Одна из сторон открывшегося его взгляду коридора почти сплошь состояла из таких же занавесок. Ровные круглые лампы светили равномерно, не позволяя угадать, за какой же из них скрывается священник.«Буду заглядывать за все подряд», — сказал себе Жатый, приподнимая край ближайшей из них.Маленькую комнатку перегораживали официально-гладкие полки, уставленные ковшичками светильников. Ни одной живой души здесь не было — да и вряд ли кто-то долго выдержал бы висящий в воздухе густой запах масла.Вторая комнатка оказалась складом одежды, в третьей хранилась еда.«Да куда же он запропастился», — едва не выругался Жатый, и лишь то, что кругом были стены Храма, остановило его.В четвертой комнатке кто-то спал. Жатый кинулся к лежащей в гнездышке фигуре и остановился как вкопанный: перед ним была изящная маленькая женщина, почти лилипутка.«Ничего себе… Да разве же это жилище священника?» — как истинный добропорядочный отец семейства, возмутился он, но, присмотревшись, заметил, насколько мал и гладок был гребень спящей: перед ним был ребенок. Пусть рано потемневший, но еще ребенок, и изящество его изгибов было скорее детским, чем женским.«Я дурак… Какое право я имел думать о нем плохо?» — смутился Жатый и вышел из комнаты на цыпочках. За девочку он не волновался: и последний мерзавец не смог бы поднять руку на ребенка.В соседней комнате на койке дремало двуногое. «Мать девочки», догадался Жатый и совсем уже было собрался выйти, как вдруг в фигуре спящей ему почудилось что-то подозрительное. Да, лежащее там существо бесспорно было двуногим: две ноги с поразительно маленькими, едва ли не уродливыми ступнями бесспорно указывали на это, но вот остальное… Он вспомнил, какое описание оборотня дал Пятно, и его сердце прыгнуло: руки у спящей торчали намного выше положенного.— Оборотень! — завопил Жатый, выбегая из комнаты. — Помогите! Оборотень в Храме!— Тише! Ты забыл, где ты находишься! — Священник вылетел из самой дальней комнаты и кинулся Жатому наперерез.— Оборотень в Храме! Святотатство! — продолжал вопить Жатый, проворно выскакивая на улицу.«Так, — Священник нажал на кнопку, герметизирующую дверь. Похоже, я влип в историю… Ну что ж, раз мне послано испытание, я должен пройти его до конца…»— Вставайте, быстро! — приказал он Рипли, дергая ее за ногу. Полуразбуженная выкриками Жатого, она вскочила немедленно.— Что случилось?— Вас увидели. Нам надо бежать. Я не могу допустить, чтобы Храм был осквернен обыском, но страх заставляет людей часто забывать обо всем святом… Мы сейчас уйдем. Я думаю, что мой Храм — не единственный, где вам могут оказать помощь.— А где Скейлси?— Пошли ее будить. Времени у нас нет. Еду я беру с собой — может быть, нам всем придется прятаться некоторое время… ну, живо!Рипли стащила Скейлси с кучи мягкого пуха и изумилась, как она потяжелела буквально за день. Теперь ее сложно было называть «малышкой»: «девочка» почти догнала ее в росте.— Пошли, Скейлси. Нам надо удирать…— Но священник…— Он идет с нами. Быстро, у нас нет времени на разговоры.— Я выведу вас через добавочный ход. О нем мало кто знает, сказал священник, прислушиваясь к залу. Кроме потрескивания масла в светильниках, оттуда не было слышно никаких звуков: горожане еще не прибыли.Через плечо у священника был перекинут мешок, идущий от него запах сообщал, что едой тот запасся надолго.— Пошли, — рука Рипли погладила Скейлси.— Как скажешь, мама… 38 — Оно там! — крик Жатого разнесся по всей улице, заставляя оборачиваться уже ушедших далеко вперед охотников-любителей.— Где? — обернулись к нему разом горожане; многие приподняли железные ломики.— В Храме! — Жатый от волнения запинался, но жесты ясно показывали направление. — Я был там… священника нет… Есть девочка, но то ли рано потемневшая, то ли взрослая лилипутка, а может, тоже оборотень… И Оно: с неправильными руками, которые торчат едва ли не вместо ушей, и с перемычкой в верхней части тела… Страшное существо! Пока они еще спят, но в любой момент могут проснуться…Понять его речь помогал только «параллельный перевод» на язык жестов. Тем не менее в толпе послышались удивленные возгласы.— А вы говорите — щепка! Если оно может просто так входить в Храм, то чем нам помогут ваши талисманы! Надо скорее бежать за ним и уничтожит ь…— Но как мы можем его уничтожить, если сила его настолько велика, что оно могло переступить священный порог! — принял защитную позу Пятно. — В самом деле! Что мы сможем с ним сделать?— Это ужасно!— Невероятно!Потрясенные чрезвычайным известием, горожане заговорили все сразу: вряд ли хоть кто-то понял больше половины того, что было произнесено.— Вы как хотите, а я иду домой. Не хватало мне еще иметь дело со всякой нечистью! — заявил Жук, и через некоторое время почти все решили последовать его примеру.— Кстати, а где Лысое Колено? — вспомнил кто-то.— Караул! Оборотень загрыз Лысое Колено! — завопил Жук и, не дожидаясь попутчиков, ринулся прочь в сторону своего дома.— Стойте! — перекрывая все голоса, закричал Пятно. — Если вы еще мужчины, вы останетесь и пойдете и уничтожите это чудовище! Кто, как не мы, сделает это? Мы обязаны защитить наших детей и жен! Ну, кто из вас способен на настоящее дело? Только победа — но любой ценой. Любой ценой — но победа!— Ну, я мужчина! — выскочил вперед Жатый. — И должен свою семью как-то кормить. Мне никто не скажет спасибо, если оборотень меня искусает или превратит в еще одно двуногое. Именно поэтому я тоже возвращаюсь домой. Что-что, а дом свой я сумею защитить.— Убирайся… двуногое! Так есть в нашем квартале настоящие мужчины или нет?После этой речи наступила пауза.— Я ухожу, — повторил Жатый и неуверенной походкой последовал за скрывшимся уже Жуком. Он рассчитывал на большую поддержку, но пока никто не решился ему подражать. — Я ухожу, слышите!Никто не ответил. Сделав еще пару шагов, Жатый остановился. Без слов, одними жестами, охотники вели между собой «военный совет»: замахивались ломиками, кого-то окружали…«Это что же, я окажусь в дураках, если вернусь? — глаза Жатого запрыгали из стороны в сторону. — Нет, лучше быть живым дураком, чем мертвым уважаемым человеком… Или они мне устроят настолько веселую жизнь, что мне самому придется покончить с собой? Вот вопросец…»— Пошли. — Скомандовал Пятно, указывая острием щупальца на двери Храма.— Постойте, а я? — Жатый бросился догонять их со всех ног. Задние расступились молча, пропуская его в общую группу.— Ты слышал, Большое Эхо? — открыл дверь на улицу Напарник. Кажется, они кого-то обнаружили… может, пойдем за ними?— Бред! Чистой воды бред: от страха у них начались галлюцинации!Уступать Напарнику свою возможную, хоть и иллюзорную пока победу Большое Эхо не хотел. «Да чтоб тебя пожрала Тьма!» — сердился он, поглядывая в сторону соперника.— Но они описали инопланетянку довольно точно: очень высоко поднятый плечевой пояс, выраженная шея… Я считаю, что нужно идти.— А я считаю, что если мы пойдем, то окажемся в крайне глупом положении. Они собираются ее уничтожить — прекрасно, мы сами хотим того же; но как мы сможем говорить от имени закона, если позволим убить двуногое у себя на глазах или — еще того чище — уничтожим его сами? Как-никак убийство двуногих карается смертью…— Изгнанием, — поправил его молодой сотрудник.— Назовем вещи своими именами: сколько может прожить выселенный в Звериную равнину? От силы несколько часов, если очень повезет…— И все же я бы пошел. Хотя бы как неофициальное лицо, изобразил «недоумение по поводу…» Напарник.— Иди куда хочешь, — рыкнул Большое Эхо и на всякий случай пнул в бок подвернувшуюся Шеди. — Кстати, а что сообщил Поджарый? Отдай мне наконец приемник: кто из нас руководитель операции?— Он обнаружил уже три трупа. Точнее, если считать мертвого зубана — четыре. Горожанин и Простой в одном месте и еще один Простой возле посадочной площадки. Вторая группа уже высаживается.— Причина смерти?— Горожанин, можно сказать, загрызен дважды: над ним поработали и Простой, и зубан: шея перекушена, брюхо разворочено. С Простыми дела обстоят сложнее: они буквально растерзаны на куски, скорее всего, своими же собратьями. Я правильно говорю? — спросил в микрофон Напарник. Ничего кроме гудения и неразборчивого шума подставивший ухо Большое Эхо не уловил, но Напарник уверенно добавил, что Поджарый информацию подтверждает.«Только бы Рипли успела сбежать, — подумала между тем Шеди, настраиваясь на передачу предупредительного сигнала. — Скейлси! Вы в опасности! Спасайтесь! Скейлси! Опасность! Опасность!..»— Счастливо оставаться! — крутнул хвостом Напарник, устремляясь вслед за повернувшими за угол горожанами. 39 Дверь Храма не поддавалась, и вскоре в ход пошли ломики. Правда, не у одного Жатого в этот момент мелькнула мысль: «Что же мы творим… Это не простится!»— Одну минутку! — незнакомый гибкий и сильный мужчина растолкал нескольких топтавшихся сзади. — Вы так только поломаете дверь, но можете и не войти. Заперто изнутри?— Да, — ответил кто-то.— Пропустите меня. Я знаю, что делать.Напарник оттолкнул Пятно и пробрался к двери, в его лапах возник небольшой металлический прибор с блестящим язычком пламени; язычок вошел в щель, и через считанные секунды дверь распахнулась.— Вот это да! — восхищенно произнес Пятно.— Вперед, друзья… Ведь оборотень там?— Да! Я сам его видел! Четвертая комнатка… — поспешил вставить Жатый. После того как бегство не полу-чилось, он был готов выслуживаться, чтобы соседи забыли о его минутной слабости.— Пошли! — влетел в зал Пятно.Светильники тихо чадили — масло в них подходило к концу, и кое-где огоньки потеряли симметричность.— Здесь, — прошептал Жатый, останавливаясь перед занавеской. Охвативший его трепет подействовал на него едва ли не сильней, чем страх. Жутко увидеть оборотня, но — вломиться в Храм… Как знать, какое проклятие падет после этого на его несчастную голову?— В четвертой, говоришь? — переспросил Напарник.— Да… Только… раз они закрыли входную дверь, оборотень мог спрятаться… — Жатый поник и искал способа убраться из-под чужих взглядов. И дернуло же его первым прийти сюда! Ведь получается, что теперь он главный виновник этого кощунственного вторжения…— Хорошо. — Напарник остановил его жестом. — Теперь делаем так: в зале спрятаться, как вы видели, невозможно. Остаются комнаты. Забудьте о колдовстве — я знаю об этом существе немножко больше вашего, во всяком случае, здесь оно не причинит вам никакого вреда. Мы сейчас разойдемся по всему коридору, так, чтобы крайние выходы были отрезаны, и будем заглядывать во все комнаты по очереди. Вопросы есть?— Есть, — Пятно зло посмотрел на новоявленного командира: ему вовсе не хотелось уступать ему эту так удачно захваченную роль. — А кто ты вообще такой, чтобы здесь командовать?— Я — единственный среди вас профессионал, — уклончиво ответил Напарник. — Еще вопросы будут?Желающих спрашивать, вопреки его ожиданию, не нашлось.— Тогда действуйте.— Все слышали? — подключился к командованию и Пятно. Расходимся по коридору — и вперед.Напарник посмотрел на него не без оттенка презрения, если не идущего свысока сочувствия, но промолчал. Что ж, если этому чудаку так хочется покомандовать и вообразить себя важной персоной — пожалуйста, лишь бы не мешал…Первые результаты прочесывания не заставили себя долго ждать. По очереди горожане-охотники входили в комнаты и выходили оттуда с разочарованным видом: нигде не находилось и следа пребывания странных и неуместных в Храме гостей.— Довольно, — сказал наконец Напарник, когда и последняя комната оказалась пустой. — Вы все хорошо смотрели?— Я перерыл все тряпье…— Я не слепой, чтобы не заметить двуногое в комнатушке из четырех голых стен… — загалдели охотники-любители. Профессионал снисходительно выслушал всех до конца и солидно изрек:— По-моему, у вашего друга было обычное видение… 40 «Почему он мне помогает? — думала Рипли, спеша за священником по извилистому коридору. — Почему он поверил мне, чужой, после того, как я призналась в том, что убивала его сородичей? Почему Скейлси так любит меня, что готова сделать невозможное по одному моему слову? И главное — как я смогу вернуть им этот все время растущий долг?»— А они точно не найдут дверь? — весело болтала со священником Скейлси.— Не бойся. Она хорошо замаскирована… Наш Храм был построен еще в древние смутные времена. Тогда многим приходилось спасаться бегством — и ни разу ни один из моих собратьев, работавших в этом Храме, не отказал нуждающемуся в помощи… Хоть — как знать, шло ли это на пользу спасенным: ведь выжить — это далеко не все… Конечно, многие после этого меняли свое отношение к миру, но вправе ли я упрекать тех, кто не смог этого сделать? Нельзя прийти извне и сказать кому-то: «Будь добрым», или: «Будь умным». И ум, и умение жить добром дается свыше…— А я смогу быть доброй? — Скейлси затормозила, чтобы рассмотреть получше реакцию собеседника.Священник рассмеялся, но и придирчивый наблюдатель вряд ли назвал бы его смех обидным.— Конечно…— Скейлси, ты замечательный ребенок, — вставила Рипли, — но нам лучше поменьше разговаривать. Как знать, нет ли у стен ушей…Переведенная почти дословно пословица до священника, по видимому, не дошла: он ответил что-то насчет того, что ушами им пользоваться незачем, и Рипли не стала ничего объяснять. Не поняли — их дело; было бы принято во внимание ее замечание…Коридор поднырнул под выпирающий бок дома и уткнулся в тяжелую, старую на вид, обветшалую дверь.— Ну что, выходим? — спросил священник, прежде чем нажать на рычаг.— Постойте… Скейлси, постарайся почувствовать: есть спереди опасность или нет…— Я бы не стал этого делать — девочка устала… Вы же видели: она и так страдает от переутомления…— Но разве ей пойдет на пользу, если мы все угодим в засаду?— Хорошо… Постарайся, малышка!Скейлси обмякла, осела на землю и зажмурилась.— Ты что-нибудь видишь? — встревоженно спросила Рипли.— Растерянность. Недоверие. Страх… Много народу, мужчины, боятся оборотня, но готовы защитить своих… Страх и желание убивать…— Где это, Скейлси?— Сзади…— А еще что?— Сбоку… я слышу Шеди… она думает о нас, очень сильно думает… опять боится… Она говорит… сейчас я ее услышу…— Что она говорит, Скейлси?— Чтобы мы уходили из Храма…— Ну, оттуда мы уже ушли, — резонно заметил священник.— Что ты слышишь спереди?— Не знаю… вроде кто-то есть, а вроде и нет никого… Чувств нет, но кто-то вроде есть…— Много?— Один… или двое… нет, один — все размыто…— Ну, так что будем делать? — повернулся к Рипли священник. Отсюда есть еще один выход, но им мне не воспользоваться. Возвращаться сейчас в Храм и выдавать месторасположение потайного хода я тоже не хочу… Тот выход, о котором я говорил — уже знакомая вам вентиляционная система. Давайте так: я сейчас выхожу, смотрю, что творится на улице, и даю вам знак: бежать или выходить. Согласны?— Но ведь это же опасно для вас! — вырвалось у Рипли.— Для меня? Вы просто плохо знаете наши обычаи: ни на меня, ни на девочку никто не осмелится нападать. Убить или оскорбить священника — кощунство, причинить вред ребенку — позор.— Ясно, — кивнула Рипли. — Послушай, Скейлси… раз так, то если нам придется совсем плохо — беги.— Наоборот! — возразила Скейлси. — Раз меня не будут трогать, я тем более обязана буду помочь тебе…— И все же я прошу тебя — сделай так, как я просила… мало ли что может случиться… Ты еще ребенок, и тебя могут задеть… скажем так, случайно. Понимаешь?— Да, мама, — покорно согласилась Скейлси, но поднятая с вызовом мордочка для любого разбирающегося в языке жестов явно говорила, что при первой же возможности это обещание будет нарушено.— Ладно, я выхожу…Рычаг опустился, дверь со скрипом поехала в сторону. Открывшаяся улица казалась настолько пустынной, что и Скейлси засомневалась в своих ощущениях: если очень хотеть кого-то увидеть, его можно найти и там, где его никогда не было.Священник неторопливо вышел на середину улицы и махнул щупальцем: «Никого нет».«Ну и прекрасно», — еще секунда, и гора свалилась бы с плеч Рипли, но тут откуда-то сверху, как тогда, на станции, на священника свалился монстр.Их силы были почти равны: один был силен от природы, второй — благодаря специальным тренировкам. Одному в драке помогал разум — второму инстинкт. Прежде чем Простой успел сомкнуть свои челюсти, шея противника выскользнула из-под его «прицела», и одно из щупалец петлей затянулось на морде, не позволяя разжать челюсти. Когти встречались с когтями, щупальца отлетали, наткнувшись на другие щупальца.— Мама! — заорала Скейлси. — Скорей сюда!Они выскочили из прохода, совершенно не думая о себе и о том, что не с их силой можно лезть в эту драку.В беде был друг, и его надо было выручать — эта простая мысль вытеснила на какое-то время все остальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29