– Она мертвенно побледнела и задрожала. Филип тихонько выругался. Он крепко обнял ее и прижал к себе, пытаясь согреть своим теплом.
– Роза, не бойтесь. Я же рядом и защищу вас. Вы ведь знаете, что я вас люблю?
– Ох, Филип! – Она прерывисто вздохнула. – Я-то подумала, вы приехали сказать, что больше не хотите знаться со мной. То, что увидела и услышала Эмилия, было ужасно.
– Этому пора положить конец! – раздраженно заявил он, подвел ее к дивану и заставил сесть. Затем встал рядом, высокий и неумолимый. – Взгляните на меня, Розабелла Ордуэй! Кто перед вами? Повеса? Хвастун?
– Конечно, нет! – с негодованием возразила она. – Зачем задавать такие вопросы?
– Тогда почему вы считаете, что я стану вести себя подобным образом?
– Я так не считаю!
– Нет, считаете! – Он опустился перед ней на колени. – Я много раз повторял, что верю вам, что уважаю вас, что больше всего на свете хочу, чтобы вы стали моей женой. Я не раз говорил, что люблю вас и буду любить до последнего вздоха.
– О, Филип…
– Я не закончил. Я давно вышел из возраста «горячих голов», которые клянутся, не давая себе отчета в своих словах. Я прожил полноценную жизнь, Роза. Я влюблялся и разочаровывался, делал ошибки и преодолевал их, я сражался на войне и упорно трудился потом. Я твердо знаю, чего хочу! Почему же вы мне не верите?
– Я и не представляла… Ох, Филип, простите меня!
– Вы больше не сомневаетесь во мне? – (Она уткнулась носом ему в плечо и покачала головой.) – Вы меня любите?
– Да!
– Тогда докажите!
Она встала, обвила его шею руками и, отбросив осторожность и забыв о приличии, отдалась нахлынувшему на нее чувству облегчения и счастья. Она с радостью покрывала частыми поцелуями его щеки, лоб, глаза и губы. Оба уже не могли остановиться. Глубокий, долгий поцелуй захватил их полностью, и они опустились на диван, шепча слова любви и восторга.
Наконец Филип поднял голову.
– Вы доказали мне, – прерывистым голосом произнес он.
– Этого достаточно?
– Этого никогда не будет достаточно, моя ненаглядная, любовь моя, сладость моей жизни! – Говоря, он ласково откинул пряди волос с ее лица. – Но пока хватит. – И засмеялся, увидев, с каким ужасом и смущением она обнаружила, что волосы у нее растрепались и разметались по спине, а платье в беспорядке.
– Вместо того чтобы смеяться, мой любимый, лучше помогите мне найти булавки, – строго заметила Розабелла. – Бекки, должно быть, уже готовит чай. Когда вы ели в последний раз?
– Я перекусил перед дорогой.
– С тех пор прошло часов шесть! Помогите мне застегнуть вот этот крючок, и я поищу Бекки. Филип! Просто застегните крючок, и все!
– Как жаль! В таком случае, пока вы ищете Бекки, я поговорю с вашим отцом.
Розабелла была вполне довольна – Филип собирался просить у отца ее руки.
– Входите, Уинболт, и поскорее закройте дверь. Уолтерс, исчезни!
Филип вошел в спальню мистера Кел-ланда и прикрыл дверь.
– Вы заняты, сэр? Я бы хотел поговорить с вами. О Розе.
– Да? – Мистер Келланд изобразил большое удивление.
Филип рассмеялся.
– Я уверен, что вы знаете о моем желании жениться на ней, сэр, и по возможности скорее.
– Если вы спрашиваете моего согласия, то я вас благословляю. Вы мне нравитесь, Уинболт, и я считаю, что вы – подходящий муж для нее, но…
– Я знаю: мы должны подождать до тех пор, пока ваши дочери не поменяются ролями. А этого не произойдет до возвращения Анны.
– Именно так. И тогда я буду в восторге принять вас как зятя. По сравнению с предыдущим вы явно выигрываете.
– Благодарю вас, сэр, – смиренно ответил Филип.
Мистер Келланд едва заметно улыбнулся.
– Я мог бы выразиться поудачнее, не так ли? Мне следовало сказать, что лучшего мужа для Розы нечего и желать.
– Спасибо. Я смогу достойно ее обеспечить, за ней будет закреплена собственность.
– Хорошо-хорошо, мы обсудим это позже, если позволите.
– Но…
– Что «но»?
– Существует проблема, связанная с ее покойным мужем.
– Он же умер.
– В этом я не сомневаюсь. Но при каких обстоятельствах? И почему?
Мистер Келланд бросил на Филипа зоркий взгляд.
– Вам кажется, что здесь кроется тайна? К сожалению, я не смогу вам помочь: Роза мне так и не доверилась.
– Понятно…
– Но я с вами согласен, у меня тоже есть подозрения.
– Не могли бы вы поделиться ими со мной?
– Ордуэй был связан с очень странными людьми. Одно время я даже справлялся о нем. Он употреблял опиум да и вообще все, что попадало под руку. И он был… – Мистер Келланд недовольно поморщился. – Я много читаю, Уинболт, и меня трудно поразить тем, к чему имеют пристрастие современные богатые и праздные молодые люди. Раньше такое тоже бывало. Но когда это касается твоей собственной семьи… У Ордуэя были противоестественные наклонности…
– Вы это знали? И позволили собственной дочери выйти за него замуж? – Филип не смог скрыть возмущения.
– Конечно, я об этом не знал, пока они не поженились! Леди Ордуэй буквально заставила Розу выйти за ее сына, а моя дочь была готова на все, чтобы угодить крестной.
– Все равно…
– Да, вы, разумеется, правы. Я не справился с отцовским долгом. Я не должен был давать согласия. Но я просто не проявил достаточной заинтересованности и твердости, так как это привело бы к большому шуму. Вижу, вас это очень шокирует. Но леди Ордуэй практически удочерила Розу, и, за исключением лета, я совсем не видел девочку начиная с шести – семилетнего возраста. Конечно, я потом об этом пожалел и особенно жалею последние несколько месяцев.
Филип с трудом сохранял спокойствие.
– Значит, вы ничего больше не можете сказать про Ордуэя?
– Правду знает только Роза… либо часть правды. Расспросите ее, если на самом деле хотите узнать. Но мой вам совет – оставьте все как есть.
– Я подумаю об этом, сэр, – коротко ответил Филип и встал, чтобы уйти.
После плотного ужина, поданного Бекки, Розабелла и Филип вышли из дома. Он повернул в сторону рощицы.
– О нет, не туда!
– Отчего же? Я хочу осмотреть рощу, чтобы определить, с какой стороны в ней появился Селдер.
– Пожалуйста, Филип, не произносите это имя! Говорю вам – его знать опасно. И зачем вам понадобилось упоминать о нем! – с отчаянием в голосе воскликнула она.
– Потому, дорогая и любимая Роза, что я намерен уничтожить эту змею.
– Нет! – вскрикнула Розабелла. – Нет, я не хочу об этом слышать. Не трогайте его!
– Не получится. А как быть с Анной? Этот человек полон решимости завладеть бумагами, и он не остановится, пока не найдет их… или пока его не остановят.
– Я знаю, знаю! Но вы не должны этим заниматься. Я что-нибудь придумаю.
Филип Уинболт редко терял терпение, но тут он взорвался.
– Кем, черт возьми, вы меня считаете, Роза? – с жаром воскликнул он, – Ваша сестра назвала меня тряпкой, и, клянусь Богом, вы тоже так думаете!
– Вовсе нет, Филип, дело не в этом! – Умоляющим голосом произнесла она. – Но Селдеру не знакомо чувство жалости. Я не могу допустить, чтобы вас избили до смерти, как Стивена. Я этого не вынесу.
– Господи, это даже неприятнее, чем я предполагал! Для вас я хуже тряпки – вы сравниваете меня с вашим трусливым мужем. Вы думаете, что я буду жаться от страха в сторонке и наблюдать, как вы сражаетесь с этим злодеем Фолкирком? Не подумайте, что я набиваю цену, хвастаясь своей удалью, но, черт возьми, уж будьте уверены, я не позволю вам отстранить меня в этой схватке! Поверьте, я встречал людей пострашнее Фолкирка и побеждал их.
– Но вы не видели Стивена после того, как с ним разделался Фолкирк, – с горечью произнесла Розабелла. – А я видела! Я пыталась остановить кровотечение, промывала раны на голове, давала ему настойку опия, чтобы облегчить боль… – Она не могла продолжать, так как слезы застлали си глаза, а горло сжал спазм.
Филип обнял ее.
– Тише, я знаю, знаю. Ваш Стивен не был борцом, моя милая. Он не соперник для таких, как Фолкирк. Вы говорите, что доверяете мне…
– Но не в этом!
– Вы должны мне верить. Это очень важно. Посмотрите правде в глаза. Теперь ваши беды – это мои беды. Я буду с ними бороться, позволите вы мне или нет, и знаю, что смогу их одолеть. Однако мне будет намного легче с этим справиться, если вы поможете мне узнать поточнее, кто мой враг и что он из себя представляет. Расскажите про Фолкирка и про остальных. Иначе я пойму, что, несмотря на ваши смелые заверения, вы по-прежнему многое скрываете от меня.
Розабелла посмотрела на него другими глазами: перед ней стоял совершенно новый Филип, ее повелитель, сопротивляться которому бесполезно. За изысканными манерами скрывалась железная воля, за милой обходительностью – непреклонность и властность. Филип прав: залог их безопасности в единстве действий. Она улыбнулась и спросила:
– С чего начать?
Они отправились в рощу, где Филип основательно расспросил Розабеллу о ее второй встрече с Фолкирком.
– Ясно, что ему до зарезу нужны эти бумаги. Либо они связаны с получением наследства, либо представляют такую серьезную угрозу, от которой не отмахнешься.
– Это угроза. Он сам так сказал. Они могут его уличить.
– Когда вы увидели его, он стоял вот здесь, под деревом?
– Да. Он оба раза появлялся совершенно неожиданно…
– У него была лошадь?
– Да.
– Вид загнанный?
– Я специально ее не разглядывала, но, кажется, нет. А зачем вам это, Филип?
– Видите ли, любовь моя, мистер Фолкирк – загадочная личность. Он появляется и исчезает, когда ему заблагорассудится. Я хочу его выследить. Либо он останавливается на постоялом дворе, либо у него есть знакомые по соседству. Но это лишь начало. Завтра или послезавтра я бы хотел увезти вас с собой в Лондон. Пора вам познакомиться с дедом, да и дела у нас с вами найдутся.
– В Лондон? Я не могу! Я не готова! И платьев у меня нет! Я не могу оставить папу! – наотрез отказалась Розабелла.
Филип разразился смехом.
– Роза, вы прелесть! Миссис Босток поможет вам сложить вещи, а ваш отец без вас обойдется. Что касается платьев… Наверняка кое-что у вас есть, а чтобы заполучить остальное… Это как раз сыграет нам на руку.
– Каким образом?
– Вам придется проникнуть в ваш дом, чтобы забрать оставленные там вещи! Ведь есть же сторож с ключами?
– Обычно ключи хранятся у поверенных. А что… что вам там нужно?
– Я хочу поискать документы. Бесценные бумаги Фолкирка.
– Но их там нет!
– Откуда вы знаете? Вы даже не подозревали об их существовании, когда там жили.
– А если Фолкирк меня увидит?
– Об этом я позабочусь! Вы поедете со мной?
Розабелла глубоко вздохнула. Она обещала ему помочь, и это – первый шаг.
– Что ж, хорошо. Я поеду, – смело ответила она.
Вечером ей понадобилось собрать все свое мужество, когда Филип начал расспрашивать ее о жизни со Стивеном Ордуэем. Он был очень терпелив, но воспоминания все равно приносили ей боль. Постепенно он подвел ее к тому периоду, когда она впервые заподозрила, что ее муж вовлечен в противозаконные дела.
– С самого начала мне стало ясно, что наш брак обречен на неудачу, – сказала она.
Филип положил свою ладонь поверх ее рук.
– Не надо об этом, Роза. Ваш отец поведал мне, что из себя представлял Ордуэй.
– Спасибо, – сказала она. – Но это повлияло на то, что произошло потом. Стивен был привязан к матери и всегда хотел ей угодить, а ко мне относился с предубеждением. У нас с ним ничего не получалось. – Она закрыла глаза, а когда вновь открыла, то в них читалось страдание. – Он винил меня и злился. И я долгое время считала себя виноватой. Старалась всеми силами понравиться ему. Но потом он нашел того, кто ему действительно был нужен. Стивен сказал, что любит кого – то по имени Селдер. Она стала ходить по комнате, не глядя на Филипа. Отдельные слова, вырывавшиеся у нес, показывали, в каком напряжении она находится и как ей стыдно их произносить.
– Я была унижена и оскорблена, так как решила, что Стивен завел любовницу, но в то же время почувствовала облегчение, поскольку это означало, что он оставит меня в покое! И по крайней мере он был счастлив.
Филип, едва дыша, слушал историю мучений Розы. Его обуревали жалость и гнев, но он не осмелился прервать ее – пусть она наконец избавится от язвы, разъедавшей ее многие годы.
– Однажды, – продолжала она, – тетя Лаура и Стивен сильно поссорились. Из – за меня. И, как всегда, во всем оказалась виновата я. Стивен все еще глубоко любил мать и очень переживал ссору. Он решил наказать меня и в тот же вечер, когда тетя Лаура ушла, привел в дом Фолкирка. Вначале я ничего не поняла. Я ожидала, что «Селдер» – это женщина. К тому же я не подозревала о существовании подобных вещей! А когда поняла, пришла в неописуемый ужас. Стивен нас познакомил и стал передо мной демонстрировать свою страстную влюбленность в этого человека. Фолкирк сначала обращался со Стивеном как с назойливой собачонкой. Он даже был добр с ним. И представляете? Несмотря на охвативший меня ужас, он почти мне понравился!
– Когда же вы изменили свое мнение?
– Постепенно мне стало ясно, что Фолкирк за деньги способен на что угодно. Он и еще несколько человек очень разбогатели, снабжая отчаявшихся людей опием и еще кое-чем похуже…
– Похуже?
Ответ Розы прозвучал из темного угла комнаты, куда не доходил свет свечей, словно она нарочно спряталась.
– Это было жутко… Дети… Я не могу говорить. Сил нет!
Она замолкла, и дыхание у нее сделалось прерывистым. Филип боролся с желанием подойти к ней, вывести из темноты, подбодрить. Но он принудил себя оставаться на месте. Надо, чтобы она освободилась от этих гнусных воспоминаний, а время для залечивания ран еще будет.
Розабелла продолжала:
– Вот тогда я и изменила свое мнение о Фолкирке. Я оказалась в совершенно безвыходном положении. Стивен был как в дурмане, поделиться с тетей Лаурой я не могла, а больше рядом никого не было.
– А Анна и ваш отец?
– Как же я могла обратиться к ним? Я чувствовала себя… замаранной и не хотела отравитъ им жизнь, сообщив то, что узнала сама. Да я возблагодарила Бога за то, что Темперли находится так далеко от Лондона. – Она внезапно замолчала, и Филип, не в силах больше сдерживаться, подошел к ней и обнял. Но Розабелла отстранилась от него. – Я хотела бы закончить, – сказала она. – В общем, дальше события разворачивались так: Фолкирку наскучило обожание Стивена, и он решил переключиться на меня.
До сих пор Розабеллу почти не было видно – казалось, что существует только ее голос, вещающий из темноты обо всем этом кошмаре. Теперь она вышла на свет и села, словно ноги отказывались ее держать. Филипу достаточно было взглянуть на побелевшее лицо и темные круги под глазами, как он понял: пора прервать эту трудную исповедь.
– Ненаглядная моя, я думаю, на сегодня хватит. Вы устали.
– Устала? Да, наверное. Я хотела довести рассказ до конца, но, вероятно, не смогу. Я не предполагала, что это такое – пережить все заново.
– Любимая, услышанного для меня вполне достаточно.
– Нет-нет! Я хочу рассказать вам все. – Она вздохнула. – Чтобы потом открыть чистую страницу. Но, наверное, лучше подождать до завтра.
На следующее утро Филип приехал из Ширингса очень рано.
– Господи! Вот уж не ожидала увидеть мистера Уинболта в такой час, – сказала Бекки. – До знакомства с вами, мисс Белла, он отличался хорошими манерами!
– Вероятно, он считает, что с нами можно больше не церемониться, Бекки. Он сделал мне предложение. И я его приняла!
– Ой, мисс Белла! Я так рада! Правда, я этого ждала. А он знает, на ком женится, мисс Роза?
– Да, конечно! И все равно любит меня. Бекки, он хочет поскорее увезти меня в Лондон и познакомить с дедом. Я собираюсь уехать завтра. Вы с Мартой успеете сложить мои вещи? Я вам попозже помогу, а сейчас у меня деловой разговор с мистером Уинболтом.
– Деловой! Как бы не так! – пробормотала Бекки, глядя вслед Розе, выбежавшей навстречу Филипу. – Что это за дела такие, когда целуются на виду у всех!
– Ну, вы не передумали? – встретил Филип Розабеллу вопросом.
– Нисколько. К тому же мне осталось досказать самое важное.
Они пошли в парк. Филип предупредил:
– Моя ненаглядная, как только почувствуете, что больше не можете говорить, сейчас же остановитесь.
– Филип, мне так легче – я хочу очиститься от этого. Я слишком долго молчала.
– Тогда расскажите мне, что произошло, когда Фолкирк обратил свое внимание на вас.
– Стивен был вне себя от бешенства. Он рыдал, кричал, клялся отомстить. Думаю, что именно тогда он написал те самые письма своему кузену.
– Письма? Что за письма?
– Нет, не те, что нужны Фолкирку. Обыкновенные письма к Джайлсу Стантону, в которых Стивен говорил о своем разбитом сердце, обвинял меня в дурном поведении. Джайлс, разумеется, всему поверил. А также и выдумкам из дневника Стивена.
– Подождите! Джайлс Стантон – резкий человек, но он никогда не был несправедлив.
– Я забыла – он ваш друг. Но вы, вероятно, знали его в других обстоятельствах. В общем, я полагаю, что Джайлс всему поверил, и, когда мы познакомились, проявил по отношению ко мне крайнюю недоброжелательность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Роза, не бойтесь. Я же рядом и защищу вас. Вы ведь знаете, что я вас люблю?
– Ох, Филип! – Она прерывисто вздохнула. – Я-то подумала, вы приехали сказать, что больше не хотите знаться со мной. То, что увидела и услышала Эмилия, было ужасно.
– Этому пора положить конец! – раздраженно заявил он, подвел ее к дивану и заставил сесть. Затем встал рядом, высокий и неумолимый. – Взгляните на меня, Розабелла Ордуэй! Кто перед вами? Повеса? Хвастун?
– Конечно, нет! – с негодованием возразила она. – Зачем задавать такие вопросы?
– Тогда почему вы считаете, что я стану вести себя подобным образом?
– Я так не считаю!
– Нет, считаете! – Он опустился перед ней на колени. – Я много раз повторял, что верю вам, что уважаю вас, что больше всего на свете хочу, чтобы вы стали моей женой. Я не раз говорил, что люблю вас и буду любить до последнего вздоха.
– О, Филип…
– Я не закончил. Я давно вышел из возраста «горячих голов», которые клянутся, не давая себе отчета в своих словах. Я прожил полноценную жизнь, Роза. Я влюблялся и разочаровывался, делал ошибки и преодолевал их, я сражался на войне и упорно трудился потом. Я твердо знаю, чего хочу! Почему же вы мне не верите?
– Я и не представляла… Ох, Филип, простите меня!
– Вы больше не сомневаетесь во мне? – (Она уткнулась носом ему в плечо и покачала головой.) – Вы меня любите?
– Да!
– Тогда докажите!
Она встала, обвила его шею руками и, отбросив осторожность и забыв о приличии, отдалась нахлынувшему на нее чувству облегчения и счастья. Она с радостью покрывала частыми поцелуями его щеки, лоб, глаза и губы. Оба уже не могли остановиться. Глубокий, долгий поцелуй захватил их полностью, и они опустились на диван, шепча слова любви и восторга.
Наконец Филип поднял голову.
– Вы доказали мне, – прерывистым голосом произнес он.
– Этого достаточно?
– Этого никогда не будет достаточно, моя ненаглядная, любовь моя, сладость моей жизни! – Говоря, он ласково откинул пряди волос с ее лица. – Но пока хватит. – И засмеялся, увидев, с каким ужасом и смущением она обнаружила, что волосы у нее растрепались и разметались по спине, а платье в беспорядке.
– Вместо того чтобы смеяться, мой любимый, лучше помогите мне найти булавки, – строго заметила Розабелла. – Бекки, должно быть, уже готовит чай. Когда вы ели в последний раз?
– Я перекусил перед дорогой.
– С тех пор прошло часов шесть! Помогите мне застегнуть вот этот крючок, и я поищу Бекки. Филип! Просто застегните крючок, и все!
– Как жаль! В таком случае, пока вы ищете Бекки, я поговорю с вашим отцом.
Розабелла была вполне довольна – Филип собирался просить у отца ее руки.
– Входите, Уинболт, и поскорее закройте дверь. Уолтерс, исчезни!
Филип вошел в спальню мистера Кел-ланда и прикрыл дверь.
– Вы заняты, сэр? Я бы хотел поговорить с вами. О Розе.
– Да? – Мистер Келланд изобразил большое удивление.
Филип рассмеялся.
– Я уверен, что вы знаете о моем желании жениться на ней, сэр, и по возможности скорее.
– Если вы спрашиваете моего согласия, то я вас благословляю. Вы мне нравитесь, Уинболт, и я считаю, что вы – подходящий муж для нее, но…
– Я знаю: мы должны подождать до тех пор, пока ваши дочери не поменяются ролями. А этого не произойдет до возвращения Анны.
– Именно так. И тогда я буду в восторге принять вас как зятя. По сравнению с предыдущим вы явно выигрываете.
– Благодарю вас, сэр, – смиренно ответил Филип.
Мистер Келланд едва заметно улыбнулся.
– Я мог бы выразиться поудачнее, не так ли? Мне следовало сказать, что лучшего мужа для Розы нечего и желать.
– Спасибо. Я смогу достойно ее обеспечить, за ней будет закреплена собственность.
– Хорошо-хорошо, мы обсудим это позже, если позволите.
– Но…
– Что «но»?
– Существует проблема, связанная с ее покойным мужем.
– Он же умер.
– В этом я не сомневаюсь. Но при каких обстоятельствах? И почему?
Мистер Келланд бросил на Филипа зоркий взгляд.
– Вам кажется, что здесь кроется тайна? К сожалению, я не смогу вам помочь: Роза мне так и не доверилась.
– Понятно…
– Но я с вами согласен, у меня тоже есть подозрения.
– Не могли бы вы поделиться ими со мной?
– Ордуэй был связан с очень странными людьми. Одно время я даже справлялся о нем. Он употреблял опиум да и вообще все, что попадало под руку. И он был… – Мистер Келланд недовольно поморщился. – Я много читаю, Уинболт, и меня трудно поразить тем, к чему имеют пристрастие современные богатые и праздные молодые люди. Раньше такое тоже бывало. Но когда это касается твоей собственной семьи… У Ордуэя были противоестественные наклонности…
– Вы это знали? И позволили собственной дочери выйти за него замуж? – Филип не смог скрыть возмущения.
– Конечно, я об этом не знал, пока они не поженились! Леди Ордуэй буквально заставила Розу выйти за ее сына, а моя дочь была готова на все, чтобы угодить крестной.
– Все равно…
– Да, вы, разумеется, правы. Я не справился с отцовским долгом. Я не должен был давать согласия. Но я просто не проявил достаточной заинтересованности и твердости, так как это привело бы к большому шуму. Вижу, вас это очень шокирует. Но леди Ордуэй практически удочерила Розу, и, за исключением лета, я совсем не видел девочку начиная с шести – семилетнего возраста. Конечно, я потом об этом пожалел и особенно жалею последние несколько месяцев.
Филип с трудом сохранял спокойствие.
– Значит, вы ничего больше не можете сказать про Ордуэя?
– Правду знает только Роза… либо часть правды. Расспросите ее, если на самом деле хотите узнать. Но мой вам совет – оставьте все как есть.
– Я подумаю об этом, сэр, – коротко ответил Филип и встал, чтобы уйти.
После плотного ужина, поданного Бекки, Розабелла и Филип вышли из дома. Он повернул в сторону рощицы.
– О нет, не туда!
– Отчего же? Я хочу осмотреть рощу, чтобы определить, с какой стороны в ней появился Селдер.
– Пожалуйста, Филип, не произносите это имя! Говорю вам – его знать опасно. И зачем вам понадобилось упоминать о нем! – с отчаянием в голосе воскликнула она.
– Потому, дорогая и любимая Роза, что я намерен уничтожить эту змею.
– Нет! – вскрикнула Розабелла. – Нет, я не хочу об этом слышать. Не трогайте его!
– Не получится. А как быть с Анной? Этот человек полон решимости завладеть бумагами, и он не остановится, пока не найдет их… или пока его не остановят.
– Я знаю, знаю! Но вы не должны этим заниматься. Я что-нибудь придумаю.
Филип Уинболт редко терял терпение, но тут он взорвался.
– Кем, черт возьми, вы меня считаете, Роза? – с жаром воскликнул он, – Ваша сестра назвала меня тряпкой, и, клянусь Богом, вы тоже так думаете!
– Вовсе нет, Филип, дело не в этом! – Умоляющим голосом произнесла она. – Но Селдеру не знакомо чувство жалости. Я не могу допустить, чтобы вас избили до смерти, как Стивена. Я этого не вынесу.
– Господи, это даже неприятнее, чем я предполагал! Для вас я хуже тряпки – вы сравниваете меня с вашим трусливым мужем. Вы думаете, что я буду жаться от страха в сторонке и наблюдать, как вы сражаетесь с этим злодеем Фолкирком? Не подумайте, что я набиваю цену, хвастаясь своей удалью, но, черт возьми, уж будьте уверены, я не позволю вам отстранить меня в этой схватке! Поверьте, я встречал людей пострашнее Фолкирка и побеждал их.
– Но вы не видели Стивена после того, как с ним разделался Фолкирк, – с горечью произнесла Розабелла. – А я видела! Я пыталась остановить кровотечение, промывала раны на голове, давала ему настойку опия, чтобы облегчить боль… – Она не могла продолжать, так как слезы застлали си глаза, а горло сжал спазм.
Филип обнял ее.
– Тише, я знаю, знаю. Ваш Стивен не был борцом, моя милая. Он не соперник для таких, как Фолкирк. Вы говорите, что доверяете мне…
– Но не в этом!
– Вы должны мне верить. Это очень важно. Посмотрите правде в глаза. Теперь ваши беды – это мои беды. Я буду с ними бороться, позволите вы мне или нет, и знаю, что смогу их одолеть. Однако мне будет намного легче с этим справиться, если вы поможете мне узнать поточнее, кто мой враг и что он из себя представляет. Расскажите про Фолкирка и про остальных. Иначе я пойму, что, несмотря на ваши смелые заверения, вы по-прежнему многое скрываете от меня.
Розабелла посмотрела на него другими глазами: перед ней стоял совершенно новый Филип, ее повелитель, сопротивляться которому бесполезно. За изысканными манерами скрывалась железная воля, за милой обходительностью – непреклонность и властность. Филип прав: залог их безопасности в единстве действий. Она улыбнулась и спросила:
– С чего начать?
Они отправились в рощу, где Филип основательно расспросил Розабеллу о ее второй встрече с Фолкирком.
– Ясно, что ему до зарезу нужны эти бумаги. Либо они связаны с получением наследства, либо представляют такую серьезную угрозу, от которой не отмахнешься.
– Это угроза. Он сам так сказал. Они могут его уличить.
– Когда вы увидели его, он стоял вот здесь, под деревом?
– Да. Он оба раза появлялся совершенно неожиданно…
– У него была лошадь?
– Да.
– Вид загнанный?
– Я специально ее не разглядывала, но, кажется, нет. А зачем вам это, Филип?
– Видите ли, любовь моя, мистер Фолкирк – загадочная личность. Он появляется и исчезает, когда ему заблагорассудится. Я хочу его выследить. Либо он останавливается на постоялом дворе, либо у него есть знакомые по соседству. Но это лишь начало. Завтра или послезавтра я бы хотел увезти вас с собой в Лондон. Пора вам познакомиться с дедом, да и дела у нас с вами найдутся.
– В Лондон? Я не могу! Я не готова! И платьев у меня нет! Я не могу оставить папу! – наотрез отказалась Розабелла.
Филип разразился смехом.
– Роза, вы прелесть! Миссис Босток поможет вам сложить вещи, а ваш отец без вас обойдется. Что касается платьев… Наверняка кое-что у вас есть, а чтобы заполучить остальное… Это как раз сыграет нам на руку.
– Каким образом?
– Вам придется проникнуть в ваш дом, чтобы забрать оставленные там вещи! Ведь есть же сторож с ключами?
– Обычно ключи хранятся у поверенных. А что… что вам там нужно?
– Я хочу поискать документы. Бесценные бумаги Фолкирка.
– Но их там нет!
– Откуда вы знаете? Вы даже не подозревали об их существовании, когда там жили.
– А если Фолкирк меня увидит?
– Об этом я позабочусь! Вы поедете со мной?
Розабелла глубоко вздохнула. Она обещала ему помочь, и это – первый шаг.
– Что ж, хорошо. Я поеду, – смело ответила она.
Вечером ей понадобилось собрать все свое мужество, когда Филип начал расспрашивать ее о жизни со Стивеном Ордуэем. Он был очень терпелив, но воспоминания все равно приносили ей боль. Постепенно он подвел ее к тому периоду, когда она впервые заподозрила, что ее муж вовлечен в противозаконные дела.
– С самого начала мне стало ясно, что наш брак обречен на неудачу, – сказала она.
Филип положил свою ладонь поверх ее рук.
– Не надо об этом, Роза. Ваш отец поведал мне, что из себя представлял Ордуэй.
– Спасибо, – сказала она. – Но это повлияло на то, что произошло потом. Стивен был привязан к матери и всегда хотел ей угодить, а ко мне относился с предубеждением. У нас с ним ничего не получалось. – Она закрыла глаза, а когда вновь открыла, то в них читалось страдание. – Он винил меня и злился. И я долгое время считала себя виноватой. Старалась всеми силами понравиться ему. Но потом он нашел того, кто ему действительно был нужен. Стивен сказал, что любит кого – то по имени Селдер. Она стала ходить по комнате, не глядя на Филипа. Отдельные слова, вырывавшиеся у нес, показывали, в каком напряжении она находится и как ей стыдно их произносить.
– Я была унижена и оскорблена, так как решила, что Стивен завел любовницу, но в то же время почувствовала облегчение, поскольку это означало, что он оставит меня в покое! И по крайней мере он был счастлив.
Филип, едва дыша, слушал историю мучений Розы. Его обуревали жалость и гнев, но он не осмелился прервать ее – пусть она наконец избавится от язвы, разъедавшей ее многие годы.
– Однажды, – продолжала она, – тетя Лаура и Стивен сильно поссорились. Из – за меня. И, как всегда, во всем оказалась виновата я. Стивен все еще глубоко любил мать и очень переживал ссору. Он решил наказать меня и в тот же вечер, когда тетя Лаура ушла, привел в дом Фолкирка. Вначале я ничего не поняла. Я ожидала, что «Селдер» – это женщина. К тому же я не подозревала о существовании подобных вещей! А когда поняла, пришла в неописуемый ужас. Стивен нас познакомил и стал передо мной демонстрировать свою страстную влюбленность в этого человека. Фолкирк сначала обращался со Стивеном как с назойливой собачонкой. Он даже был добр с ним. И представляете? Несмотря на охвативший меня ужас, он почти мне понравился!
– Когда же вы изменили свое мнение?
– Постепенно мне стало ясно, что Фолкирк за деньги способен на что угодно. Он и еще несколько человек очень разбогатели, снабжая отчаявшихся людей опием и еще кое-чем похуже…
– Похуже?
Ответ Розы прозвучал из темного угла комнаты, куда не доходил свет свечей, словно она нарочно спряталась.
– Это было жутко… Дети… Я не могу говорить. Сил нет!
Она замолкла, и дыхание у нее сделалось прерывистым. Филип боролся с желанием подойти к ней, вывести из темноты, подбодрить. Но он принудил себя оставаться на месте. Надо, чтобы она освободилась от этих гнусных воспоминаний, а время для залечивания ран еще будет.
Розабелла продолжала:
– Вот тогда я и изменила свое мнение о Фолкирке. Я оказалась в совершенно безвыходном положении. Стивен был как в дурмане, поделиться с тетей Лаурой я не могла, а больше рядом никого не было.
– А Анна и ваш отец?
– Как же я могла обратиться к ним? Я чувствовала себя… замаранной и не хотела отравитъ им жизнь, сообщив то, что узнала сама. Да я возблагодарила Бога за то, что Темперли находится так далеко от Лондона. – Она внезапно замолчала, и Филип, не в силах больше сдерживаться, подошел к ней и обнял. Но Розабелла отстранилась от него. – Я хотела бы закончить, – сказала она. – В общем, дальше события разворачивались так: Фолкирку наскучило обожание Стивена, и он решил переключиться на меня.
До сих пор Розабеллу почти не было видно – казалось, что существует только ее голос, вещающий из темноты обо всем этом кошмаре. Теперь она вышла на свет и села, словно ноги отказывались ее держать. Филипу достаточно было взглянуть на побелевшее лицо и темные круги под глазами, как он понял: пора прервать эту трудную исповедь.
– Ненаглядная моя, я думаю, на сегодня хватит. Вы устали.
– Устала? Да, наверное. Я хотела довести рассказ до конца, но, вероятно, не смогу. Я не предполагала, что это такое – пережить все заново.
– Любимая, услышанного для меня вполне достаточно.
– Нет-нет! Я хочу рассказать вам все. – Она вздохнула. – Чтобы потом открыть чистую страницу. Но, наверное, лучше подождать до завтра.
На следующее утро Филип приехал из Ширингса очень рано.
– Господи! Вот уж не ожидала увидеть мистера Уинболта в такой час, – сказала Бекки. – До знакомства с вами, мисс Белла, он отличался хорошими манерами!
– Вероятно, он считает, что с нами можно больше не церемониться, Бекки. Он сделал мне предложение. И я его приняла!
– Ой, мисс Белла! Я так рада! Правда, я этого ждала. А он знает, на ком женится, мисс Роза?
– Да, конечно! И все равно любит меня. Бекки, он хочет поскорее увезти меня в Лондон и познакомить с дедом. Я собираюсь уехать завтра. Вы с Мартой успеете сложить мои вещи? Я вам попозже помогу, а сейчас у меня деловой разговор с мистером Уинболтом.
– Деловой! Как бы не так! – пробормотала Бекки, глядя вслед Розе, выбежавшей навстречу Филипу. – Что это за дела такие, когда целуются на виду у всех!
– Ну, вы не передумали? – встретил Филип Розабеллу вопросом.
– Нисколько. К тому же мне осталось досказать самое важное.
Они пошли в парк. Филип предупредил:
– Моя ненаглядная, как только почувствуете, что больше не можете говорить, сейчас же остановитесь.
– Филип, мне так легче – я хочу очиститься от этого. Я слишком долго молчала.
– Тогда расскажите мне, что произошло, когда Фолкирк обратил свое внимание на вас.
– Стивен был вне себя от бешенства. Он рыдал, кричал, клялся отомстить. Думаю, что именно тогда он написал те самые письма своему кузену.
– Письма? Что за письма?
– Нет, не те, что нужны Фолкирку. Обыкновенные письма к Джайлсу Стантону, в которых Стивен говорил о своем разбитом сердце, обвинял меня в дурном поведении. Джайлс, разумеется, всему поверил. А также и выдумкам из дневника Стивена.
– Подождите! Джайлс Стантон – резкий человек, но он никогда не был несправедлив.
– Я забыла – он ваш друг. Но вы, вероятно, знали его в других обстоятельствах. В общем, я полагаю, что Джайлс всему поверил, и, когда мы познакомились, проявил по отношению ко мне крайнюю недоброжелательность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17