—Да замолчишь ты, падла, в конце концов, — сдавленным от ярости голосом прошипел великан. — Нас услышат!—Кто? — громко спросил Лафайет. — В чем дело? — Почему мы ведем себя как преступники?—Потому что парень, у которого я одолжил лодку, может обидеться, — пробормотал гигант. — А, теперь все одно. У ребят слух, как у летучих мышей.—За что может обидеться парень, у которого ты одолжил лодку? — удивленно спросил Лафайет.—За то, что я одолжил у него лодку.—Ты хочешь сказать, что взял ее без разрешения?—Стану я будить человека, чтобы спрашивать всякие глупости.—Ты… ты…—Меня зовут Хват, голуба. А ругаться будешь, когда нас поймают. Не бойся, ребята на месте сидеть не будут.Хват наклонился вперед и мощным гребком послал лодку далеко вперед.—Великолепно, — простонал Лафайет. — Вот она, награда за честность. Полиция идет по горячему следу, а нам приходится удирать.—Я от тебя ничего скрывать не стану, босс, — доверительносообщил Хват. — Эти ребята не лягавые. Нету у них глупых предрассудков. И если поймают, не жди повестки в суд.—Послушай, — быстро сказал Лафайет. — Давай повернем назад и объясним, что произошло недоразумени.—Может, вашему сиятельству хочется, чтоб его сожрали рыбы, но это не по мне, — отрезал Хват. — И надо подумать о маленькой леди. Ребята давно не видели девочек.—Ты бы лучше поберег дыхание, — посоветовал Лафайет. — Чем болтать, греби сильнее.—Если я буду грести сильнее, сломаются весла, — отпарировал Хват. — Похоже, нас догоняют, голуба. Надо бы облегчить корабль, кэп.—Прекрасная мысль, — согласился Лафайет. — Что выбросим за борт?—Да вроде бы нет здесь ни сетей, ни удилищ. А кроме меня, грести некому. И даму из лодки не выкинешь, пока нет нужды. Остаешься ты, приятель.—Я? — недоуменно спросил Лафайет. — Послушай, Хват, ведь это я тебя нанял. Не можешь же ты…—Что делать, босс. Такова жизнь. Великан бросил весла, хлопнул ладонью о ладонь и повернулся к O'Лири.—Но… кто тебе заплатит, если ты меня выбросишь? — спросил хитроумный Лафайет, пытаясь вжаться в деревянную банку.—Ага, это ты верно подметил, — согласился Хват, почесывая подбородок, широкий, как Гибралтар. — Может, сначала рассчитаемся?—Вот уж нет. Куда я, туда деньги.—Ну, хватит разговоры разговаривать. Несправедливый ты человек, кэп, да ладно, получу с маленькой леди вдвойне.Массивная рука вытянулась в его сторону. Лафайет пригнул голову как бык и ринулся вперед, намереваясь угодить великану в живот и почему-то натыкаясь на кирпичную стену, отбросившую его на борт. Отчаяннно цепляясь за неровное дно, O'Лири услышал какой-то свист, глухой удар, и в следующую секунду лодка оказалась в центре тайфуна. Ледяная вода обдала его с головы до ног.—Спокойно, Лэйф! — крикнула Свайнхильда с кормы. — Я ему врезала веслом по голове, так что все в порядке. Чуть не утопил нас, гад. Давай вышвырнем его за борт.—Ты. — с ума… сошла, — с трудом произнес Лафайет, приходя в себя я уставившись на фигуру великана, рука которого, толщиной с небольшой дуб, свешивалась с лодки, чертя по воде след. — Он без сознания. Может утонуть.—Пробравшись на четвереньках к гребной банке, O'Лири забрал у девушки весло, вставил его в уключину, сделал гребок…Раздался громкий треск, и Лафайет полетел вверх тормашками.—Эх, слишком сильно я ударила, — с сожалением сказала Свайнхильда. — Сковородка была удобнее.Лафайет вскарабкался обратно на банку, не обращая внимания на боль в плечах, спине, груди, пояснице и прочих частях тела.—Придется грести одним веслом, — сказал он, тяжело дыша.— Ты не знаешь, в каком направлении?—Понятия не имею, — ответила Свайнхильда. — Но, по-моему, ты можешь не стараться, Лэйф. Смотри.O'Лири повернулся и увидел белое расплывчатое пятно треугольного паруса, надвигающегося на них с угрожающей скоростью.—Баркас! — воскликнул он, глядя, как. из тумана появляется корпус судна, на палубе которого стояли несколько рыбаков. При виде дрейфующей плоскодонки они радостно закричали и искусно причалили борт к борту. Лафайет разбил оставшееся весло о голову первого человека, прыгнувшего в лодку, но затем айсберг, о существовании которого он не подозревал, упал на него, погребая под сотнями тонн ледяных глыб и мамонтовых скелетов. * * * O'Лири пришел в сознание, не понимая, зачем ему понадобилось совать голову в ледяную окрошку и почему в его мозгу трезвонят праздничные колокола. К тому же пол качался во все стороны одновременно, а когда он попробовал за что-нибудь ухватиться, оказалось, что обе его руки отрезаны по самые плечи. Лафайет изо всех сил задергал ногами, в результате чего окунулся с головой в ледяную воду, полившуюся за воротник при очередном подъеме палубы. Он изогнулся, перекатился на спину и заморгал глазами, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. По крайней мере, руки были на месте: слишком уж сильно они болели, стянутые тугими веревками.—Очнулся, мазурик, — послышался рядом веселый голос. — Дать ему пару раз по морде?—Подожди. Сначала будем тащить соломинки. O'Лири завертел головой, испытывая самые разнообразные ощущения, не относящиеся к числу приятных, и туман перед его глазами постепенно рессеялся.Первым делом он увидел ноги, обутые в резиновые сапоги. Обладатели ног стояли на палубе, глядя на рыбака, обхватившего Свайнхильду сзади. Как раз в эту минуту девушка изловчилась и лягнула своего тюремщика ногой в голень. От неожиданности рыбак подпрыгнул и громко выругался.—Живчик, да и только! — восхищенно сказал матрое с длинными жирными волосами. — Где соломинки?—Откуда здесь соломинки? — ворчливо отозвался его приятель. — Будем тащить рыбу.—Не по правилам, — пробормотал невысокий коренастый пират с иссиня-черной бородой и бакенбардами, между которыми с трудом можно было различить кончик носа. — Где это видано, чтобы бабу разыгрывали рыбой?—Да бросьте вы, ребята, — вмешалась Qвайнхильда. — Я сама привыкла выбирать мальчиков.Вот ты, красавчик… —Она бросила многообещающий взгляд на верзилу с квадратной челюстью и рыжими волосами, чем-то похожего на свинью. — Ты мне больше всех нравишься. Неужели ты позволишь этим недоноскам помешать нашей любви?Избранник Свайнхильды поперхнулся от изумления, но тут же расправил широкие плечи и выпятил грудь, ухмыляясь во весь рот.—Значит, так, ребята…Метко брошенный гарпун угодил точно в шею, и обладатель квадратной челюсти, взмахнув руками, рухнул на палубу.—Ты это прекрати, — скомандовал хриплый голос. — Оставь свои бабьи штучки. У нас все поровну. Правда, ребята?Вслушиваясь в одобрительный хор голосов, Лафайет умудрился принять сидячее положение и облокотился о румпель, надежно фиксированный канатом. Никем не управляемый баркас легко шел по ветру, рассекая волны. Руки у Лафайета совсем онемели, и он напряг мышцы, пробуя веревки на прочность, но они сдавили кисти как наручники. Матросы весело смеялись, поддразнивая Свайнхильду, а один из них, высунув язык от напряжения, пытался зажать в кулаке несколько копченых селедок. Предмет их лотереи стоял в насквозь промокшем платье, прилипшем к телу, высоко вздернув подбородок и выпятив посиневшую от холода нижнюю губу.O'Лири застонал. Хорош защитничек! Это он втравил девушку в жуткую историю. Упрямый осел! Теперь вообще неизвестно, удастся ли унести отсюда ноги. Хват говорил, что аборигены скормят его рыбам. Наверное, оставили в живых, потому что не успели ограбить, а потом — нож под лопатку, и концы в воду, И Свайнхильда… бедная девочка, мечтавшая увидеть огни большого города. Головорезы наверняка ее прикончат. Лафайет изо всех сил напряг мышцы. Если б только освободить одну руку, он прихватил бы на тот свет кого-нибудь из этих склабящихся обезьян! Если б только к нему хоть на мгновение вернулась способность фокусировать пси-энергию!..Лафайет глубоко вздохнул и заставил себя расслабиться. Ему никогда не удастся развязать трехдюймовые веревки, но… может, ему удастся самое маленькое (нет, не вернуться на Артезию, или вызвать на бой дракона, или получить задарма коробку вкусных конфет), самое крошечное чудо — и тогда появится реальный шанс остаться в живых.—Это все, о чем я прошу, — прошептал он, закрывая глаза.— Честное слово.«Но мне необходимо задумать что-то определенное, — напомнил он сам себе. — Фокусировка пси-энергии — не волшебство, а концентрация определенных сил, с помощью которых можно управлять событиями. Вот, например, меня плохо связали…»—Но тебя хорошо связали, — пробормотал он. — Нельзя изменить свершившийся факт; в лучшем случае можно повлиять на будущее. И то в известных пределах.«В таком случае на палубе лежит нож, старый ржавый ножик, небрежно брошенный рядом с румпелем. Я бы мог дотянуться до него, и…»—Проснись, скотина, — прогремел чей-то голое, и носок резинового сапога ударил Лафайета в ухо. Красочные круги и треугольники заплясали перед глазами O'Лири, и неожиданно он понял, что лежит на боку, а в нос ему бьет резкий запах сыра и чеснока. Что-то похожее на колючую проволоку царапало его шею. Повернув голову, он почувствовал под щекой раздавленное яблоко…Лафайет затаил дыхание. Да ведь это же корзинка с продуктами! Пираты подняли ее на борт вслед за пленниками. А в корзинке был нож.Лафайет приоткрыл один глаз и осторожно осмотрелся. Трое матросов обступили четвертого, тщательно изучая рыбьи головы, торчащие из кулака.Пятый пират, явно не угодивший своим товарищам, скорее всего, сжульничавший, корчился на палубе в предсмертных муках.Свайнхильда лежала у борта, свернувшись в клубок, видимо, отброшенная в сторону за очередную провинность.Стараясь двигаться незаметно, Лафайет принялся ощупывать палубу связанными сзади руками. Он наткнулся на ломоть промокшего хлеба, еще одно раздавленное яблоко, подполз к корзинке и залез внутрь. Пусто. Он осторожно продвинулся на шесть дюймов, раздвигая колбаски плечами и давя сыр лопатками. Ему помогли волны, раскачивающие баркас. Нож скользнул в руку, и пальцы Лафайета сжались на его рукоятке.Матросы увлеченно тащили из кулака селедки, забыв обо всем на свете. Лафайет перекатился по палубе, сел на прежнее место у румпеля и ожесточенно принялся водить ножом по канату.В течение минуты ему казалось, что ничего не выйдет, но внезапно раздался музыкальный «бенц!» — и румпель больно ударил Лафайета под ребра, поворачиваясь на девяносто градусов. Баркас накренился, уваливаясь под ветер. Парус обвис, потом вновь надулся с треском, напоминающим пистолетный выстрел. Заскрипели ванты. Нижний деревянный брус паруса описал полукруг, пролетая по воздуху на высоте человеческой шеи, в чем Лафайет убедился, глядя на четверых пиратов, выброшенных ударом за борт. Неуправляемый баркас продолжал мчаться по озеру. Четвертая —Бедная твоя голова, — сказала Свайнхильда,пожертвовавшая нижней юбкой ради того, чтобы наложить холодный компресс на одну из многочисленных шишек O'Лири. — Ребята швыряли, тебя, как мешок с капустой.Лафайет застонал, дотрагиваясь до распухшего горячего уха, по форме напоминающего картошку, и чуть повернул румпель, вглядываясь в туман.—Они оказали нам услугу, — пробормотал он. — На веслах нам никогда не удалось бы дойти до города так скоро.—До чего раздражает твоя дурацкая привычка во всем плохом видеть хорошее, — недовольно ответила Свайнхильда. — Одумайся, пока не поздно.—Сейчас не время для мрачных размышлений, — подбодрил ее Лафайет. — Правда, мы продрогли, промокли и проголодались, но худшее позади. Пострадали моя голова да твое достоинство. Ничего страшного. Через несколько минут мы будем кушать вкусный суп и пить вино, а потом снимем номер в отеле и как следует выспимся.Он ловко повернул баркас под ветер, проходя мимо высоких строений на гранитной набережной, чем-то напоминавшей амстердамскую, и причалил к молу, у которого покачивались несколько барж и шаланд. Свайнхильда бросила швартов сторожу, обмотавшему канат вокруг низкого каменного столбика. Газовые фонари раскачивались на ветру, освещая территорию порта, заваленную мусором и пищевыми отходами. Несколько матросов безразлично смотрели, как Лафайет помог Свайнхильде сойти на берег. Шелудивый пес с поджатым хвостом прошмыгнул мимо, а так как он явно торопился по своим собачьим делам в Миазмы, они пошли следом.—Какой огромный город, — испуганно озираясь по сторонам, сказала Свайнхильда. — И порт… такой большой и красивый, даже не ожидала. — Она рассеянно поправила упавший на лоб локон.—Да-а, — с сомнением в голосе отозвался Лафайет и, взяв девушку за руку, повел ее к освещенному входу в таверну, над которым висела засаленная вывеска: «ПИЩА НА СЛАВУ».В дымной, но теплой комнате они заняли угловой столик. Заспанный хозяин молча принял заказ и удалился.—Совсем другое дело, — со вздохом облегчения произнес Лафайет. — Вечер начался неудачно, зато сейчас — грех жаловаться. Поедим горячего, пойдем «в отель, и сразу спать. Жить можно.—Мне страшно, Лэйф, — сказала Свайнхильда. — Очень уж он большой, этот город. И бездушный. Люди спешат куда-то, друг на друга не смотрят. У них совсем не осталось маленьких радостей. Я так не смогу.—Спешат? — пробормотал Лафайет. — Как покойники в морге.—Посуди сам, — продолжала Свайнхильда. — Глубокая ночь, а таверна открыта. Никогда такого не видывала.—Послушай, сейчас десять вечера, — резонно возразил Лафайет. — Совсем не…—И к тому же мне надо выйти, а поблизости ни одного куста.—Для этого существует специальное помещение, — торопливо объяснил Лафайет. — Видишь, написано «ЛЕДИ».—Внутри?!—Конечно. Ведь мы в городе, Свайнхильда. Придется тебе привыкать…—Ладно, неважно. Я быстренько сбегаю за угол…—Свайнхильда! Немедленно в туалет!—Тогда пойдем со мной.—Не могу, он для женщин. Для мужчин рядом.—Надо же! — Свайнхильда неодобрительно покачала головой.—Иди скорее, через несколько минут принесут суп.—Пожелай мне ни пуха ни пера.Она встала со стула и неуверенно пошла вперед. Лафайет вздохнул, подвернул намокшие кружевные манжеты рубашки, вытер влажное лицо салфеткой, лежавшей рядом с тарелкой, и принюхался к восхитительным ароматам жарящегося цыпленка и лука, доносившимся с кухни. При мысли об ужине рот его наполнился слюной. Кроме нескольких кусочков салями и сомнительных сосисок, приготовленных Свайнхильдой, он с утра ничего не ел…Утро, — десять часов и миллион лет тому назад. Резной столик на террасе, белоснежная скатерть, начищенное серебро, безупречный дворецкий, наливающий легкое вино из замороженной и обернутой полотенцем бутылки, ломтики ветчины со специями, пшеничный хлеб, взбитые сливки, тоненькая, как папиросная бумага, фарфоровая чашечка с черным кофе..—Эй, ты! — загремел с другого конца комнаты грубый голос, нарушая сладостные мечты O'Лири.Решив, что в таверну забрел бродяга, которого собираются немедленно выставить за дверь, Лафайет обернулся. У входа стояли двое мужчин в треугольных шляпах, голубых мундирах, обшитых золотом, и белых бриджах до колен. Они смотрели на него в упор.—Точно, он, — заявил один из них, хватаясь за эфес шпаги.— Ух ты, целую неделю за ним гонялись. Теперь награда наша. Все денежки получим сполна. Смотри, Заскок, только не упусти. — Шпага со свистом вылетела из ножен и замелькала перед глазами O'Лири. — Лицом ко мне, руки на стол, приятель. Замри. Мы тебя арестуем именем герцога.Второй стражник вытащил из-за пояса обрез и направил дуло на голову Лафайета.—Сам пойдешь, мерзавец, или подстрелить тебя при попытке к бегству?—Послушайте, — раздраженно сказал O'Лири, — вы меня спутали с каким-то другим мерзавцем. Я только что появился в вашем городе и еще не успел нарушить законов; или у вас есть закон, по которому запрещено дышать?—Пока еще нет, но все впереди. — Острие шпаги кольнуло O'Лири в плечо. — Смотри, какой умник выискался.—Давай по-хорошему, приятель, — посоветовал Заскок. — Нам с Простофлем платят за живого, как за мертвого.—Я своими глазами видел, как ты отчебучил моих друзей, которые всего только хотели тебя арестовать, — добавил Простофль. — У меня руки чешутся с тобой посчитаться.Заскок взвел курки обреза.—С ума вы все посходили, что ли! — вскричал Лафайет. — Я никогда в жизни не был в этой богом забытой дыре!—Сказки рассказывай герцогу Родольфо! — Шпага еще раз кольнула его в плечо. — Ну-ка, лапки кверху, приятель! Не бойся, идти недалеко.Вставая со стула, Лафайет бросил красноречивый взгляд на хозяина таверны, потом на дверь женского туалета. Хозяин моргнул, перекрестился и уставился в пол, яростно протирая хрустальные фужеры.—Вы совершаете непоправимую ошибку, господа! — сказал Лафайет, подгоняемый острием шпаги на улицу. — Хватаете невиновного, в то время, как преступник разгуливает на свободе. Ваш начальник будет недоволен.—Нам все равно, за кого получать деньги, приятель. А теперь заткнись.Несколько случайных прохожих испуганно посмотрели вслед стражникам, ведущим Лафайета по узкой мощеной улице в направлении угрюмой высокой башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19