Как будто заметив, что Винсент смотрит на него, бородач поднял обоюдоострый топор, который он держал в правой руке, и погрозил им молодому квакеру.Винсент быстро отвернулся и услышал взрыв грубого смеха. Человек с топором развернул лошадь и поскакал к колонне.Дорогу с обеих сторон обступал лес, и сквозь деревья Винсент видел, что всадник едет в полудюжине шагов за ним. Он понимал, что столкновения не избежать, и вспомнил, как дома, поворачивая за угол, он натыкался на братьев Пеллегрино, поджидавших «квакерского слюнтяя.Деревья слева расступились, и он увидел реку. Впереди, рядом с дорогой, Винсент заметил наблюдавшую за ними группу всадников, к которым поскакал чернобородый воин.Винсент не сводил взгляда с русских, проходя мимо них, и ему казалось, что все они тоже смотрят на него и что-то говорят друг другу. Бородач опять отделился от общей группы и двинулся прямо к нему.Он остановился в шаге от Винсента и поднял своего битюга на дыбы, заставив напуганного юношу отступить. Остальные всадники разразились торжествующим хохотом и направили лошадей в сторону своего товарища. Внезапно из-за деревьев выскочили еще несколько десятков конных воинов, которые поскакали к колонне, также намереваясь присоединиться к бородачу.Винсент заставил себя сделать шаг вперед, пытаясь унять дрожь в коленях.— Ostanovis' pered svoim nachal'stvom, — проревел бородач, размахивая топором, и подъехал вплотную к Винсенту, который замер на месте и смотрел снизу вверх прямо на него. Вслед за Винсентом остановились и другие солдаты.— Здесь кто-то хочет поохотиться? — раздался хриплый голос рядом с Винсентом.Впервые с тех пор, как он записался в Тридцать пятый полк, Винсент был рад видеть сержанта Шудера, который вышел из колонны и встал перед строем своих солдат. Всадник в ответ не пошевелился, презрительно смотря на них с высоты своего коня. Винсент видел, что Кин, знаменосцы и музыканты тоже прекратили движение. Кин и доктор Вайс сохраняли ледяное спокойствие, даже не сочтя нужным повернуться, как будто то, что происходило у них за спиной, не стоило их внимания.Четко, как на параде, Шудер сдернул с плеча свой карабин марки «Шарпе» и бросил в небо такой пристальный взгляд, что бородач не удержался и тоже уставился вверх.Несколько ворон, хрипло каркая, пролетели у них над головой. Молниеносным движением Шудер приставил карабин к плечу. Ружье выстрелило.Кувырнувшись два-три раза в воздухе, подбитая птица упала на край дороги в десятке ярдов от них. Чернобородый воин издал крик ужаса; его конь встал на дыбы. Секунду Винсенту казалось, что оба — и всадник, и конь — сейчас обрушатся на него. Воин развернул коня и галопом поскакал обратно к своим спутникам.Шудер задумчиво проводил его взглядом, не забывая забить в ружье новый заряд и взвести курок.— Лучший выстрел в моей жизни, — проворчал он, сплюнув табачную жвачку в сторону посрамленного всадника. — Чего встали, парни, ноги примерзли? Мы не можем торчать здесь весь день.Калинка подошел к Шудеру и шепнул ему на ухо:— Михаил твой враг.— Ладно, буду рад случаю познакомиться с ним поближе, — отозвался Ганс и, не сводя глаз с Михаила, пустил еще одну струю табачной слюны в его направлении. Затем он повернулся к врагу спиной и пошел обратно на свое место.— Спасибо, сержант, — поблагодарил его Винсент, когда сержант проходил мимо него.Ганс обернулся и мгновение смотрел на молодого солдата.— Ты прекрасно держался, парень, — похвалил его Шудер и бегом направился в начало колонны, чтобы отдать рапорт Кину, который все это время ни разу не обернулся.Всадники следовали теперь на некотором удалении от колонны, но все еще продолжали скакать параллельным курсом. Винсент не удержался и украдкой посмотрел на Михаила, который ответил ему мрачным взглядом.Винсент нервно сглотнул, но тут же взял себя в руки и вместе со всеми во второй раз затянул «По равнинам Джорджии».Дорога петляла среди низких, покрытых деревьями холмов и темных долин, а иногда им попадалось широкое поле, заросшее цветущими подсолнухами в человеческий рост.Еще один поворот — и дорога спустилась к реке, текущей вдоль хребта. Вдруг Кин остановил лошадь.Винсент облегченно вздохнул. Они проделали тяжелый марш, и его ноги в мокрых от пота брюках подкашивались от усталости. Может, Кин опять устроит небольшой привал.Спустя мгновение полковник тронул поводья, и Винсент, с трудом переставляя ноги, двинулся дальше и через несколько шагов понял, почему полковник остановился.Позабыв о дисциплине, солдаты не могли сдержать восхищенных возгласов при виде сказочного зрелища, открывшегося их глазам.Калинка выбежал вперед и закричал:— Суздаль, Суздаль!Город стоял на берегу широкой реки и был окружен деревянной стеной, которая проходила по вершинам холмов.Огромные бревенчатые здания высотой в три-четыре этажа беспорядочно лепились друг к другу. Когда колонна подошла ближе к городу, Винсент был поражен изумительной резьбой, украшавшей городские стены и дома.Извивающиеся драконы, вырезанные из цельного бревна и раскрашенные всеми цветами радуги, сражались с гигантскими медведями десяти футов высотой. Внизу взгляд Винсента постоянно натыкался на странные фигурки карликов, которые, казалось, вырастали из-под земли, как грибы. Вдоль дороги находились и другие вырезанные из дерева фигуры, которые выглядели, как гигантские идолы, и Винсент неожиданно испытал приступ страха. Идолы были от восьми до десяти футов высотой. Они изображали огромных волосатых существ, чьи рты скалились в злобной усмешке, и Винсенту показалось, что с их клыков капает кровь.Он обратил внимание, что Калинка не спускает глаз с солдат и на его лице застыло печальное выражение. Что-то беспокоило Калинку. Винсенту удалось поймать взгляд толстяка. Заметив молодого квакера, Калинка улыбнулся и подошел к нему.— Суздаль красивый, — произнес Винсент, широко улыбаясь.— Da, da, красивый, да, — охотно согласился Калинка. Винсент испытующе посмотрел на русского. Другие считали его глупым крестьянином, но Винсент был уверен, что тот куда умнее, чем хочет казаться.По городу поплыл колокольный звон. Винсенту никогда в жизни не доводилось слышать ничего прекраснее. Это совсем не напоминало монотонные удары единственного колокола методистской церкви у него дома в Восточном Вассалборо. Похоже, диапазон звучания этих колоколов составлял несколько октав, так что воздух был наполнен настоящей симфонией.Когда они подошли к городу, ворота перед ними раскрылись, и их взору предстала широкая улица, ведущая к площади. Улицы были забиты тысячами людей, и все они молчали.Пройдя под каменной аркой ворот, Винсент испытал чувство тревоги при виде всех этих толп. Но он вскоре заметил, что его страх разделяли горожане. Суздальцы, хоть и смотрели на них с любопытством, тут же испуганно пятились, когда колонна синих проходила рядом с ними. Многие опускали взоры и делали жесты, несомненно призванные отвратить сглаз. Колонна вышла на широкую площадь диаметром в несколько сотен ярдов. Виксент зачарованно уставился на единственное каменное строение, которое встретилось ему в этом городе. Это явно была какая-то церковь, потому что ее пятидесятифутовые стены, выходящие на площадь, были покрыты иконописными изображениями вплоть до самой крыши. Слева от главного входа было изображено какое-то божество, облаченное в черные одежды.Винсент указал на него и вопросительно посмотрел на Калинку.— Перм. Отец Перм.Справа от входа был нарисован еще один бог, который был одет в белое и имел золотую бороду. К изумлению Винсента, за спиной у этого человека был крест.— Иисус? — предположил он.— Da, da, Kecyc.Пораженный Винсент обвел взглядом своих товарищей, которые, как и он, не сводили глаз с этой иконы.— Будь я проклят, — выругался Хинсен, за что тут же удостоился негодующих взглядов от остальных солдат. «Может, мы все еще на Земле», — с надеждой подумал Винсент.Рядом с Пермом и Кесусом были изображены темные существа, чей вид внушал страх: у них были длинные волосатые тела, остроконечные уши, раскосые глаза и острые сверкающие зубы. Они тут же напомнили Винсенту тех идолов вдоль дороги. Возле их ног были видны небольшие фигуры мужчин и женщин с низко опущенными головами.— А это кто? — поинтересовался Винсент. Калинка медлил с ответом.— Кто они? — проявил настойчивость Винсент. Калинка покачал головой и отвернулся.«Да кто же это такие?» — удивился Винсент. Кто бы они ни были, эти существа на стене церкви, в глазах их была злоба, и он заметил, что Калинка испытывает страх при одном их виде.Колонна пересекла огромную площадь. К Кину подъехали несколько дружинников, пригласивших его следовать за ними. На другой стороне площади, напротив собора, находилось огромное бревенчатое здание, украшенное искуснейшей резьбой, равной которой Винсент еще не видел. Из этого здания вышел могучий человек в багряных развевающихся одеждах и встал на резном крыльце. К своему изумлению, Винсент заметил у него на носу очки. Весь шум смолк, и тысячи суздальцев низко поклонились, коснувшись правой рукой земли.— Рота, стой! Шудер вышел вперед.— Рота, смирно! На караул!Винсент вытянулся по стойке смирно и взял оружие на караул.Вокруг царило молчание. Кин спешился, вслед за ним слез с коня доктор Вайс. Стряхивая с мундира пыль, Кин повернулся к своим солдатам:— Сержант Шудер, двенадцать солдат с сержантом Барри будут сопровождать меня. Распорядитесь выстроить роту в каре, а в центре установить «наполеон», как на параде. Остаетесь за главного, Шудер. Если возникнут осложнения, справляйтесь с ними, как сочтете нужным.Шудер обвел взглядом солдат.— Первые три ряда, встать за полковником, — приказал он. — Остальные, стройся в каре. Пошевеливайтесь, парни.Винсент понял, что ему выпало сопровождать полковника.— На плечо! — рявкнул сержант Барри, и двенадцать человек, первым из которых оказался Винсент, последовали за Кином.Не оборачиваясь, полковник, сопровождаемый своими людьми, поднялся на крыльцо. Наверху он остановился перед Ивором, встал по стойке смирно и приветствовал боярина.— Полковник Кин из Тридцать пятого Мэнского полка, — просто сказал он, и Калинка быстро перевел эту фразу.Ивор смерил его оценивающим взглядом, желая показать тысячам суздальцев на площади, кто истинный хозяин положения. Раздраженно фыркнув, он повернулся и вошел в дом. Сержант Барри протестующе заворчал при виде такого пренебрежения к своему командиру, но одного взгляда Кина оказалось достаточно, чтобы слова протеста замерли у него на губах.Вслед за своим полковником эскорт вошел в просторные темные палаты.По обе стороны от входа виднелись еще две фигуры, подобные тем, что были изображены на стенах церкви.«Кто же они все-таки такие?» — еще раз подумал Винсент, которого уже охватывала дрожь при одном взгляде на них.
Этим вечером боевой конь бесшумно нес Музту, кар-карта тугар. Музта очень любил это время, когда заканчивается дневной переход и на мир опускается темнота. Из семидесяти тысяч юрт доносились голоса его народа, смех детей, перекличка воинов, унылые напевы шаманов и песни сказителей, которые рассказывали истории о подвигах тугар. И в то же время он чувствовал запах страха, исходящий от орды.Вокруг горели огни, их было так много, что они освещали всю степь от горизонта до горизонта. Поднявшись на невысокий холм, Музта остановил коня и подбодрил его дружескими словами. В ответ раздалось тихое ржание. Бура, его любимый конь, был подарен ему в тот день, когда его провозгласили кар-картом, Царем Царей, правителем всех кланов тугарского царства.— Как давно это было, старина? — ласково шепнул он.По меньшей мере около круга назад. Задумавшись, он погрузился в воспоминания. Его отец погиб под Констаном, там был хороший скот. А с тех пор они успели снова побывать в Констане, четыре года назад.Жаркое было дело при Констане. Скот у них богатый, плавают на белых кораблях по внутреннему морю. Именно там он сражался в последний раз, разгромив орду мерков и очистив от них великие северные степи.Да, это была битва так битва. Трое суток объединенные северные кланы, двести тысяч воинов, сражались с южными кланами, выдвинувшими полмиллиона воинов. Двадцать объединенных кровью кланов против пятидесяти, и он, Музта, повел их в победную атаку, после чего сам великий Кубата воздал ему почести.Как они убивали! Убивали, пока волны внутреннего моря не стали красными от крови! Как он был счастлив в этот лучший миг своей жизни! Его отец умер так, как и подобает умирать вождю тугар, — в великом бою.А что потом? Он был Кар-картом уже целый круг, целый оборот мира, и все было спокойно. Они объехали вокруг всего мира великими северными степями, и никто не осмелился встать у них на пути.— Тихий вечер, не правда ли, мой Кар-карт? Музта обернулся и дружески рассмеялся.— Кубата, дружище, только не говори, что уже пора. Кубата, главный полководец орды, подъехал вплотную к коню Музты и поклонился в седле, Музта до сих пор испытывал смущение, когда он это делал.Он прекрасно помнил, как ребенком сидел на коленях Кубаты и тот пел ему песнь Хугалы, повествующую о легендарном воине, который первым обскакал вокруг мира и доказал, что великие северные степи сливаются в одно целое.Уже тогда Кубата был главным полководцем клана. Но теперь Музта стал Кар-картом, и требовалось соблюдать ритуал. Иначе нарушителя ждала смерть, ибо таков был закон тугар.Кубата хранил молчание, созерцая сверкающее великолепие Великого Колеса.— Куралтай ждет, мой господин, — наконец напомнил он.— Так пусть подождет, — равнодушно отозвался Музта.— Это неправильно, мой господин, — возразил Кубата. — Тула опять говорит, и некоторые к нему прислушиваются.— Я запомню имена этих некоторых, — недобро усмехнулся Музта. — Ведь я пока еще карт.— А клан Тулы самый могущественный в нашем союзе, мой господин.— Я знаю, будь он проклят, я знаю.Он вдруг поймал себя на мысли, что почти хочет, чтобы вернулись мерки. По крайней мере, это отвлекло бы их от других проблем, и люди смогли бы побороть свой страх, сражаясь с обычным врагом. Это был понятный враг, даже в чем-то родной. Меч против меча. Забивать скот не доставляет никакого удовольствия, еда она и есть еда. А враг, который им теперь противостоял, был непонятен, и потому внушал страх.Музта не мог больше оставаться здесь, потому что в душе понимал, что тянет время. Выругавшись, он пришпорил Буру и галопом поскакал в центр лагеря.Когда он проезжал расположение своих отборных всадников, те приветствовали его шумными криками. Музта поднялся на небольшой холм и подъехал к огромной юрте. Она была несколько сотен шагов в диаметре, а высота центрального столба составляла десять шагов; наверху развевался лошадиный хвост. Музта спешился и, пройдя сквозь ритуальные очищающие костры, вошел внутрь юрты, где его ждали старейшины кланов.— Итак, Тула, — холодно произнес он, — я удаляюсь, чтобы обдумать вести, а ты опять принимаешься за старое.Старейшины смолкли. Музта обвел взглядом юрту, по очереди вглядываясь в лицо каждого вождя. Никто не проронил ни слова.— Клановые вожди имеют право говорить то, что думают, мой карт. Хотя ты стоишь выше нас, народ тугар не будет молчать, — вскочил на ноги Тула, выпрямляясь во весь свой десятифутовый рост. Потирая заросшие густым волосом руки, он вышел в центр юрты и встал лицом к лицу с Музтой.Воцарилось молчание. Только член Золотого клана мог быть кар-картом, и поэтому никто из них не претендовал на место Музты. Но клановый вождь имел право увести своих людей из орды, если он того желал. Такой поступок означал только одно — жестокую междоусобную войну за контроль над северной степью.— И что же ты хочешь сказать? — ледяным тоном спросил Музта.— Зимние снега сошли, и мы на грани голода. Ты повелел, чтобы мы питались как в старину — брали только отребье, а отборный сорт не трогали, кроме как на Праздниках Луны. Из-за этого мы теперь голодаем.Ты думаешь только о том, как бы набить брюхо сегодня, — оборвал его Музта. — Если мы будем брать все, здесь ничего не останется, когда мы совершим еще один оборот вокруг мира, потому что скот закончится. Нам нужно оставить их на размножение, чтобы поголовье восстановилось.— Но если все тугары умрут от голода, — возразил Тула, — то кто будет их есть? Я говорю, надо забрать весь скот, а беспокоиться о будущем будем тогда, когда это будущее наступит.Музта раздраженно отвернулся от Тулы.— Он прав, мой карт, — присоединился Суба, вождь клана Меркат.Музта бросил на него взгляд через плечо. «Значит и ты тоже», — подумал он про себя.— Раньше мы всегда следовали заветам наших отцов, которые разводили скот по всему пути вокруг мира, — твердо произнес Суба, вставая рядом с Тулой. — Мы забирали рабов и не трогали высокорожденных. Когда мы совершали оборот и возвращались, нарождалось новое поколение еды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48