— С тех пор как я основал собственную компанию, юна неоднократно подвергалась нападениям. Мы сталкивались с организованной преступностью, разными подразделениями секретной полиции, с подпольными политическими организациями и религиозными культами.
Все это неудивительно — если компания достаточно крупная, на нее начинают наезжать все кому не лень. Однако во всех предыдущих случаях мне удавалось отбиться при помощи взятки или силы. На этот раз дело серьезнее.
Похоже на глобальное нападение, которое якобы по случайности сконцентрировалось вокруг Контека. Возможно, они открыли способ влиять на причинно-следственные связи и пользуются им для более эффективного осуществления обычных атак и шантажа. Другой вариант: человек, обладающий силой, превышающей все, что нам приходилось видеть и слышать до сих пор, имеет программу действий, отличную от любой, которую мы можем понять. Как бы там ни было, если возможно все это выяснить, я хочу не только узнать, кто они такие и почему делают это, но и как они это делают.
Он вскочил с пола со словами:
— Через десять минут каждый из вас пройдет собеседование с психологом. Не волнуйтесь, я вовсе не думаю, что вы сумасшедшие.
Затем он вылетел из комнаты прежде, чем хотя бы один из нас успел открыть рот, а когда мы взглянули на компьютерные терминалы у себя на столах, то прочли указание явиться в кабинет на том же этаже через десять минут.
Поразмыслив немного, я пришел к выводу, что Контек, наверное, вычислил всех наших друзей, ведь у Ифвина очень ясное представление о том, как мы выбрались из тюрьмы.
За нами наблюдала куча народу, и все же охрана попала в ловушку в Сайгоне, и каким-то образом Билли Биард ухитрилась меня избить. Какой-то неизвестный отвез Хелен на моем прыжковом катере в Сайгон и даже не потрудился скрыть следы своего присутствия.
Я сел и молча уставился в пространство.
— За Ифвином стоит огромная сила, и кто бы ни были эти парни, причиняющие ему столько беспокойства, они тоже не промах.
— Если исходить из того, что Ифвин и эти парни — не одно и то же.
— Точно. — Я встал, отряхнулся. — Ладно, пошли к психологам. Самое смешное, что единственное, в чем я абсолютно уверен, так это в том, что я не утратил рассудок.
— Возможно, я и утратила рассудок, только вот не уверена, что он у меня вообще был, — ответила Хелен, тоже вставая и приглаживая юбку. Она потянулась, широко зевнула и поправила мне галстук. Мне всегда нравилось, как она это делает, как будто я был выставочным котом. — А ты больше не профессор, так что не будь теперь таким рассеянным. Пошли посмотрим, чего от нас надо этим психологам.
Спустя некоторое время я уже сидел в небольшой комнате в удобном кожаном кресле, наблюдая, как тихий маленький человечек с темной кудрявой бородой записывает все мои слова. Первым вопросом было:
— Кто такой Микки Маус?
Я ответил, и он двинулась дальше:
— Что собой представляет Тринадцатая поправка к Конституции США? Кто из тренеров придумал давать пас форварду? Когда проходила Всемирная выставка в Сент-Луисе? Кто победил во Второй Канадской войне?
Некоторые вопросы, как, например, о Всемирной выставке в Сент-Луисе, относились к тем вещам и событиям, о которых я никогда не слышал, — ведь город не восстанавливался после великого землетрясения в 1885 году, потому что в окрестностях больше не протекали реки. Некоторые вопросы были до глупости простыми и банальными. Довольно часто вопрос казался с первого раза непонятным, и только прослушав его медленно еще раз, я понимал, что он построен на утверждениях, настолько сильно отличающихся от моих собственных, что мне приходилось долго размышлять. Я сказал об этом психологу, и он, как любой психолог, согласно кивнул. Опять же, как любой психолог, он спросил:
— Как вы себя чувствуете, когда вопрос настолько далек от базовых принципов, что вы не знаете, как на него отвечать?
— Я испытываю некоторое напряжение. Но не более.
— Когда вы в последний раз видели статью в профессиональном журнале, написанную американским астрономом? Не эмигрантом или имеющим двойное гражданство, как вы, а человеком, живущим и работающим в Американском Рейхе?
— Э-э, это… — В голове было пусто.
— Видите?
— Что?
* * *
— У меня было то же самое, — сказала Хелен за ленчем. Мы сидели в кафетерии компании, но поскольку ни с кем не были знакомы, с нами никто не поздоровался, и мы были предоставлены сами себе, тем более что выбрали место подальше от остальных сотрудников. В Контеке всегда полно сюрпризов; на этот раз нас поразило, что еда была отличной, а мебель и столовое серебро вполне подошли бы для дорогого ресторана. Откинувшись на спинку стула, я с удовольствием потягивал кофе, попутно размышляя обо всем, что произошло за последние несколько дней.
— Как ты думаешь, почему Ифвин так зациклился на этих нападениях на Контек? — поинтересовалась Хелен. — Из того, что он описал и что находится в папках, вся эта история причинила ему не так уж много неприятностей, по крайней мере до сих пор.
— Ну, мне кажется, он встревожен тем, что не знает своего противника, мотивов его действий и способов осуществления задуманного. Одно дело — когда тебя грабят на улице среди бела дня и ты знаешь, что грабитель позарился на деньги. Совсем другое — проснуться однажды утром и обнаружить, что, пока ты спал, кто-то переставил мебель в твоей квартире. Объективный вред может быть меньше, но все неизвестное, загадочное пугает сильнее.
— Наверное.
Она убрала челку со лба и спросила:
— Интересно, в Большом Сапфире есть парикмахерская? По-моему, должна быть, здесь ведь живет больше пятисот человек.
Мы наблюдали за перекатами волн в полумиле под нами; там, за большими окнами, вовсю светило экваториальное солнце; даже сквозь затемненные стекла оно казалось слишком ярким, и ослепительный свет резал глаза.
Хелен вновь вернулась к теме разговора.
— Даже если твои предположения верны, это все равно не объясняет личную заинтересованность Ифвина в этом деле. Он контролирует больше экономических ресурсов, чем практически любое независимое государство; его империя, возможно, крупнее, чем Скандинавский и Венгерский Рейхи, вместе взятые. Это — огромные деньги и огромная власть. И все же он хочет, чтобы мы поверили, будто его беспокоит мышиная возня на задворках его империи, тем более что некоторые происшествия могут быть простым совпадением. Контек настолько могуществен, что его можно доить пятьдесят лет, а он и не почувствует. Ифвин не похож на скрягу и, судя по всему, имеет отличную службу безопасности, а даже если это не так, всегда можно нанять высококлассных специалистов на время напряженной борьбы. Так почему же Ифвин так беспокоится? Почему бы ему просто не направить спецотряд на расследование всех обстоятельств и потом почитать отчет о поимке хулиганов? Все это так же смешно, как если бы он сам мыл полы в офисе или продавал билеты. И разве ты не заметила, что огромная часть его империи подчинена выполнению любой, пусть даже самой маленькой его причуды. Как ему удается принимать так много мелких повседневных решений и в то же время встречаться с нами и беседовать часами, то есть явно заниматься совершеннейшей чепухой? Лайл, все это выглядит так, как будто большая часть необъятных ресурсов Контека — больше, чем у некоторых стран, — используется исключительно для поддержания этого «периферийного» проекта. — Она так настаивала, будто я должен был знать ответ.
Но я не знал.
— С этой точки зрения все кажется довольно странным, — сказал я. — действительно мышиная возня.
Удивительно, как Ифвин мог предположить, что кто-то хочет его убрать из-за тех исследований, которые нам предстоит выполнить. Не смешно ли беспокоиться владельцу огромной империи из-за подобных мелочей?
— Может быть, беспокоиться нужно вне зависимости от собственной силы и могущества, — предположила Хелен, глотнув еще кофе. — Или же эффекты — взаимно несовместимые события, следствие, появляющееся раньше причины, — полученные на периферии, страшнее, поскольку Ифвин не знает, может ли противник усилить их или нет. Взгляни на историю со складом в Буэнос-Айресе. Они выслали вагон с шарикоподшипниками, который должен был прийти в Вальпараисо, и как только поезд скрылся из виду, появился другой поезд, вернувший груз. А когда проверили электронную почту, оказалось, что днем раньше было получено сообщение с жалобой, что один и тот же груз был послан дважды.
Таким образом, Контек потерял одного покупателя, зато получил целый вагон шарикоподшипников. А что, если бы все грузы отвозились не по назначению, а не только эта? Что, если бы время изменило ход или пошло по кругу, когда переводили деньги электронным путем? Так ведь можно очень быстро обчистить банковские счета.
Думаю, чем больше мы завоевываем природу, тем сильнее следует беспокоиться о сохранении законов природы и их действии, а об этом никто до сих пор не задумывался.
Днем, вернувшись в свой новый офис, мы с Хелен попытались решить, с какой стороны взяться за порученное нам исследование. Допустим, психологи посовещаются друг с другом и напишут отчет о нас, но мы-то не увидим его по крайней мере в течение дня.
— Почему они задавали нам такие банальные вопросы, как по-твоему? — поинтересовалась Хелен.
— Банальные или бессмысленные. Хотя мне кажется, они спрашивали обо всем, что в принципе помнят люди, Хотелось бы знать, какие вопросы каждый из нас считает бессмысленными.
— Да, любопытно.
Она уставилась на экран монитора и добавила:
— Эй, здесь список заданий на сегодня. Начинается с кучи телефонных звонков.
Я заглянул через ее плечо; почему-то задание касалось нас обоих.
— Означает ли это, что каждый из нас должен звонить всем этим людям и записывать разговор, или же можно устроить селекторную связь?
— Поскольку я не представляю, о чем это и что должно произойти, — сказала Хелен, — то голосую за то, чтобы один из нас звонил, а второй наблюдал за ним на случай, если произойдет что-либо из ряда вон выходящее.
Первым в списке стоял Кларенс Бэббит, из Чикаго, штат Иллинойс. Мне досталась решка, так что я набирал номер. Услышав гудки, я положил трубку.
— Я позвонил? — спросил я Хелен.
— Ты набрал номер, а потом бросил трубку и сидел молча почти минуту. Нас просили записывать все странное, и, по-моему, следует отметить случившееся с тобой. — Помолчав довольно долго, она добавила:
— Ты ничего не помнишь об этом звонке?
— Абсолютно. Попробовать опять позвонить мистеру Бэббиту или перейдем к следующему?
— Попробуй еще раз.
Я заново набрал нужный номер, дождался гудка на том конце провода, но мгновение спустя опять сидел у телефона с трубкой в руке.
В списке стояли только номера на территории Американского Рейха, и мы с Хелен звонили по очереди. Когда набирала Хелен, я наблюдал, как она лупит по кнопкам, а заслышав длинные гудки, вешает трубку и не двигается в течение целой минуты. Потом сознание возвращалось, но Хелен совершенно ничего не помнила о звонке. Когда звонил я, она становилась свидетелем той же самой картины.
Мы записали все это на компьютерную камеру, так что могли смотреть на себя во время столь странной процедуры. Прокрутив все записи, мы пришли к выводу, что наше поведение абсолютно идентично.
— Что ж, — я решил подвести итоги после просмотра последнего эпизода, — все это очень интересно, но совершенно неинформативно. Если обладатели этих телефонных номеров находились дома, то наверняка ужасно злились на наши беспорядочные и бестолковые звонки.
— Может быть, это из-за того, что нам тоже пытались дозвониться из Американского Рейха?
У меня вдруг дико заболела голова. Когда — мгновение спустя — боль отступила, я переспросил:
— Что ты сейчас сказала?
— Я сказала.., не помню. У нас включена камера, чтобы еще раз посмотреть тот момент?
Камера оказалась включенной — как и в большинстве офисов Голландского Рейха, где она следит за сотрудниками, автоматически записывая все разговоры до тех пор, пока ее специально не выключают. Мы прокрутили звуковую запись происходящего в офисе на пару минут назад и вдвоем прослушали нужный отрывок.
«Может быть, это из-за того, что нам тоже пытались дозвониться из Американского Рейха?»
У меня заболела голова. У Хелен тоже. И ни один из нас не смог сконцентрироваться на вопросе. Мы опять прокрутили его, записали на бумагу, а затем прочитали вслух несколько раз.
— Очень похоже на запретные слова в сети, — вдруг сказала Хелен. — Теперь, потренировавшись, я могу задать вопрос, и он вовсе не кажется столь серьезным, однако в то же время он не предполагает получение какого-либо ответа. Знаешь, каждому из нас часто бывают фантомные звонки — это случается гораздо чаще, чем ошибка соединения или отбой?
— Конечно. Такое случается с каждым. Можно ли предположить существование запретной для телефонных звонков зоны или что-то в этом роде, но кто запрещает? И зачем контролировать наше поведение таким образом, а не сказать, что номер недоступен?
Хелен откинулась на стуле и уставилась в потолок, о чем-то серьезно задумавшись.
— Мы сделали несколько важных предположений, не так ли, Доктор Абдукция? Нельзя ли при помощи твоего метода выяснить, есть ли у них что-то общее?
— Можно. Допустим, что в данный момент мы существуем в реальном мире, а не в виртуальной реальности.
Это серьезное утверждение, и оно нуждается в проверке.
Если мы в виртуальной реальности, то это самая мощная сеть, какую я знаю, потому что она работает очень мягко и без помех, характерных для виртуальной реальности.
— Почему это предположение важно?
— Потому что все непонятные события, произошедшие с нами, легко объяснить если считать, что это виртуальная реальность, которая либо построена по другим законам, либо в ней что-то сбоит. Тогда легко можно объяснить все проблемы Ифвина. К сожалению, мне кажется, что это настоящая реальность.
Она вздохнула, глотнула немного кофе, поморщившись, потому что он уже успел остыть.
— Вот и тест. Если мы находимся в виртуальном мире, программа не может знать, что я хочу взять кофе, и мгновенно «остудить» его до нужной температуры, а потом чашка должна иметь различный вес до того, как я глотну кофе, и после. Все это слишком сложно для большинства программ. Ну ладно, мы в физической реальности, так что одно простое объяснение уже не подходит. Что там с другими предположениями?
— Ну, по поводу телефонного эксперимента, — задумчиво ответил я, — знаешь что? Допустим, мы хотим положить трубку, а потом сразу же об этом забываем. Но мы не можем знать, чего хотели в тот момент, верно?
Давай уберем отсюда желание — и что мы имеем? Компьютерную запись вне зависимости от того, что идет через телефон; запусти набор номера на компьютере, а сама встань в противоположном углу комнаты.
Результат получился поразительный: компьютер на брал номер, а потом положил трубку, и когда мы проверили файлы, выяснилось, что линия просто разъединилась, и было неизвестно, с какой стороны произошло отключение.
— Хм, — удивленно протянула Хелен, — давай теперь посмотрим, что получится, если в лесу упадет дерево и никого не окажется поблизости.
Мы набрали номер вручную, вышли из комнаты и через минуту вернулись обратно.
Из трубки доносился тонкий металлический голос:
— Алле, алле! Какого черта? Я пожалуюсь в…
Ни звука.
Это становилось интересным, и я обратился к Хелен:
— Да-а. Получается, что он быстрее реагирует на компьютер, чем на нас, то есть видит какую-то разницу между нами и им. И как только по линии идет какая-либо информация — заметь, что первые слова могли принадлежать кому угодно и не несли особого смысла. Но как только бедная миссис Кальвер хотела назвать местное отделение полиции в Майами, нас разъединили. Давай позвоним кому-нибудь еще, — предложил я. — Что будем делать сейчас?
На этот раз мы записали голос Хелен на пленку и пустили через громкоговоритель.
— Здравствуйте. Извините за беспокойство. Мы из вашей телефонной компании и хотим проверить, не тревожат ли вас ложные телефонные звонки. Наверное, вам часто звонят и молчат в трубку. Если вас действительно беспокоят подобные звонки, пожалуйста, скажите «да» и четко произнесите свое имя. Если для вас не актуальна данная проблема, пожалуйста, скажите «нет». Не бойтесь рассказать нам о любой другой проблеме, возникшей в связи с обслуживанием вашей телефонной линии нашей компанией.
Оставшись наконец довольной этим сообщением, Хелен спросила:
— Ну что, позвонить опять Кальвер в Майами, Бэббиту в Чикаго или кому-нибудь, кому мы не так сильно надоели сегодня?
— Кальвер. Точно Кальвер! Она наверняка дома, и мы знаем, что она снимает трубку и начинает орать. Если она позвонит в полицию, даже лучше — они будут на линии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32