Ты предан, благороден, изобретателен, и у тебя есть голова на плечах. Ты пьешь? — вызывающим тоном спросил он, выплевывая в бокал кусочек ногтя.—Как я могу пить, когда бутылка пустая?—Великолепно. Нельзя доверять человеку, который не умеет пить. Кстати, бутылка пустая. — Родольфо поднялся, неуверенно прошел в угол кабинета, открыл сейф, достал непочатую бутылку виски и по синусоиде вернулся обратно в кресло. — Значит, решено. Отправляйся к этой особе, Ланцелот, излей ей свою душу, признайся в любви, а главное, объясни, что ухаживать за мужем и повелителем — высший долг женщины, и хоть ты можешь предложить ей лишь жалкое существование рабыни, она должна утешиться тем, что жизнь не вечна.—Очень убедительно, — согласился Лафайет, осторожно вытаскивая пробку из бутылки. — Но мне почему-то казалось, это ты хочешь с ней познакомиться. — Он нахмурился, недоуменно глядя на Родольфо. — Или я что-то напутал?—Клянусь небом, Ланцелот, ты прав! Это ведь я ее хочу. — Герцог бросил на Лафайета подозрительный взгляд. — Слишком смело с твоей стороны становиться между нами. Она без ума от меня, но стесняется признаться, и я намерен послать за ней чрезвычайного посла, который притащит ее за волосы, ласковую и воркующую.—Гениальная мысль, — согласился Лафайет, наливая виски между рюмками. — А кого ты хочешь послать?—Гм-мм… может, Стонруба?—Ни в коем случае. Какой он дипломат?—Ланцелот! Я придумал! Почему бы мне не послать тебя?—Меня? Ни за что, Руди. Ты нарочно так говоришь, чтобы помешать мне добиться того, чего я хочу.—А чего ты хочешь?—Чтобы ты послал меня за леди Андрагоррой.—Об этом не может быть и речи! Твоя наглость не знает границ!Родольфо схватился за бутылку и расплескал виски по рюмкам.—Я готов пойти на уступки, — сказал Лафайет, хитро поглядывая на герцога.—Что ты имеешь в виду?—Я передам леди твое устное послание, а ты за это назначишь меня чрезвычайным послом. Можно наоборот. Согласен?—По-моему, справедливо. Значит, так: когда догонишь Андрагорру, расскажи ей о моем увлечении, о моих выдающихся способностях и безупречном поведении, объясни, что она не прогадает, и не забудь напомнить, как необычайно ей повезло.—Что-нибудь еще?—Категорически нет. Я запрещаю. — Родольфо сурово посмотрел на. Лафайета. — Дальнейшие ухаживания я беру на себя.—Уговорил, Руди. Я готов выполнить твою просьбу.—Я знал, что могу на тебя положиться, — прочувствованно всхлипнул герцог и, поднявшись с кресла, протянул Лафайету массивный перетень. — Мой дворец в твоем распоряжении. Я никогда этого не забуду, мой мальчик. Ты подарил мне надежду.—Перестань, Руди. А теперь иди спать. Завтра у меня тяжелый день.—Какой завтра день?—Вторник.—Ах да, конечно. И если мы заговорили о завтрашнем дне, я приготовил для тебя небольшой сюрприз. Смотри, не проговорись, но где-то я слышал, что завтра ко мне в гости приедет одна леди.—Руди! Какое счастье! Поздравляю!—Только не болтай лишнего, говорят, это к несчастью. А теперь мне пора идти. Желаю приятно провести вечер.—Стой, Руди, куда ты? Мы еще не закончили. — Лафайет поднял вверх наполовину пустую бутылку и заморгал глазами. — Даже не начали, — пробормотал он.—Я никогда не пью, — решительно заявил герцог. — Алкоголь губит мозговые извилины. Спокойной ночи, Ланцелот.Он неуверенно подошел к двери и переступил порог, держась за стенку.Лафайет остался стоять, качаясь, посредине кабинета, который, казалось, вращался вокруг него все быстрее и быстрее. С трудом добравшись до ванной комнаты, он сунул голову под струю холодной воды и яростно растер волосы полотенцем, а затем, достав из платяного шкафа теплый плащ для верховой езды, сунул в карман коробку сигар, заткнул перчатки за пояс и вышел в коридор.Он разбудил главного конюха, потребовал лучшую лошадь в конюшнях и пятью минутами позже, чуть покачиваясь в седле, предъявил герцогский перстень у ворот. Стражники заворчали, но открыли. Промчавшись по темным улицам до гавани, с помощью того же перстня он реквизировал небольшую баржу, не обращая внимания на возражения сонного хозяина. Часом позже, продрогнув от холодного ветра, O'Лири высадился на западном берегу озера. Узкая проселочная дорога уходила в густой лес.—Отряд леди Андрагорры тоже вы перевозили? — спросил он у дрожащего лодочника.—Да, если этот сброд можно назвать отрядом. Ну и ночка. Помяните мое слово, снег выпадет еще до зари. — Хозяин баржи подул на посиневшие пальцы.—Для полного счастья только этого мне не хватало, — пробормотал Лафайет, обращаясь к поднятому воротнику плаща. На мгновение задумавшись, он вздохнул, пришпорил лошадь и поскакал, не оглядываясь, вперед, в лесную мглу. Шестая В течение двух часов Лафайет скакал, не останавливаясь, по извилистой лесной дороге, все время поднимавшейся вверх. Ему приходилось объезжать огромные валуны, переправляться через речки, каменистые берега которых поросли мхом, но он не боялся заблудиться, так как на земле отчетливо были видны следы, оставленные колесами кареты и копытами лошадей. Холодный ветер продувал плащ насквозь.—Куда я спешу? — бормотал O'Лири, раскачиваясь в седле. — И главное, зачем? С самого начала я повел себя глупее некуда, и прежде всего не настоял, чтобы Фитильзад соединил меня со своим начальством. Правда, не понимал, где нахожусь, и кстати, до сих пор не понимаю. Меланж. Что такое Меланж? Кто о нем слышал? Миазмы… ну и дыра.И, конечно, он не имел права впутывать Свайнхильду в свои дела. Бедной девочке и так несладко жилось, а он свалился ей, как снег на голову, и всего за двенадцать часов умудрился разрушить семью. А потом, как последний болван, угодил за решетку и, не успев удрать, набросился на Дафну — то есть леди Андрагорру, — напугав ее до полусмерти. Глупее не придумаешь. Ему следовало догадаться, что она его не знает: на сцене этого сумасшедшего мира все знакомые лица играли другие роли. А затем— дурацкая попойка с герцогом..—С какой стати я потерял полночи, пытаясь перепить Родольфо, в то время как леди Андрагорра уезжала все дальше и дальше? — простонал он. — И если на то пошло, какое мне дело до леди Андрагорры? Она меня презирает, если верить Руди, и чего доброго, прикажет высечь кнутами в благодарность за все мои мучения. А что делать? Не могу же я допустить, чтобы ее облапошил Лоренцо Долговязый. Или Ланцелот Счастливчик?O'Лири приподнялся на стременах. Его руки, пальцы на ногах и мочки ушей онемели от холода. Когда же, наконец, он ее догонит? Следы выглядели не свежее, чем на берегу озера.Лафайет пришпорил коня, переходя на галоп, пригнулся к холке, уклоняясь от больно стегающих сосновых ветвей, и запервым же поворотом увидел большой темный предмет. Карета красного дерева неподвижно стояла, преграждая путь. Сорванная с петель дверца скрипела, раскачиваясь, от порывов ледяного ветра.—Ого! — сказал O'Лири, резко подбирая поводья и чувствуя неожиданную сухость во рту. — Похоже, здесь поработали разбойники.Он спрыгнул с лошади, поморщившись от головной боли, подошел к карете и заглянул внутрь. На обитом розовым бархатом сиденье лежал маленький кружевной платок. Лафайет поднял его и принюхался.—Лунная Роза, — пробормотал он. — Любимые духи Дафны.Никаких следов поблизости не было. И лошади, и отряд сопровождения как сквозь землю провалились; на дороге валялась лишь одинокая шпора.—Странно, что нет трупов, — задумчиво произнес Лафайет. — Наверное, солдаты струсили и сдались без борьбы.Он совсем было собрался сесть в седло, чтобы продолжить поиски верхом, когда кусты зашевелились.—Ни шагу вперед, или я заколю тебя, как цыпленка, предатель! — прогремел за его спиной угрожающий голос.Хватаясь за эфес шпаги, Лафайет резко повернулся и увидел разъяренное усатое лицо и обнаженный клинок в нескольких дюймах от своего горла. Он и глазом не успел моргнуть, как его окружили вышедшие из-за кустов солдаты в желтых мундирах.—Вернулся полюбоваться на свою работу? — Капитан ткнул шпагой в грудь Лафайета. — Решил прикарманить оставшиеся ценности? Сознавайся, жалкое отродье, где леди Андрагорра?—Но я х-хотел задать в-вам тот же вопрос!—Говори, или мои ребята разорвут тебя на мелкие кусочки голыми руками!—Кто ее охранял: вы или я? — ответил Лафайет, постепенно справляясь с изумлением. — Почему вы удрали и оставили ее одну? Струсили?—Ах вот как ты заговорил! А сам наверняка собираешься запросить выкуп за ее возвращение! — Острие шпаги проткнуло плащ, и Лафайет вскрикнул от бели. — Я тебе покажу выкуп, змея подколодная! Говори! Что ты сделал с прекраснейшей из женщин, которую когда— либо сопровождал наш эскадрон!—Я — лицо официальное, — тяжело дыша, ответил O'Лири. — Посмотри на перстень.—Не снимается, — доложил капрал. — Прикажете отрезать?—Ты хочешь нас подкупить? — рявкнул капитан. — Такой безделушкой?—Конечно, нет. Перстень принадлежит герцогу Родольфо. Но палец — мой. Будьте любезны, оставьте его в покое.—Ну и нервы у этого мошенника, — восхищенно сказал сержант. — Свистнул любимый перстень нашего герцога, да еще хвастается.—Я ничего не крал, а перстень получил из собственных рук Родольфо.—Зарежем его, да и дело с концом, — предложил все тот же сержант. — Всем известно, что наш герцог и выеденного яйца никому не даст.—Неужели мне не удастся вбить в ваши тупые головы, что я направлен сюда с важным поручением. Я…—Каким поручением?—Догнать леди Андрагорру и привезти ее…—Вот ты и проговорился!—Да, но я согласился только для виду, — ответил Лафайет, страстно мечтая, чтобы прошла головная боль, мешающая врать убедительно. — На самом деле я собирался отвезти ее в другое место…—И задержался на месте преступления, негодяй! — воскликнул капитан. — Прекрасно. Эй, ребята, готовьте веревку. Повесить его, чтоб другим неповадно было!—Подождите! — вскричал Лафайет. — Я сдаюсь. Похоже, вас не обманешь. Я… я все скажу.—Вот это — другое дело. — Капитан ткнул его шпагой. — Говори!—Э-э-э… — протянул Лафайет. — Право, не знаю с чего начать.—Начни с того момента, когда Уборнэй отошел в кусты по нужде, — предложил сержант.—Хорошо. Когда Уборнэй отошел в кусты по нужде, я-, гм-мм…—Ты стукнул его по голове, — заявил сержант.—Да. А затем… э-э-э…—Затем, когда мы послали двух ребят выяснить, почему его так долго нет, ты и их пристукнул. Верно?—Верно…—А когда мы бросились на поиски, ты незаметно прокрался к карете и выкрал Ее светлость у Меньшика из— под носа.—Кто из нас рассказывает, ты или я? — высокомерно осведомился O'Лири.—Говори, где миледи?—Понятия не имею. Я был слишком занят тем, что бил Уборнэя по голове и вертелся под носом у Меньшика.—А откуда тебе, собственно, известны имена наших ребят? Заранее разнюхал, что к чему?—Это не имеет отношения к делу, Кваква, — раздраженно сказал капитан. — Мы теряем время. Эй, ты, сознавайся, где миледи, или я сей момент сверну тебе шею!—Она находится— в охотничьей избушке Лорендо Долговязого!—Лоренцо Долговязого? А где это?—В нескольких милях… никуда не сворачивая.—Лжец! — рявкнул капитан. — Дорога ведет к дому тетушки Цианиды, родственницы Ее Светлости.—Ты в этом уверен? — тоже рявкнул Лафайет, не желая оставаться в долгу.—Конечно, уверен. Миледи сама сказала.—Подзаряди аккумулятор, которым пользуешься вместо мозгов, — посоветовал Лафайет. — Во дворце каждая кошка знает, что Лоренцо Долговязый живет в этих краях. Или как его там— Лотарио, Лохинвар…—Я не понимаю твоих гнусных намеков, жалкий червь, — решительно заявил капитан. — Не хочешь ли ты сказать, что Ее светлость меня обманула и назначила тайное свидание Лоренцо в глубине Закличарья?—Оно не могло быть тайным, пока вокруг болтался эскадрон солдат, — справедливо заметил Лафайет.—Ты имеешь в виду— она специально от нас избавилась?—Сам подумай, — ответил O'Лири. — Если б я ее похитил, зачем мне было сюда возвращаться?—Хватит! Я не желаю больше выслушивать грязных подозрений, рыцарь! — воскликнул капитан. — Солдаты, стройсь! Я повешу негодяя собственными руками!—Эй, кэп, подождите минутку, — сказал сержант, дергая командира за рукав. — Прошу прощенья, но он складно все объяснил. Ведь на поиски Лицебела и Фреда нас отправила миледи, верно?—Я тоже никогда не слышал, чтобы в этих местах жила ее тетя, — поддакнул капрал.—Невозможно, — сказал капитан тоном, в котором отсутствовала былая уверенность. — Миледи никогда не стала бы так бессовестно обманывать своего самого преданного слугу.—Кто знает, кэп. Бабы — они все одинаковы.—Да как ты смеешь! — Капитан решительным жестом одернул мундир. — Не желаю слушать! Повесить мерзавца, и дело с концом!—Не торопитесь, ребята! — взвыл Лафайет. — Я говорю правду! Леди Андрагорра всего в нескольких милях отсюда, и чем стоять и спорить попусту, оседлаем коней и догоним ее!—Он наводит нас на ложный след! — презрительно фыркнул капитан. — Несомненно, Ее светлость лежит в кустах, связанная, а разбойник вернулся к карете с целью ее ограбить!—Ваш капитан окончательно рехнулся! — крикнул Лафайет. — Он просто струсил, и ищет любой предлог, лишь бы ничего не делать для спасения миледи.—Достаточно! Приступить к исполнению приговора!—Подождите! — вскричал Лафайет, чувствуя, как петля затягивается на шее. — Неужели мы не можем заключить джентльменское соглашение?Внезапно наступила тишина. Сержант посмотрел на капитана, который свирепо нахмурился и в свою очередь уставился на O'Лири.—Ты требуешь, чтобы с тобой обошлись, как с джентльменом? На каком основании?—Я — сэр Лафайет O'Лири… почетный член Королевского Географического Общества!—В этом что-то есть, кэп, — буркнул сержант. — Не имеем мы права вздернуть парня с такими полномочиями.—Сержант абсолютно прав, — торопливо подтвердил Лафайет.— Я уверен, что линчевав меня, вы бы долго каялись.—Все это — напрасная потеря времени, — недовольно произнес капитан. — Но… ладно. Снимите с него веревку.—Вот и прекрасно. Я рад, что мы стали друзьями. — Лафайет облегченно вздохиул. — А теперь…—За-аряжай!—Ч-что вы собираетесь делать? — спросил O'Лири, глядя на солдат, которые отстегнули от пояса огромные пистолеты в фут длиной и принялись сворачивать пыжи.—Встань рядом с деревом, сэр рыцарь, — приказал капитан.— И поторопись. Мы не можем возиться с тобой всю ночь.—В-вы имеете в виду это дерево? — спросил Лафайет, спотыкаясь об извилистые корни. — Но почему? Что?..—Готовсь! Целься!—Стойте! — крикнул Лафайет ломающимся голосом. — Вы не имеете права!—Ты ведь сам потребовал джентльменской смерти? Целься!—Но… вы собираетесь стрелять в меня с такого близкого расстояния? Я думал, ребята, вы — снайперы.—В июне прошлого года мы заняли первое место на полицейском турнире, — гордо сообщил сержант.—В таком случае почему бы мне не встать подальше? — предложил Лафайет. — Вам представится случай показать свое искусство.Осторожно пятясь, он отступил на десять футов и уперся спиной в другое дерево.—Готовсь! — скомандовал капитан. — Целься!—Все еще слишком близко! — крикнул Лафайет и погрозил пальцем. — Вы должны показать все, на что способны.Он торопливо отступил еще на четыре ярда.—Достаточно! — взревел капитан. — А теперь стой на месте, сэр, и веди себя прилично! — Он поднял шпагу. — Готовсь! Целься!И в тот момент, когда с губ капитана должно было сорваться неизбежное «пли», кусты зашуршали и ночную тишину нарушил леденящий душу вой. На мгновение солдаты застыли, как вкопанные.—Ночная кошка! — взревел сержант. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Лафайет отпрыгнул в сторону, покатился по земле, нырнул за ствол дерева, поднялся на ноги и помчался по лесу, не обращая внимания на крики, гром выстрелов и свинцовые пули, со свистом рассекающие воздух над его головой. * * * Полная луна ярко светила на бревенчатую хижину, расположенную в центре небольшой поляны, окруженной высокими деревьями. Лафайет лежал под кустом, страдал от похмелья, усталости и множества синяков и царапин. Прошло полчаса с тех пор, как затихли крики солдат, разыскивающих его по всему лесу, и двадцать минут, как он поднялся на невысокий холм и увидел освещенные окна избушки. «Все возвращается на круги своя», — подумал Лафайет, глядя на посветлевшее небо и ледяные кристаллики инея, покрывшие стебли растений и листья.—Больше ей негде быть, — пробормотал он, засовывая посиневшие от холода руки под плащ и глядя на освещенное окно.— В этой глуши спрятаться можно только в избушке.Конечно, тот, кто ее похитил, наверняка зарядил пистолеты на случай появления незваных гостей, но…—С другой стороны, оставшись в лесу, я превращусь в сосульку, — громко сказал Лафайет, поднялся на ноги, и, похлопав себя руками по груди, — чем вызвал приступ кашля, — начал осторожно спускаться на поляну. Он обошел избушку несколько раз, держась на довольно большом расстоянии и напряженно вслушиваясь, но тишину не нарушал ни один звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19