Даже все чулки и все каблуки туфель были черными, а все подвязки и все головные уборы красными. В центре этой команды возвышалась — и еще как! — заплаканная Кенди в крошечном красном платье, которое выглядело на ней как купальный костюм.— Готовы? — спросила я. Все выдохнули: да!— Помни мой совет, Кенди, — напутствовала я ее, — и закрой, пожалуйста, свой водопроводный кран.Она кивнула, и я видела: малышка честно борется с новым приступом слез.Взяв микрофон из рук режиссера, я вышла на сцену под приглушенную печальную мелодию.— Джентльмены! — произнесла я и дождалась, пока шум окончательно затих. — В нашем клубе существует незыблемое правило отдавать дань памяти тем, кто раньше нас ушел из этой юдоли скорби в мир иной, в мир, где всегда светло и спокойно…Мужчины ерзали на своих местах, поскольку немного необычным казалось им сочетание благочестивых слов и нарядов, в которых мы приготовились исполнять экзотические (назовем их так) танцы. Да, это было нашим зрителям в новинку, но кто сказал, что нужно вечно придерживаться рутины? Как же тогда развиваться искусству? И науке тоже…Нет, последних слов я не говорила, не думайте, а, сделав паузу, добавила:— На этой неделе мы потеряли двух танцовщиц. Убийца до сих пор не пойман. Иные женщины давно бы разбежались в страхе, но только не мы. В нашем клубе ведут себя по-другому. И вот мы Здесь, перед вами…Возгласы одобрения последовали с двух сторон — со сцены и из зала. Я наклонилась и взяла с подноса у проходившей возле эстрады официантки бокал с коктейлем “Дикая индейка”.— Не думайте, — продолжала я, — будто мы хоть на минуту сомневаемся в том, что наша подруга Марла не имеет к этим ужасным событиям никакого отношения. Мы уверены, она ни в чем не виновна. И знаем, что это сделал другой человек…Произнося последние слова, я с бокалом в руке наклонилась в сторону зала, как бы выискивая преступника в толпе зрителей; мне даже показалось, что некоторые отшатнулись в испуге.Подняв повыше бокал, я провозгласила:— Итак, за смелых девушек, артисток нашего клуба! — И под раздавшиеся приветственные крики повторила: — За бесстрашных, хотя и не вполне одетых девушек!Приветствия и пожелания перемешались со смехом, присутствующие осушили свои бокалы.Заиграла музыка, танцовщицы пришли в движение. Все, кроме Кенди Барр. Она стояла, как тот самый шест для стриптиза, с замороженным лицом и выражением ужаса в глазах. Рыжик не выдержал и, высунувшись из-за кулис, подтолкнул ее.— Давай же! — умоляюще прошептал он. — Все ждут тебя!Остальные действительно ждали ее выхода.— Я… я не могу, — простонала она. — Страшно. Время для утешений прошло, я уже мало чем могла помочь. Музыка продолжала греметь, зрители ждали, танцовщицы находились в позиции готовности. Что оставалось делать? Рыжик, в свою очередь, толкнул дылду в зад, я ухватила за руку — пускай публика думает, это такой шутливый танец. Однако публика так не думала и начала выражать недоумение, а вскоре и недовольство. Хорошо хоть, эти чувства перемешивались с естественным удивлением по поводу ее роста.Дикарка Тони начала, танцуя, подталкивать Кенди своим могучим бедром, другие девушки делали примерно то же самое, и бедная великанша стала невольно повторять их движения, что можно было уже при большом воображении принять за танец. Но тут выяснилась еще одна вещь, один недостаток, от которого не избавят никакие уговоры, никакая помощь, — у Кенди напрочь отсутствовало чувство ритма. Ей на ухо наступил слон или какое-то другое не слишком миниатюрное животное. Это был уже конец света. Оказывается, она не умела танцевать. Что же она может? Только раздеваться? Или читать детским голоском стихи каких-нибудь классиков? Почему она не пошла в баскетболистки?Ответа я так и не узнала. Да, наш Барри оказался настоящим змеем — так нас наколоть! За что? Чем мы ему не угодили? Гад ползучий!Я увидела, что все наши мужчины пребывают в растерянности, начиная с Винсента, которого Бруно тщетно пытался успокоить.Слава Богу, девушки не очень растерялись и продолжали обтанцовывать застывшую Кенди, как тот самый шест. Обтанцовывать и понемногу раздевать ее. Хотя многого на ней и не было. Заезжая звезда нервно улыбалась и делала какие-то телодвижения не в такт музыке.Посетители постепенно успокоились и уже не без интереса наблюдали за великаншей, которая так здорово косила под испуганную, ничего не понимающую девственницу. Правда, почему-то никто не лез в карманы за чаевыми. Просто глазели.Наконец Рыжик не выдержал и поддал дыму, в котором потонуло все на сцене, кроме головы Кенди, возвышавшейся над всем и всеми, как сторожевая вышка. С ее лица не сходило несчастное, испуганное выражение…Иногда мы похожи на ветровое стекло автомобиля, почему-то подумала я. Но бывает — на мошку, разбивающуюся об это стекло.Наш чертов клуб находился сейчас во второй стадии. Глава 28 Несчастья и на этом не кончились. Ничего не скажешь, ночка выдалась на диво!Винсент больше не выпустил Кенди на сцену, и она устроила грандиозный рев, чуть не залила слезами всю раздевалку. Она так вопила, что на помощь были призваны Гордон и Бруно, а девушки заявили, что в таких нервных условиях не могут работать.Положение осложнилось тем, что рыдания Кенди долетали до слуха зрителей, и один упившийся добросердечный летчик решил прийти бедняжке на помощь и попытался прорваться за кулисы. Он был остановлен нашими мужчинами, но к нему присоединилась другая летающая братва, и начался нешуточный бой, шум от которого долетел до копов, которые еще толклись во дворе после взрыва. Несмотря на просьбы с обеих сторон не вмешиваться, полицейские приняли самое деятельное участие в заварушке, и все в конце концов закончилось миром, но при этом был нанесен немалый ущерб посуде и мебели.У Винсента почти всю нашу рабочую ночь лицо было такого цвета, что я опасалась, как бы босса не хватила кондрашка, и орал он так, что сорвал голос. Я пыталась утешить его, говоря, что в конечном счете все к лучшему и то, что произошло у нас сегодня, начиная со взрыва, послужит дополнительной рекламой нашему заведению. В одиннадцатичасовых новостях уже говорили о нас.— Это куда лучше, чем просто полминуты рекламы, — убеждала я его. — И к тому же совершенно бесплатно. Увидишь, завтра у нас будет не протолкнуться.Он морщился, я сама не слишком верила в свои слова, понимая, что клуб попал в полосу невезения, если не сказать хуже.Домой я уехала около трех утра, чувствуя себя так, словно отработала не обычные восемь — десять часов, а целые сутки. Все тело болело, настроение паршивей некуда, и хотелось одного: рухнуть на постель и спать… спать…Однако я хорошо знала, что именно в такие ночи, когда ты измучена до предела и мечтаешь завалиться и моментально уснуть, сон не идет. Что-то ему мешает.Так получилось и на этот раз.Нет, Нейлора не было. Наверняка он был у себя в участке — писал всякие объяснения и донесения в трех экземплярах и отвечал на телефонные звонки. Но Флафи встретила меня на пороге и тихо радостно залаяла. Неплохо бы поесть, говорили ее глаза. Я вполне согласилась с этим и сделала нам обеим по бутерброду с холодным мясом.В гостиной горел свет, карты лежали на столе в боевой готовности, бутылка отцовского кьянти зияла пустотой, и, судя по количеству мелочи возле места, где с вечера сидела Рейдин, мой брат не оказался в выигрыше.Я услышала легкий храп — старушку Пат сморило прямо тут же, она уснула на софе. Да, у этих картежников и выпивох тоже была нелегкая ночь. Я надеялась, что хотя бы Рейдин добрела до своего трейлера и спокойно спит там, но ошиблась: послышалось шарканье шлепанцев, и соседка появилась на пороге. Сна у нее не было ни в одном глазу.— У твоего брата, — заявила она, — два огромных недостатка. Он совсем не умеет играть в карты, это раз. И во-вторых, не умеет пить. Его сразу тянет в сон. Я недавно уложила его в постельку. А до этого он отдал унитазу большую часть того, что выпил. Я-то считала, что вы, итальяшки, мастера лакать вино и удерживать его в себе.— Не стоит обобщать, дорогая, — ответила я. — Итальяшки тоже бывают разные. Ему надо было больше закусывать.— Совершенно верно, — согласилась она, проходя на кухню и доставая кувшин с ореховым маслом. — Где у тебя содовые крекеры? И нож?Старушка уселась на табурет, Флафи впрыгнула ей на колени, и я поняла, что мой сон накрылся.— Ладно, — сказала я со вздохом, — вы победили. Поставила на стол печенье, выложила два ножа, открыла новую бутыль кьянти. После чего уселась рядом с ними.Мы закусывали, я рассказывала о том, что сегодня произошло в клубе. Становится немного лучше, если превращаешь мысли в слова, — особенно перед теми, кого любишь и кому доверяешь. Хотя не скажу, чтобы Рейдин слушала, не сводя с меня глаз и раскрыв рот. Если она и раскрывала его, так для того, чтоб съесть очередное печенье и сделать еще глоток вина.Но когда я закончила рассказ, она внимательно посмотрела на меня зоркими птичьими глазками и вздохнула. Потом сказала, еще раз вздохнув:— Ты, девушка, видишь только то, что перед носом. Не можешь соединить два кольца, два конца.— Посередине гвоздик, — машинально закончила я детскую загадку. — Что ты хочешь этим сказать?Рейдин пристально смотрела в окошко за моей спиной.— Видишь? — спросила она.Я поглядела через плечо и увидела пустынную улочку, освещенную неярким фонарем.— Нет, — ответила я. — Что там?Флафи ответила мне глубоким горловым ворчаньем. Ее маленькое тельце сотрясалось.— Наверное, фламандцы, — спокойно сказала Рейдин. — Они ночные твари. Змеятся вокруг тебя, парализуют мозг и душу. Ведь известно, для таких штучек ночь — самое подходящее время. А несчастная жертва не может понять, во сне это с ней происходит или наяву.Я ощутила дикую усталость и хотела было прекратить бесполезный разговор, но мысли Рейдин, видимо, сделали уже положенный круг, и она вернулась в реальную жизнь.— Как думаешь, Кьяра, — сказала она, — что общего у всех этих убийств или попыток убить?Голос у нее был звонкий, ласковый и напомнил мне сестру Бонифацию, нашу школьную воспитательницу.— Не знаю, Рейдин, — ответила я. — Очень хочу понять и не могу.Она покачала головой, глядя на меня, как на ленивую ученицу, которая не знает даже родной алфавит.— Слушай. Каждый раз, когда это случается, ты оказываешься где-то поблизости. Кто-то может даже подумать, что тут нечисто, что это твоих рук дело. Кто-то, только не я. — При этих словах Флафи благодарно лизнула соседке руку. — Те две девушки… — продолжала она. — Их убили не за то, что они чего-то кому-то не заплатили. В этом не было никакого смысла. И ведь потом рядом с тобой убивают мужчину, который вроде бы должен был наставить их на путь истинный… Разве в этом есть смысл? — Она снова покачала головой. — Никакого. Наконец, взрывают тачку твоего возлюбленного… Сложи один и два, девушка. Этого я сделать сейчас не могла.— А выходит, — снова заговорила Рейдин, — все связано с тобой. Так или иначе. Их убивают из-за чего-то, что делаешь ты… Или не делаешь. Но чего я не могу понять, почему они до сих пор не взялись за тебя?Это прозвучало так просто и обыденно, что мне стало еще страшнее, чем было. Руки, спина вмиг покрылись мурашками.— Может… — начала я, — быть может, это как-то связано с клубом? Кто-то стремится его прикрыть?Рейдин намазала маслом еще парочку крекеров, но есть не стала, а положила рядом с собой — словно припасала на черный день.— Ничего подобного! — отрезала она. — Если так, они пришили бы Винсента или кого-нибудь из здешних танцовщиц, а не приезжих.Я призадумалась над этими словами, но тут Флафи с лаем соскочила с ее колен и ринулась к одному из окон.— Проклятие! — проворчала Рейдин. — Почему я не захватила свое ружье?Я увидела, как за окном мелькнула чья-то тень. Кто-то крался вдоль стенки трейлера. Это было страшно, однако Флафи не испугалась, нырнула в свою собачью дверцу, и мы услышали ее лай на улице.— Флафи! — крикнула я. — Иди сюда!Не слишком отдавая себе отчет в своих действиях, я ринулась за ней на улицу и чуть не наткнулась на стоявшего у лестницы Нейлора. Собачка была у него на руках.— Почему такой шум? — спросил он. — Что-нибудь еще случилось?— Зачем ты подкрадывался к нам? — с раздражением спросила я.— Не знал, спите вы или нет, не хотел потревожить твоего брата, приехавшего отдохнуть.Джон плотоядно улыбнулся, говоря все это, и я без особого труда догадалась, отчего он так не хотел, чтобы мой брат проснулся.— Интересно, что бы ты сделал, если бы я спала? Кинул камешек в окно? Или спел серенаду?— И то и другое, — ответил он, поднимаясь по ступенькам и продолжая улыбаться.Однако при виде Рейдин улыбка сразу исчезла. Вместе с надеждой.Та приветливо махнула ему рукой, приглашая к столу, где уже высилась целая горка намазанных маслом печений.— Угощайтесь!— Я не голоден, — сказал он. — И вообще рановато для еды.— Это кому как, мистер, — возразила Рейдин. — Мы не столько ели… — она ткнула пальцем в гору печенья возле себя, — сколько обсуждали положение Кьяры, которая не понимает, в какой опасности находится. Этот псих, за кем вы охотитесь, приноровился убивать тех, кто рядом с ней. Вы-то хоть понимаете?— При всем уважении к вам… — начал Нейлор, но Рейдин перебила его.— К черту уважение! — Она отвернулась от него и теперь обращалась только ко мне. — Этот коп хочет сказать, что все, о чем мы, женщины, говорим, — сплошная чушь. Но я знала немало людей в своей жизни, которые так не считали. — Она бойко соскочила с высокого табурета и приблизилась к Нейлору с явным намерением поучить его уму-разуму. — Запомните мои слова, молодой человек, — сказала она, поводя пальцем перед его носом, — эта петрушка еще не окончена, и лучше, если вы не будете отходить от нее… — тот же палец указал на меня, — ни на шаг, потому что Кьяра в опасности!Не дожидаясь ответа, соседка быстро вышла и направилась к себе. Флафи проводила ее до порога трейлера и, когда дверь за Рейдин закрылась, повернула обратно. Она процокала коготками в гостиную и улеглась на софу в ногах посапывающей Пат. Судя по ее поведению, Флафи была полностью согласна с тем, что сказала Рейдин.Нейлор потянулся к моему пустому стакану, налил туда кьянти. До краев. Сделал большой глоток, сморщился, прикрыл глаза и тряхнул головой, словно что-то сбрасывая с себя.— Черт, Кьяра! Как вы пьете это пойло?Я обняла его со спины за плечи, прижалась к нему.— Быстро, — ответила я. — Лично я стараюсь пить его быстро. Но понемногу. — Подождав, пока Джон допьет свою порцию, я продолжала: — Рейдин правильно подметила — получается, что я какой-то общий знаменатель ко всем этим убийствам. И ко взрыву тоже в некоторой степени.Нейлор высвободился из моих объятий и повернулся ко мне с не слишком любезным видом.— Ну, и к чему все это? Почему кому-то интересно убивать именно в твоем присутствии или недалеко от тебя? — Он уселся возле стола, повернувшись в мою сторону, широко расставив ноги, и налил себе еще вина. Потягивая его, он говорил: — Если предположить, что виновна Марла, то задаешься вопросом: что она… или не она — не важно… что убийца хотел сказать своими действиями? О чем предупредить тебя… или не тебя?.. К обеим женщинам возможно чувство ревности, злобы, зависти… При чем тут Барбони?Он притянул меня, поставил между раздвинутыми ногами.Теперь, когда он, а не Рейдин задавался теми же вопросами, я не могла не согласиться с ним: все выглядело неопределенно и странно, в том числе и предположение соседки о моей невольной вовлеченности в эти дела, а значит, и об опасности, которой я подвергаюсь.Из задумчивости меня вывели его слова уже совсем о другом.— Пойдем, детка, в постель. Я устал до предела. Надо прямо сказать, его бесцеремонность пришлась мне по вкусу, и лишь одну вещь захотелось уточнить.— Устал? — переспросила я почти шепотом, и рука моя скользнула по его бедрам. — Что-то я не очень верю этому утверждению, — добавила я с облегчением.— Теперь я и сам не верю, — сказал он, удерживая мою руку и поднимаясь с места. — Пожалуй, я почти не устал и даже попытаюсь доказать это всеми имеющимися в моем распоряжении способами.После чего прошел в гостиную, потушил там свет, затем взял меня за руку и повел в спальню.Я только что упоминала о страхе. Да, я находилась в опасности. Но сейчас она была иного свойства и рождала не страх, а страсть.На цыпочках миновали мы комнату, где без задних ног спал Фрэнсис, он даже не пошевелился, и у самой двери спальни я глубоко зевнула, внезапно ощутив дикую усталость.Но Джон был начеку: он тихо засмеялся, притянул меня к себе и сам начал расстегивать пуговицы и все остальное, не отрывая глаз от моего лица.Таким образом окончательно давал мне понять, чего хочет, и я абсолютно не сомневалась, что он это получит. Глава 29 Я проснулась, плотно завернутая в простыню, — так, как любила. Солнечные лучи наполняли всю комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26