Тем более, он не обманул надежд и стал работать именно в СКОНе. Могут быть проблемы с... ну ты понимаешь — с патриотизмом, и все такое. Может быть, он не станет работать против своих же соотечественников. Выясни это заранее. Этот парень может быть очень полезным.
— Более подробной информации... — начал Арнис. Дэцин помотал головой.
— Он тебе сам все расскажет, но это неважно. Просто есть предчувствие, что этот парень сильно связан с пресловутым здешним сагоном. А этого сагона нам надо как-то вытащить на разговор.
— Хорошо, — сказал Арнис, — я все сделаю.
Дэцин протянул ему руку, Арнис сжал небольшую сухую ладонь.
— Ну все, я пошел.
— Храни вас Господь, — ответил Арнис, глядя ему в глаза. Дэцин зашагал к автомобильной стоянке. Арнис помолился про себя за командира. Сегодня может случиться все, что угодно.
Он вернулся к гостинице. Пора уже собираться на завод.
505й отряд изображал делегацию серетанских торговцев, прибывших, дабы обсудить некоторые детали предстоящего торгового договора с Лервеной. Сагон мало помогал Лервене, а беши уже применяли дэггеров, и надежды на победу в войне было мало. Видимо, сагон сделал ставку на Бешиору в деле унификации мира. Лервенцы хватались за соломинку — может быть, удастся договориться с Серетаном или иными развитыми космическими цивилизациями. Проще всего они могли бы обратиться к Федерации, но это было невозможно по идеологическим соображениям. Квирин считался здесь главным врагом, хотя и потенциальным. Но даже и тайные переговоры с Квирином ничего бы не дали, потому что Этический Свод запрещал поставлять оружие — пришлось бы самим его создавать на основе иных технологий, а это займет слишком много времени. Поэтому переговоры вели с Серетаном.
Но серетанскую делегацию задержал отряд ДС и в настоящее время серетанцы изливали свое возмущение на одной из сконовских баз. А вместо этой делегации на Анзору прибыл Дэцин со своими людьми.
Арнис считался специалистом в области индивидуального оружия близкого боя. В последние дни он работал на заводе по производству боеприпасов, расположенном неподалеку от Баллареги, в соответствующей юношеской общине. Да, на этом заводе работали только подростки и молодые люди — от 9 лет (как положено по Заветам Цхарна) и до 23-24, до женитьбы или перевода во Взрослую общину.
Арнис медленно шел по сборочному цеху, вглядываясь в лица девушек, стоящих вдоль конвейера. В этом цеху работали почти исключительно девушки. Маленькие ловкие руки проворно собирали запалы для гранат, медленно ползущие по ленте, разговаривать работающим было некогда. Лица все бледные и болезненные. Не обязательно худые, нет, есть и полные, но почти не встретишь здорового красивого лица, глаза не блестят. Биофабрика, вот на что это похоже, подумал Арнис. Девушки обменивались короткими репликами, работали слаженно, легко... И так десять часов в сутки. Десять часов собирать запалы для гранат, которые кто-то там будет швырять в противника, а кто-то, может быть, подорвет себя, чтобы не попасть в плен. Иной жизни они себе просто не представляют. И еще — все они были немного похожи на Ильгет. Непонятно, чем... может быть, этой слабой болезненностью? Так вроде бы Ильгет сейчас выглядит не так уж плохо, она здорова... нет, понял Арнис, Ильгет как раз этим и отличается от квиринок. Она никогда не выздоровеет до конца. В ее глазах так навсегда и застыл этот непостижимый страх, словно робость перед жизнью, и лицо навсегда останется поблекшим и серым, его можно чуть-чуть оживить косметикой, но по сути оно вот такое, и даже не сказать, в чем тут суть, ведь цвет лица, свежесть кожи, блеск глаз — все совершенно нормальное. Может быть, выражение? Его нельзя уже изменить, как нельзя удалить черные точки с лица. Пожалуй, вот выражением Ильгет и напоминает этих лервенских девчонок, ближе к ним, чем к нам, выросшим на Квирине. Острая жалость коснулась сердца. Арнис замедлил шаг.
Ничего. Это тот случай, когда он сможет помочь. Этим девочкам — тоже. Рано или поздно на Анзоре прекратится война, жизнь станет другой.
Две девочки лет десяти, в таких же серых халатах и платочках, закрывших волосы, быстро подметали цех, протискиваясь между линиями конвейера. Арнису вспомнилась Арли. Может быть, она уже и говорить начала по-настоящему... Иль наверняка пишет, но когда он получит эти письма? Девочки работали сноровисто, их движения казались судорожными. Господи, подумал Арнис, помоги мне изменить их судьбу. Я не хочу, чтобы они страдали. Я не хочу, чтобы они жили в рабстве. А они ведь живут в рабстве, может быть, худшем, чем на планетах Глостии.
Они такие же, как Иль, как Арли... их мог бы кто-то любить. Они так же хотят любви, ласки, тепла... но они не знают даже своих родителей. Как доверчиво тянется Иль к ласке, как расцветает ее лицо, как легко сделать ее счастливой. И эти девочки — точно так же. Всех жалко, но особенно почему-то жалко девчонок.
Арнис миновал линию, вышел в проход, над которым сиял лозунг — на красном белые крупные буквы:
«Под знаменем Цхарна — вперед, к победе!»
Лозунгов здесь очень много.
— Гир инженер, — негромко сказал кто-то у него за спиной. Арнис обернулся.
— Добрый день, гир Эгарен.
— Добрый день, — рядом с Эгареном, директором завода, стоял какой-то незнакомый тип, очень длинный, светлоглазый.
— Позвольте вам представить, гир Кейнс — это наш Старший Воспитатель общины, Тээри.
Арнис слегка поклонился по-лервенски.
— Меня зовут Кейнс, я...
— Я наслышан о вас, гир Кейнс, — сообщил старвос, улыбаясь, — значит, будем перестраивать наш завод? На современный, так сказать, лад?
— Ну, перестраивать — это уж ваше дело, — сказал Арнис ему в тон, — я всего лишь помогу, проконсультирую... Я простой инженер.
Завод собирались перестраивать для производства аннигилирующих зарядов. Собственно говоря, проще было бы построить новый, даже старые корпуса использовать — и то глупо, их придется укреплять. Но так уж решило правительство Лервены. И Дэцин поддерживал эту мысль — ведь именно военные заводы и были целью разведки.
— Если у вас есть немного времени... — Тээри доверчиво коснулся его рукава, — я бы хотел с вами побеседовать.
Арнис внутренне порадовался, это неплохо... возможно, удастся заглянуть в какие-то еще неизвестные уголки Общины. Он посмотрел вопросительно на Эгарена.
— Я вам не нужен, гир директор?
— В два часа, как договорились, мы проведем планерку, все посмотрят ваши чертежи, и окончательно распределим все. Как положено, — добавил директор, — а до тех пор... что ж...
Арнис с Тээри мирно пили чай (лервенский горьковатый напиток) в Уголке Общинника. Сейчас Уголок пустовал — все были на производстве. Арнис разглядывал плакаты, развешанные по стенам, призывающие к труду во имя Цхарна, к дисциплине и чувству общности.
Идеальная питательная среда для сагона. Возможно, им же инициированная — но доказать это сложновато. Общинники, не знающие семьи, разрозненная масса, постоянная промывка мозгов, мужчины сплошь наркоманы. А самое главное — общая идеология, внушаемая свыше, главный пункт уязвимости в информационной войне. Эта идеология не обязательно должна быть плохой. В конце концов, христианская Эдолийская империя погибла по этой же причине. Беда в том, что в массовую идеологию очень уж легко встроиться сагону и переделать ее под себя. Когда информационный поток так однороден, достаточно лишь стать его источником...
Ведь в Бешиоре сагон перестроил под себя само христианство! Пусть оно выродилось в ересь под его влиянием, но ведь первоначальный источник был абсолютно чист. Пусть Церковь где-то и сохранилась в Бешиоре — в лице, может быть, двух-трех гонимых, но ясно ощущающих в сердце Христа, людей. Но сама Бешиора изменилась до неузнаваемости.
Так и здесь в Лервене... откуда возник этот таинственный культ Цхарна? Неважно, главное, что сейчас сагону очень легко использовать культ для себя. Возможно даже, что Цхарн — и есть тот самый сагон. Вот только нет реальных признаков его присутствия в Лервене.
— Гир Кейнс, вам, наверное, странно здесь? — Тээри доброжелательно улыбался, — наш энтузиазм, — он провел рукой, указывая на плакаты и лозунги.
«Это говорит не об энтузиазме, а о необходимости его искусственно накачивать», — подумал Арнис. Вслух он сказал.
— Да, непривычно, конечно. У нас на Серетане все иначе. Но думаю, что это не будет препятствием для нашего сотрудничества.
— Да, конечно, — согласился Тээри. Отхлебнул чай. Интересно, подумал Арнис, они этот свой наркотик — сенсар — в чай не добавляют? Что-то голова стала подозрительно легкой. И спросить неудобно.
— Да... ведь люди — это моя специальность, гир Кейнс, — продолжил старвос, — я всю жизнь работаю с людьми, с молодыми ребятами.
— И девушками, — ляпнул Арнис. Он сказал это, потому что лица девушек с конвейера все стояли перед глазами, но прозвучало — как скабрезность.
— Да, конечно, и с девушками тоже. И с детьми, ведь здесь живут и дети, — добавил Тээри.
— Ну, я чистый технарь, — неопределенно сказал Арнис.
— Вот и нововведения эти... они меня беспокоят, скажу вам откровенно, гир Кейнс. С технической стороны все это хорошо и прекрасно. Мы будем выпускать... если я ошибаюсь, поправьте меня — эти самые аннигиляционные заряды, очень эффективно, просто замечательно. Но вот что будет с нашими людьми... Ведь для производства этих зарядов нужно всего около... кажется, два десятка людей, так?
— Даже меньше. Но хорошо обученных, — подтвердил Арнис.
— И вот как же быть с остальными?
Арнис пожал плечами.
— У вас много детей. Они могут просто учиться. У нас дети не работают.
— Хорошо, оставим этот вопрос, хотя согласно нашим представлениям, труд на благо общества — необходимый компонент воспитания. Но как же быть со взрослыми — ведь здесь их тоже много? Чем их занять? Я понимаю, вы не специалист... просто делюсь сомнениями. Как этот вопрос решается на Серетане — ведь вы высокотехнологичное общество?
Господи, как же там у них на Серетане?
— У нас воспроизводство населения давно прекращено, и людей достаточно для того, чтобы обслуживать существующие предприятия... многие работают в сфере обслуживания, ну, вы понимаете — отели, транспорт, больницы, туризм, развлечения. Может быть, у вас должно будет увеличиться количество развлечений? — предположил Арнис, — у вас очень суровая обстановка.
— Вот об этом я и говорю, — сказал Тээри, — наш аскетизм и суровость — основа идеологии. Мы счастливы именно нашей бедностью, нашим полувоенным бытом. Я даже не представляю... вы знакомы немного с Заветами Цхарна?
— В общих чертах, — Арнис знал эти Заветы наизусть.
— Я даже не представляю, как мы будем жить, если у нас появится большое количество незанятых рук... отели, вы говорите, туризм, развлечения? Как это согласовать с нашим порывом вперед, с нашей пассионарностью? Я говорю сейчас не о нашей Общине, я о целом.
— Исследуйте Космос, — Арнис пожал плечами, — перестраивайте свой мир, основывайте колонии на иных мирах. Уж для пассионарности приложение в мире всегда найдется.
— Космос, — с сарказмом вздохнул Тээри, — это же несерьезно, вы разве не чувствуете? Космос холоден и чужд человеку. Ведь и вы, серетанцы, не очень-то стремитесь к его исследованию.
— Да, но нас устраивает жизнь на планете.
— Я боюсь, гир Кейнс — я не предъявляю вам претензий, вы-то простой исполнитель — но я боюсь за нашу страну. Война, нищета, бедствия — все это не так опасно для нас, как сытость и благополучие. Сытость сразу погубит наши Заветы, нашу Общину.
Господи, подумал Арнис, так имеет ли право на существование община, которая в принципе не допускает, что люди могут быть сытыми и благополучными?
— И если говорить даже вот о стоящих передо мной насущных задачах... Все так непросто! — пожаловался Тээри, — как мне справиться с моими людьми? Они не смогут жить в безделье. Начнется анархия. Даст ли нам правительство новое задание? И какое? А если ваши технологии внедрят повсеместно... У общинников появятся собственные дома, питание станет общедоступным, они станут богатыми — и что мы им скажем тогда? Они же превратятся в толпу зверей...
— Гир Тээри, — мягко сказал Арнис, — Но ведь на других планетах люди не превращаются в зверей, несмотря на богатство. По крайней мере, не все и не везде. Я думаю, что и у вас обойдется.
— Ну хорошо, гир Кейнс, — согласился Тээри, — но вот поставьте себя на мое место. Вам вообще случалось руководить людьми?
— Да.
— На производстве?
— Не только. Я был офицером. Раньше. Случалось.
— Тогда вы сможете представить мое положение. Вот поставьте себя на мое место. Хорошо, если нам дадут новое задание, скажем, отправят на лесоповал. А если нет? А возможно, что и нет, руководству сейчас не до того, все увлечены этими вашими технологиями, да и война идет... У вас остается пять тысяч ребят, молодежи, совершенно ничем не занятой и не привыкшей к досугу. Что бы вы сделали? Если работы нет...
— Я не совсем понял. А зарабатывать на жизнь...
— Нет, это несущественно. У нас снабжение не связано с производством, нас будут кормить все равно. Просто подумайте, чем их занять.
Арнис задумался. Отхлебнул чаю — ну и гадость все-таки... и без сахАйре.
— Наверное, можно было бы перейти к сельскому хозяйству, — предположил он, — если вам не помогут сверху. Может, есть какие-то дополнительные производства, которые можно развернуть? Ну там, мебель делать или еще что... И у вас тут свободного пространства много, на Серетане этого почти нет, вы можете распахать степь, засеять чем-нибудь, вырастить. Животных завести сельскохозяйственных. Это можно делать хотя бы для собственного питания... Я посмотрел, чем у вас кормят общинников — это же есть невозможно. Они хоть мясо иногда получают?
— Хотя мясо Цхарном не рекомендуется к употреблению... но раз в неделю получают, — ответил старвос.
— Вы очень бедно живете, а можно было бы что-то сделать. Потом, можно пока жилые корпуса перестроить, — Арнис начал увлекаться идеей, — ремонт сделать, покрасить. Для девушек организовать швейную мастерскую, пусть сошьют новую форму... если, конечно, вам сверху ткань выделят, ведь купить у вас нельзя, я так понимаю? Ну и... организовать их досуг. Может, вечернее образование какое-нибудь? Спорт можно, кружки спортивные. Да мало ли что можно... театр организовать, например.
Арнис замолчал. Так, кажется, квиринца понесло. Не надо забывать, что ты — серетанский торговец. Но что можно было бы сказать не выходя из образа? Только «не знаю, меня это не касается». А разговор ведь интересный! И куда-то он еще выйдет?
Тээри скептически улыбался.
— Все, что вы предлагаете, гир Кейнс... Это прекрасно звучит. Беда только в том, что это никак не совместимо с нашей жизнью. С нашими заветами. Мы так воспитаем не цхарнитов, а каких-то индивидуалистов... думающих не о стране и Общине, а о своем брюхе, о досуге, о чем угодно, только не о Главном. Но самое-то главное — может быть, с серетанцами это бы и получилось, не спорю. Но с нашими... Вы вообще-то с нашими людьми знакомы?
— Ну... немного. Я больше, конечно, общался с руководством.
— Пойдемте, гир Кейнс. Познакомитесь немного.
— Они сейчас все на производстве, но упаковочный цех у нас сейчас простаивает, у девушек выходной. Я бы предпочел вам показать юношей, это более наглядно, но...
Тээри достал какой-то пульт, пощелкал кнопками, и стенной экран засветился.
— Вот посмотрите. Пожалуйста.
Арнис понял, что сейчас произойдет, и от одной этой мысли ему стало нехорошо. Ведь это же девушки... мало ли что. А если кто-то переодевается? Нельзя же так!
На экране возникла комната с шестью железными койками, шкафом и столом. Девушки — лет семнадцати — в тех же серых робах (юбка, куртка), только без платков — сидели и лежали на койках. Те же испитые серые лица, постоянное выражение затравленности в глазах. К счастью, никто не переодевался.
— Вы наблюдаете все комнаты? — безучастно спросил Арнис, — постоянно?
— У нас есть такая возможность, — ответил Тээри. На экране одна из девушек — с рыжеватыми пушистыми волосами — лениво произнесла.
— Мики, ты мне компанию не составишь? Курить хочется, сил нет.
— Ну кури, — буркнула другая, смугленькая и миниатюрная. Третья, лежащая на койке с вязанием в руках, сказала:
— Диль, ты когда-нибудь влипнешь, это точно. И нас еще подведешь.
— Да ну тебя, — рыжая Диль вскочила, направилась почему-то в угол, присела на корточки. И вскоре в ее руках оказалась самокрутка, она задымила. Вернулась на койку.
— Так, — пробормотал Тээри, — вот, пожалуйста, полюбуйтесь! Как я вовремя включил... Я это давно подозревал. Вы знаете, девушкам запрещено курить сенсар. Они будущие матери. Они это знают, но — вот видите, пожалуйста. От юношей нахватались. И еще неизвестно как, вполне возможно, что за сенсар они платят натурой, если вы понимаете, что я имею в виду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Более подробной информации... — начал Арнис. Дэцин помотал головой.
— Он тебе сам все расскажет, но это неважно. Просто есть предчувствие, что этот парень сильно связан с пресловутым здешним сагоном. А этого сагона нам надо как-то вытащить на разговор.
— Хорошо, — сказал Арнис, — я все сделаю.
Дэцин протянул ему руку, Арнис сжал небольшую сухую ладонь.
— Ну все, я пошел.
— Храни вас Господь, — ответил Арнис, глядя ему в глаза. Дэцин зашагал к автомобильной стоянке. Арнис помолился про себя за командира. Сегодня может случиться все, что угодно.
Он вернулся к гостинице. Пора уже собираться на завод.
505й отряд изображал делегацию серетанских торговцев, прибывших, дабы обсудить некоторые детали предстоящего торгового договора с Лервеной. Сагон мало помогал Лервене, а беши уже применяли дэггеров, и надежды на победу в войне было мало. Видимо, сагон сделал ставку на Бешиору в деле унификации мира. Лервенцы хватались за соломинку — может быть, удастся договориться с Серетаном или иными развитыми космическими цивилизациями. Проще всего они могли бы обратиться к Федерации, но это было невозможно по идеологическим соображениям. Квирин считался здесь главным врагом, хотя и потенциальным. Но даже и тайные переговоры с Квирином ничего бы не дали, потому что Этический Свод запрещал поставлять оружие — пришлось бы самим его создавать на основе иных технологий, а это займет слишком много времени. Поэтому переговоры вели с Серетаном.
Но серетанскую делегацию задержал отряд ДС и в настоящее время серетанцы изливали свое возмущение на одной из сконовских баз. А вместо этой делегации на Анзору прибыл Дэцин со своими людьми.
Арнис считался специалистом в области индивидуального оружия близкого боя. В последние дни он работал на заводе по производству боеприпасов, расположенном неподалеку от Баллареги, в соответствующей юношеской общине. Да, на этом заводе работали только подростки и молодые люди — от 9 лет (как положено по Заветам Цхарна) и до 23-24, до женитьбы или перевода во Взрослую общину.
Арнис медленно шел по сборочному цеху, вглядываясь в лица девушек, стоящих вдоль конвейера. В этом цеху работали почти исключительно девушки. Маленькие ловкие руки проворно собирали запалы для гранат, медленно ползущие по ленте, разговаривать работающим было некогда. Лица все бледные и болезненные. Не обязательно худые, нет, есть и полные, но почти не встретишь здорового красивого лица, глаза не блестят. Биофабрика, вот на что это похоже, подумал Арнис. Девушки обменивались короткими репликами, работали слаженно, легко... И так десять часов в сутки. Десять часов собирать запалы для гранат, которые кто-то там будет швырять в противника, а кто-то, может быть, подорвет себя, чтобы не попасть в плен. Иной жизни они себе просто не представляют. И еще — все они были немного похожи на Ильгет. Непонятно, чем... может быть, этой слабой болезненностью? Так вроде бы Ильгет сейчас выглядит не так уж плохо, она здорова... нет, понял Арнис, Ильгет как раз этим и отличается от квиринок. Она никогда не выздоровеет до конца. В ее глазах так навсегда и застыл этот непостижимый страх, словно робость перед жизнью, и лицо навсегда останется поблекшим и серым, его можно чуть-чуть оживить косметикой, но по сути оно вот такое, и даже не сказать, в чем тут суть, ведь цвет лица, свежесть кожи, блеск глаз — все совершенно нормальное. Может быть, выражение? Его нельзя уже изменить, как нельзя удалить черные точки с лица. Пожалуй, вот выражением Ильгет и напоминает этих лервенских девчонок, ближе к ним, чем к нам, выросшим на Квирине. Острая жалость коснулась сердца. Арнис замедлил шаг.
Ничего. Это тот случай, когда он сможет помочь. Этим девочкам — тоже. Рано или поздно на Анзоре прекратится война, жизнь станет другой.
Две девочки лет десяти, в таких же серых халатах и платочках, закрывших волосы, быстро подметали цех, протискиваясь между линиями конвейера. Арнису вспомнилась Арли. Может быть, она уже и говорить начала по-настоящему... Иль наверняка пишет, но когда он получит эти письма? Девочки работали сноровисто, их движения казались судорожными. Господи, подумал Арнис, помоги мне изменить их судьбу. Я не хочу, чтобы они страдали. Я не хочу, чтобы они жили в рабстве. А они ведь живут в рабстве, может быть, худшем, чем на планетах Глостии.
Они такие же, как Иль, как Арли... их мог бы кто-то любить. Они так же хотят любви, ласки, тепла... но они не знают даже своих родителей. Как доверчиво тянется Иль к ласке, как расцветает ее лицо, как легко сделать ее счастливой. И эти девочки — точно так же. Всех жалко, но особенно почему-то жалко девчонок.
Арнис миновал линию, вышел в проход, над которым сиял лозунг — на красном белые крупные буквы:
«Под знаменем Цхарна — вперед, к победе!»
Лозунгов здесь очень много.
— Гир инженер, — негромко сказал кто-то у него за спиной. Арнис обернулся.
— Добрый день, гир Эгарен.
— Добрый день, — рядом с Эгареном, директором завода, стоял какой-то незнакомый тип, очень длинный, светлоглазый.
— Позвольте вам представить, гир Кейнс — это наш Старший Воспитатель общины, Тээри.
Арнис слегка поклонился по-лервенски.
— Меня зовут Кейнс, я...
— Я наслышан о вас, гир Кейнс, — сообщил старвос, улыбаясь, — значит, будем перестраивать наш завод? На современный, так сказать, лад?
— Ну, перестраивать — это уж ваше дело, — сказал Арнис ему в тон, — я всего лишь помогу, проконсультирую... Я простой инженер.
Завод собирались перестраивать для производства аннигилирующих зарядов. Собственно говоря, проще было бы построить новый, даже старые корпуса использовать — и то глупо, их придется укреплять. Но так уж решило правительство Лервены. И Дэцин поддерживал эту мысль — ведь именно военные заводы и были целью разведки.
— Если у вас есть немного времени... — Тээри доверчиво коснулся его рукава, — я бы хотел с вами побеседовать.
Арнис внутренне порадовался, это неплохо... возможно, удастся заглянуть в какие-то еще неизвестные уголки Общины. Он посмотрел вопросительно на Эгарена.
— Я вам не нужен, гир директор?
— В два часа, как договорились, мы проведем планерку, все посмотрят ваши чертежи, и окончательно распределим все. Как положено, — добавил директор, — а до тех пор... что ж...
Арнис с Тээри мирно пили чай (лервенский горьковатый напиток) в Уголке Общинника. Сейчас Уголок пустовал — все были на производстве. Арнис разглядывал плакаты, развешанные по стенам, призывающие к труду во имя Цхарна, к дисциплине и чувству общности.
Идеальная питательная среда для сагона. Возможно, им же инициированная — но доказать это сложновато. Общинники, не знающие семьи, разрозненная масса, постоянная промывка мозгов, мужчины сплошь наркоманы. А самое главное — общая идеология, внушаемая свыше, главный пункт уязвимости в информационной войне. Эта идеология не обязательно должна быть плохой. В конце концов, христианская Эдолийская империя погибла по этой же причине. Беда в том, что в массовую идеологию очень уж легко встроиться сагону и переделать ее под себя. Когда информационный поток так однороден, достаточно лишь стать его источником...
Ведь в Бешиоре сагон перестроил под себя само христианство! Пусть оно выродилось в ересь под его влиянием, но ведь первоначальный источник был абсолютно чист. Пусть Церковь где-то и сохранилась в Бешиоре — в лице, может быть, двух-трех гонимых, но ясно ощущающих в сердце Христа, людей. Но сама Бешиора изменилась до неузнаваемости.
Так и здесь в Лервене... откуда возник этот таинственный культ Цхарна? Неважно, главное, что сейчас сагону очень легко использовать культ для себя. Возможно даже, что Цхарн — и есть тот самый сагон. Вот только нет реальных признаков его присутствия в Лервене.
— Гир Кейнс, вам, наверное, странно здесь? — Тээри доброжелательно улыбался, — наш энтузиазм, — он провел рукой, указывая на плакаты и лозунги.
«Это говорит не об энтузиазме, а о необходимости его искусственно накачивать», — подумал Арнис. Вслух он сказал.
— Да, непривычно, конечно. У нас на Серетане все иначе. Но думаю, что это не будет препятствием для нашего сотрудничества.
— Да, конечно, — согласился Тээри. Отхлебнул чай. Интересно, подумал Арнис, они этот свой наркотик — сенсар — в чай не добавляют? Что-то голова стала подозрительно легкой. И спросить неудобно.
— Да... ведь люди — это моя специальность, гир Кейнс, — продолжил старвос, — я всю жизнь работаю с людьми, с молодыми ребятами.
— И девушками, — ляпнул Арнис. Он сказал это, потому что лица девушек с конвейера все стояли перед глазами, но прозвучало — как скабрезность.
— Да, конечно, и с девушками тоже. И с детьми, ведь здесь живут и дети, — добавил Тээри.
— Ну, я чистый технарь, — неопределенно сказал Арнис.
— Вот и нововведения эти... они меня беспокоят, скажу вам откровенно, гир Кейнс. С технической стороны все это хорошо и прекрасно. Мы будем выпускать... если я ошибаюсь, поправьте меня — эти самые аннигиляционные заряды, очень эффективно, просто замечательно. Но вот что будет с нашими людьми... Ведь для производства этих зарядов нужно всего около... кажется, два десятка людей, так?
— Даже меньше. Но хорошо обученных, — подтвердил Арнис.
— И вот как же быть с остальными?
Арнис пожал плечами.
— У вас много детей. Они могут просто учиться. У нас дети не работают.
— Хорошо, оставим этот вопрос, хотя согласно нашим представлениям, труд на благо общества — необходимый компонент воспитания. Но как же быть со взрослыми — ведь здесь их тоже много? Чем их занять? Я понимаю, вы не специалист... просто делюсь сомнениями. Как этот вопрос решается на Серетане — ведь вы высокотехнологичное общество?
Господи, как же там у них на Серетане?
— У нас воспроизводство населения давно прекращено, и людей достаточно для того, чтобы обслуживать существующие предприятия... многие работают в сфере обслуживания, ну, вы понимаете — отели, транспорт, больницы, туризм, развлечения. Может быть, у вас должно будет увеличиться количество развлечений? — предположил Арнис, — у вас очень суровая обстановка.
— Вот об этом я и говорю, — сказал Тээри, — наш аскетизм и суровость — основа идеологии. Мы счастливы именно нашей бедностью, нашим полувоенным бытом. Я даже не представляю... вы знакомы немного с Заветами Цхарна?
— В общих чертах, — Арнис знал эти Заветы наизусть.
— Я даже не представляю, как мы будем жить, если у нас появится большое количество незанятых рук... отели, вы говорите, туризм, развлечения? Как это согласовать с нашим порывом вперед, с нашей пассионарностью? Я говорю сейчас не о нашей Общине, я о целом.
— Исследуйте Космос, — Арнис пожал плечами, — перестраивайте свой мир, основывайте колонии на иных мирах. Уж для пассионарности приложение в мире всегда найдется.
— Космос, — с сарказмом вздохнул Тээри, — это же несерьезно, вы разве не чувствуете? Космос холоден и чужд человеку. Ведь и вы, серетанцы, не очень-то стремитесь к его исследованию.
— Да, но нас устраивает жизнь на планете.
— Я боюсь, гир Кейнс — я не предъявляю вам претензий, вы-то простой исполнитель — но я боюсь за нашу страну. Война, нищета, бедствия — все это не так опасно для нас, как сытость и благополучие. Сытость сразу погубит наши Заветы, нашу Общину.
Господи, подумал Арнис, так имеет ли право на существование община, которая в принципе не допускает, что люди могут быть сытыми и благополучными?
— И если говорить даже вот о стоящих передо мной насущных задачах... Все так непросто! — пожаловался Тээри, — как мне справиться с моими людьми? Они не смогут жить в безделье. Начнется анархия. Даст ли нам правительство новое задание? И какое? А если ваши технологии внедрят повсеместно... У общинников появятся собственные дома, питание станет общедоступным, они станут богатыми — и что мы им скажем тогда? Они же превратятся в толпу зверей...
— Гир Тээри, — мягко сказал Арнис, — Но ведь на других планетах люди не превращаются в зверей, несмотря на богатство. По крайней мере, не все и не везде. Я думаю, что и у вас обойдется.
— Ну хорошо, гир Кейнс, — согласился Тээри, — но вот поставьте себя на мое место. Вам вообще случалось руководить людьми?
— Да.
— На производстве?
— Не только. Я был офицером. Раньше. Случалось.
— Тогда вы сможете представить мое положение. Вот поставьте себя на мое место. Хорошо, если нам дадут новое задание, скажем, отправят на лесоповал. А если нет? А возможно, что и нет, руководству сейчас не до того, все увлечены этими вашими технологиями, да и война идет... У вас остается пять тысяч ребят, молодежи, совершенно ничем не занятой и не привыкшей к досугу. Что бы вы сделали? Если работы нет...
— Я не совсем понял. А зарабатывать на жизнь...
— Нет, это несущественно. У нас снабжение не связано с производством, нас будут кормить все равно. Просто подумайте, чем их занять.
Арнис задумался. Отхлебнул чаю — ну и гадость все-таки... и без сахАйре.
— Наверное, можно было бы перейти к сельскому хозяйству, — предположил он, — если вам не помогут сверху. Может, есть какие-то дополнительные производства, которые можно развернуть? Ну там, мебель делать или еще что... И у вас тут свободного пространства много, на Серетане этого почти нет, вы можете распахать степь, засеять чем-нибудь, вырастить. Животных завести сельскохозяйственных. Это можно делать хотя бы для собственного питания... Я посмотрел, чем у вас кормят общинников — это же есть невозможно. Они хоть мясо иногда получают?
— Хотя мясо Цхарном не рекомендуется к употреблению... но раз в неделю получают, — ответил старвос.
— Вы очень бедно живете, а можно было бы что-то сделать. Потом, можно пока жилые корпуса перестроить, — Арнис начал увлекаться идеей, — ремонт сделать, покрасить. Для девушек организовать швейную мастерскую, пусть сошьют новую форму... если, конечно, вам сверху ткань выделят, ведь купить у вас нельзя, я так понимаю? Ну и... организовать их досуг. Может, вечернее образование какое-нибудь? Спорт можно, кружки спортивные. Да мало ли что можно... театр организовать, например.
Арнис замолчал. Так, кажется, квиринца понесло. Не надо забывать, что ты — серетанский торговец. Но что можно было бы сказать не выходя из образа? Только «не знаю, меня это не касается». А разговор ведь интересный! И куда-то он еще выйдет?
Тээри скептически улыбался.
— Все, что вы предлагаете, гир Кейнс... Это прекрасно звучит. Беда только в том, что это никак не совместимо с нашей жизнью. С нашими заветами. Мы так воспитаем не цхарнитов, а каких-то индивидуалистов... думающих не о стране и Общине, а о своем брюхе, о досуге, о чем угодно, только не о Главном. Но самое-то главное — может быть, с серетанцами это бы и получилось, не спорю. Но с нашими... Вы вообще-то с нашими людьми знакомы?
— Ну... немного. Я больше, конечно, общался с руководством.
— Пойдемте, гир Кейнс. Познакомитесь немного.
— Они сейчас все на производстве, но упаковочный цех у нас сейчас простаивает, у девушек выходной. Я бы предпочел вам показать юношей, это более наглядно, но...
Тээри достал какой-то пульт, пощелкал кнопками, и стенной экран засветился.
— Вот посмотрите. Пожалуйста.
Арнис понял, что сейчас произойдет, и от одной этой мысли ему стало нехорошо. Ведь это же девушки... мало ли что. А если кто-то переодевается? Нельзя же так!
На экране возникла комната с шестью железными койками, шкафом и столом. Девушки — лет семнадцати — в тех же серых робах (юбка, куртка), только без платков — сидели и лежали на койках. Те же испитые серые лица, постоянное выражение затравленности в глазах. К счастью, никто не переодевался.
— Вы наблюдаете все комнаты? — безучастно спросил Арнис, — постоянно?
— У нас есть такая возможность, — ответил Тээри. На экране одна из девушек — с рыжеватыми пушистыми волосами — лениво произнесла.
— Мики, ты мне компанию не составишь? Курить хочется, сил нет.
— Ну кури, — буркнула другая, смугленькая и миниатюрная. Третья, лежащая на койке с вязанием в руках, сказала:
— Диль, ты когда-нибудь влипнешь, это точно. И нас еще подведешь.
— Да ну тебя, — рыжая Диль вскочила, направилась почему-то в угол, присела на корточки. И вскоре в ее руках оказалась самокрутка, она задымила. Вернулась на койку.
— Так, — пробормотал Тээри, — вот, пожалуйста, полюбуйтесь! Как я вовремя включил... Я это давно подозревал. Вы знаете, девушкам запрещено курить сенсар. Они будущие матери. Они это знают, но — вот видите, пожалуйста. От юношей нахватались. И еще неизвестно как, вполне возможно, что за сенсар они платят натурой, если вы понимаете, что я имею в виду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69