Метод этот заключался в знаменитом "savoir vivre", а в
сущности - в отсутствии какого либо метода. Попросту говоря, Жан
Роше прошел всю служебную лесенку полицейского ведомства и хорошо
знал всех и вся в той среде, где приходилось ему крутиться по
казеной надобности. Во все века и в каждую эпоху людей, подобных
Жану, считают реликтами прошлых, уходящих - милых, но
бестолковых - времен, и во все времена такие появляются снова и
снова, словно немой упрек, адресованный жизнью неутомимым
разработчикам изощренных кабинетных систем и строго
формализированных методов ведения следствия. Среди своих коллег и
подчиненных комиссар пользовался почти непререкаемым авторитетом,
был персонажем строгим, но справедливым, а заодно и немного
смешным. Маленькие слабости Жана служили источником бесконечных
беззлобных шуток. К примеру, уже не одно поколение обитателей
Дома на Козырной - из тех, что чином пониже - посмеивались над
тайным пристрастием Жана к своей трубке-носогрейке, с которой тот
не расставался, но почти никогда не курил на людях. При
свидетелях он позволял себе лишь сигареты подешевле - комиссара
мучили подспудные опасения, что его заподозрят в подражании
кому-то из древних литературных персонажей: те все как на подбор
были привержены к курению трубок и заботливому уходу за оными.
Ким подождал, пока комиссар устроится в кресле попрочнее и
предложил ему подбодрить себя кофе.
- Терпеть не могу эту растворимую дрянь. Охотно верю, что
ее готовят из сношенных автопокрышек, - признался ему Роше. -
Так что я, с вашего позволения...
Он поискал глазами традиционный для служебных кабинетов
Прерии сифон с минерализованной газировкой, но в свежезанятой
Агентом на Контракте комнате такового не было. Зато имелся,
правда, декоративный самовар.
- Да, тот, кто пробовал настоящий кофе - тот, что в
зернах, - не примет никогда никакой синтетики, - чуть покривил
душой Ким. - Но я вам предлагаю настоящий - молотый "Арабика".
Прямо из Метрополии...
Он осторожно приоткрыл крышку кофейника, и аромат
обычнейшего на далекой Земле и экзотического на невероятно
далекой, выглаженной равнинными ветрами Прерии напитка наполнил
кабинет.
- Неужели - настоящая контрабанда? - принюхался комиссар.
- Или - снова подделка?
- Займитесь дегустацией, - Ким подвинул ближе к усачу
литого стекла чашку и кофейник.
Жестом указал на (по здешней традиции) уложенные горкой на
блюдце, снабженном серебряными щипчиками, мелкие кусочки сахара.
Наблюдать за комиссаром Роше, наливающим себе, а затем
смакующим натуральный кофе было поистине зрелищем, окупившим все
неудобства, проистекающие от нехватки в багаже агента на
контракте тех двух килограммов полезного груза, которые пришлись
на отменного качества кофейные зерна. Возможно то были
единственные два килограмма, что были ввезены на Прерию в полном
соответствии с действующим таможным законодательством.
Зачарованный этим зрелищем, Ким минуты три наблюдал за
процессом принятия напитка своим будущим партнером, а затем
принудил себя вновь погрузиться в компьютерные стенограммы
показаний свидетелей по делу о возможном похищении гражданина
Федерации (Цивилизация Чур) Торвальда Толле - частного лица.
Комиссар покончил с кофе и, вместо того, чтобы включить свой
терминал, зашел за спину Федеральному Следователю и стал через
его плечо вникать в ползущие по экрану строки. Попутно, он
разминал в пальцах извлеченную из портсигара сигарету, находя,
видимо, в этом процессе замену курению, как таковому. Некурящий
партнер был ему явно в тягость. Ким уже надумал попросить
комиссара не стесняться и закуривать без всяких церемоний, когда
тот, наконец, известил его о своем мнении от увиденного на экране.
- Тараканы, - уведомил он Кима минут через пять тихого
посапывания, временами перемежаемого тяжелыми вздохами.
Ким, разумеется, уже внял предостережению министра о
своеобразии методов работы комиссара, но все-таки слегка опешил,
пытаясь соотнести сказанное с помещенным на экране текстом
(допрос водителя-оператора кара спецдоставки Департамента туризма
Федерации Прерия-2, Гната Позняка, госпрокурором Эфраимом
Беккером).
- Что вы имеете ввиду? - осведомился он.
- Значки эти - буквы. Ползут по экрану, как тараканы...
Как вам удается их разбирать?...
- Я увеличу шрифт, - чуть виновато и чуть недоуменно
потянулся к клавиатуре Ким.
- Не тратьте зря времени: я все равно ни черта не смогу
прочитать без очков... У меня - жуткая дальнозоркость, да и
устают глаза от такой массы текста...
Киму потребовалось три или четыре секунды, чтобы справиться
с приступом естественного удивления и сформулировать хоть
сколько-нибудь содержательную реплику:
- Так или иначе, через час нам надо связно изложить
господину министру план розыскных мероприятий и предложить нечто
конкретное, а не просто постановку на уши всех органов
правопорядка планеты...
Комиссар вразвалку, чуть косолапя, пересек кабинет, с
жалостью заглянул в опустевшую кофейную чашку и снова устроился в
своем кресле, воззрившись на Кима задумчиво, как на маслом
написанный натюрморт.
- И что же вы намерены предпринять, господин Яснов? У вас
есть - как это называют в книжках - рабочая гипотеза? Версия?
- Время версий, на мой взгляд, еще не наступило, - как
можно мягче начал Ким.
"В чем-то большой ребенок", - вспомнил он слова министра.
- Но, судя по тому, насколько чисто выполнено похищение, мы
имеем дело просто с неплохими профессионалами, которые прошли
сквозь все э-э... защитные структуры здешнего государства,
простите, как нож сквозь масло.
- Сравнение обидное, но точное, - заметил комиссар, вновь
извлекая на свет божий недомученную сигарету.
Ким уже снова был близок к попытке узаконить курение в своем
кабинете, но комиссар продолжил свое рассуждение:
- Характерно, что как нож не разрушает теплого масла, так
же и эти, как вы говорите, профессионалы не нанесли среде, в
которой поработали, особого вреда. Несколько угнанных машин - их
уже все нашли - всякое мелкое хулиганство, но никаких трупов,
никаких взрывов и пожаров... Вы правы во всем, кроме основной
мысли, которая вас гипнотизирует - мысли о том, что похищение
Толле - дело рук профессионалов. Все эти люди, которые проходят
сейчас как главные свидетели всей этой глупости - и помощник
секретаря Братов, и водила этот - Позняк, оба они и еще ряд
людей должны были быть мертвы. Когда работают профессионалы,
живых свидетелей не остается. Речь идет о военной физике -
о-ла-ла! И ни одной жертвы за шесть часов... Не говорите мне о
профессионалах.
"Вот так одни и те же факты приводят две разные головы к
двум разным выводам", - с грустью умозаключил Ким. А вслух
спросил:
- Так что, начнем расследование с любителей розыгрышей? Или
просто дадим объявление в газету?
- Я намерен начать с того, чтобы по-человечески поговорить
с этими двумя недотепами, которым похитители, прямо-таки,
подарили жизнь. Если вы думаете, что госпрокурор и люди из
комиссии двух министерств выжали из них все до капли, то вы
глубоко заблуждаетесь. Не хочу даже тратить время на их писанину.
У нас разные цели с господами министрами. Им нужны виноватые, а
нам нужен Торвальд Толле. По возможности, живой...
Ким, уже на две трети пробежавший глазами имеющиеся в
наличии материалы дела, не мог не признать, что его усатый
напарник был недалек от истины. Он выпрямился в жестком кресле,
всем свом видом приглашая Роше продолжить мысль.
- А дальше я бы предложил нам бежать по разным дорожкам,
господин агент. Мы с вами - не обижайтесь - люди разных миров.
Если бы я хоть на минуту допустил мысль о том, что на Прерии
орудует банда шпионов галактического масштаба, я бы просто
предоставил себя в ваше распоряжение. Я за свою жизнь засадил за
решетку сотни три козлов, уклоняющихся от уплаты алиментов, и
брачных аферистов, несколько дюжин фальшивых банкротов и просто
кассиров, скрывшихся с выручкой, с десяток мерзавцев, которые
грабили людей с оружием в руках и корчили из себя королей,
примерно столько же похитителей людей и террористов, несколько
очень изощренных умников, которые занимались шантажом на уровне
правительства - с ними было тяжело. И всего двух сотрудников
разведок Миров Федерации, которые нарушали законы - местные,
планетарные и Федеральные. Оба были хорошо подготовлены и до
предела циничны. Но сверхъестественных способностей не проявляли.
Да - еще была пара маньяков. Настоящих убийц-садистов. Оба были
дьявольски хитры, не спорю. Одного я взял живым и временами
посещаю в клинике - приходится то тот эпизод дорасследовать, то
этот. Второго убили у меня на глазах. И меня самого убили бы,
пикни я только слово в его защиту. Толпа - это страшная машина,
вы это знаете... Карманников и пьяных буянов я не считал. Давно
ими не занимаюсь. Вот такая вот статистика. Мой мир - это люди в
кафе, что подешевле, люди в конторах и лавочках, люди в больших
магазинах, люди в поездах и самолетах, люди в терминалах. Почти
все - здешние. Вот по этой дорожке я и пойду. Точнее побегу -
нам уже придали необходимое, гм, ускорение. Я не знаю ваших
методов. Говорят о вас неплохо. Только считают, извините за
откровенность, большим занудой. Завидую - мне всегда не хватало
этого качества. Двигайтесь по своей траектории. И будем держать
друг друга в курсе, по возможности, не через эфир. Если мой нюх
меня не обманывает, наши дорожки быстро встретятся. Один чех
написал, что одно и то же дело, буде оно расследовано
специалистом по шпионажу в высшем обществе и рядовым околоточным,
приведет в первом случае к заговору сиятельных персон и к роковым
страстям аристократов, а во втором - к кухонному преступлению,
совершенному нечистой на руку прислугой. Но это было давно, а чех
тот был литератором, не следователем. Я его ценю, но только не за
такие вот умозаключения. Истина, видите-ли, одна, а вот путей к
ней много: у каждого - свой.
"Комиссара заносит в философию, - подумал Ким. - Только,
сдается мне, что это не банальное последствие длительного влияния
белого вина на мозги, а вежливая форма предложения залетному
спецу не путаться под ногами у обременненых опытом знатоков
местной жизни. Обидно, но справедливо. Не будем морочить друг
другу головы..."
- Ну что-же, - вздохнул он, - пусть будет по вашему.
Строчим параллельные бумажки для успокоения господина министра, и
беремся за дело. Хочу, однако, предложить вам первый выезд
сделать совместно. Есть одна ниточка, которую надо подергать и,
если потребуется, отсечь сразу.
Комиссар с вялым интересом поднял бровь.
- Я имею ввиду, - Ким с легким хрустом поднялся из кресла,
- осмотр части багажа, доставленного в гостиницу, где за Гостем
Толле зарезервирован номер.
- Забыл известить вас, - комиссар сделал успокаивающий
жест рукой. - Разумеется, я распорядился присмотреть за багажом.
С ним ничего не станется, но и дать нам он ничего не может -
чемоданы Толле укладывал у себя, на Чуре. Ну, может быть у себя в
отсеке, перед посадкой. До похищения во всяком случае. Другое
дело - если бы нашелся след того багажа, что поехал с ним.
- Резонно, - заметил Ким. - Однако... Одним словом, есть
некий момент, который заставляет задуматься... У Толле было очень
мало багажа. Вот данные компьютера Космотерминала: четыре
предмета. Из них три - включая личное оружие - поехали с ним, в
лапы грабителям. Четвертый же предмет был доставлен в гостиницу
"Цыганская" отдельной машиной. Тот человек, что привез и
зарегестрировал этот груз - Леон Файоль, стажер протокольного
отдела, не был допрошен как свидетель. Не отметился на службе. Не
присутствует по домашнему адресу. Я распорядился о его розыске.
- Вы пришпилили старика на первом же шагу, - с досадой
заметил комиссар. В мгновение ока его переносицу оседлали
массивные, как в историческом кинофильме очки, а дрябло лежавшая
на ручке кресла рука энергично потянулась за протянутой Кимом
распечаткой. Даже обвислые усы мигом залоснились в лучах
настольной лампы. Однако верный себе, в твердом намерении ничего
не делать по-человечески, Жан Роше, ухватив лист, пересек с ним
комнату, присел на широкий, добротный подоконник, нервически снял
очки, сложил их оглобли рогулиной и, откинувшись назад, с
дьявольскими неудобствами, стал читать бумагу, держа древнее
устройство над текстом, на манер лорнета, с таким видом, словно
демонстрировал написанное наблюдателю со спутника.
- Вы знаете, сколько французов живет на Прерии? -
осведомился он у Кима, не отрываясь от четырех строчек принтерной
распечатки.
- Признаюсь, не интересовался статистикой на сей счет, -
кашлянув, признался Агент на Контракте.
- Так вот, вам следует знать, что нас - истинных галлов
здесь - раз-два и обчелся. Армян и греков - и то больше, -
пояснил Киму комиссар. - Братья-славяне и монголы доминируют
здесь чуть ли не на все сто. Ну и беспородные англосаксы,
разумется, не обидели Прерию своим присутствием.
Он кашлянул-хмыкнул, видимо усомнившись, не задел ли Кима
своим этнографическим пассажем. Но тот был невозмутим. Последний
луч, брошенный здешним светилом в закатное - ночное уже - небо,
залил комнату теплым, каким-то располагающим к долгой
доверительной беседе светом.
Но этим двоим предстояли не доверительные беседы у камина.
Их ждала злая, полная неожиданностей ночь. Они еще не знали, что
это будет Ночь Пса.
- Так что, - продолжал комиссар, - воленс-ноленс, а
приходится держать друг-друга в виду... Собираться по праздникам,
бывать друг у друга... Иначе мы все здесь скоро забудем язык
Ростана и Сименона и будем общаться на здешнем чудовищном
пиджине... Вы знаете такое слово: "виндовка"? Или "кейборда"? Или
еще шедевр: "захорасить" кого-нибудь в мелкие слезы. Это от
"сексуал хорасмент" - вы, я вижу, не догадались. Куда вам...
Комиссар определил рассыпавшуюся наконец в прах, но
сохранившую невинность сигарету в пепельницу.
- Леон Файоль - помню такого мальчика. Неужели влип в
скверную историю?
Он энергично поднялся и взял со стола шляпу.
- Двигаемся в гостиницу, Следователь. Такие дела не
решаются перекрестным чтением бумажек.
С этим Ким был вполне согласен.
Тьма воцарилась над Городом и Степью.

* * *

"Цыганская", - она же "Bohemia" (латинизированное название,
впрочем, не прижилось) не знала, наверное, на своем пороге ноги
ни одного цыгана. Туго обстояло дело и с представителями богемы.
Цыгане на Прерии болтались по бескрайним степям, а богема гудела
в "Лимпопо". В "Цыганской", сколько себя помнили старожилы
столицы, вечно останавливались дорогие гости Прерии - те что
калибром были покрупнее, чем галактический сброд, с утра до
вечера галдящий в многоэтажных башнях гостиниц городского центра,
но по очкам не дотягивали до ведомственных особнячков в утопающих
в зелени правительственных кварталах. Появление господ с
удостоверениями сразу двух сыскных управлений особенного
впечатления на персонал не произвело.
- Мы хотели бы видеть багаж, доставленный на имя Торвальда
Толле, - взял на себя инициативу Агент на Контракте, пока
комиссар, вооружившийся, наконец, трубкой, рассматривал
потолочную мозаику громадного вестибюля.
- Вещи находятся в его номере, - равнодушно ответствовал
обряженный в декоративный кафтан дежурный администратор. -
Самого господина Толле в номере нет.
Роше молча выпустил в пространство перед собой облако дыма,
сделавшее бы честь локомотиву времен паровой тяги и протянул
через стойку ордер на проведение обыска. Убедившись, что ордер
должное впечатление произвел, он снизошел до того, чтобы
добавить:
- Мы знаем, что господина Толле нет в номере. Кстати, если
он все-таки появится - и не только в своем номере - немедленно
дайте знать вот по этому каналу... Вы все хорошо поняли?
Проводите нас...
Номер, зарезервированный для человека с Чура, был, по
здешним понятиям, на высоте:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48