– недоуменно спросила она.
– Мед, отравленный олеандром, – редкость. Следы должны быть повсюду, в частности, на этой бумаге. У них есть специальные приборы, чтобы все определить и зафиксировать.
– Отпечатки выявят отправителей письма!
– Совершенно верно. А мы тем временем привлечем к Бредфордам внимание. Посмотрим, что из этого выйдет.
Джанна задумчиво кивнула.
– Я могу рассказать полиции, как Керт подсыпал мне что-то в бокал.
– Придумано неплохо! – Ник был восхищен ее мужеством. – Но ведь они спросят, зачем это ему понадобилось и почему ты не заявила об этом раньше.
– О вражде между моей тетей и Бредфордами хорошо известно. Теперь, когда я приняла у нее дела, Бредфорды стараются любыми способами вытеснить меня из гостиничного бизнеса. Раньше я опасалась обращаться в полицию, но теперь в создавшейся ситуации поняла, что они ни перед чем не остановятся.
– Здесь очень важен выбор слов. Их виновность должна лишь подразумеваться, иначе тебя притянут к ответственности за клевету.
– Я уже ничего не боюсь. Если мы что-то не предпримем, в следующий раз дело не ограничится дохлой собачонкой.
Ник аплодировал про себя ее отваге. Полиция, несомненно, станет задавать разные неприятные вопросы, однако, похоже, Джанна не из тех, кто уступит давлению. Интересно, как повела бы себя в аналогичной ситуации Аманда Джейн? Ей был присущ инстинкт матери, защищающей свое семейство, но она бы поостереглась бросаться в наступление.
Стук в дверь прервал мысли Ника. Вошел озабоченный Уоррен.
– Гибель Ромми – не несчастный случай, – немедленно сообщила брату Джанна. – Кто-то пытался убить Ника.
Уоррен опустился на диван. Следующие несколько минут были отданы посвящению Уоррена в проблемы, связанные с Бредфордами.
– Чтобы знать, чем мы занимаемся на борту «Аманлы Джейн», они должны были наблюдать за нами, – сказала Джанна. – Точно так же они шпионили за Трейвисом.
– Смысл навлечения подозрений на Бредфордов заключается в том, чтобы заставить их перейти к обороне и побудить полицию заинтересоваться ими, – объяснил Ник. – Любому, кто осмелился на такой рискованный шаг, наверняка есть что скрывать.
– Как я могу вам помочь? – спросил Уоррен.
– Отправьте на своем самолете образец печенья и письмо в Скотленд-Ярд.
– А еще лучше – в Форт-Халстед. Этой английской лаборатории нет равных в мире. Когда над Локерби взорвался самолет «Пан-Ам», именно специалисты из Форт-Халстеда исследовали микроскопические остатки и установили, что одежда, лежавшая в чемодане с бомбой, была куплена именно на Мальте.
– Если на бумаге остались хоть какие-то отпечатки, в Форт-Халстеде сумеют с ними разобраться. Там снова поработают с медом, найденным при вскрытии Трейвиса, и сравнят его с начинкой печенья.
– А пока, – сказал Ник, – следует собрать семейный совет. Образуем единый фронт и накроем мерзавцев! Пусть знают, с кем имеют дело.
– Тетя Пиф всегда рада хорошей потасовке, – заметил Уоррен.
– Одри будет вне себя, когда узнает, что в гибели Ромми виноваты Бредфорды, – добавила Джанна.
Ник улыбнулся. Это была не его невозможная улыбка с ямочкой на щеке, а мстительная гримаса.
– Знаете, на что я больше всего надеюсь?
– На что? – спросил Уоррен.
– Тони Бредфорд – трус. Я проторчал в его приемной битый час. Там все стены завешаны его медалями и фотографиями в обмундировании британского летчика. Он воображает себя героем войны.
– Большинство так и считают, – предупредила Джанна. – Никто не вспоминает, что он был королем черного рынка. Естественно, правду знают все, но считают, что в их интересах забыть, как сколотил свое состояние один из самых видных граждан Мальты.
– А мы им напомним, – предложил Уоррен.
– Отлично! – подытожил Ник. – Врежем трусу как следует. Настоящий мужчина пристрелил бы меня, а этот шлет отраву. Черт, если бы моя секретарша в очередной раз не села на диету, я бы чего доброго угостил ее печеньицем. И вы, кстати, тоже могли бы полакомиться, – сказал он Уоррену.
– Это верно, – согласился тот, – трус всегда убивает невиновных.
– Тебе повезло, что ты не успел попробовать это печенье, – сказала Нику Джанна.
Он приобнял ее, стиснул.
– Везенье здесь ни при чем, Коротышка. Я обязан жизнью тебе. Стоило мне взглянуть на письмо, как я припомнил кровяную колбаску и печень фенека и заподозрил, что печенье непременно с подвохом. Добавь к этому соус чили, который я тебе перед этим скормил, – и ты поймешь, что я не прикоснулся бы к этому печенью, не спросив тебя предварительно, что у него за начинка.
Уоррен встал.
– Пойду в дом, расскажу всем, что произошло. Потом можно будет вызвать полицию. Положите письмо и печенье в полиэтиленовые пакеты. Как только уберутся полицейские, я заберу образцы в Лондон. Результаты нужны как можно быстрее.
Проводив Уоррена, Джанна зашла за Ником в кухоньку.
– Возникает вопрос, не стал ли и Макшейн...
– Этим мы займемся позже. Сейчас у нас и так забот полон рот. – Он вооружился щипцами и извлек из коробки одно печенье.
– Знаю, но... Мне кажется, он имеет ко всему этому прямое отношение.
Ник удивленно обернулся. Джанна и не думала шутить. Скорее напротив.
– Я показала тете Пиф рисунок, сделанный Лорел, и...
– Не тяни, Джанна, выкладывай.
– Ты – вылитый Йен Макшейн. Вы просто двойники.
За сим установилось молчание.
– Чертовщина! – Ник со всего размаху хлопнул ладонью по столу. Слова Джанны взволновали его не на шутку, более того – сильно встревожили. Он припомнил свою первую встречу с Пифани Кранделл. Она смотрела на него тогда как на ожившее привидение. – В таком случае становится понятно, почему Тони Бредфорд так странно повел себя, когда я пожаловал к нему в кабинет.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Он, конечно, угрожал мне, пытаясь заставить продать акции. Но у меня было ощущение, что на самом деле он меня боится.
– Знаешь, когда перед тобой стоит человек, которого ты давно считал мертвецом, поневоле напугаешься. Если он вдобавок собственноручно пристрелил его...
– Погоди! Ты и вправду веришь словам этой художницы-медиума, будто Макшейна прикончили выстрелом в голову?
– Сначала я, конечно, сомневалась, это так необычно, но теперь думаю, что к ее словам надо отнестись серьезно.
– Ладно, предположим, Бредфорд действительно сам его укокошил. Какое это имеет отношение ко мне? Мое сходство с Йеном – простое совпадение. Тони не может воспринимать меня как реальную угрозу.
Джанна пожала плечами:
– Наверное, ему просто очень хочется завладеть акциями.
Ник ничего не ответил. Он вспоминал портрет. Человек на нем выглядел так, словно и вправду провел полвека в могиле. Он подумал о Пифани, о ее любви к Йену. Видимо, это и объясняло ее отношение к нему. Вся эта ситуация вызывала у него противоречивые чувства. С одной стороны, он готов был считать ее загадочным совпадением, которому ни за что не найти объяснения, с другой, очень хотел нащупать разумный, логичный ответ.
– Уверена, что Йена убил именно Тони, – сказала вдруг Джанна еще более решительно, чем раньше. – Я сделаю все, чтобы доказать это.
Ник предполагал, что возникнут трудности с поисками тела Макшейна. Не говоря уже о том, чтобы можно было раскрыть убийство, совершенное так давно, однако не стал делиться своими мыслями с Джанной. Он помолчал, давая только что проклюнувшейся идее принять отчетливые очертания.
– Моя речь похожа на речь Йена?
– Никогда не встречала шотландца, который изъяснялся бы как ты.
– Я не об акценте. Говорила ли тебе тетя, что мой голос звучит как голос Йена?
– Нет, но я могу спросить ее об этом.
– Если окажется, что сходство распространяется и на голос, ты научишь меня нескольким фразам с шотландским акцентом.
19
Спросонья Тони Бредфорд не мог сообразить, где находится. Он перевернулся на другой бок и пришел в себя от знакомого прикосновения добротного постельного белья. Только что его мучил кошмар, тот самый, который не давал ему покоя с незапамятных времен. Ему снилось, что он, совсем еще малыш, остался взаперти в ослиной конюшне, а его мать отправилась слоняться по улицам...
От резкого стука в дверь Тони сел в кровати. Он понял, что разбудил его именно этот стук.
– Iva? – произнес он «да» по-мальтийски. Он уже знал, что случилась какая-то неприятность: слуги осмеливались беспокоить его только в исключительных случаях.
– Телефон!
– Кто звонит?
– Женщина. Она говорит, что это очень важно.
В голове у него еще стоял сонный туман. Неуклюже натянув шелковый халат и сунув ноги в меховые тапочки, он зашаркал через длинный холл к себе в кабинет.
– Алло, – промямлил он, протирая глаза.
– Говорит Йен Макшейн. Будь начеку, Бредфорд: я до тебя доберусь.
Трубка умолкла, прежде чем Тони нашелся с ответом. Теперь он крепко сжимал ее в кулаке, уставившись в потолок невидящим взглядом. В зеркале на противоположной стене колебалось его отражение. Он на мгновение остолбенел.
Проклятое зеркало, когда-то служившее дверью в гробницу фараона, шутило с ним странные шутки. Он таращился на свое отражение, не смея дышать: зеркало показывало не только его, но и Йена Макшейна, приставившего револьвер к его голове.
Дуло упиралось прямо в левый висок.
Тони зажмурился. Когда он вновь разлепил глаза, галлюцинация исчезла. Он упал в кресло, стараясь убедить себя, что все дело в его вечных затруднениях с пробуждением. Он снова покосился на зеркало. Призрак исчез. Голос в трубке поразительно напоминал голос Йена Макшейна, но Тони было непросто обвести вокруг пальца. Это Ник Дженсен, кто же еще! Тревога, охватившая его при разговоре с Дженсеном в кабинете, вернулась. Тони изо всех сил старался сохранить ясность мысли. Он был в любом случае опаснее для Пифани и ее техасца, чем они для него. С другой стороны, Непонятно, зачем понадобилось трезвонить в такую рань. Четыре утра!
Стук во входную дверь окончательно смешал его мысли. Кого еще принесла нелегкая? В Мдине не было постоянных жителей, а для того, чтобы добраться сюда от ближайшего городка, приходилось долго петлять по дорогам. Тони пересек мраморный вестибюль и распахнул дверь. Во дворе, у фонтана, стояла полицейская машина с двумя синими полосами. Тони узрел троих полицейских с серебряными мальтийскими крестами со словом «Pulizija» на груди. Но главным визитером оказался Раймонд Мускат – старший инспектор полиции, напыщенный болван и давний знакомый Тони.
– Керт?.. – Тони сразу решил, что его сын попал в беду. Он не питал к Керту большой любви, а порой даже ненавидел его, однако рассчитывал на сына как на продолжателя династии Бредфордов в следующем столетии.
– Я приехал не из-за Керта. – Мускат выглядел смущенным. – Речь о «Соколином логове».
Тони жестом пригласил его войти. Вновь возникло предчувствие беды, охватившее Бредфорда в тот самый момент, когда он увидел у себя на приеме Ника. А тут еще его дурацкий звонок! Не произнося ни слова, он провел полицейских в кабинет. Положение, как видно, серьезное, иначе Муската не подняли бы с постели. Вполне могли бы подъехать простые полицейские, в крайнем случае инспектор третьего участка, к которому относилась Мдина. Но нет, случившееся потребовало участия самого Раймонда Муската, главного полицейского Мальты!
Мальтийская полиция использовала под полицейские участки старые сторожевые вышки, выстроенные во время войны по всей Мальте в качестве позиций для зенитной артиллерии. Зимой там стоял собачий холод, летом – адская жара; так продолжалось до тех пор, пока Тони не раскошелился на системы отопления и охлаждения. Он проявил щедрость не без задней мысли: ему нравилось носиться по острову на «Ламборгини-Контак», как по гоночной трассе, не отвлекаясь на разные мелочи.
Мальтийскую полицию нельзя было назвать коррумпированной. Напротив, здешние стражи порядка славились своей дотошностью. Большинство прошли подготовку в Англии, в Новом Скотленд-Ярде, однако ради друзей все же делались небольшие исключения. Тони надеялся, что будет заранее предупрежден о затеях Пифани и красавчика Дженсена.
– Вчера вечером в доме Пифани Кранделл отравили собаку.
– И вы примчались сюда в такую рань, чтобы сообщить мне эту потрясающую новость?
– Нет. – Мускат переминался с ноги на ногу, словно стоял на раскаленных углях. – Собачонка сожрала отравленное печенье. Там считают, что его прислал Нику Дженсену ты. К коробке приложена твоя визитная карточка.
– Печенье?! – Тони хотел расхохотаться, но он передумал, глядя на совершенно серьезную физиономию Муската. – Если бы я захотел избавиться от Дженсена, то просто перерезал бы ему горло.
– Граф Лифорт утверждает, что ты всячески старался приобрести контрольный пакет акций «Голубого грота», а Дженсен упорно отказывался продать тебе свою долю. Граф считает, что ты решил избавиться от Дженсена, чтобы потом купить акции у его наследников.
На Муската явно подействовал титул Уоррена Атертона. Тони рассвирепел: он любил именовать себя герцогом Мальты! О титуле ему не приходилось даже мечтать, зато ничтожество вроде Лифорта пускало всем пыль в глаза!
– Леди Джанна Атертон Пемброк заявляет, что твой сын попытался при твоем содействии прямо тут, на вилле, подмешать ей в напиток какой-то наркотик.
– Ну и чушь! – Тони действительно не знал, как конкретно Керт собирался поступить с Джанной. Он видел через свое хитрое зеркало, как его сынок высыпал ей что-то в стакан, но решил, что это любовное снадобье. Он счел эту попытку неуклюжей, но объяснимой: мозги у Керта помещались промеж ног.
– Ник Дженсен подтверждает это заявление. По его словам, он поспешил увести Джанну, которая по дороге лишилась чувств.
– Нализалась до обморока!
– Возможно, но жалоба звучит убедительно. – Мускат продолжал мяться; Тони знал, что главное еще впереди. – Дженсен требует, чтобы мы возобновили следствие по делу о смерти Трейвиса Прескотта и сосредоточились на тебе.
– На мне? Еще немного – и они, пожалуй, обвинят меня в намерении прикончить папу римского!
Он сердито ткнул пальцем в серебряный мальтийский крест на груди Муската. Галуны, свидетельствовавшие о высоком чине их обладателя, пришли в движение.
– Я ни в чем не замешан. Им не удастся меня замарать, – сказал Тони уже более спокойно.
– Все верно, – подтвердил Мускат, – просто я решил, что тебе не мешает знать, что они очень активно стараются навесить все это на тебя.
Мускат направился к двери. Его подчиненные потянулись за ним.
– Если анализ покажет наличие в печенье яда, тебе скорее всего придется дать объяснения. Дженсен настаивает, чтобы тебе предъявили обвинение в покушении на убийство.
Скоты! Тони захлопнул за полицейскими дверь. Техасец с идиотской улыбочкой! Тони ненавидел его так же люто, как когда-то Йена Макшейна. Дамский любимчик, умеющий вовремя подольститься. Все это дело рук Пифани. Видимо, она нервничает из-за того, что Тони продолжает прибирать к рукам ее собственность.
Он убеждал себя, что у них нет доказательств. Даже если печенье окажется отравленным, какое он имеет к этому отношение? Сунуть его карточку в коробку мог любой, тот же Дженсен. Наверное, он прихватил штучку-другую, пока ждал аудиенции в приемной. Но все же придется объясняться и увеличивать состояние семейного адвоката. Не очень-то приятная ситуация! Тони любил устраивать разгоны на совете директоров, однако ценил свою репутацию джентльмена. Герой войны, владелец замка, герцог Мальты!
Проклятье! Газеты с удовольствием выставят его к позорному столбу, даже если он чист, как стеклышко. Он мешал Пифани Кранделл строить новый отель на принадлежащей ей земле, напустив на нее защитников окружающей среды, он здорово переплатил тому «голубому» итальяшке за его пакет акций. Все это может вскрыться и сделать из него виноватого.
Пытаясь успокоиться, он налил себе коньяку «Ле Паради». В голову пришла пословица: «Нет дыма без огня». У него на глазах Керт подсыпал что-то в бокал Джанны. Неужели этот остолоп до того сдурел, что послал Дженсену отравленное печенье? Зачем?
Тони бросился к себе, чтобы, наскоро одевшись, ехать в Силему, в кондоминиум Керта. Он не сомневался, что застанет Керта в постели с его новой блондинкой. Частный детектив, нанятый Тони, докладывал, что Керт проводит с ней все ночи. Он прервет их на самом интересном месте – ну и что? Главное, не позволить этому оболтусу загубить его репутацию, ради которой он всю жизнь трудился не покладая рук.
* * *
Неистовый стук в дверь пробудил Керта от глубокого сна.
– Что случилось? – пробормотала Ронда, натягивая на голую грудь атласную простыню.
– Не знаю... – В следующее мгновение Керт узнал голос отца, требовавшего, чтобы его впустили. – Папаша! – Керт соскочил с кровати и схватил халат. – Я его задержу. Сматывайся!
Керт помчался по пентхаузу, окна которого выходили на залив Святого Юлиана, крича:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Мед, отравленный олеандром, – редкость. Следы должны быть повсюду, в частности, на этой бумаге. У них есть специальные приборы, чтобы все определить и зафиксировать.
– Отпечатки выявят отправителей письма!
– Совершенно верно. А мы тем временем привлечем к Бредфордам внимание. Посмотрим, что из этого выйдет.
Джанна задумчиво кивнула.
– Я могу рассказать полиции, как Керт подсыпал мне что-то в бокал.
– Придумано неплохо! – Ник был восхищен ее мужеством. – Но ведь они спросят, зачем это ему понадобилось и почему ты не заявила об этом раньше.
– О вражде между моей тетей и Бредфордами хорошо известно. Теперь, когда я приняла у нее дела, Бредфорды стараются любыми способами вытеснить меня из гостиничного бизнеса. Раньше я опасалась обращаться в полицию, но теперь в создавшейся ситуации поняла, что они ни перед чем не остановятся.
– Здесь очень важен выбор слов. Их виновность должна лишь подразумеваться, иначе тебя притянут к ответственности за клевету.
– Я уже ничего не боюсь. Если мы что-то не предпримем, в следующий раз дело не ограничится дохлой собачонкой.
Ник аплодировал про себя ее отваге. Полиция, несомненно, станет задавать разные неприятные вопросы, однако, похоже, Джанна не из тех, кто уступит давлению. Интересно, как повела бы себя в аналогичной ситуации Аманда Джейн? Ей был присущ инстинкт матери, защищающей свое семейство, но она бы поостереглась бросаться в наступление.
Стук в дверь прервал мысли Ника. Вошел озабоченный Уоррен.
– Гибель Ромми – не несчастный случай, – немедленно сообщила брату Джанна. – Кто-то пытался убить Ника.
Уоррен опустился на диван. Следующие несколько минут были отданы посвящению Уоррена в проблемы, связанные с Бредфордами.
– Чтобы знать, чем мы занимаемся на борту «Аманлы Джейн», они должны были наблюдать за нами, – сказала Джанна. – Точно так же они шпионили за Трейвисом.
– Смысл навлечения подозрений на Бредфордов заключается в том, чтобы заставить их перейти к обороне и побудить полицию заинтересоваться ими, – объяснил Ник. – Любому, кто осмелился на такой рискованный шаг, наверняка есть что скрывать.
– Как я могу вам помочь? – спросил Уоррен.
– Отправьте на своем самолете образец печенья и письмо в Скотленд-Ярд.
– А еще лучше – в Форт-Халстед. Этой английской лаборатории нет равных в мире. Когда над Локерби взорвался самолет «Пан-Ам», именно специалисты из Форт-Халстеда исследовали микроскопические остатки и установили, что одежда, лежавшая в чемодане с бомбой, была куплена именно на Мальте.
– Если на бумаге остались хоть какие-то отпечатки, в Форт-Халстеде сумеют с ними разобраться. Там снова поработают с медом, найденным при вскрытии Трейвиса, и сравнят его с начинкой печенья.
– А пока, – сказал Ник, – следует собрать семейный совет. Образуем единый фронт и накроем мерзавцев! Пусть знают, с кем имеют дело.
– Тетя Пиф всегда рада хорошей потасовке, – заметил Уоррен.
– Одри будет вне себя, когда узнает, что в гибели Ромми виноваты Бредфорды, – добавила Джанна.
Ник улыбнулся. Это была не его невозможная улыбка с ямочкой на щеке, а мстительная гримаса.
– Знаете, на что я больше всего надеюсь?
– На что? – спросил Уоррен.
– Тони Бредфорд – трус. Я проторчал в его приемной битый час. Там все стены завешаны его медалями и фотографиями в обмундировании британского летчика. Он воображает себя героем войны.
– Большинство так и считают, – предупредила Джанна. – Никто не вспоминает, что он был королем черного рынка. Естественно, правду знают все, но считают, что в их интересах забыть, как сколотил свое состояние один из самых видных граждан Мальты.
– А мы им напомним, – предложил Уоррен.
– Отлично! – подытожил Ник. – Врежем трусу как следует. Настоящий мужчина пристрелил бы меня, а этот шлет отраву. Черт, если бы моя секретарша в очередной раз не села на диету, я бы чего доброго угостил ее печеньицем. И вы, кстати, тоже могли бы полакомиться, – сказал он Уоррену.
– Это верно, – согласился тот, – трус всегда убивает невиновных.
– Тебе повезло, что ты не успел попробовать это печенье, – сказала Нику Джанна.
Он приобнял ее, стиснул.
– Везенье здесь ни при чем, Коротышка. Я обязан жизнью тебе. Стоило мне взглянуть на письмо, как я припомнил кровяную колбаску и печень фенека и заподозрил, что печенье непременно с подвохом. Добавь к этому соус чили, который я тебе перед этим скормил, – и ты поймешь, что я не прикоснулся бы к этому печенью, не спросив тебя предварительно, что у него за начинка.
Уоррен встал.
– Пойду в дом, расскажу всем, что произошло. Потом можно будет вызвать полицию. Положите письмо и печенье в полиэтиленовые пакеты. Как только уберутся полицейские, я заберу образцы в Лондон. Результаты нужны как можно быстрее.
Проводив Уоррена, Джанна зашла за Ником в кухоньку.
– Возникает вопрос, не стал ли и Макшейн...
– Этим мы займемся позже. Сейчас у нас и так забот полон рот. – Он вооружился щипцами и извлек из коробки одно печенье.
– Знаю, но... Мне кажется, он имеет ко всему этому прямое отношение.
Ник удивленно обернулся. Джанна и не думала шутить. Скорее напротив.
– Я показала тете Пиф рисунок, сделанный Лорел, и...
– Не тяни, Джанна, выкладывай.
– Ты – вылитый Йен Макшейн. Вы просто двойники.
За сим установилось молчание.
– Чертовщина! – Ник со всего размаху хлопнул ладонью по столу. Слова Джанны взволновали его не на шутку, более того – сильно встревожили. Он припомнил свою первую встречу с Пифани Кранделл. Она смотрела на него тогда как на ожившее привидение. – В таком случае становится понятно, почему Тони Бредфорд так странно повел себя, когда я пожаловал к нему в кабинет.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Он, конечно, угрожал мне, пытаясь заставить продать акции. Но у меня было ощущение, что на самом деле он меня боится.
– Знаешь, когда перед тобой стоит человек, которого ты давно считал мертвецом, поневоле напугаешься. Если он вдобавок собственноручно пристрелил его...
– Погоди! Ты и вправду веришь словам этой художницы-медиума, будто Макшейна прикончили выстрелом в голову?
– Сначала я, конечно, сомневалась, это так необычно, но теперь думаю, что к ее словам надо отнестись серьезно.
– Ладно, предположим, Бредфорд действительно сам его укокошил. Какое это имеет отношение ко мне? Мое сходство с Йеном – простое совпадение. Тони не может воспринимать меня как реальную угрозу.
Джанна пожала плечами:
– Наверное, ему просто очень хочется завладеть акциями.
Ник ничего не ответил. Он вспоминал портрет. Человек на нем выглядел так, словно и вправду провел полвека в могиле. Он подумал о Пифани, о ее любви к Йену. Видимо, это и объясняло ее отношение к нему. Вся эта ситуация вызывала у него противоречивые чувства. С одной стороны, он готов был считать ее загадочным совпадением, которому ни за что не найти объяснения, с другой, очень хотел нащупать разумный, логичный ответ.
– Уверена, что Йена убил именно Тони, – сказала вдруг Джанна еще более решительно, чем раньше. – Я сделаю все, чтобы доказать это.
Ник предполагал, что возникнут трудности с поисками тела Макшейна. Не говоря уже о том, чтобы можно было раскрыть убийство, совершенное так давно, однако не стал делиться своими мыслями с Джанной. Он помолчал, давая только что проклюнувшейся идее принять отчетливые очертания.
– Моя речь похожа на речь Йена?
– Никогда не встречала шотландца, который изъяснялся бы как ты.
– Я не об акценте. Говорила ли тебе тетя, что мой голос звучит как голос Йена?
– Нет, но я могу спросить ее об этом.
– Если окажется, что сходство распространяется и на голос, ты научишь меня нескольким фразам с шотландским акцентом.
19
Спросонья Тони Бредфорд не мог сообразить, где находится. Он перевернулся на другой бок и пришел в себя от знакомого прикосновения добротного постельного белья. Только что его мучил кошмар, тот самый, который не давал ему покоя с незапамятных времен. Ему снилось, что он, совсем еще малыш, остался взаперти в ослиной конюшне, а его мать отправилась слоняться по улицам...
От резкого стука в дверь Тони сел в кровати. Он понял, что разбудил его именно этот стук.
– Iva? – произнес он «да» по-мальтийски. Он уже знал, что случилась какая-то неприятность: слуги осмеливались беспокоить его только в исключительных случаях.
– Телефон!
– Кто звонит?
– Женщина. Она говорит, что это очень важно.
В голове у него еще стоял сонный туман. Неуклюже натянув шелковый халат и сунув ноги в меховые тапочки, он зашаркал через длинный холл к себе в кабинет.
– Алло, – промямлил он, протирая глаза.
– Говорит Йен Макшейн. Будь начеку, Бредфорд: я до тебя доберусь.
Трубка умолкла, прежде чем Тони нашелся с ответом. Теперь он крепко сжимал ее в кулаке, уставившись в потолок невидящим взглядом. В зеркале на противоположной стене колебалось его отражение. Он на мгновение остолбенел.
Проклятое зеркало, когда-то служившее дверью в гробницу фараона, шутило с ним странные шутки. Он таращился на свое отражение, не смея дышать: зеркало показывало не только его, но и Йена Макшейна, приставившего револьвер к его голове.
Дуло упиралось прямо в левый висок.
Тони зажмурился. Когда он вновь разлепил глаза, галлюцинация исчезла. Он упал в кресло, стараясь убедить себя, что все дело в его вечных затруднениях с пробуждением. Он снова покосился на зеркало. Призрак исчез. Голос в трубке поразительно напоминал голос Йена Макшейна, но Тони было непросто обвести вокруг пальца. Это Ник Дженсен, кто же еще! Тревога, охватившая его при разговоре с Дженсеном в кабинете, вернулась. Тони изо всех сил старался сохранить ясность мысли. Он был в любом случае опаснее для Пифани и ее техасца, чем они для него. С другой стороны, Непонятно, зачем понадобилось трезвонить в такую рань. Четыре утра!
Стук во входную дверь окончательно смешал его мысли. Кого еще принесла нелегкая? В Мдине не было постоянных жителей, а для того, чтобы добраться сюда от ближайшего городка, приходилось долго петлять по дорогам. Тони пересек мраморный вестибюль и распахнул дверь. Во дворе, у фонтана, стояла полицейская машина с двумя синими полосами. Тони узрел троих полицейских с серебряными мальтийскими крестами со словом «Pulizija» на груди. Но главным визитером оказался Раймонд Мускат – старший инспектор полиции, напыщенный болван и давний знакомый Тони.
– Керт?.. – Тони сразу решил, что его сын попал в беду. Он не питал к Керту большой любви, а порой даже ненавидел его, однако рассчитывал на сына как на продолжателя династии Бредфордов в следующем столетии.
– Я приехал не из-за Керта. – Мускат выглядел смущенным. – Речь о «Соколином логове».
Тони жестом пригласил его войти. Вновь возникло предчувствие беды, охватившее Бредфорда в тот самый момент, когда он увидел у себя на приеме Ника. А тут еще его дурацкий звонок! Не произнося ни слова, он провел полицейских в кабинет. Положение, как видно, серьезное, иначе Муската не подняли бы с постели. Вполне могли бы подъехать простые полицейские, в крайнем случае инспектор третьего участка, к которому относилась Мдина. Но нет, случившееся потребовало участия самого Раймонда Муската, главного полицейского Мальты!
Мальтийская полиция использовала под полицейские участки старые сторожевые вышки, выстроенные во время войны по всей Мальте в качестве позиций для зенитной артиллерии. Зимой там стоял собачий холод, летом – адская жара; так продолжалось до тех пор, пока Тони не раскошелился на системы отопления и охлаждения. Он проявил щедрость не без задней мысли: ему нравилось носиться по острову на «Ламборгини-Контак», как по гоночной трассе, не отвлекаясь на разные мелочи.
Мальтийскую полицию нельзя было назвать коррумпированной. Напротив, здешние стражи порядка славились своей дотошностью. Большинство прошли подготовку в Англии, в Новом Скотленд-Ярде, однако ради друзей все же делались небольшие исключения. Тони надеялся, что будет заранее предупрежден о затеях Пифани и красавчика Дженсена.
– Вчера вечером в доме Пифани Кранделл отравили собаку.
– И вы примчались сюда в такую рань, чтобы сообщить мне эту потрясающую новость?
– Нет. – Мускат переминался с ноги на ногу, словно стоял на раскаленных углях. – Собачонка сожрала отравленное печенье. Там считают, что его прислал Нику Дженсену ты. К коробке приложена твоя визитная карточка.
– Печенье?! – Тони хотел расхохотаться, но он передумал, глядя на совершенно серьезную физиономию Муската. – Если бы я захотел избавиться от Дженсена, то просто перерезал бы ему горло.
– Граф Лифорт утверждает, что ты всячески старался приобрести контрольный пакет акций «Голубого грота», а Дженсен упорно отказывался продать тебе свою долю. Граф считает, что ты решил избавиться от Дженсена, чтобы потом купить акции у его наследников.
На Муската явно подействовал титул Уоррена Атертона. Тони рассвирепел: он любил именовать себя герцогом Мальты! О титуле ему не приходилось даже мечтать, зато ничтожество вроде Лифорта пускало всем пыль в глаза!
– Леди Джанна Атертон Пемброк заявляет, что твой сын попытался при твоем содействии прямо тут, на вилле, подмешать ей в напиток какой-то наркотик.
– Ну и чушь! – Тони действительно не знал, как конкретно Керт собирался поступить с Джанной. Он видел через свое хитрое зеркало, как его сынок высыпал ей что-то в стакан, но решил, что это любовное снадобье. Он счел эту попытку неуклюжей, но объяснимой: мозги у Керта помещались промеж ног.
– Ник Дженсен подтверждает это заявление. По его словам, он поспешил увести Джанну, которая по дороге лишилась чувств.
– Нализалась до обморока!
– Возможно, но жалоба звучит убедительно. – Мускат продолжал мяться; Тони знал, что главное еще впереди. – Дженсен требует, чтобы мы возобновили следствие по делу о смерти Трейвиса Прескотта и сосредоточились на тебе.
– На мне? Еще немного – и они, пожалуй, обвинят меня в намерении прикончить папу римского!
Он сердито ткнул пальцем в серебряный мальтийский крест на груди Муската. Галуны, свидетельствовавшие о высоком чине их обладателя, пришли в движение.
– Я ни в чем не замешан. Им не удастся меня замарать, – сказал Тони уже более спокойно.
– Все верно, – подтвердил Мускат, – просто я решил, что тебе не мешает знать, что они очень активно стараются навесить все это на тебя.
Мускат направился к двери. Его подчиненные потянулись за ним.
– Если анализ покажет наличие в печенье яда, тебе скорее всего придется дать объяснения. Дженсен настаивает, чтобы тебе предъявили обвинение в покушении на убийство.
Скоты! Тони захлопнул за полицейскими дверь. Техасец с идиотской улыбочкой! Тони ненавидел его так же люто, как когда-то Йена Макшейна. Дамский любимчик, умеющий вовремя подольститься. Все это дело рук Пифани. Видимо, она нервничает из-за того, что Тони продолжает прибирать к рукам ее собственность.
Он убеждал себя, что у них нет доказательств. Даже если печенье окажется отравленным, какое он имеет к этому отношение? Сунуть его карточку в коробку мог любой, тот же Дженсен. Наверное, он прихватил штучку-другую, пока ждал аудиенции в приемной. Но все же придется объясняться и увеличивать состояние семейного адвоката. Не очень-то приятная ситуация! Тони любил устраивать разгоны на совете директоров, однако ценил свою репутацию джентльмена. Герой войны, владелец замка, герцог Мальты!
Проклятье! Газеты с удовольствием выставят его к позорному столбу, даже если он чист, как стеклышко. Он мешал Пифани Кранделл строить новый отель на принадлежащей ей земле, напустив на нее защитников окружающей среды, он здорово переплатил тому «голубому» итальяшке за его пакет акций. Все это может вскрыться и сделать из него виноватого.
Пытаясь успокоиться, он налил себе коньяку «Ле Паради». В голову пришла пословица: «Нет дыма без огня». У него на глазах Керт подсыпал что-то в бокал Джанны. Неужели этот остолоп до того сдурел, что послал Дженсену отравленное печенье? Зачем?
Тони бросился к себе, чтобы, наскоро одевшись, ехать в Силему, в кондоминиум Керта. Он не сомневался, что застанет Керта в постели с его новой блондинкой. Частный детектив, нанятый Тони, докладывал, что Керт проводит с ней все ночи. Он прервет их на самом интересном месте – ну и что? Главное, не позволить этому оболтусу загубить его репутацию, ради которой он всю жизнь трудился не покладая рук.
* * *
Неистовый стук в дверь пробудил Керта от глубокого сна.
– Что случилось? – пробормотала Ронда, натягивая на голую грудь атласную простыню.
– Не знаю... – В следующее мгновение Керт узнал голос отца, требовавшего, чтобы его впустили. – Папаша! – Керт соскочил с кровати и схватил халат. – Я его задержу. Сматывайся!
Керт помчался по пентхаузу, окна которого выходили на залив Святого Юлиана, крича:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49