– Сергей за шиворот втянул его в машину. – Сиди, погань, и Бога благодари, что из этой лужи вовремя вытащили, а надо было на льду оставить до следующего утра за дела твои сволочные. Ребятишки за этой птицей день и ночь присматривали, от лис и собак бродячих охраняли, так ты почище тех шавок зверюгой оказался.
– Так жрать ведь охота, начальник! – поскреб в затылке Пырей – кочегар районной котельной Васька Матвейчук – и вздохнул:
– Надо было тебе, Людка, прискакать, такую закуску по твоей милости упустил. – Он грязно выругался, приоткрыл дверцу со своей стороны и смачно сплюнул на землю. Вытер щербатый рот рукавом и с вызовом произнес:
– А посадить меня все равно не посадите, граждане начальники, птица эта ничейная и сдохла бы через неделю, если не раньше.
– За ворону, возможно, и не посадил бы, – спокойно произнес Барсуков, устраиваясь на сиденье рядом с Сергеем, – но ты, голубь, забыл, что лебедь занесен в Красную книгу и потому находится под охраной государства. Действия твои попадают под определение «незаконная охота», то есть под двести пятьдесят восьмую статью УК. А по ней грозит тебе приличный штраф, который ты полжизни выплачивать будешь. И если учесть еще нецензурную брань в присутствии женщины и детей, а также представителей правоохранительных органов, то только за это суток десять – пятнадцать будешь работать на общее благо, к примеру на восстановление порушенных кормушек. Как вы считаете, Людмила Алексеевна, это возместит ваши материальные и моральные потери?
Людмила не нашлась что ответить. Только слегка пожала плечами: дескать, как знать!
– За что, начальник? – Пырей нервно заерзал на сиденье, и Людмила отодвинулась поближе к дверце.
От насквозь промокшего мужичка несло псиной, на полу натекла уже приличная лужа. Девушка подтянула под себя ноги и брезгливо сморщилась:
– Давай, Сережа, езжай уже, а то от этой твари больно дух тяжелый, того гляди, загнемся от токсинов, что его портки выделяют!
«Жигули» тронулись в обратный путь. В зеркало заднего обзора Денис заметил, что парень укладывает в спортивную сумку тушку лебедя. Девочка вынула из кармана куртки вязаную шапочку, нахлобучила ее на голову приятеля, потом поднялась на цыпочки и поцеловала того в щеку. И подростки стали медленно подниматься по косогору в сторону села.
– Это ваш брат, Людмила Алексеевна? – спросил Денис не поворачивая головы, – Да, – односложно ответила она и, помедлив секунду, глухо добавила:
– Дети тут ни при чем! Это я загнала Пырея на лед. Вернее, он сам туда забрался, когда увидел, что я с ребятами бегу.
– А что ж ваш брат, вроде достаточно крепкий парень, не в состоянии был защитить птицу от этого заморыша? – поинтересовался подполковник, по-прежнему не сводя взгляда с кочковатой проселочной дороги, летящей под колеса автомобиля.
– Его там не было в это время. Они со Светой из школы возвращались, а соседский мальчик навстречу бежит, кричит, что Гришаню убивают! Он как раз дежурил на берегу, когда этот мерзавец, – кивнула она на притихшего Пырея, – вздумал на лебедя поохотиться. Мальчику всего десять лет, разве мог он взрослого стервеца, да еще с поленом в руках, остановить…
– Тебя бы, Пырей, этим самым поленом да по некоторым местам! Живодер проклятый! – произнес сквозь зубы Сергей. – Мало того что всех окрестных дворняг на унты да шапки извел, теперь ребячью забаву уничтожил. Ни стыда, ни совести у тебя нет, как был гадом, так и сдохнешь им! – Сергей резко вывернул руль, объезжая воз с сеном, на вершине которого восседал известный в округе оптимист дед Банзай, по привычке горланящий: «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“…»
«Жигули» остановились в двух шагах от высокого крыльца районного отдела внутренних дел.
– Сергей! Матвейчука передай в дежурную часть, пусть пока оприходуют его в «клетку», а вы, гражданка, – повернулся Денис к Людмиле, – следуйте за мной… – Поймав ее взгляд, он осекся: прямо у крыльца снег, разбитый колесами автомобилей, образовал приличную лужу. Денис хмыкнул и озадаченно посмотрел на Сергея. Шустрый водитель понял это по-своему. Оставив в покое шиворот Пырея, он подхватил Людмилу на руки, молча перенес ее через лужу и поставил на нижнюю ступеньку.
– Спасибо, – тихо сказала девушка и, не оглядываясь, поднялась на крыльцо.
Пыреи, ворча и ругаясь под нос, рысцой преодолел ступеньки и прошмыгнул в дверь вслед за Людмилой, учтиво придержав створку перед Барсуковым.
Оперативный дежурный Орляк поднялся со стула, приветствуя начальство, и тут же расплылся в почти радостной улыбке:
– Опять, выходит, этого хмыря хлопнули, товарищ подполковник? Мы ж его и часа не прошло как выпустили… По примирению сторон…
– Это он у нас по сто шестьдесят первой проходил? – Барсуков проследил, как заместитель дежурного старшина Вдовушкин водворяет Пырея в «клетку» – незамысловатое сооружение из выкрашенных в синий цвет прутьев рядом с дежуркой.
– По ней, родимой… Кража козы у гражданки Симбирцевой…
– Выходит, простила его гражданка Симбирцева? – задумчиво протянул подполковник. – Ну что же, в следующий раз удачливее будет.
– А мы о чем, товарищ подполковник? – вздохнул Орляк. – Мы ей то же самое пытались внушить, так нет, ни в какую! Видите ли, ее религиозные принципы не позволяют, чтобы эту погань отдали под суд.
– Что ж, поглядим на ее религиозные принципы, когда он эту козу на шашлыки пустит… – Барсуков посмотрел на девушку, присевшую на широкой скамье, и приказал освободившемуся Вдовушкину:
– Старшина, проводите гражданку ко мне в кабинет и проследите, чтобы не сбежала, а я на несколько минут зайду к Дроботу.
* * *
Кабинет майора Станислава Васильевича Дробота, начальника криминальной милиции, располагался на первом этаже и выходил окнами на покосившееся от старости здание ИВС – изолятора временного содержания, в просторечии «иваси», в котором до поры до времени скучали задержанные жители Вознесенского района. Большую часть из них составляли осужденные по так называемой «хулиганской» статье мужики, подвергнутые административному аресту за различные смелые поступки в состоянии алкогольного опьянения.
Из-за двери раздавался громкий, слегка раздраженный голос Дробота, из чего Денис заключил, что тот не один. Тем не менее толкнул дверь и вошел в кабинет. Первым, кого он увидел, оказался Надымов, с неприкрытым негодованием взиравший на вальяжно раскинувшегося в своем кресле майора.
Стас, несмотря на томный вид, инициативу разговора держал в своих руках, это Барсуков определил по нервному подрагиванию пальцев Игоря Ярославовича, в которых тот сжимал листок белой бумаги, густо усыпанный мелкими фиолетовыми буковками.
– Денис Максимович, – раздраженно произнес Надымов и поднялся со стула, – как это ни странно, но мы не нашли взаимопонимания с вашим заместителем. Станислав Васильевич наотрез отказывается принять у меня заявление по поводу хулиганских действий Людмилы Ручейниковой.
– Я так понимаю, Игорек, тебе страсть как хочется засадить ее в «клетку» на пару с каким-нибудь алкашом? – лениво сказал Дробот и притушил сигарету о край пепельницы.
– Я хочу, чтобы восторжествовала справедливость! – Надымов поджал губы и с осуждением посмотрел на подполковника, молча устроившегося на стуле рядом с книжным шкафом, забитым пожелтевшими от времени бланками и засиженной мухами юридической литературой.
– Справедливость? – ласково протянул Дробот и почти незаметно для глаз сменил позу. Безмятежный повеса и бонвиван в мгновение ока уступил место жесткому и упрямому оперу, которым Стас и был на самом деле, лишь иногда любивший изобразить из себя пресыщенного жизнью персидского кота. – Вы захотели справедливости, Игорь Ярославович? – Он пододвинул к себе кожаную папку, вынул из нее несколько листков серой бумаги и пробежался по ним глазами. – Будет вам справедливость! – Он прихлопнул листки ладонью и, перегнувшись через стол, пристально посмотрел на сморгнувшего от неожиданности Надымова. – Итак, сколько косуль вы добыли прошедшей ночью, господин хороший, подчеркиваю, незаконным способом, с применением механических транспортных средств и в ночное время?
– На отстрел косуль у меня имеется лицензия…
– Возьми эту лицензию и подотрись ею, сам знаешь где! – ласково улыбнулся Дробот и вновь посуровел взглядом. – По моим сведениям, у вас были лицензии на трех косуль, а положили вы не меньше десятка, потому что с пьяного куража палили почем зря… Вот у меня показания свидетелей, и учти: нескольких, которые представляют нам достаточно впечатляющую картину ваших похождений, гражданин Надымов, в компании с директором акционерного общества «Факел» Арцыбашевым и владельцем частного предприятия, известного всем как лесопилка, господином Ивантеевым. Вооружившись тремя карабинами, вы загрузились в принадлежащий лично вам, гражданин Надымов, «джип-грандчероки» и отправились ни близко ни далеко, а аккурат на известную всему Вознесенскому поляну в урочище Аян, где дети, возглавляемые гражданкой Ручейниковой, еще в сентябре соорудили специальные навесы-кормушки для косуль и маралов, на случай экстремальных погодных условий, когда вышеозначенные животные не в состоянии добывать себе корм из-под глубокого снега…
– Мы охотились не на территории заповедника. – Надымов обвел хмурым взглядом Дробота, потом повернулся к Барсукову:
– Товарищ подполковник, когда прекратится этот произвол в отношении уважаемых в районе людей? Я вам ответственно заявляю, что не намерен более терпеть оскорбления от вашего заместителя! Вы, вероятно, еще не в курсе…
– Я в курсе, – перебил Барсуков. И уточнил:
– Я уже в курсе ваших художеств, господин Надымов.
И намерен более детально заняться этим делом, в частности выяснить, какой материальный ущерб нанесен государственному заповеднику Малый Айдат, на чьи средства были сооружены уничтоженные вами кормушки. Помимо этого есть еще одно существенное обстоятельство, которое характеризует вас не совсем положительным образом. – Подполковник поднялся со стула и, остановившись напротив Игоря Ярославовича, заложил руки за спину и задумчиво произнес:
– Я так думаю, вы уже успели распределить мясо добытых вами косуль под видом баранины в принадлежащие вам магазины и, в частности, в колбасный цех? И документы о закупке мяса у вас имеются, и справки о прохождении ветэкспертизы, липовые, естественно…
– Позвольте, – пухлые щечки Надымова побагровели, – на каком основании?..
– На вполне законном, Игорь Ярославович, на вполне законном, – успокоил его Стас Дробот и, лениво потянувшись, окинул Надымова скучающим взором. – Грубо работаете, Надымов, грубо и нагло!
Учтите, времена меняются, и ваши бывшие приятели кто на пенсии, а кто и того хуже, в местах не столь отдаленных. Местечко вам греют на нарах, скучают, болезные!
– А вы меня не пугайте, майор! – Надымов побагровел еще сильнее и начал хватать ртом воздух. – От заявления я все равно не откажусь, но только дополню его рассказом о том, как меня пытались запугать начальник районного отдела внутренних дел и его заместитель. Через час это самое заявление, – он потряс измятой бумажкой, – ляжет на стол прокурора района, и посмотрим тогда, кто из нас больше пострадает!
– Давай, дуй! – Дробот легким движением руки показал Надымову на дверь и заявил уже в спину разгневанному предпринимателю:
– Слушай, правдоискатель, может, посоветуешься с прокурором и насчет тех десяти бочек спирта, которые вчерашней же ночью сгрузили в подвал твоей бывшей тещи в Сухановке, где, по оперативным данным, действует подпольный заводик по производству бодяжной водки?
– Какой заводик? – прошептал растерянно Надымов и застыл на пороге, не решаясь переступить его.
– По всем расчетам, – Дробот посмотрел на часы, потом на Надымова, – мои ребята уже опечатали его и с минуты на минуту доставят твою разлюбезную бывшую тещу в сей кабинет. Представляешь, что она скажет, когда вы встретитесь здесь лицом к лицу? Ты же ей полную безопасность и неприкосновенность обещал, и вдруг такой конфуз!
– При чем тут я? – вскричал Надымов и вновь вернулся к столу. – Никаких отношений со своей бывшей тещей я не поддерживаю и ни о каких заводиках понятия не имею!
– Полностью с тобой согласен, – склонился в ехидном поклоне Дробот и вновь перешел на «вы», – о заводике вы не знаете, и откуда фальсифицированная водка в ваши торговые точки поступает, тоже ни сном ни духом. Ох, Надымов, Надымов, – покачал он головой и преувеличенно тяжело вздохнул, – мы ведь с вами в одном классе учились, не подозревал, что вы настолько тупой и ограниченный гражданин…
– Хорошо, я понимаю, чего ты добиваешься. – Надымов медленно разорвал заявление на мелкие кусочки и высыпал их горкой на стол перед начальником криминальной милиции. – Черт с ней, с Людмилой! – Он перевел дух. – Но про заводик ничего не докажете! Здесь я чист как стеклышко!
– Вали-ка ты отсюда кулем, Игорек, пока я добрый и тещенька твоя не прибыла! Глазоньки тебе она уж непременно постарается выцарапать, нутром чую, потому как с детства знаком с ее гнусной натурой!
Надымов вновь побагровел, но ничего не сказал, лишь махнул с досадой рукой и покинул кабинет.
– Я смотрю, ты, как всегда, опередил события, Станислав Васильевич, – улыбнулся Барсуков. – А что теперь прикажете делать с этой самой гражданкой Ручейниковой, которая дожидается меня у дверей кабинета?
– А я предлагаю пойти на компромисс. Штрафанем ее рублей на двадцать, чтобы неповадно было морды бить в присутствии начальства, а вообще-то советую с ней познакомиться поближе.
Верная подруга моей Тоньки и весьма оригинальная особа. Никакого внимания к собственной внешности, но в то же время одна из самых красивых девок в селе. И не замужем, учти, начальник!
Правда, где-то жених сшивается, но никто его не видел, и, на мой взгляд, это просто индивидуальное средство защиты, вроде противогаза, от нежелательных ухажеров.
– Красивая, говоришь, и оригинальная? – усмехнулся Барсуков. – Честно сказать, мне обратное показалось. Весьма дерзкая и неприятная девица.
Вздорная и недалекая…
– Ну-ну, – рассмеялся Дробот, – насчет дерзкой полностью согласен, а вот что касается всего остального, то это весьма проблематично! Ладно, не журись, Денис Максимыч! Пошли знакомиться! – Он поднялся из-за стола и удрученно вздохнул, кивнув в сторону окна, за которым обиженный Игорь Ярославович что-то нервно выговаривал своему водителю. – Ох, чует мое бедное сердце, не кончится эта история с мордобитием хеппи-эндом, попьет нашей кровушки Надымов, и когда уж только захлебнется от жадности, кровопивец!
Барсуков промолчал, но одарил своего зама мрачным взглядом и первый вышел из кабинета.
Глава 3
– Нет, Людка, с тобой точно каши не сваришь! – Антонина прошлепала босыми ногами по кухне и остановилась напротив подруги, уперев руки в бока. – Ты только посмотри на себя! Разве ты похожа на передовую сельскую интеллигенцию, на представителя науки, наконец? – Она удрученно покачала головой, наблюдая, как Людмила молча раздевается и определяет многострадальный бушлат на вешалку. – Стас только что звонил, на тебя жаловался. Что ты на его нового начальника взъелась? Чего вы с ним не поделили?
– Препротивный товарищ этот новый начальник, грубый и неотесанный мужлан. – Людмила опустилась на табуретку у порога и протянула ноги все в тех же желтых носках с черными от грязи подошвами к печной дверке.
Антонина с еще большим удивлением уставилась на ее ноги:
– Боже, Людка! Ты почему босиком? Или в милиции тебя разули, чтобы не сбежала, а ты…
– Естественно, сбежала! – Подруга с досадой посмотрела на нее. – Перекусила зубами решетки, на собственных колготках спустилась по отвесной скале и, подстрелив из пальца двух ментов, сумела уйти от погони. Ну что, спрячешь меня на некоторое время от своего злыдня Стаса? А потом в багажнике автомобиля переправишь за границы родной республики, в Минусинск, например, или дальше, в Туву.
– Ох, Людмила, Людмила, – улыбнулась Тонька, – хватит уже зубы мыть. Пододвигай лучше табурет к столу, я тебя кормить буду. В милиции небось ужином не угостили?
Она засуетилась около плиты, забренчала крышками кастрюль, не переставая корить подругу:
– Сколько раз я тебе говорила, чтобы не связывалась с этим толстым отродьем. Стас говорит, еле отмазал тебя сегодня. Надымов крепко взъярился, даже хотел к прокурору идти жаловаться!
– Брешет он, пугает только, – сказала Людмила устало, – он меня больше прокурора боится. А с заявлением в милицию потому пришел, чтобы нового начальника прощупать, посмотреть, чем тот дышит.
– И чем же, если не секрет, он дышит? – полюбопытствовала Антонина, придвигая к ней тарелку с борщом.
1 2 3 4 5 6 7
– Так жрать ведь охота, начальник! – поскреб в затылке Пырей – кочегар районной котельной Васька Матвейчук – и вздохнул:
– Надо было тебе, Людка, прискакать, такую закуску по твоей милости упустил. – Он грязно выругался, приоткрыл дверцу со своей стороны и смачно сплюнул на землю. Вытер щербатый рот рукавом и с вызовом произнес:
– А посадить меня все равно не посадите, граждане начальники, птица эта ничейная и сдохла бы через неделю, если не раньше.
– За ворону, возможно, и не посадил бы, – спокойно произнес Барсуков, устраиваясь на сиденье рядом с Сергеем, – но ты, голубь, забыл, что лебедь занесен в Красную книгу и потому находится под охраной государства. Действия твои попадают под определение «незаконная охота», то есть под двести пятьдесят восьмую статью УК. А по ней грозит тебе приличный штраф, который ты полжизни выплачивать будешь. И если учесть еще нецензурную брань в присутствии женщины и детей, а также представителей правоохранительных органов, то только за это суток десять – пятнадцать будешь работать на общее благо, к примеру на восстановление порушенных кормушек. Как вы считаете, Людмила Алексеевна, это возместит ваши материальные и моральные потери?
Людмила не нашлась что ответить. Только слегка пожала плечами: дескать, как знать!
– За что, начальник? – Пырей нервно заерзал на сиденье, и Людмила отодвинулась поближе к дверце.
От насквозь промокшего мужичка несло псиной, на полу натекла уже приличная лужа. Девушка подтянула под себя ноги и брезгливо сморщилась:
– Давай, Сережа, езжай уже, а то от этой твари больно дух тяжелый, того гляди, загнемся от токсинов, что его портки выделяют!
«Жигули» тронулись в обратный путь. В зеркало заднего обзора Денис заметил, что парень укладывает в спортивную сумку тушку лебедя. Девочка вынула из кармана куртки вязаную шапочку, нахлобучила ее на голову приятеля, потом поднялась на цыпочки и поцеловала того в щеку. И подростки стали медленно подниматься по косогору в сторону села.
– Это ваш брат, Людмила Алексеевна? – спросил Денис не поворачивая головы, – Да, – односложно ответила она и, помедлив секунду, глухо добавила:
– Дети тут ни при чем! Это я загнала Пырея на лед. Вернее, он сам туда забрался, когда увидел, что я с ребятами бегу.
– А что ж ваш брат, вроде достаточно крепкий парень, не в состоянии был защитить птицу от этого заморыша? – поинтересовался подполковник, по-прежнему не сводя взгляда с кочковатой проселочной дороги, летящей под колеса автомобиля.
– Его там не было в это время. Они со Светой из школы возвращались, а соседский мальчик навстречу бежит, кричит, что Гришаню убивают! Он как раз дежурил на берегу, когда этот мерзавец, – кивнула она на притихшего Пырея, – вздумал на лебедя поохотиться. Мальчику всего десять лет, разве мог он взрослого стервеца, да еще с поленом в руках, остановить…
– Тебя бы, Пырей, этим самым поленом да по некоторым местам! Живодер проклятый! – произнес сквозь зубы Сергей. – Мало того что всех окрестных дворняг на унты да шапки извел, теперь ребячью забаву уничтожил. Ни стыда, ни совести у тебя нет, как был гадом, так и сдохнешь им! – Сергей резко вывернул руль, объезжая воз с сеном, на вершине которого восседал известный в округе оптимист дед Банзай, по привычке горланящий: «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“…»
«Жигули» остановились в двух шагах от высокого крыльца районного отдела внутренних дел.
– Сергей! Матвейчука передай в дежурную часть, пусть пока оприходуют его в «клетку», а вы, гражданка, – повернулся Денис к Людмиле, – следуйте за мной… – Поймав ее взгляд, он осекся: прямо у крыльца снег, разбитый колесами автомобилей, образовал приличную лужу. Денис хмыкнул и озадаченно посмотрел на Сергея. Шустрый водитель понял это по-своему. Оставив в покое шиворот Пырея, он подхватил Людмилу на руки, молча перенес ее через лужу и поставил на нижнюю ступеньку.
– Спасибо, – тихо сказала девушка и, не оглядываясь, поднялась на крыльцо.
Пыреи, ворча и ругаясь под нос, рысцой преодолел ступеньки и прошмыгнул в дверь вслед за Людмилой, учтиво придержав створку перед Барсуковым.
Оперативный дежурный Орляк поднялся со стула, приветствуя начальство, и тут же расплылся в почти радостной улыбке:
– Опять, выходит, этого хмыря хлопнули, товарищ подполковник? Мы ж его и часа не прошло как выпустили… По примирению сторон…
– Это он у нас по сто шестьдесят первой проходил? – Барсуков проследил, как заместитель дежурного старшина Вдовушкин водворяет Пырея в «клетку» – незамысловатое сооружение из выкрашенных в синий цвет прутьев рядом с дежуркой.
– По ней, родимой… Кража козы у гражданки Симбирцевой…
– Выходит, простила его гражданка Симбирцева? – задумчиво протянул подполковник. – Ну что же, в следующий раз удачливее будет.
– А мы о чем, товарищ подполковник? – вздохнул Орляк. – Мы ей то же самое пытались внушить, так нет, ни в какую! Видите ли, ее религиозные принципы не позволяют, чтобы эту погань отдали под суд.
– Что ж, поглядим на ее религиозные принципы, когда он эту козу на шашлыки пустит… – Барсуков посмотрел на девушку, присевшую на широкой скамье, и приказал освободившемуся Вдовушкину:
– Старшина, проводите гражданку ко мне в кабинет и проследите, чтобы не сбежала, а я на несколько минут зайду к Дроботу.
* * *
Кабинет майора Станислава Васильевича Дробота, начальника криминальной милиции, располагался на первом этаже и выходил окнами на покосившееся от старости здание ИВС – изолятора временного содержания, в просторечии «иваси», в котором до поры до времени скучали задержанные жители Вознесенского района. Большую часть из них составляли осужденные по так называемой «хулиганской» статье мужики, подвергнутые административному аресту за различные смелые поступки в состоянии алкогольного опьянения.
Из-за двери раздавался громкий, слегка раздраженный голос Дробота, из чего Денис заключил, что тот не один. Тем не менее толкнул дверь и вошел в кабинет. Первым, кого он увидел, оказался Надымов, с неприкрытым негодованием взиравший на вальяжно раскинувшегося в своем кресле майора.
Стас, несмотря на томный вид, инициативу разговора держал в своих руках, это Барсуков определил по нервному подрагиванию пальцев Игоря Ярославовича, в которых тот сжимал листок белой бумаги, густо усыпанный мелкими фиолетовыми буковками.
– Денис Максимович, – раздраженно произнес Надымов и поднялся со стула, – как это ни странно, но мы не нашли взаимопонимания с вашим заместителем. Станислав Васильевич наотрез отказывается принять у меня заявление по поводу хулиганских действий Людмилы Ручейниковой.
– Я так понимаю, Игорек, тебе страсть как хочется засадить ее в «клетку» на пару с каким-нибудь алкашом? – лениво сказал Дробот и притушил сигарету о край пепельницы.
– Я хочу, чтобы восторжествовала справедливость! – Надымов поджал губы и с осуждением посмотрел на подполковника, молча устроившегося на стуле рядом с книжным шкафом, забитым пожелтевшими от времени бланками и засиженной мухами юридической литературой.
– Справедливость? – ласково протянул Дробот и почти незаметно для глаз сменил позу. Безмятежный повеса и бонвиван в мгновение ока уступил место жесткому и упрямому оперу, которым Стас и был на самом деле, лишь иногда любивший изобразить из себя пресыщенного жизнью персидского кота. – Вы захотели справедливости, Игорь Ярославович? – Он пододвинул к себе кожаную папку, вынул из нее несколько листков серой бумаги и пробежался по ним глазами. – Будет вам справедливость! – Он прихлопнул листки ладонью и, перегнувшись через стол, пристально посмотрел на сморгнувшего от неожиданности Надымова. – Итак, сколько косуль вы добыли прошедшей ночью, господин хороший, подчеркиваю, незаконным способом, с применением механических транспортных средств и в ночное время?
– На отстрел косуль у меня имеется лицензия…
– Возьми эту лицензию и подотрись ею, сам знаешь где! – ласково улыбнулся Дробот и вновь посуровел взглядом. – По моим сведениям, у вас были лицензии на трех косуль, а положили вы не меньше десятка, потому что с пьяного куража палили почем зря… Вот у меня показания свидетелей, и учти: нескольких, которые представляют нам достаточно впечатляющую картину ваших похождений, гражданин Надымов, в компании с директором акционерного общества «Факел» Арцыбашевым и владельцем частного предприятия, известного всем как лесопилка, господином Ивантеевым. Вооружившись тремя карабинами, вы загрузились в принадлежащий лично вам, гражданин Надымов, «джип-грандчероки» и отправились ни близко ни далеко, а аккурат на известную всему Вознесенскому поляну в урочище Аян, где дети, возглавляемые гражданкой Ручейниковой, еще в сентябре соорудили специальные навесы-кормушки для косуль и маралов, на случай экстремальных погодных условий, когда вышеозначенные животные не в состоянии добывать себе корм из-под глубокого снега…
– Мы охотились не на территории заповедника. – Надымов обвел хмурым взглядом Дробота, потом повернулся к Барсукову:
– Товарищ подполковник, когда прекратится этот произвол в отношении уважаемых в районе людей? Я вам ответственно заявляю, что не намерен более терпеть оскорбления от вашего заместителя! Вы, вероятно, еще не в курсе…
– Я в курсе, – перебил Барсуков. И уточнил:
– Я уже в курсе ваших художеств, господин Надымов.
И намерен более детально заняться этим делом, в частности выяснить, какой материальный ущерб нанесен государственному заповеднику Малый Айдат, на чьи средства были сооружены уничтоженные вами кормушки. Помимо этого есть еще одно существенное обстоятельство, которое характеризует вас не совсем положительным образом. – Подполковник поднялся со стула и, остановившись напротив Игоря Ярославовича, заложил руки за спину и задумчиво произнес:
– Я так думаю, вы уже успели распределить мясо добытых вами косуль под видом баранины в принадлежащие вам магазины и, в частности, в колбасный цех? И документы о закупке мяса у вас имеются, и справки о прохождении ветэкспертизы, липовые, естественно…
– Позвольте, – пухлые щечки Надымова побагровели, – на каком основании?..
– На вполне законном, Игорь Ярославович, на вполне законном, – успокоил его Стас Дробот и, лениво потянувшись, окинул Надымова скучающим взором. – Грубо работаете, Надымов, грубо и нагло!
Учтите, времена меняются, и ваши бывшие приятели кто на пенсии, а кто и того хуже, в местах не столь отдаленных. Местечко вам греют на нарах, скучают, болезные!
– А вы меня не пугайте, майор! – Надымов побагровел еще сильнее и начал хватать ртом воздух. – От заявления я все равно не откажусь, но только дополню его рассказом о том, как меня пытались запугать начальник районного отдела внутренних дел и его заместитель. Через час это самое заявление, – он потряс измятой бумажкой, – ляжет на стол прокурора района, и посмотрим тогда, кто из нас больше пострадает!
– Давай, дуй! – Дробот легким движением руки показал Надымову на дверь и заявил уже в спину разгневанному предпринимателю:
– Слушай, правдоискатель, может, посоветуешься с прокурором и насчет тех десяти бочек спирта, которые вчерашней же ночью сгрузили в подвал твоей бывшей тещи в Сухановке, где, по оперативным данным, действует подпольный заводик по производству бодяжной водки?
– Какой заводик? – прошептал растерянно Надымов и застыл на пороге, не решаясь переступить его.
– По всем расчетам, – Дробот посмотрел на часы, потом на Надымова, – мои ребята уже опечатали его и с минуты на минуту доставят твою разлюбезную бывшую тещу в сей кабинет. Представляешь, что она скажет, когда вы встретитесь здесь лицом к лицу? Ты же ей полную безопасность и неприкосновенность обещал, и вдруг такой конфуз!
– При чем тут я? – вскричал Надымов и вновь вернулся к столу. – Никаких отношений со своей бывшей тещей я не поддерживаю и ни о каких заводиках понятия не имею!
– Полностью с тобой согласен, – склонился в ехидном поклоне Дробот и вновь перешел на «вы», – о заводике вы не знаете, и откуда фальсифицированная водка в ваши торговые точки поступает, тоже ни сном ни духом. Ох, Надымов, Надымов, – покачал он головой и преувеличенно тяжело вздохнул, – мы ведь с вами в одном классе учились, не подозревал, что вы настолько тупой и ограниченный гражданин…
– Хорошо, я понимаю, чего ты добиваешься. – Надымов медленно разорвал заявление на мелкие кусочки и высыпал их горкой на стол перед начальником криминальной милиции. – Черт с ней, с Людмилой! – Он перевел дух. – Но про заводик ничего не докажете! Здесь я чист как стеклышко!
– Вали-ка ты отсюда кулем, Игорек, пока я добрый и тещенька твоя не прибыла! Глазоньки тебе она уж непременно постарается выцарапать, нутром чую, потому как с детства знаком с ее гнусной натурой!
Надымов вновь побагровел, но ничего не сказал, лишь махнул с досадой рукой и покинул кабинет.
– Я смотрю, ты, как всегда, опередил события, Станислав Васильевич, – улыбнулся Барсуков. – А что теперь прикажете делать с этой самой гражданкой Ручейниковой, которая дожидается меня у дверей кабинета?
– А я предлагаю пойти на компромисс. Штрафанем ее рублей на двадцать, чтобы неповадно было морды бить в присутствии начальства, а вообще-то советую с ней познакомиться поближе.
Верная подруга моей Тоньки и весьма оригинальная особа. Никакого внимания к собственной внешности, но в то же время одна из самых красивых девок в селе. И не замужем, учти, начальник!
Правда, где-то жених сшивается, но никто его не видел, и, на мой взгляд, это просто индивидуальное средство защиты, вроде противогаза, от нежелательных ухажеров.
– Красивая, говоришь, и оригинальная? – усмехнулся Барсуков. – Честно сказать, мне обратное показалось. Весьма дерзкая и неприятная девица.
Вздорная и недалекая…
– Ну-ну, – рассмеялся Дробот, – насчет дерзкой полностью согласен, а вот что касается всего остального, то это весьма проблематично! Ладно, не журись, Денис Максимыч! Пошли знакомиться! – Он поднялся из-за стола и удрученно вздохнул, кивнув в сторону окна, за которым обиженный Игорь Ярославович что-то нервно выговаривал своему водителю. – Ох, чует мое бедное сердце, не кончится эта история с мордобитием хеппи-эндом, попьет нашей кровушки Надымов, и когда уж только захлебнется от жадности, кровопивец!
Барсуков промолчал, но одарил своего зама мрачным взглядом и первый вышел из кабинета.
Глава 3
– Нет, Людка, с тобой точно каши не сваришь! – Антонина прошлепала босыми ногами по кухне и остановилась напротив подруги, уперев руки в бока. – Ты только посмотри на себя! Разве ты похожа на передовую сельскую интеллигенцию, на представителя науки, наконец? – Она удрученно покачала головой, наблюдая, как Людмила молча раздевается и определяет многострадальный бушлат на вешалку. – Стас только что звонил, на тебя жаловался. Что ты на его нового начальника взъелась? Чего вы с ним не поделили?
– Препротивный товарищ этот новый начальник, грубый и неотесанный мужлан. – Людмила опустилась на табуретку у порога и протянула ноги все в тех же желтых носках с черными от грязи подошвами к печной дверке.
Антонина с еще большим удивлением уставилась на ее ноги:
– Боже, Людка! Ты почему босиком? Или в милиции тебя разули, чтобы не сбежала, а ты…
– Естественно, сбежала! – Подруга с досадой посмотрела на нее. – Перекусила зубами решетки, на собственных колготках спустилась по отвесной скале и, подстрелив из пальца двух ментов, сумела уйти от погони. Ну что, спрячешь меня на некоторое время от своего злыдня Стаса? А потом в багажнике автомобиля переправишь за границы родной республики, в Минусинск, например, или дальше, в Туву.
– Ох, Людмила, Людмила, – улыбнулась Тонька, – хватит уже зубы мыть. Пододвигай лучше табурет к столу, я тебя кормить буду. В милиции небось ужином не угостили?
Она засуетилась около плиты, забренчала крышками кастрюль, не переставая корить подругу:
– Сколько раз я тебе говорила, чтобы не связывалась с этим толстым отродьем. Стас говорит, еле отмазал тебя сегодня. Надымов крепко взъярился, даже хотел к прокурору идти жаловаться!
– Брешет он, пугает только, – сказала Людмила устало, – он меня больше прокурора боится. А с заявлением в милицию потому пришел, чтобы нового начальника прощупать, посмотреть, чем тот дышит.
– И чем же, если не секрет, он дышит? – полюбопытствовала Антонина, придвигая к ней тарелку с борщом.
1 2 3 4 5 6 7