Он не умел ненавидеть.— А теперь умеет, — сказал Калин.— Да.— До того как закончится эта война, мы все научимся ненавидеть, — сказал Калин. — Может быть, нам нужна именно ненависть для того, чтобы победить. Кесус велел любить наших врагов. Отец Касмар уверяет, что даже мерки и тугары — его творения.— И ты этому веришь?— Трудно верить в такое, если знаешь, что твоих внуков живьем отправят в ямы.— Не говори этого! — прошептала Таня и перекрестилась. — Самое ужасное, что ненависть сжигает душу Винсента. Дмитрий говорит, что после войны с мерками он стал холодным и безжалостным, с ним почти невозможно говорить.— А каков он с тобой? Она вымучено улыбнулась:— Он пытается жить как прежде. Я думаю, внутри он все тот же молодой человек, в которого я влюбилась, и он боится себя — такого, каким он может стать. Но между нами растет стена. Раньше он приходил домой, играл с маленьким Эндрю, качал его и гулял с ним, а теперь, когда — и если — он приходит, то забивается в угол и сидит там один. Он не хочет, чтобы его трогали. И сны, папа. Ему все время снятся ужасные сны. Почти каждую ночь он просыпается в холодном поту, с криком. Я пытаюсь помочь ему, но он не хочет пускать меня в свой мир.— На него столько всего обрушилось, — мягко объяснил Калин. — И обрушится еще больше, прежде чем закончится война.Он на секунду задумался.— Мне нужны люди вроде него. Я бы отлично использовал еще сотню таких.— Не забывай, что ты говоришь о своем сыне, — напомнила Таня.Калин потрепал ее по колену.— «Когда закончится жестокая война» — думаю, это подходящее название для песни.— А как насчет «Тишины на Потомаке»? — раздался голос.Они оглянулись и увидели Винсента, входящего в комнату. С его плаща стекали дождевые капли и образовывали лужицу на полу.— В старом мире это очень известная песня.— Не стоит над этим смеяться, — сказала Таня, встав с колен отца, чтобы взять у мужа плащ и кепи.— Вчера утром мы потеряли линию Потомака, — тихо сказал Калин.Винсент вздрогнул, потом овладел собой.— Все настолько плохо? Калин кивнул и подошел к окну.— Поэтому ты здесь?— Не только.— Расскажешь остальное? — Винсент вышел на кухню и через минуту вернулся с глиняным кувшином. Усевшись за стол, он налил вина в кружку и предложил Калину, тот отказался.— Не рановато ли, сынок? Еще утро.— Я только что услышал о том, что вчера мы проиграли войну, а ты читаешь мне лекцию о вреде пьянства. — Винсент усмехнулся и отпил глоток.— Через сколько времени будут готовы твои два корпуса?Винсент покачал головой.— По крайней мере через месяц, и то едва ли. Думаю, нельзя выпускать на поле боя солдат, в которых не уверен. У нас слишком старое оружие, в основном гладкоствольные ружья, и совсем нет пушек. Если на них бросятся мерки, они разбегутся, и их всех перестреляют по одному. Мне нужно время.Послышался стук, и Таня пошла открывать дверь.— Ваше превосходительство. Вошел Марк.— Строго говоря, я должен был бы ждать вас в зале для приемов, — заметил консул довольно холодно.Калин встал и протянул ему руку. Марк слегка улыбнулся.— Но в конце концов, русский живет со мной под одной крышей, так что будем считать, что первый визит вы нанесли именно мне.— Мне сказали, что вы проводите смотр войск и скоро вернетесь, — произнес Калин извиняющимся тоном. — Я хотел повидаться с дочерью и внуками, раз уж выдалась свободная минутка.Консул улыбнулся Тане и Людмиле, дети кинулись встретить «дядю Марка», и он обнял их по очереди.— Полагаю, если вы приехали лично, новости действительно плохие, — сказал Марк, ставя детей, повисших на нем, на пол.Калин кивнул Тане, и она, забрав малышей, вышла из комнаты.— Вчера мы потеряли десять тысяч человек, линию Потомака и Ганса Шудера.Марк ничего не сказал, но налил полную кружку вина и осушил ее тремя глотками. — Через две недели они будут у стен Суздаля, — продолжил Калин ровным тоном.— А потом?— До Рима они дойдут к концу лета, — отозвался Винсент.Марк кивнул.— Вы поедете со мной в Суздаль — поезд отходит через час. Винсент, ты мне тоже нужен.— Спасибо за приказ. — Марк со стуком поставил кружку на стол. — Но, возможно, мне следовало бы остаться здесь и начать строить свою линию обороны. Русь станет для нас щитом.— Я тоже на это надеюсь, но мы хотели бы вас кое о чем попросить, чтобы у нас появился шанс на выживание.Марк кивнул:— Что бы это ни было, я обещал вам свою помощь. Мы связаны договором.Калин откинулся на спинку стула.— Вам может не понравиться то, что вы услышите. И он начал излагать план.Эндрю уселся на стуле поудобнее и предложил Юрию налить себе еще водки.— Значит, он тебя разгромил, — произнес Юрий спокойно.— Пока да, — отозвался Эндрю, немного задетый бесцеремонностью Юрия.— Я знал, что так и будет. — Юрий взглянул на бутылку, прежде чем поставить кружку на стол. Он посмотрел на часы, тикающие в углу.— И почему ты так решил? — спросил Эндрю.— Он понимает тебя лучше, чем ты его.— Поэтому, черт побери, ты мне и нужен.— Я знаю. Эндрю встал.— Кто ты, дьявол тебя возьми? — воскликнул Эндрю. — Какого черта ты вернулся?Эндрю стукнул кулаком по столу.Он слышал, как наверху завозилась Мэдди, раздался тоненький плач. Послышались шаги Кэтлин, и плач смолк.В глазах Юрия был оттенок боли, когда он смотрел в потолок и прислушивался.— Прекрасный звук, — прошептал он. — Плач ребенка, проснувшегося посреди ночи и вновь засыпающего в объятиях матери.Он налил себе еще и вновь осушил кружку.Эндрю внимательно смотрел на него. На минуту на обычно бесстрастном лице Юрия промелькнули чувства, которые он привык скрывать.— Полагаю, в их планы входило не только разбить твою армию, но и захватить тебя самого, — наконец произнес Юрий, глядя прямо в глаза Эндрю.— Зачем?— Обычно мерки стремятся именно к этому. Вырвать сердце, лишить армию головы — и победа обеспечена. В войне против бантагов они послали полк в тысячу воинов, чтобы захватить кар-карта и убить его.— Ну, это логично, — ответил Эндрю. Это был вопрос, который он не мог решить для себя. Он знал, что такова европейская традиция ведения войны -хотя в конце концов короли и герцоги поняли, что эта политика ведет к охоте на них самих. Веллингтон однажды сказал, что у джентльменов есть дела и поважнее, чем стрелять друг в друга. Но все равно, это казалось ему немного нелогичным.— Вспомни, воина у мерков в крови, и каждое действие в ней заранее предопределено. Уверен, что на правом фланге у тебя сражался Вушка.— Откуда ты знаешь? Юрий улыбнулся.— Вушке дано право первым вступать в военные действия. Этот клан — старейший во всей орде, и он ревниво оберегает это право. — Но мы уничтожили почти две трети их умена. По-моему, это глупо — тратить элитные войска для лобовой атаки.— Для них — совсем не глупо. Единственная их ошибка заключается в том, что, когда их души возьмет Буглаа, им нечем будет похвастать…— Кто? — прервал его Эндрю.— Буглаа — богиня смерти, которая скачет в ночи и забирает души погибших в битве, а потом относит их на вечные небеса. Но когда она прибудет, никто из них не сможет сказать, что он умер достойно, в честной схватке.— Потому что мы — скот. Юрий кивнул.— Шаманы оказались перед дилеммой, — сообщил Юрий с довольным смешком. — Им пришлось объявить, что все вы впали в безумие, в вас вселились злые духи, и поэтому смерть от рук скота тоже достойна.— Значит, они считают нас злыми духами, — заметил Эндрю.Юрий снова рассмеялся.— Но духи скота — слабые. В мире полно духов, добрых и злых. Мерков защищают духи их предков, которые живут в вечном небе и смотрят на них.— Если наши духи такие слабые, тогда как мы разбили тугар?— Тугары. Их всегда считали глуповатыми, слишком гордыми. Хотя их поражение привело всех в ужас, в глубине души мерки радовались ему, потому что в нем они видели кару за то, что тугары разбили армию мерков при Орки.— Говорят, что два умена тугар идут вместе с ордой мерков, — сказал Эндрю.— Ты хорошо осведомлен.— Каждый день к нам приходят несколько сотен беженцев из Карфагена. Гамилькар сообщает нам о том, что они рассказывают.— Я бы на твоем месте был осторожнее.— Почему?— Еще один излюбленный прием. Проникнуть в стан врага. Рассказывают, что несколько оборотов назад один из питомцев мерков был продан кар-карту бантагов. Он отравил своего нового хозяина.— Зачем?— Ему пообещали, что, если он сумеет это сделать, его семью не отправят на пир полнолуния.Эндрю зорко посмотрел на Юрия. Тот засмеялся и, опустив глаза, покрутил на пальце кольцо.— Я рассказал тебе об этом, чтобы показать свою лояльность, хотя на самом деле и меня послали таким образом. Игра внутри игры.— Я уже слышал об этом от Гамилькара в ту ночь, когда ты появился у нас.— И он посоветовал отрезать мне язык, засунуть в рот и распять на стене города — так традиционно наказывают тех, кто ел мясо своих соплеменников.Эндрю промолчал.— Как мы говорили, тугары идут вместе с мерками. Я когда-то сделал браслет для кар-карта Музты. И даже присутствовал, когда его подносили.— Музта…— Ты его знаешь?— Мы встречались однажды.«Возможно, мы встретимся снова, Кин», — сказал он тогда. Он отпустил Кэтлин и Винсента — странный, рыцарский поступок. Совершенно непохоже на все то, что Эндрю знал об орде.— Меня удивляет, что его оставили в живых после поражения и приняли к себе, — задумчиво сказал Эндрю.— Я слышу в твоем голосе оттенок теплого чувства, — заметил Юрий.— Скажем так: несмотря ни на что, он оказал мне большую услугу. Эндрю прислушался. Похоже, Кэтлин заснула, уложив Мэдди обратно в колыбельку. Они в безопасности — по крайней мере сейчас.— Я слышал об этом. Некоторые сочли это признаком слабости. Странно, что его собственные воины не убили его. Каким-то образом он не утратил над ними своей власти. Впрочем, даже таким варварам, как тугары, трудно убить своего кар-карта.Эндрю заметил, что в голосе Юрия прозвучали нотки превосходства — отношение, перенятое у его прежних хозяев.— Кар-карт сам ведет войско в атаку? — спросил Эндрю.— Редко. Он планирует битву, продумывает все детали. Ты видел флаги?Эндрю кивнул.— Мы думали, что это сигнальная система.— Да, и просто удивительная. Синими флагами указывают направление движения. Красные — приказ вступить в бой. Сообщение может за несколько минут облететь всю армию, и оно не привязано к проводам, как у тебя. Вушка проводит первую атаку. Кар-карт остается в центре. Зан-карт, как правило, отправляется на передовую — закалить свой дух и потренироваться.— Вука? — Да.— Я слышал, именно из-за него вспыхнуло восстание в Риме.— Горячая голова. Слишком много суетится и рвется в бой. Хотя на самом деле он — трус. Полная противоположность своему отцу. Джубади умен и дальновиден, он просчитывает все возможности, но в то же время храбр. Он научился всему от своего отца, который погиб при Орки. Такой урок не забывается. Поэтому все хитрости, которые ты придумал, он сумел заранее разгадать. Кампания прошлого года проводилась не только ради победы, но и для того, чтобы изучить тебя.Даже в случае поражения он приобретал очень ценные сведения о тебе.Эндрю откинулся на стуле. Правой рукой он поглаживал культю левой.— Он знает, что ты будешь сражаться до конца. И надеется, что, если он разобьет твою армию здесь, на Руси, Рим снова подчинится его воле и все вернется на круги своя. А когда ситуация окажется безнадежной, он предложит тебе сдаться, поклявшись, что не убьет тебя.— Значит, он плохо нас знает.— Ты считаешь, что все почти безнадежно и поражения не избежать. Возможно, ты еще изменишь свое мнение.«Если они справятся с нами, — подумал Эндрю, — со стороны Марка будет просто глупо не принять предложение. По крайней мере это даст им хоть какую-то надежду».— А Вука ринется на нас очертя голову.— Не сам, конечно, но он может послать других, даже не поставив в известность Джубади. Думаю, в глубине души он тебя боится. Ты — выше его понимания, вне традиций и обычаев. Он непредсказуем: хитрый, но в нем нет расчетливости и хладнокровия, присущих его отцу и щитоносцу Тамуке, которому я служил.Эндрю встал и подошел к окну. Всего десять дней назад он танцевал здесь. Сегодня все опустело и замерло. Кажется, что здесь живут теперь одни духи.Джубади. Он — враг. Беда в том, что он, Эндрю, слишком долго думал о своих врагах как о безликой орде. Надо лучше знать врага, чтобы победить его.Он подумал о свертке, который так и остался лежать в углу комнаты. Сейчас самое время, но сначала он должен убедиться.— Ты часто видел Джубади. — Каждый день с тех пор, как попал в юрту Тамуки. Там, где бронзовый щит Тамуки, там Вука и Джубади. Эндрю кивнул и с холодной расчетливостью спросил:— Почему ты вернулся?— У меня была причина, — прошептал Юрий. Он на минуту задумался, потом посмотрел наверх.— Сколько лет твоему ребенку?— Что? Почему ты спрашиваешь? — Голос Эндрю был холоден как лед.— Просто интересно. Интересно, что я был у тебя несколько раз, но ни разу не видел твоего ребенка.Эндрю почувствовал, как холод сковал его сердце. Он представил себе, как эти руки, руки каннибала, сидевшего за одним столом с мерками, дотрагиваются до его малышки.Юрий усмехнулся и покачал головой.— Я понимаю.Эндрю смущенно отвел взгляд. То, что он чувствует, — неразумно. Этому человеку пришлось сделать то, что он сделал, ради выживания. Жить хочется всегда, даже если живешь в аду.«Я думал, что я выше этого, что не буду чувствовать отвращения», — подумал он. Но при мысли о том, что Юрий дотронется до Мэдди, его пробирала дрожь. Кровь скольких детей на руках этого человека?Он взглянул на Юрия:— Извини.— Ничего, я понимаю. Ты не виноват, это сильнее тебя. За год до того, как я попал к тугарам, я видел, как они похозяйничали в Суздале.Он посмотрел куда-то вдаль, словно вспоминая, а потом снова заговорил:— Меня уже собирались отправить в яму для пира. Я достал все золото, что у меня было, из тайника, я ползал на коленях, даря его. Одна из их женщин рассмеялась и пальцем поманила меня, так я не попал в яму. Меня взяли, чтобы я изготовил для нее ожерелье, потому что ее старый любимец умер. Она собиралась сделать меня своим новым любимцем, но зимой умерла, и я спрятался до весны. Я видел тех, кто путешествовал с тугарами, десятки тысяч любимцев, они пресмыкались, как и я. Я видел, как они едят из ям вместе с тугарами, как они дерутся за кость, а их хозяева смеются. Я их ненавидел… И они сами себя ненавидели, — прошептал он. — Никто из них не мог смотреть мне в глаза, они были отверженными. Когда я оставался с ними наедине, я плевал им в лицо, если они смотрели на меня. Я называл их предателями, спрашивал, почему они не возьмут кинжал и ночью не прирежут хоть одного из своих мучителей. Они уходили, говоря, что я не понимаю… А теперь я понимаю их, а ты нет.Эндрю сидел молча и смотрел на маятник часов, который качался из стороны в сторону, отсчитывая время. — Я ненавижу их за то, что они со мной сделали, — Юрий вздохнул. — Я ненавижу себя. Даже тебя я ненавижу, потому что тебе не довелось пережить то, что пережил я.Он рассказывал обо всем совершенно спокойно, в его лице не дрогнула ни одна черточка. На губах застыла легкая усмешка, словно он знал нечто недоступное Эндрю.— Я хочу отомстить, — прошептал Юрий. — В этом наши пути сходятся.Эндрю уже принял решение, хотя при этом его не покидало чувство вины — слишком уж непохоже было это на те способы ведения войны, которые он знал. Но только так можно выжить. Юрий, наконец, был готов к тому повороту, о котором подумал Эндрю, когда они впервые встретились.— Я помогу тебе, — сказал Эндрю. Он встал и, подойдя к шкафу в углу комнаты, открыл его и показал на сверток. — Ты отомстишь с помощью вот этого.— Дальше ехать опасно, — сказал Хулагар, останавливая лошадь перед Джубади. Тот кивнул, соглашаясь со своим щитоносцем. На его лице появилась улыбка удовлетворения, когда он увидел поблескивающую между деревьями реку. На ее середине стоял броненосец, все его пушки были нацелены в лес. На другом берегу то и дело в воздух поднимались клубы дыма — разрывы снарядов.— Ну вот мы и вернулись, — объявил Джубади. Хулагар улыбнулся и повернулся к воину, который ждал их. Тот низко поклонился и протянул кожаный сверток. Джубади достал оттуда меч и крепко сжал его рукоять.— Я заметил место, куда ты его бросил, — объяснил Хулагар. — Этот воин был с уменом Дарг в передовом отряде. Он нырнул в реку и достал меч.Джубади посмотрел на воина, кивнул в знак благодарности и слез с лошади.— За подарок следует отблагодарить. — Джубади указал на лошадь.Воин отступил на шаг.— Нет, мой кар-карт, я не могу…— Возьми ее и поезжай, — сказал Джубади с улыбкой. Воин улыбнулся в ответ и взлетел в седло.— А теперь возвращайся, чтобы сражаться со скотом. С радостным криком воин повернул лошадь и галопом поскакал в лес.— Мой кар-карт в хорошем расположении духа.— Нужно вознаграждать верность и храбрость, — пояснил Джубади и знаком приказал Хулагару следовать за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36