Эндрю пристально смотрел на Касмара, не зная, можно ли ему верить.— Как умер Он, чтобы людей спасти, пусть мы умрем, чтоб их освободить, — прошептал Суздалец, глядя ему прямо в глаза.— Где ты это услышал? — поразился Эндрю. Этих слов он никак не ожидал.— Калинка сказал мне, что этой молитве его научил Готорн, его новый сын.— Он говорит правду, — воскликнул Эндрю. — Конечно, Готорн не мог удержаться, чтобы не научить Калина этой песне. Эх, Калин, дурило крестьянское. Говорил же я ему, чтобы он этого не делал!— Они пропадут без твоей помощи, — взмолился Касмар. — Раснар хочет разрушить Суздаль, чтобы Ивор лишился власти.— Ганс, собирай всех по боевой тревоге. Какая рота сейчас голосует?— Восьмая, сэр.— Пусть они займут посты на стене. Всем остальным выстроиться на площади через пять минут. Выполнять!
— Останови это, — заорал Ивор, врываясь в собор. — Они же убивают всех, виновных и невиновных!Раснар отвернулся от алтаря и улыбнулся:— Замечательно, просто великолепно. Пусть все умрут — Перм на том свете разберется, кто виноват, а кто нет.Выхватив меч, боярин ринулся к алтарю. Вдруг на хорах послышался звук спускаемой тетивы, и сын Ивора повалился на пол со стрелой в груди.Ивор, окаменев, не мог отвести взгляда от безжизненного тела Андрея.Его стража, подняв щиты, обступила кольцом своего боярина, защищая его от града стрел, сыпавшихся сверху.— Мой владыка, это люди Михаила! Мы погибнем здесь!Дружинники поволокли упирающегося и рычащего от ярости Ивора прочь из западни.
— Я знаю, что вы проголосовали и следует подсчитать бюллетени. Я рассказал вам, что происходит в Суздале, — обратился к полку Эндрю, показывая на север, где, несмотря на метель, можно было увидеть разгорающееся зарево пожаров. — Город горит. Тысячи крестьян сейчас погибают. Погибают в бою с боярами, мечтая сразиться с тугарами и завоевать свободу. Я вступил в Потомакскую армию для того, чтобы бороться за прекращение рабства, и эта война не кончилась, она идет здесь и сейчас. Я отправляюсь в Суздаль, с вами или без вас. Но если вы пойдете со мной, мы останемся в этой войне до самого конца. Решайте свою судьбу, Тридцать пятый и Сорок четвертая! Солдаты отозвались воинственным ревом, их гневные крики заглушили вой ледяного ветра.— Через десять минут строимся в каре; выдать всем полный боекомплект, по восемьдесят патронов на человека. О’Дональд, захватите одну из своих пушек. Восьмой роте и морякам Кромвеля оставаться здесь, охранять лагерь. Давайте, ребята, пошевеливайтесь!
— Мы окружены! Дружинники прорвались к восточной стене, — прокричал Борис, вбегая в здание кожевенного склада, которое стало уже третьим их командным пунктом за эту ночь.Калинка поднял взгляд от грубой карты города, лежащей пред ним на столе, и мрачно покачал головой.Из-за всей этой резни, виновником которой он себя считал, ему казалось, что за половину ночи он постарел лет на двадцать.В глубине души Калинка понимал, что большинство горожан не стали бы драться. Он знал также, что все это было как нельзя на руку Раснару, так как солдаты из других городов, особенно головорезы Михаила, будут убивать всех без разбора, и после этого за оружие от отчаяния возьмутся даже те Суздальцы, которые были против бунта.Но он не мог и представить, насколько ужасной окажется действительность. Дважды ему приходилось менять место штаба, и он видел улицы города, покрытые телами мертвых и умирающих. Это он был во всем виноват, наслушался болтовни янки! Неужели его мечты были всего лишь бредом сумасшедшего?О, как великолепно звучали эти слова: свобода, независимость, равенство. Но они никогда не говорили ему о крови и убийстве, пожарах и смерти.Он поверил им, и теперь ему предстояло умереть.Шум битвы становился все ближе. Калинка обвел взглядом своих товарищей и грустно улыбнулся.— Если мышка кусает кошку, пусть не удивляется, если та тоже попробует ее на зуб, — заметил он и, зажав в руке кинжал, бросился к двери, рассчитывая заколоть хотя бы кого-нибудь из знати, прежде чем его изрубят на куски.
— Всем командирам рот выйти из строя! — зычно скомандовал Эндрю, смотря на Суздаль сквозь полевой бинокль.«Боже мой», — подумал он, пораженно глядя на панораму всеобщего безумия. Метель вдруг прекратилась, снежный занавес исчез, и в четверти мили от себя они увидели агонию города.Вокруг дворца Ивора полыхало пламя, ветер доносил до них треск горящих бревен и вопли тысяч людей.Эндрю посмотрел назад и испытал чувство гордости. Его солдаты бежали всю дорогу от Форт-Линкольна до Суздаля, и почти никто не отстал, все хотели успеть вовремя.Запыхавшись от бега, офицеры сгрудились вокруг лошади Эндрю.— Нам предстоит расколоть крепкий орешек, господа, — спокойно произнес Эндрю, вновь поднимая к глазам бинокль. — У наших парней нет навыков городского боя, так что мы с вами поступим вот как. Нельзя допустить дробления на небольшие отряды, к тому же в городе я не смогу контролировать ход боя так, как в открытом поле. Мы будем наступать колонной по четыре — так же, как мы построены сейчас. Роты с первой по четвертую пойдут вместе со мной прямо к Главной площади. Пятой, шестой и седьмой ротами будет командовать Майна. Я хочу, чтобы за воротами вы повернули направо, заняли бы стены и пробивались к Главной дороге, которая пересекает город с востока на запад. После этого двигайтесь по этой дороге. Десятая и одиннадцатая роты остаются в резерве у ворот. О’Дональд, выкатывай свою пушку. Сначала расчистишь зону у ворот, затем будешь помогать нам в битве на площади. И еще: скажите ребятам, чтобы не палили во всех подряд. Я понимаю, что будут случайные жертвы среди крестьян — этого не избежать. Но, Бога ради, скажите солдатам, чтобы они все-таки старались смотреть, в кого стреляют.— Мы не будем контролировать Северные и Восточные ворота? — спросил Флетчер.— Нет. Я оставляю им возможность отступления. Если нам удастся разгромить их, им придется уйти. Надеюсь, мы вызовем у них панику, и они побегут. Дело будет жарким, так что будьте осторожны. Если начнет чересчур сильно припекать, отходите к Южным воротам. Понятно?Все утвердительно кивнули.— Артиллерия, вперед! — возбужденно воскликнул О’Дональд. — Ну что, господа, начинается!Нахлестывая лошадей, канониры понеслись к городу, и солдаты расступились, давая им проехать.— Поднять боевое знамя!По спине Эндрю пробежал холодок, когда из рядов выступили знаменосцы. За их спинами лязгнули пятьсот штыков, и пятьсот шомполов вбили пятьсот зарядов в пятьсот стволов. Ружья взлетели на плечи суровых солдат, и все замерли в ожидании.Эндрю спрыгнул с лошади и, вытащив из ножен саблю, вышел на середину дороги. Не оборачиваясь, он поднял саблю вверх и указал ею на город:— Тридцать пятый Мэнский, бегом марш! Набирая скорость, они неслись по склону холма вниз к городу. О’Дональд, ревя от восторга, пришпоривал своего коня. Его артиллеристы отчаянно пытались справиться со своей пушкой, которая высоко подпрыгивала на каждом ухабе. Никогда еще ирландцу не доводилось испытывать такой радости — скакать впереди наступающей пехоты.Ворота города были распахнуты. О’Дональд несся мимо истуканов вдоль дороги и был уже совсем близко от Суздаля. Перепуганные беженцы, попадавшиеся ему на пути, в ужасе разбегались во все стороны, словно завидев привидение.Вдруг послышался встревоженный крик, и рядом с ним просвистела стрела.— Орудие, к бою!С навыком, приобретенным после долгих лет практики, артиллеристы резко свернули с дороги, и передок вместе с орудием зарылся в снег. Лошади еще не успели остановиться, а канониры уже стащили пушку с передка и направили ее ствол прямо на ворота.— Сферический заряд, фитиль на одну секунду, — рявкнул О’Дональд, соскакивая с лошади и присоединяясь к своим людям.Заряжающий поднес к пушке три фунта пороху и снаряд, внутри которого было пятьдесят ружейных пуль.Рядом с ними начали втыкаться в снег стрелы. Заряжающий забил шомполом в жерло заряд.О’Дональд схватил запал и воткнул его в казенник.— Чуть-чуть левее. — Наводящий склонился над пушкой и изменил угол выстрела, следуя указаниям своего командира.— Стоп. Поберегись!«Наполеон» громыхнул и откатился назад. Мгновение спустя снаряд с ослепительной вспышкой разорвался прямо в створе ворот.В этот момент мимо артиллеристов с воинственными криками промчалось все их войско, возглавляемое Эндрю.Ему показалось, что он бредит, что его сознание выдает желаемое за действительное, пытаясь оттянуть неизбежный конец. С трудом превозмогая боль в раненной мечом руке, Калинка, тяжело дыша, прижался к стене.На секунду все застыли, так как тоже услышали этот гром, но тут же боярин с яростным криком вновь замахнулся на него мечом.Готорн был в первых рядах. Перепрыгивая через изувеченные тела, лежавшие в воротах, в отсветах пламени от горящего дворца Ивора он увидел, что дружинники в панике разбегаются от них прочь.«Боже милосердный, — взмолился юноша, — пусть они убегут, пусть они убегут».Он старался не смотреть на картину бойни, представшую его глазам. Улицы были завалены трупами: крестьяне, солдаты и знать — все без разбору лежали друг на друге. Они прошли пятьдесят, сто ярдов, не встречая сопротивления. Впереди были знамена и полковник Кин с непокрытой головой и высоко воздетым мечом. Он выглядел как ангел мщения, а рядом с ним вышагивал демон мщения, сержант Ганс.Неожиданно бегущие дружинники остановились, столкнувшись с отрядом своих товарищей, спешащих им на подмогу.Эндрю тоже остановился и посмотрел назад:— Рассредоточиться по ширине улицы!Будучи капралом, Готорн должен был следить за выполнением приказов и, следуя указаниям сержанта Барри, выстроил солдат в двойную шеренгу. Позади них так же построилась и вторая рота.— Передняя шеренга, целься… пли!— Задняя шеренга! — Винсент поднял ружье и направил его в сторону неприятеля. «Я не могу!» — с ужасом подумал он. Боже, неужели опять?— Целься! — Его рука перестала дрожать, и он навел мушку на боярина, который криками и воплями гнал своих солдат вперед.Не выдержав, Винсент закрыл глаза.— Пли!Его плечо заболело от отдачи.— Первая рота, шесть шагов вперед!Не опуская оружия, Винсент двинулся вперед.— Обе шеренги, целься, пли!— Вторая рота, шесть шагов вперед!Как автомат, он срывал бумажную оболочку с патронов, его лицо почернело от пороха. Ему казалось, что это сон, что он деталь какой-то дьявольской машины, штампующей трупы.Они медленно продвигались вперед по улице, перешагивая через раненых и убитых, а снег у них под ногами был розового цвета и оставлял пятна на форменных брюках.Впереди показалась Главная площадь.— Третья рота вперед, первая остается в резерве! — прорычал Эндрю.Наконец остановившись, Готорн посмотрел себе под ноги и в ужасе отпрянул. С мостовой на него смотрело окровавленное лицо Нахаткима, на котором навсегда застыла мягкая улыбка.Кровь Винсента закипела от гнева. Они убили мудрого старика, и юноша яростно взревел, как раненый зверь. Его товарищи тоже не могли сдержать неистовых криков, увидев последствия устроенной боярами бойни, и сопровождали каждый свой залп градом проклятий.— Первая и четвертая роты, вперед, — скомандовал Эндрю. — Стройся справа.Вместе с другими Готорн выбежал на площадь, и все четыре роты выстроились одна рядом с другой. Фронт атаки составлял пятьдесят ярдов.Неприятель, не ожидавший прихода янки, был отброшен на середину площади, а слева уже слышались мушкетные выстрелы солдат Майны, обошедших бояр с фланга.Дружинники, беспорядочно толпившиеся в центре площади, были на грани отчаяния.— Сейчас они полезут, — заорал Барри. — Чуете, парни, сейчас они полезут!— О’Дональд, где твоя пушка? — прокричал Эндрю. Оглянувшись, он увидел, что артиллеристы никак не могут протащить орудие по улице, заваленной грудами трупов.— Они идут!— Целься, пли!Солдаты дружным залпом встретили волну атакующих, но, перепрыгивая через убитых, дружинники с истошными воплями неслись прямо на них.— Ведите огонь самостоятельно!Готорн быстро забил в дуло следующий заряд. Он вдруг почувствовал, что время замедлило свой бег и его руки будто сделаны из свинца. Медленно-медленно он вытащил из дула шомпол и потянулся за пистоном.Кричащая и визжащая стена людей становилась все ближе и ближе.Подняв ружье, он прицелился и спустил курок. Лицо человека в десяти ярдах от него превратилось в кровавую кашу.— О’Дональд, пушка!Винсенту показалось, что голос Эндрю прозвучал в миллионе миль отсюда.Янки бросились навстречу врагу. Весь мир в глазах Готорна сжался до размеров черного щита, возникшего пред ним. Опустив мушкет со штыком, Винсент с силой ударил русского.Клинок отскочил от щита, не пробив его. На него смотрели глаза человека, желавшего убить его.Засвистел топор, и Винсент отскочил вправо. Вскинув ружье, он ударил снова, и на этот раз его штык вонзился в горло нападавшему.А затем была еще одна схватка, за ней другая, и все это время Винсент не переставая кричал, как одержимый, не беспокоясь больше о том, жив он или мертв.
— Они бегут, они бегут!Не веря своим ушам, Калинка с трудом поднялся на нога. Боярин, который еще секунду назад так хотел убить его, казалось, испарился в воздухе.По всей улице распахивались двери, и из них выбегали люди, вооруженные тем, что было под рукой.Калинка ошеломленно смотрел по сторонам. Никогда еще он не видел таким свой народ. В их глазах горел огонь, и они издавали победные крики.— К площади! — воскликнул Калинка. — Смерть знати! Его призыв был тут же подхвачен и быстро пронесся по всему городу. Кошмар обернулся надеждой.
— Держитесь, — подбадривал их Эндрю. Они уже больше не стреляли, натиск врага был так силен, что не хватало времени перезарядить оружие. Он знал, что меч и щит победят штык, но им надо было держаться и идти на соединение с Майной, который, судя по доносившимся звукам, подходил с запада. Полковник повернулся к Гансу:— Ввести в бой резерв!Сержант козырнул и бросился выполнять приказ.— О’Дональд, где тебя черти носят?Как бы в ответ на его вопрос рядом с Эндрю возник рыжий майор.Выхватив револьвер, Пэт тут же выпустил шесть пуль в сторону неприятеля.— Лучшая драка в моей жизни, — сообщил ирландец, показывая Эндрю на свою пушку.— Вторая рота, освободите место для выстрела пушки! — крикнул Эндрю.Отбиваясь от наседающего врага, солдаты отступили за орудие.По площади пронесся оглушительный грохот. «Наполеон» подпрыгнул вверх и с лязгом упал обратно на землю.— Тройной заряд картечи, — ликовал О’Дональд. — Двести пулек прямой наводкой!Онемев, Эндрю потрясенно уставился на кровавое месиво, оставшееся от дружинников после выстрела.Атака неприятеля захлебнулась, и они откатились к северной стороне площади, в то время как с запада подошли новые силы янки.— Зададим им перца! — рявкнул Эндрю. — Пусть убираются к черту!Перезарядив мушкеты, четыре роты сделали еще один залп, за которым последовал второй выстрел из пушки.Залп следовал за залпом, а Эндрю молча наблюдал за тем, что происходит.«Вот он — итог, к которому я пришел, — мрачно думал полковник. — В моей власти убивать и разрушать, и это меня пугает».Рядом с ним снова оказался Ганс, приведший резервные роты, которые заняли места справа от своих товарищей и тоже открыли огонь по войску бояр. — Мы совершаем избиение, — выдавил из себя Эндрю.— Это наша работа, — отозвался Ганс, доставая плитку драгоценного табака и откусывая от нее кусок. К удивлению сержанта, Эндрю потянулся за плиткой и последовал его примеру.Потеряв голову от страха, знать и их воины бежали на север и на восток, а из боковых улиц на них набрасывались крестьяне и с яростными криками преследовали беглецов.— Прекратить огонь! — скомандовал Эндрю, и солдаты опустили ружья.Все вокруг было окутано клубами дыма, пламя от дворца Ивора и соседних зданий освещало площадь зловещим светом.— Ганс, иди к Майне и скажи ему, чтобы он продолжал двигаться на север. Пусть он преследует врага, но не надо лишних убийств. Если они не будут сражаться, пусть уходят — мы сломали им хребет. Я пошлю четыре роты на восток с таким же заданием, а первая и вторая роты вместе с пушкой останутся здесь, на всякий случай.— Мы сделали то, что должны были сделать, — сказал Ганс, глядя ему в глаза.— Боже мой, я знаю, — вздохнул Эндрю. — Давай шевелись.Полковник двинулся через площадь, но секунду спустя ее заполнило множество людей, которые смеялись, плакали и кричали от радости.Эндрю во главе своих людей направился к зданию церкви, где все еще продолжалась ожесточенная схватка между крестьянами и воинами. При приближении их отряда борьба прекратилась.Хоть кто-то наконец решил сложить оружие, с надеждой подумал он.— Сдавайтесь, — воскликнул Эндрю, — мы не будет убивать вас!Злобно ворча, крестьяне расступились перед янки, и Эндрю замер на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Останови это, — заорал Ивор, врываясь в собор. — Они же убивают всех, виновных и невиновных!Раснар отвернулся от алтаря и улыбнулся:— Замечательно, просто великолепно. Пусть все умрут — Перм на том свете разберется, кто виноват, а кто нет.Выхватив меч, боярин ринулся к алтарю. Вдруг на хорах послышался звук спускаемой тетивы, и сын Ивора повалился на пол со стрелой в груди.Ивор, окаменев, не мог отвести взгляда от безжизненного тела Андрея.Его стража, подняв щиты, обступила кольцом своего боярина, защищая его от града стрел, сыпавшихся сверху.— Мой владыка, это люди Михаила! Мы погибнем здесь!Дружинники поволокли упирающегося и рычащего от ярости Ивора прочь из западни.
— Я знаю, что вы проголосовали и следует подсчитать бюллетени. Я рассказал вам, что происходит в Суздале, — обратился к полку Эндрю, показывая на север, где, несмотря на метель, можно было увидеть разгорающееся зарево пожаров. — Город горит. Тысячи крестьян сейчас погибают. Погибают в бою с боярами, мечтая сразиться с тугарами и завоевать свободу. Я вступил в Потомакскую армию для того, чтобы бороться за прекращение рабства, и эта война не кончилась, она идет здесь и сейчас. Я отправляюсь в Суздаль, с вами или без вас. Но если вы пойдете со мной, мы останемся в этой войне до самого конца. Решайте свою судьбу, Тридцать пятый и Сорок четвертая! Солдаты отозвались воинственным ревом, их гневные крики заглушили вой ледяного ветра.— Через десять минут строимся в каре; выдать всем полный боекомплект, по восемьдесят патронов на человека. О’Дональд, захватите одну из своих пушек. Восьмой роте и морякам Кромвеля оставаться здесь, охранять лагерь. Давайте, ребята, пошевеливайтесь!
— Мы окружены! Дружинники прорвались к восточной стене, — прокричал Борис, вбегая в здание кожевенного склада, которое стало уже третьим их командным пунктом за эту ночь.Калинка поднял взгляд от грубой карты города, лежащей пред ним на столе, и мрачно покачал головой.Из-за всей этой резни, виновником которой он себя считал, ему казалось, что за половину ночи он постарел лет на двадцать.В глубине души Калинка понимал, что большинство горожан не стали бы драться. Он знал также, что все это было как нельзя на руку Раснару, так как солдаты из других городов, особенно головорезы Михаила, будут убивать всех без разбора, и после этого за оружие от отчаяния возьмутся даже те Суздальцы, которые были против бунта.Но он не мог и представить, насколько ужасной окажется действительность. Дважды ему приходилось менять место штаба, и он видел улицы города, покрытые телами мертвых и умирающих. Это он был во всем виноват, наслушался болтовни янки! Неужели его мечты были всего лишь бредом сумасшедшего?О, как великолепно звучали эти слова: свобода, независимость, равенство. Но они никогда не говорили ему о крови и убийстве, пожарах и смерти.Он поверил им, и теперь ему предстояло умереть.Шум битвы становился все ближе. Калинка обвел взглядом своих товарищей и грустно улыбнулся.— Если мышка кусает кошку, пусть не удивляется, если та тоже попробует ее на зуб, — заметил он и, зажав в руке кинжал, бросился к двери, рассчитывая заколоть хотя бы кого-нибудь из знати, прежде чем его изрубят на куски.
— Всем командирам рот выйти из строя! — зычно скомандовал Эндрю, смотря на Суздаль сквозь полевой бинокль.«Боже мой», — подумал он, пораженно глядя на панораму всеобщего безумия. Метель вдруг прекратилась, снежный занавес исчез, и в четверти мили от себя они увидели агонию города.Вокруг дворца Ивора полыхало пламя, ветер доносил до них треск горящих бревен и вопли тысяч людей.Эндрю посмотрел назад и испытал чувство гордости. Его солдаты бежали всю дорогу от Форт-Линкольна до Суздаля, и почти никто не отстал, все хотели успеть вовремя.Запыхавшись от бега, офицеры сгрудились вокруг лошади Эндрю.— Нам предстоит расколоть крепкий орешек, господа, — спокойно произнес Эндрю, вновь поднимая к глазам бинокль. — У наших парней нет навыков городского боя, так что мы с вами поступим вот как. Нельзя допустить дробления на небольшие отряды, к тому же в городе я не смогу контролировать ход боя так, как в открытом поле. Мы будем наступать колонной по четыре — так же, как мы построены сейчас. Роты с первой по четвертую пойдут вместе со мной прямо к Главной площади. Пятой, шестой и седьмой ротами будет командовать Майна. Я хочу, чтобы за воротами вы повернули направо, заняли бы стены и пробивались к Главной дороге, которая пересекает город с востока на запад. После этого двигайтесь по этой дороге. Десятая и одиннадцатая роты остаются в резерве у ворот. О’Дональд, выкатывай свою пушку. Сначала расчистишь зону у ворот, затем будешь помогать нам в битве на площади. И еще: скажите ребятам, чтобы не палили во всех подряд. Я понимаю, что будут случайные жертвы среди крестьян — этого не избежать. Но, Бога ради, скажите солдатам, чтобы они все-таки старались смотреть, в кого стреляют.— Мы не будем контролировать Северные и Восточные ворота? — спросил Флетчер.— Нет. Я оставляю им возможность отступления. Если нам удастся разгромить их, им придется уйти. Надеюсь, мы вызовем у них панику, и они побегут. Дело будет жарким, так что будьте осторожны. Если начнет чересчур сильно припекать, отходите к Южным воротам. Понятно?Все утвердительно кивнули.— Артиллерия, вперед! — возбужденно воскликнул О’Дональд. — Ну что, господа, начинается!Нахлестывая лошадей, канониры понеслись к городу, и солдаты расступились, давая им проехать.— Поднять боевое знамя!По спине Эндрю пробежал холодок, когда из рядов выступили знаменосцы. За их спинами лязгнули пятьсот штыков, и пятьсот шомполов вбили пятьсот зарядов в пятьсот стволов. Ружья взлетели на плечи суровых солдат, и все замерли в ожидании.Эндрю спрыгнул с лошади и, вытащив из ножен саблю, вышел на середину дороги. Не оборачиваясь, он поднял саблю вверх и указал ею на город:— Тридцать пятый Мэнский, бегом марш! Набирая скорость, они неслись по склону холма вниз к городу. О’Дональд, ревя от восторга, пришпоривал своего коня. Его артиллеристы отчаянно пытались справиться со своей пушкой, которая высоко подпрыгивала на каждом ухабе. Никогда еще ирландцу не доводилось испытывать такой радости — скакать впереди наступающей пехоты.Ворота города были распахнуты. О’Дональд несся мимо истуканов вдоль дороги и был уже совсем близко от Суздаля. Перепуганные беженцы, попадавшиеся ему на пути, в ужасе разбегались во все стороны, словно завидев привидение.Вдруг послышался встревоженный крик, и рядом с ним просвистела стрела.— Орудие, к бою!С навыком, приобретенным после долгих лет практики, артиллеристы резко свернули с дороги, и передок вместе с орудием зарылся в снег. Лошади еще не успели остановиться, а канониры уже стащили пушку с передка и направили ее ствол прямо на ворота.— Сферический заряд, фитиль на одну секунду, — рявкнул О’Дональд, соскакивая с лошади и присоединяясь к своим людям.Заряжающий поднес к пушке три фунта пороху и снаряд, внутри которого было пятьдесят ружейных пуль.Рядом с ними начали втыкаться в снег стрелы. Заряжающий забил шомполом в жерло заряд.О’Дональд схватил запал и воткнул его в казенник.— Чуть-чуть левее. — Наводящий склонился над пушкой и изменил угол выстрела, следуя указаниям своего командира.— Стоп. Поберегись!«Наполеон» громыхнул и откатился назад. Мгновение спустя снаряд с ослепительной вспышкой разорвался прямо в створе ворот.В этот момент мимо артиллеристов с воинственными криками промчалось все их войско, возглавляемое Эндрю.Ему показалось, что он бредит, что его сознание выдает желаемое за действительное, пытаясь оттянуть неизбежный конец. С трудом превозмогая боль в раненной мечом руке, Калинка, тяжело дыша, прижался к стене.На секунду все застыли, так как тоже услышали этот гром, но тут же боярин с яростным криком вновь замахнулся на него мечом.Готорн был в первых рядах. Перепрыгивая через изувеченные тела, лежавшие в воротах, в отсветах пламени от горящего дворца Ивора он увидел, что дружинники в панике разбегаются от них прочь.«Боже милосердный, — взмолился юноша, — пусть они убегут, пусть они убегут».Он старался не смотреть на картину бойни, представшую его глазам. Улицы были завалены трупами: крестьяне, солдаты и знать — все без разбору лежали друг на друге. Они прошли пятьдесят, сто ярдов, не встречая сопротивления. Впереди были знамена и полковник Кин с непокрытой головой и высоко воздетым мечом. Он выглядел как ангел мщения, а рядом с ним вышагивал демон мщения, сержант Ганс.Неожиданно бегущие дружинники остановились, столкнувшись с отрядом своих товарищей, спешащих им на подмогу.Эндрю тоже остановился и посмотрел назад:— Рассредоточиться по ширине улицы!Будучи капралом, Готорн должен был следить за выполнением приказов и, следуя указаниям сержанта Барри, выстроил солдат в двойную шеренгу. Позади них так же построилась и вторая рота.— Передняя шеренга, целься… пли!— Задняя шеренга! — Винсент поднял ружье и направил его в сторону неприятеля. «Я не могу!» — с ужасом подумал он. Боже, неужели опять?— Целься! — Его рука перестала дрожать, и он навел мушку на боярина, который криками и воплями гнал своих солдат вперед.Не выдержав, Винсент закрыл глаза.— Пли!Его плечо заболело от отдачи.— Первая рота, шесть шагов вперед!Не опуская оружия, Винсент двинулся вперед.— Обе шеренги, целься, пли!— Вторая рота, шесть шагов вперед!Как автомат, он срывал бумажную оболочку с патронов, его лицо почернело от пороха. Ему казалось, что это сон, что он деталь какой-то дьявольской машины, штампующей трупы.Они медленно продвигались вперед по улице, перешагивая через раненых и убитых, а снег у них под ногами был розового цвета и оставлял пятна на форменных брюках.Впереди показалась Главная площадь.— Третья рота вперед, первая остается в резерве! — прорычал Эндрю.Наконец остановившись, Готорн посмотрел себе под ноги и в ужасе отпрянул. С мостовой на него смотрело окровавленное лицо Нахаткима, на котором навсегда застыла мягкая улыбка.Кровь Винсента закипела от гнева. Они убили мудрого старика, и юноша яростно взревел, как раненый зверь. Его товарищи тоже не могли сдержать неистовых криков, увидев последствия устроенной боярами бойни, и сопровождали каждый свой залп градом проклятий.— Первая и четвертая роты, вперед, — скомандовал Эндрю. — Стройся справа.Вместе с другими Готорн выбежал на площадь, и все четыре роты выстроились одна рядом с другой. Фронт атаки составлял пятьдесят ярдов.Неприятель, не ожидавший прихода янки, был отброшен на середину площади, а слева уже слышались мушкетные выстрелы солдат Майны, обошедших бояр с фланга.Дружинники, беспорядочно толпившиеся в центре площади, были на грани отчаяния.— Сейчас они полезут, — заорал Барри. — Чуете, парни, сейчас они полезут!— О’Дональд, где твоя пушка? — прокричал Эндрю. Оглянувшись, он увидел, что артиллеристы никак не могут протащить орудие по улице, заваленной грудами трупов.— Они идут!— Целься, пли!Солдаты дружным залпом встретили волну атакующих, но, перепрыгивая через убитых, дружинники с истошными воплями неслись прямо на них.— Ведите огонь самостоятельно!Готорн быстро забил в дуло следующий заряд. Он вдруг почувствовал, что время замедлило свой бег и его руки будто сделаны из свинца. Медленно-медленно он вытащил из дула шомпол и потянулся за пистоном.Кричащая и визжащая стена людей становилась все ближе и ближе.Подняв ружье, он прицелился и спустил курок. Лицо человека в десяти ярдах от него превратилось в кровавую кашу.— О’Дональд, пушка!Винсенту показалось, что голос Эндрю прозвучал в миллионе миль отсюда.Янки бросились навстречу врагу. Весь мир в глазах Готорна сжался до размеров черного щита, возникшего пред ним. Опустив мушкет со штыком, Винсент с силой ударил русского.Клинок отскочил от щита, не пробив его. На него смотрели глаза человека, желавшего убить его.Засвистел топор, и Винсент отскочил вправо. Вскинув ружье, он ударил снова, и на этот раз его штык вонзился в горло нападавшему.А затем была еще одна схватка, за ней другая, и все это время Винсент не переставая кричал, как одержимый, не беспокоясь больше о том, жив он или мертв.
— Они бегут, они бегут!Не веря своим ушам, Калинка с трудом поднялся на нога. Боярин, который еще секунду назад так хотел убить его, казалось, испарился в воздухе.По всей улице распахивались двери, и из них выбегали люди, вооруженные тем, что было под рукой.Калинка ошеломленно смотрел по сторонам. Никогда еще он не видел таким свой народ. В их глазах горел огонь, и они издавали победные крики.— К площади! — воскликнул Калинка. — Смерть знати! Его призыв был тут же подхвачен и быстро пронесся по всему городу. Кошмар обернулся надеждой.
— Держитесь, — подбадривал их Эндрю. Они уже больше не стреляли, натиск врага был так силен, что не хватало времени перезарядить оружие. Он знал, что меч и щит победят штык, но им надо было держаться и идти на соединение с Майной, который, судя по доносившимся звукам, подходил с запада. Полковник повернулся к Гансу:— Ввести в бой резерв!Сержант козырнул и бросился выполнять приказ.— О’Дональд, где тебя черти носят?Как бы в ответ на его вопрос рядом с Эндрю возник рыжий майор.Выхватив револьвер, Пэт тут же выпустил шесть пуль в сторону неприятеля.— Лучшая драка в моей жизни, — сообщил ирландец, показывая Эндрю на свою пушку.— Вторая рота, освободите место для выстрела пушки! — крикнул Эндрю.Отбиваясь от наседающего врага, солдаты отступили за орудие.По площади пронесся оглушительный грохот. «Наполеон» подпрыгнул вверх и с лязгом упал обратно на землю.— Тройной заряд картечи, — ликовал О’Дональд. — Двести пулек прямой наводкой!Онемев, Эндрю потрясенно уставился на кровавое месиво, оставшееся от дружинников после выстрела.Атака неприятеля захлебнулась, и они откатились к северной стороне площади, в то время как с запада подошли новые силы янки.— Зададим им перца! — рявкнул Эндрю. — Пусть убираются к черту!Перезарядив мушкеты, четыре роты сделали еще один залп, за которым последовал второй выстрел из пушки.Залп следовал за залпом, а Эндрю молча наблюдал за тем, что происходит.«Вот он — итог, к которому я пришел, — мрачно думал полковник. — В моей власти убивать и разрушать, и это меня пугает».Рядом с ним снова оказался Ганс, приведший резервные роты, которые заняли места справа от своих товарищей и тоже открыли огонь по войску бояр. — Мы совершаем избиение, — выдавил из себя Эндрю.— Это наша работа, — отозвался Ганс, доставая плитку драгоценного табака и откусывая от нее кусок. К удивлению сержанта, Эндрю потянулся за плиткой и последовал его примеру.Потеряв голову от страха, знать и их воины бежали на север и на восток, а из боковых улиц на них набрасывались крестьяне и с яростными криками преследовали беглецов.— Прекратить огонь! — скомандовал Эндрю, и солдаты опустили ружья.Все вокруг было окутано клубами дыма, пламя от дворца Ивора и соседних зданий освещало площадь зловещим светом.— Ганс, иди к Майне и скажи ему, чтобы он продолжал двигаться на север. Пусть он преследует врага, но не надо лишних убийств. Если они не будут сражаться, пусть уходят — мы сломали им хребет. Я пошлю четыре роты на восток с таким же заданием, а первая и вторая роты вместе с пушкой останутся здесь, на всякий случай.— Мы сделали то, что должны были сделать, — сказал Ганс, глядя ему в глаза.— Боже мой, я знаю, — вздохнул Эндрю. — Давай шевелись.Полковник двинулся через площадь, но секунду спустя ее заполнило множество людей, которые смеялись, плакали и кричали от радости.Эндрю во главе своих людей направился к зданию церкви, где все еще продолжалась ожесточенная схватка между крестьянами и воинами. При приближении их отряда борьба прекратилась.Хоть кто-то наконец решил сложить оружие, с надеждой подумал он.— Сдавайтесь, — воскликнул Эндрю, — мы не будет убивать вас!Злобно ворча, крестьяне расступились перед янки, и Эндрю замер на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48