* * *
Ваннис Сефи-Картано скучала на званом завтраке, прикидывая, когда же наконец сможет заняться своей почтой.
— Ночыо подошел еще один корабль, — объявила Чаридхе бан-Масо, первой узнававшая все сплетни.
Гости вежливо выразили свое удовольствие, и одна молоденькая девица с подвязанными в кольца, унизанными украшениями косами томно осведомилась:
— На нем кто-то есть?
Чаридхе послала ей саркастическую улыбку, говорящую безо всяких слов: «Разумеется, иначе зачем бы я стала говорить об этом?», а затем, обращаясь к хозяйке, сообщила:
— Говорят, что капитан КепСингх взял на борт последних беженцев из Мандалы. Среди них находится ларгист, который будто бы присутствовал на Энкаинации Эренарха.
Ваннис, случайно взглянув в этот момент на Тау Шривашти, увидела, что он замер, и дыхание перестало колебать его винно-красный бархатный камзол. Это обострило ее интерес: почему Тау так поразила эта новость?
Девица с косами проворковала:
— Это Ранор. Моя мать дала ему образование.
Взгляд Тау задержался на ней, и Ваннис стало смешно. Тут его явно заинтересовали не слова, а сама ораторша. Он ведь известен своей слабостью к зеленой молодежи.
— Увидим ли мы его среди нас? — спросила Риста. — Так хочется узнать, кто еще выжил.
— Не сейчас, — скучающим тоном протянула Чаридхе. — Кто-то из пассажиров — кто, не говорят — нездоров, поэтому их доставят позже, специальным курьерским кораблем. Зато на станцию прибыли китари, и есть шанс, что они дадут здесь концерт.
Ваннис, подавив зевок, спрятала руку в складках платья. Убедившись, что никто на нее не смотрит, она включила босуэлл и набрала код своей электронной почты. Четыре поступления.
Разговор перешел на пустяки, и она, расправив платье, как бы между прочим, отошла к буфету.
Ей уступали дорогу, и она мило улыбалась в ответ. Титул обеспечивал ей всеобщее почтение, а события прошлой ночи еще более возвысили ее в мнении света.
Она заказала себе холодный напиток и в ожидании проверила имена отправителей. Разочарование кольнуло ее: от Брендона ничего не было.
В следующий момент она почувствовала, что к ней кто-то подошел, и подняв голову, встретилась с золотисто-серыми глазами Тау. Заметил ли он, что она пользуется босуэллом? Возможно. Ну что ж, она ведь могла общаться и с кем-то из гостей. Ваннис снова подавила зевок и протянула руку за своим стаканом.
— Я мог бы предложить вам кое-что получше, — с холодным юмором заявил он. Тау говорил о напитке, но явно намекал на что-то еще, и это вызвало в ней интерес, смешанный с тревогой.
Она дала понять, что ничего не имеет против, и обернулась, уловив движение воздуха и шорох шелковых юбок. Хозяйка вела к буфету остальных гостей, и по ее напряженной улыбке Ваннис поняла, что она расстроена.
«Она думает, что мне скучно». Ну, если Кароли бан-Ногуши так взволновала эта мысль, значит, Ваннис полностью вернула свое.
Под несмолкающий говор Ваннис подошла к Кароли и мигом успокоила ее, а затем, двигаясь по тщательно выверенному кругу, обменялась несколькими словами с каждым из гостей. В какой-то миг ее обхода Шривашти исчез. Ваннис не видела, как он ушел, но поняла, что его нет, по надутому выражению лица девицы с косами.
* * *
Осри Омилов сел в постели, перебарывая ужасающую головную боль. В комнате, куда поместила его мать, не было встроенного будильника, поэтому он спал, не снимая босуэлла. Теперь цветной нейросигнал по ту сторону глаз пульсировал в такт с висками. Два часа сна, и меньше часа осталось до конца его увольнительной — после того ему надлежит явиться в военную часть станции, известную как Колпак.
В этом есть и хорошая сторона: его поселят с другими офицерами. Ободренный тем, что скоро съедет от матери, Осри нашел в себе энергию, чтобы влезть в форму и собрать свои немногочисленные вещи.
Покончив с этим, он заметил, что на настольном пульте мигает сигнал поступления почты. Он вывел сообщение на экран, увидел, что оно адресовано ему, и ввел свой персональный код.
Письмо состояло из единственной строчки:
«Прошу об услуге. Не зайдешь ли ко мне в 7.45? Б».
Осри поморгал, прочел письмо еще раз, понял, что оно от Брендона лит-Аркада, и сердце у него болезненно сжалось.
Он стер сообщение, взял сумку с вещами и на цыпочках пошел по коридору к выходу. Двери остальных спален закрыты — сестры еще спят. Это хорошо.
Но выйти из дома оказалось не так просто. Слуга в ливрее Геттериусов торчал у самых дверей. Увидев Осри, он поклонился и сказал:
— Ее светлость желает поговорить с вашей честью.
Осри, скрывая раздражение, повернул назад и вошел в комнату матери. Она сидела в огромной кровати, задрапированной вышитым шелком, — хорошо еще, что одна.
— Осри, — сказала они, прищурив темные глаза, такие же, как у сына, — от кого было письмо? Как грубо с твоей стороны перевести его на свой код.
Только матери могло прийти в голову такое. Осри подавил смех. Лгать ему не хотелось, но не мог же он сказать ей, что письмо от Брендона — тогда препирательствам вовсе не будет конца.
— Это, конечно же, твой отец, — неожиданно неприятным голосом молвила она. — Хвастается, что внедрился к Верховной Фанессе. Если бы он сказал мне, что они с Эренархом снова в близких отношениях...
Осри слышал это уже три дня.
— Отец поздравляет меня с новым назначением, — сказал он, посмотрев на хроно. — Кстати, мне нужно явиться на службу через несколько минут.
Брендон, судя по всему, назначил ему встречу в Аркадском Анклаве. Если он доберется до транстуба за две минуты, он поспеет как раз вовремя.
— В мои приемные часы ты должен быть дома, — заявила мать.
— Если служба позволит, — пообещал он.
Мать подставила щеку. Осри поцеловал ее и с великим облегчением ретировался.
Хотя Ризьена Геттериус являлась абсолютной властительницей своей луны, ее положение среди тысячелетних Семей Служителей было сравнительно низким. Ее даже поселили в помещении для служащих низшего ранга. Осри, впрочем, не находил ничего плохого в этих домиках, выстроенных вдоль холмов, где из окон виднелись сельскохозяйственные угодья.
Однако дома для офицерских семей были куда более представительнее и, что еще важнее, располагались сравнительно близко от Аркадского Анклава и развлекательных центров станции. Там разместились почти все беженцы из высших кругов — те, что не пожелали остаться на роскошных яхтах, пришвартованных к станции.
Осри набрал код места назначения и плюхнулся на сиденье — к счастью, в капсуле никого не было. Он прислонился к окну и закрыл глаза.
Его задержали на этом проклятом приеме не только сослуживцы, желавшие послушать о его приключениях после атаки на Шарванн, но и многие Дулу тоже. Однако Осри, несмотря на их улыбки, открытое восхищение и обильную выпивку, отвечал кратко и уклончиво. Хотя отец редко давал ему указания (в отличие от матери), Осри за последнее время научился, в числе прочего, прислушиваться к его мягким рекомендациям. Перед самым приемом Себастьян обронил: «Я говорю обо всем этом как можно меньше. Потом проще отвечать на вопросы». И Осри намотал это на ус.
Капсула плавно затормозила. Осри вышел и направился по траве к воротам Аркадского Анклава.
Десантница, стоявшая на часах, отдала ему честь, и он услышал, входя в сад, как кто-то говорит по ее мини-микрофону. Дверь в дом была открыта, и Осри увидел Брендона, своего отца и Жаима — они сидели на полукруглой кушетке за дипластовым столиком, до того прозрачным, что казалось, будто фарфоровая посуда для завтрака парит в воздухе. У Осри сжалось сердце, когда он увидел, каким старым и измученным выглядит его отец. Длинное лицо Жаима носило угрюмое выражение, и только по Брендону не было заметно, что он мало спал или чересчур много выпил — его взор оставался ясным.
Это свидетельствовало о том, что за последние десять лет своей жизни Брендон привык к излишествам — факт, который раньше вызывал такой гнев в Осри. Теперь он больше не думал об этом — слишком многое изменилось, слишком много утрачено.
Все посмотрели на Осри, и Жаим сказал Брендону:
— До Колпака двенадцать минут езды.
Брендон залпом допил свой кофе и встал.
— Тогда пошли.
Осри заколебался, не зная, соблюдать ли ему этикет, которому никто здесь не придавал значения.
Тень, мелькнувшая на краю его зрения, заставила его вскинуть глаза, и головная боль заявила с новой силой. Сквозь ее дымку Осри узнал Монтроза, кока и корабельного врача с «Телварны».
Тот прищурился и взял что-то с буфета.
— На, держи, — буркнул он, подавая Осри стакан с молочно-белой жидкостью. — Я приготовил этого добра в избытке — вон для них. — Монтроз ткнул пальцем в сторону Брендона и Себастьяна.
Осри взял стакан и хлебнул густой напиток. Желудок взбунтовался, но тут же и успокоился, а голову выложили изнутри прохладной ватой.
Головная боль сразу пошла на убыль, и способность мыслить восстановилась. Но кок предупредил его вопрос.
— Через полчаса ты это сольешь, и тебе захочется пить. — Осри кивнул в знак благодарности, а Монтроз сказал Эренарху: — Слушай, Аркад, я все-таки думаю, что это надо обставить с большей помпой. Почему ты не сделал это ночью, в присутствии всех этих чистюль...
— Так будет лучше, — прервал его Брендон.
— О чем это вы? — спросил Осри, переводя взгляд с одного на другого.
— Вот об этом. — Брендон поднял руку. Блеснул рубин, и Осри снова ощутил укол в сердце, вспомнив Танри Фазо. — Антон лит-Фазо сменяется с дежурства через... четырнадцать минут.
— Идите, — сказал Себастьян. — Если он захочет поговорить со мной... — В жесте гностора читалось сожаление и сознание тягостного долга.
— Я передам ему ваше приглашение, — улыбнулся Брендон. — А пока ложитесь-ка спать.
Жанм собрался встать, но Брендон махнул на него рукой.
— Сиди. Меня проводит Ванн.
Жаим кивнул и отпил глоток кофе с растерянным выражением в темных глазах. Полное отсутствие этикета, напоминавшее о том, как с ними обращались на борту «Телварны», вызывало в Осри весьма странное чувство.
Однако он промолчал и вышел вместе с Брендоном наружу, машинально ответив на приветствие часовых. Они снова вернулись в мир иерархии и этикета. Брендон не стал отдавать честь, но поздоровался с обоими десантниками, назвав их по имени. Появился соларх Ванн и занял предписанную дистанцию позади.
Капсула снова оказалась пустой. Брендон набрал код и упал на сиденье, потирая глаза.
— Вы упомянули о какой-то услуге? — сказал Осри, сознавая, что их слушают. Но десантник, сидящий в нескольких рядах позади них, был, похоже, полностью занят своим босуэллом.
Брендон поднял глаза, и теперь стало заметно, как он утомлен.
— Речь идет, собственно, о двух. Во-первых, согласишься ли ты присутствовать при передаче мной Архонского перстня? Этого, кажется, желает и твой отец.
— Да — не думаю, что ему самому хочется рассказывать о подробностях смерти Танри. А вторая услуга?
Брендон откинул голову назад.
— Я хочу, чтобы ты достал мне кое-какие учебные чипы — курс анализа тактического вектора в реальном времени и еще, пожалуй, спецкурс по матрицам тактической семиотики.
Осри даже не попытался скрыть свое удивление.
— Но зачем? Разве у вас и без того мало дел?
— Даже у самых важных персон бывает свободное время, — с беззвучным смехом ответил Брендон. — И мне хотелось бы освежить свои старые знания. Но если я сделаю Официальный Запрос...
— ...Найберг будет обязан обратить внимание. Понятно. Я достану вам все, что нужно. Думаю, проблем с этим не будет — насколько я понял, в мои обязанности входит преподавание предметов, которые я проходил в Академии, прибывающим сюда кадетам.
— Спасибо, — сказал Брендон.
Больше они не разговаривали до самого Колпака. Соларх был знаком с военным комплексом немногим больше, чем Осри или Эренарх, но встроенные пульты указывали направление, и они, проехав еще один туннель, оказались в длинном коридоре.
Осри с интересом смотрел по сторонам, и его слегка покоробило то, что Колпак оформлен в стиле архео-модерн, памятном ему по вынужденному пребыванию на «Телварне». Служебные коридоры и склады щеголяли закругленными линиями — как раз в меру, чтобы атмосфера не казалась стерильной.
Они дошли до отдела безопасности как раз в то время, когда хроно показал конец смены. Дверь отодвинулась, и вышли несколько мужчин и женщин, на ходу отдавая честь Осри.
Оторопев, он оглянулся назад — Брендон с мнимым вниманием разглядывал один из пультов. С непокрытой головой и в простом костюме Эренарх ничем не отличался от всякого штатского.
Но вот появился высокий человек с кожей цвета черного древа, и Брендон обратился к нему:
— Коммандер Фазо?
Коммандер остановился, переводя взгляд с Брендона на Осри и обратно. Недоверие на его лице медленно сменилось узнаванием, и он поклонился — именно так, как должен офицер кланяться Эренарху.
— Можем ли мы поговорить наедине? — спросил Брендон так тихо, чтобы не слышал даже соларх, стоявший, отвернувшись, на почтительном расстоянии.
Фазо молча указал на небольшую приемную в нескольких метрах от них. Они вошли туда втроем, а десантник занял пост у двери. Брендон поднял руку с перстнем Архона.
Коммандер снова изменился в лице. Его молчаливое горе потрясло Осри, но Фазо тут же овладел собой.
— Я обещал вашему брату доставить перстень вам и передать из рук в руки, — странно, нараспев произнес Брендон. — Архон Танри погиб с честью, и теперь эта честь переходит к следующему Архону Фазо, чей фамильный девиз звучит: «Volo, rideo».
— «Властвуя, смеюсь», — повторил про себя Осри, охваченный новым приступом горя. Танри Фазо, друживший с его отцом почти двадцать лет, был фигурой особого масштаба, героем. Смех придавал его характеру равновесие, и он часто говорил: тот, кто способен посмеяться над собой, смеется и над миром, не боясь его. Осри слишком поздно усвоил этот урок. У него защипало глаза, когда Антон преклонил колено, простирая ладони древним жестом аристократа перед членом королевского дома. Сверкнул камень со смеющимся возницей, влекомым двумя сфинксами, перстень перешел на палец коммандера, и Брендон поднял Антона на ноги.
— Теперь вы — Антон хай-Фазо. Когда мой отец будет на свободе, он утвердит вас в чине Архона.
Коммандер сделал быстрый судорожный жест, но Брендон, словно желая предупредить официальные изъявления благодарности, сказал:
— Позже мы расскажем вам о битве за Шарванн. Ваш брат порядком попортил кровь Хриму Беспощадному. — Брендон посмотрел на Осри и добавил мягко: — Гностор Себастьян Омилов, отец присутствующего здесь лейтенанта Омилова, был с ним до конца. — Осри заметил, с каким напряжением смотрят голубые глаза Эренарха. Спал ли он вообще в эту ночь?
— Ваше Высочество, — сказал Осри, исполняя свою роль, — я должен заступить на службу.
Брендон кивнул, нажал на клавишу замка, и они вышли, оставив коммандера одного.
* * *
Жаим, посмотрев, как Брендон и Осри идут через сад к воротам, перевел взгляд на чашку с кофе. Он старался не выдать своего нетерпения.
«Вот он, подходящий момент».
В чашке был настоящий кофе, изготовленный из зерен, выращенных и обжаренных прямо здесь, на станции. Еще одно свидетельство здешней мощи и богатства — но, разумеется, не все на станции Арес могут пить кофе, когда захотят. При всей обширности этого места не так уж много площади можно выделить для производства деликатесов. На Аресе, вероятно, есть люди, которые никогда не пробовали кофе или пробуют очень редко. Но в Аркадском Анклаве запасы этого продукта неисчерпаемы.
Жаим посмотрел на Монтроза, и тот, поймав его взгляд, придвинулся к Себастьяну Омилову. Гностор так и сидел на плюшевой кушетке, глядя на дерево с серебряными листьями, растущее прямо из пола.
Монтроз налил себе кофе из серебряного сосуда и сказал весело, кивнув на роскошный пульт, вделанный в буфет:
— Видали эту штуку? Там внутри сто сорок девять сообщений — три последних только что поступили. Спрашивается, кто из нас должен этим заниматься?
— Его проблема, — ответил Жаим. — Он не говорил, что я должен просматривать его почту.
Их разговор вывел Омилова из задумчивости, но гностор по-прежнему молчал, переводя взгляд с одного на другого.
— Ну-с? — сказал ему Монтроз, упершись руками в колени. — Если хотите что-то сказать — говорите, а потом ступайте отдыхать, как рекомендует ваш медик.
— Вот одна из причин, почему Брендон хочет передать Фазо перстень без церемоний, — медленно проговорил гностор. — Если бы он устроил из этого зрелище, на кого бы все смотрели?
— На них обоих, — пожал плечами Монтроз, но Жаим понял, в чем суть.
— На Брендона Аркада.
— Да, — скупо улыбнулся Омилов, — на Эренарха — вы не должны забывать, что Эренарх, помимо титула, еще и персона. Подведем итог: избранный им способ позволит Антону Фазо предаться своему горю в одиночестве, не высказывая своей благодарности публично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54