писать по-английски. А Лопес — нет. К тому же у Санчес, в отличие от Лопеса, действительно обалденные груди. Я бы не глядя махнулся с тобой партнерами, но, боюсь, Мария не обрадуется, узнав, что в напарниках у меня женщина.
— А я-то думал, что твоя супруга придерживается прогрессивных феминистских взглядов...
— Она-то придерживается. Это у меня другие взгляды на жизнь.
— Ладно, Билл. Я положу «кольт» в ящик твоего стола.
— Лучше оставь его пока при себе. Мне он все равно не нужен.
Капитан Уилли Браунли — в привычном темно-синем мундире с наглухо застегнутым кителем, — сидел за столом, который был завален ворохом всевозможных бумаг. Он прочел Хоку небольшую лекцию о том, сколь внимательно надо относиться к сохранности оружия и жетона.
— В своем рапорте вышестоящему начальству я подчеркнул, что вы утеряли револьвер и жетон, будучи в бессознательном состоянии, вызванном жестоким нападением. Так что с этим у тебя проблем не будет. Но тут возникла другая проблема, Хок. Эллита Санчес наотрез отказывается идти к тебе в напарники. Я, говорит, готова работать с кем угодно, но только не с сержантом Мозли. Понимаешь, она кубинка, и очевидно считает, что в тебе недостаточно мачизма, раз ты потерял револьвер и не смог противостоять преступнику.
— О, Господи! Вы разве не рассказали ей о том, как это все происходило?
— Она в курсе. Но говорит, что хочет сделать карьеру в качестве детектива, и потому просит прикрепить ее к любому другому сержанту. Я ей отказал, но хочу, чтобы ты знал, как она к тебе относится. Так тебе будет легче поставить ее на место. Ты старше ее по званию, поэтому Санчес придется выполнять все твои приказы.
— Но учтите, капитан, что я собираюсь использовать свой двухнедельный отпуск полностью.
— Конечно, сержант. Я пересажу Хендерсона и Лопеса в другое место, а Санчес перекочует в твой офис. Может, она приведет в порядок какие-нибудь старые бумаги, пока ты в отпуске.
— Хорошо. Увидимся через две недели, капитан.
— Только чтобы через две недели я этой бороды не видел. С бородой вы похожи на Хосе Феррера. Это пуэрториканский актер.
Хок съездил в оружейный магазин, купил новую кобуру и пару наручников, расплатившись кредитной карточкой «Мастеркард», выпущенной одним чикагским банком, в котором довольно либерально относились к проверке платежеспособности своих клиентов. Это была единственная кредитка, которой владел Хок, и потому он очень аккуратно отсылал в Чикаго ежемесячные 10 долларов — плату за банковские услуги.
Из магазина Хок направился в отель «Интернешнл», оставил свой автомобиль на стоянке такси прямо перед входом в гостиницу и отправился разыскивать Пабло Льосу. Он предъявил ему свое удостоверение и жетон, и попросил Пабло уделить ему несколько минут. Пабло предложил уединиться в раздевалке для сотрудников, которая находилась в подвале. Когда они спустились туда, Пабло открыл свой шкафчик, сняв два висячих замка, и вынул их него дорогой пиджак.
— Он оставил этот пиджак в номере, — объяснил Пабло. — Дело в том, что он выписался из отеля, позвонив откуда-то по телефону, и расплатился кредитной карточкой. Он был зарегистрирован у нас под именем Германа Т. Готтлиба из Сан-Хосе, штат Калифорния. Буквально вчера выяснилось, что карточка была украдена у владельца. Больше мне о нем ничего не известно. Мне этот пиджак маловат, но он буквально с иголочки, и очень дорогой. Пожалуйста, отыщите этого негодяя, лейтенант...
— Сержант.
— Да, сэр. Он просто псих, сержант. Видели бы вы его глаза!
— Имел такое удовольствие.
— Мне кажется, что он — наемный убийца, и его специально выписали сюда из Калифорнии.
— Почему вы так решили?
— У него повадки киллера, сэр, — сказал Пабло. — У меня нет никаких доказательств, но я очень хорошо знаю, как выглядят профессиональные убийцы. Я десять лет прослужил в никарагуанской национальной гвардии и повидал на своем веку немало ублюдков.
— Мы обязательно его поймаем, Пабло. А вы, если вдруг увидите его снова или что-нибудь о нем узнаете, позвоните мне домой. — Хок вручил Пабло свою визитную карточку. — Когда наберете номер, не вешайте трубку, пока не насчитаете пятнадцать гудков. Иногда дежурный отлучается ненадолго. На работу мне, пожалуйста, не звоните. В ближайшие две недели я буду в отпуске.
— А вы уже проверяли квартиру девчонки? — спросил Пабло. — Нет? Может, они там скрываются. Я на днях попросил приятеля съездить туда, но он никого в квартире не застал. Но ведь они могут туда вернуться, не так ли? Я могу вам дать ключи от квартиры Сьюзен, если вы хотите туда съездить.
— Откуда у вас ключи от ее квартиры? — поинтересовался Хок.
— Приятель подарил. У него есть ключи от всех замков Майами. Возьмите себе пиджак, сержант. Возможно, в плечах он вам будет великоват, а так — точно ваш размерчик.
— А почему вы не хотите оставить его себе? Это же дорогая вещь.
— Мне в этот пиджак нипочем не влезть.
— Спасибо. Я обязательно отыщу его, Пабло.
— Чем быстрее вы это сделаете, тем будет лучше. Я ужасно не люблю преступников и вообще преступность.
— Понятно... — улыбнулся Хок. — Поэтому вы и уволились из национальной гвардии, не прослужив и десяти лет.
Хок позвонил из вестибюля «Интернешнл» в управление — приятелю из отдела информации — и попросил проверить, нет ли каких-нибудь данных на Германа Т. Готтлиба из Сан-Хосе.
— Отчего же не проверить, Хок.
— Сколько у тебя на это уйдет времени? — спросил Хок.
— Это зависит от уймы причин. Перезвони мне через пару часов, ладно? — попросил приятель.
— Договорились.
Хок решил поехать в Кендалл. Подойдя к дверям квартиры Сьюзен, он вытащил револьвер, взял его наизготовку, и постучал. В квартире никого не было. Хок воспользовался ключом, который дал ему Пабло, вошел в квартиру и осмотрел все помещения. Трудно сказать, живут ли Сьюзен с приятелем по-прежнему здесь, или уже съехали. С одной стороны, никаких следов какой-либо одежды. Все платяные шкафы пусты. С другой стороны, холодильник полон, кондиционер включен, а двуспальная кровать в спальне не прибрана. На тумбочке рядом с кроватью — баночка крема и бутылка газировки. Других напитков, не считая дюжины бутылок «Сан-Мигеля» в холодильнике, в квартире также не нашлось.
Хок понимал, что находиться в этой квартире без ордера он не имеет права. Но он был уверен, что стоит снять отпечатки пальцев с любого из предметов, находящихся здесь, — и следы их владельца отыщутся в Калифорнии. Но как получить ордер на обыск? Он не сможет убедить прокурора, что именно Мендес напал на него. У Хока нет никаких улик.
По дороге домой Хок заехал пообедать в мексиканский ресторан. К черту эту диету! Ему необходимо снова набраться сил. Вернувшись домой, Хок принял душ, вышел из ванной и открыл пачку «Кулз». Он с наслаждением втягивал в себя ментоловый дым. Глупо совсем отказываться от куреня. Одна сигарета, всего одна сигарета в день вряд ли повредит здоровью.
Спустившись в вестибюль, Хок позвонил в отдел информации. Герман Т. Готтлиб стал жертвой ограбления. Его в бессознательном состоянии обнаружили на Ван-Несс авеню в Сан-Франциско. По дороге в госпиталь он скончался в машине «скорой помощи».
Хока эта новость не удивила. Взяв в руки телефонный справочник Майами, он раскрыл его на букву "М". Мендесы занимали полторы страницы справочника. Рамонов среди них оказалось пять человек. Нашлась даже одна Рамона. Хок рассмеялся и вернул справочник на стойку. По этим телефонам звонить бесполезно, потому что теперь Хок уже точно знал, что фамилия «Мендес» — липовая.
Еще он знал, что липовый Мендес вооружен и очень опасен. И что он, Хок Мозли, должен этого преступника поймать.
Глава 19
Несколько дней после происшествия в ночном магазине Фредди пребывал в унынии. Запястье болело постоянно, и хотя он не признался в этом Сьюзен, ноющая боль не давала ему спать по ночам. Кабельного канала у них не было, но Фредди допоздна засиживался у телевизора, изо дня в день настраиваясь на «Чэннел 51», по которому регулярно показывали фестивальные фильмы. Когда кинокартину прерывала реклама, Фредди начинал хмуриться и тихо ругаться про себя. Около четырех утра, когда легкий атлантический бриз начинал шевелить занавески на окнах, Фредди выключал телевизор и ненадолго забывался беспокойным сном. Внезапно наступившая тишина обычно будила Сьюзен, и она, на цыпочках пробравшись в гостиную, укрывала уснувшего Фредди одеялом.
После короткого сна Фредди принимал душ, завтракал, а потом садился на заднем крыльце и смотрел через противомоскитную сетку на двух ящериц, избравших себе местом жительства засохшую кокосовую пальму, которая непристойно торчала посреди двора. По всему периметру двора тянулся штакетник, заросший кустарником. Сьюзен забросила свой маленький огород, и все помидоры завяли.
Одна из ящериц все время пребывала в движении, носясь по голому стволу пальмы и энергично поедая москитов. Вторая ящерица — та, что потолще — практически не двигалась. Застыв на месте, она раздувала свою пупырчатую лиловую шею и терпеливо ждала, когда поблизости окажется москит, и — хоп! — насекомому тут же приходил конец. Шустрая ящерица была не только более хилой — у нее, к тому же, не было кончика хвоста.
Фредди счел наблюдения за ящерицами весьма поучительными.
Он вспомнил старину Майлза Даррела, на которого когда-то работал в Лос-Анджелесе. Майлз разрабатывал и субсидировал ограбления, забирая себе половину улова. Если вдруг нанятых им грабителей ловили, то Майлз просто списывал в убыток выданный незадачливым бандитам гонорар, и начинал планировать очередную операцию. Хотя такое случалось крайне редко.
Сам Майлз никогда не участвовал в ограблениях, но, тем не менее, разработанные им планы почти всегда срабатывали. Наемные грабители уважали Майлза, и ни один из них, попав в тюрьму, не выдал Даррела. За грабеж, как правило, давали не более двух лет, и каждый из угодивших в тюрьму подопечных Майлза знал, что когда он выйдет на свободу, старина Даррел поможет ему встать на ноги и обеспечит работой.
Фредди еще на заре своей преступной карьеры понял, что работать лучше всего в одиночку. Когда работаешь командой, то стоит одному попасть за решетку, и следом за ним, рано или поздно, следуют остальные члены шайки. Либо их выдаст арестованный «братишка», либо их заметут, как знакомых и друзей свежеиспеченного арестанта.
Хотя, с другой стороны, Майлз ведь так ни разу и не сидел. Но он довольствовался только половиной добычи. Поэтому идеальным Фредди представлялся иной метод: когда ты сам себе разработчик преступления и сам же его совершаешь. Тогда на тебя никто не настучит, и если все пройдет удачно, то вся добыча достанется тебе одному.
Сейчас главное — вычислить, как можно разом сорвать солидный куш, чтобы награбленного хватило на несколько лет полубезмятежной жизни. Абсолютно безмятежная жизнь развращает, и человек начинает терять классификацию. Поэтому время от времени в любом случае надо ходить на «дело». Но если разжиться солидным первоначальным капиталом, то можно не торопиться, и выискивать следующее выгодное дельце месяцами — как Майлз. Девяносто процентов разработанных им ограблений прошли без сучка, без задоринки.
Вообще-то Фредди весьма пессимистично смотрел на свое будущее. Он в глубине души понимал, что рано или поздно его засадят в тюрьму пожизненно — и будет он, седобородый старик, слоняться по тюремному двору, чего-то бормоча себе под нос, и стрелять у всех сигареты.
Однако все же это не фатальная перспектива, и если спланировать одно, всего одно идеальное ограбление...
Но у Фредди не было никаких достойных внимания идей. Существовал лишь зародыш будущего преступления. Френгер понимал, что разрабатывая это преступление, нужно максимально использовать те преимущества, которые ему дает полицейский жетон Хока Мозли. Жетон уже гарантировал Френгеру бесплатный проезд в транспорте и практически бесплатную еду. Но ведь его можно использовать и как орудие шантажа. Надо только найти такого человека, который, испугавшись, отстегнет Френгеру кругленькую сумму.
После ленча Фредди обычно дремал на заднем крыльце, устроившись в плетеном кресле. Часа через два он просыпался, весь мокрый от пота. Потом десяток раз отжимался от пола одной здоровой рукой и шел в душ. Бриться он, естественно, не мог из-за многочисленных порезов, которые через несколько дней начали гноиться. Пришлось Фредди отлепить свой патриотический пластырь.
Однажды он очнулся от послеполуденной дремоты потому, что его сильно знобило. Фредди хотел привстать с плетеного кресло, но у него вдруг закружилась голова. Безвольно упав в кресло, он попросил Сьюзен принести ему несколько таблеток буфферина и лимонад.
Сьюзен сходила за лекарством и лимонадом, потом куда-то ушла, вернувшись через пару минут с миссис Дамрош — невысокой женщиной средних лет, которая умела говорить, растянув губы в фальшивой улыбке торговки.
— Сьюзен сказала мне, что вы отказываетесь вызывать врача, и что меня вы тоже можете прогнать. Не бойтесь. На меня можно положиться. Я, конечно, не врач, но мне пришлось три года присматривать за больным мужем, пока он не умер. Могу и за вами присмотреть — хотя умирать вам вовсе не обязательно, — сказала миссис Дамрош и сунула Фредди в рот термометр. — Совсем неплохо, — констатировала она через несколько минут, взглянув на градусник. — Температура не очень высокая, так что мы можем сбить ее при помощи антибиотиков. У меня дома полная аптечка лекарств.
Затем она нацепила на нос очки и принялась разглядывать раны Френгера, не прекращая при этом улыбаться.
— В некоторых ранках остались осколки стекла, — сказала миссис Дамрош, закончив изучать лицо Френгера. — Я сейчас вернусь, только сбегаю домой за лекарствами.
— Сьюзи, иди с ней, — велел Фредди. — Проследи, чтобы она не вызвала врача.
Однако у миссис Дамрош этого и в мыслях не было. Она действительно вернулась через пару минут, принеся с собой какие-то мази, таблетки, пинцет и бритвенное лезвие.
— Сейчас вам будет больно, — сказала она жизнерадостно и принялась колдовать над ранами Френгера.
Надрезав раны крестообразно лезвием, она с помощью пинцета вытащила из них все осколки. Затем сняла с рассеченной брови грубые швы, наложенные Френгером, и залепила несросшиеся места липким пластырем. Две самые глубокие раны на щеках Фредди она залепила тем же пластырем, а остальные велела ничем не закрывать, чтобы они быстрее подсохли.
Взяв Фредди под руки, женщины помогли ему доплестись до спальни. Там Эдна Дамрош велела Фредди выпить полный стакан джина, уложила Френгера на кровать и принялась обтирать его мускулистое тело губкой, смоченной в водном растворе спирта. Когда Эдна Дамрош начала расстегивать джинсы Френгера, Сьюзен выхватила у нее губку и сказала:
— Здесь я сама все сделаю!
Эдна засмеялась:
— Я бы на твоем месте поступила так же.
Эти решительные меры, предпринятые Эдной Дамрош (она, кроме всего прочего, снабдила Фредди таблетками пенициллина, приказав принимать их каждые четыре часа) помогли Френгеру справиться с болезнью, и к полудню следующего дня он уже сидел в кровати, с аппетитом уплетая сэндвич с ростбифом. По настоянию Эдны, он еще два дня оставался в постели, а на третий день уже смог самостоятельно принять ванну.
Взглянув на себя в зеркало, Фредди с трудом различил свои раны, поскольку зарос густой щетиной, которая — в отличие от светлых волос на голове — оказалась почти рыжей над губами и иссиня-черной на щеках. В принципе, Фредди мог уже бриться, но он решил оставить бороду. Во-первых, она скрывала шрамы, во-вторых, существенно меняла внешность Фредди, что тоже было немаловажно, поскольку его уже наверняка разыскивала полиция Майами. Но ищут-то они гладко выбритого блондина, а не человека, заросшего черно-рыжей бородой. И щетина, и заживающие раны жутко чесались, но Фредди стойко переносил нестерпимый зуд. В результате у него начался тик обеих щек, но это, как ни странно, уменьшило мучения, связанные с зудом. На следующий день Фредди разбил молотком гипс. Запястье и предплечье слегка атрофировались, поэтому Фредди стал разрабатывать мышцы левой руки, используя в качестве эспандера теннисный мячик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23