Легла. Чувствовала она себя скверно. Ныло сердце, мысли одна печальнее другой терзали ее. Джордан конечно же опять будет спать в гардеробной. Но почему, почему он опять замкнулся после того, как на минуточку обнажил перед ней свою страдающую душу?
Нет, опять ей уготована бессонная ночь. Митч права, что толку изводить себя, нужно прежде всего перестать так изводиться. Может быть, почитать что-нибудь? Лайэл встала, накинула халат и, босая, пошла в гостиную. Дверь была прикрыта, но не заперта. Лайэл отворила ее и увидела, что там горит свет.
Джордан сидел перед камином. Огонь погас, и лишь торшер освещал его фигуру. Он, наклонившись вперед, сидел, поставив локти на колени и обхватив голову ладонями. Весь вид его выражал отчаяние.
Господи, что же делать? Такой сильный человек и так страдает. Он, должно быть, услышав легкий шум ее шагов, оглянулся. У Лайэл дыхание перехватило. Да что это с ним? Он же на себя не похож! За что же такие пытки? Подбежать бы, прижать его голову к своей груди… Лайэл тихонько подошла поближе и присела на стул.
– Что с тобой? – прошептала она. – Что случилось?
Сначала она подумала, что ответа от него и на этот раз не дождаться. Но не уходила, продолжала тихо сидеть.
Он медленно, будто и слова-то произносить непосильный для него труд, заговорил:
– После нашего с тобой возвращения я предпринял ряд попыток разузнать побольше о Поле. Кое с кем встречался, кто был знаком с ним, порасспрашивал. Потом нанял частного детектива, решив выяснить всю подноготную последних месяцев его жизни. Я только что закончил читать отчет о проделанной работе. К великому сожалению, Митч, которая первая заподозрила неладное, оказалась права. Поль был наркоманом. Сопляк несчастный! Он употреблял самые сильные наркотики. Вот куда он всаживал свои деньги. Теперь-то уж я знаю правду.
Лайэл слабо вскрикнула.
– Я был не прав, заподозрив тебя. – Голос его прерывался. – Еще там, в Озерах, я уже начал сомневаться. Чем больше я узнавал тебя, тем отчетливее понимал, что мое о тебе представление не укладывается в рамки настоящей тебя, которая была рядом. И все же я упорно не хотел верить, что во всем этом нет и твоей вины. Твой свадебный подарок нанес мне первый удар. Но даже и тогда я не искал для тебя оправданий, а, наоборот, старался отыскать новенькую деталь, чтобы она подошла, вмонтировалась, чтобы сложилась наконец мозаичная картина, которую я наметил себе контурами. Вчера мы за завтраком с тобой разговаривали, и, казалось бы, все стало ясно, Но нет. Я опять сомневался. И это после всего того, на что обрек тебя. Наконец сегодня Митч назвала вещи своими именами. Я должен был поверить… И содрогнулся.
Тишина была такая, что было слышно, как тикают часы, как нимфа из кувшина выливает «воду в фонтан. Свалилось с подставки в камине сгоревшее полено, ударилось, рассыпалось на мелкие яркие брызги и медленно обратилось в белый пепел.
Джордан поднял голову и посмотрел на Лайэл.
– Ну что ж, я теперь могу дать тебе развод. Чем скорее, тем лучше. Я покупаю для тебя квартиру, хочешь дом. Финансовая сторона пусть тебя не беспокоит. Захочешь работать – работай. Чтобы ты была относительно свободна, я думаю, Дагган останется с вами. Как плачу, так и буду платить ему за его услуги.
Вы когда-нибудь спускались на суперскоростном лифте? Припомните-ка свои ощущения… Так вот и Лайэл. Напряглась, прижала крепко руку к животу. Ну вот и все! Ничего ему от нее не нужно. Она – досадная мелочь, от которой хочется поскорее избавиться. Действительно, никаких денег не жалко, лишь бы поскорее с глаз долой.
Лайэл молчала. Джордан по-своему понял ее молчание и добавил:
– Вы можете оставаться пока в этой квартире, до тех пор пока все не устроится.
– А ты что собираешься делать? Должна же она знать!
– Вернусь в Штаты.
Вот теперь он всадил ей нож по самую рукоятку, и, истекая кровью, она взмолилась о пощаде:
– Ты собираешься жениться на Нэнси?
– Нет, – ответил он, и явственно прозвучало, что Нэнси ему уже не нужна.
Лайэл смотрела на свои сжатые крепко руки, а видела Митч, и отчетливо прозвучал в ушах Лайэл ее голос: «Не сдавайся легко. Если любишь его, борись».
– Если ты не собираешься жениться, почему… почему ты хочешь развестись со мной? Ты все еще меня ненавидишь? – Голос свой сама она не узнала.
– Ты не так ставишь вопрос. Я ненавидел женщину, которую я вообразил. Но о тебе я так сказать не могу. Я, правда, пытался убедить себя. Но, увы! С самой нашей первой встречи ты очаровала меня. Я был покорен своей красотой. И, сказать правду, затрудняюсь сказать, чем я руководствовался, когда решил на тебе жениться. – Спазм сдавил его горло. – Чем чаще я тебя видел, тем сильнее попадал под твое очарование. Я, видит Бог, ради памяти Поля не собирался влюбляться в тебя, но ничего не смог с собой поделать. Ты была самая сладкая, такая честная, если это слово подходит. Я ненавидел себя за то, что причинял тебе страдания, но остановиться не мог. Ничем не могу оправдать себя за те муки, которые, знаю, причинял тебе. Боже, как бы я хотел что-нибудь сделать для тебя. – Последние слова он произнес с таким сожалением о своей жестокости, что огромные глаза Лайэл наполнились слезами. Он продолжал: – Я знаю, ты любила меня. Джо мне сказал, что ты готова была следовать за мной на край света. О такой любви я мог только мечтать. И я сам, своими собственными руками, убил твою любовь. – Он провел ладонью по своему лицу. – Я люблю тебя так, как я и не предполагал. Я не знал, что можно так любить женщину. Отпуская тебя, я просто вырываю из моей груди сердце. Но чем же другим я могу возместить все то, за что ты теперь ненавидишь меня…
Слезы уже застилали ей глаза, текли по щекам.
– О какой ненависти ты говоришь? О чем ты? Джордан поднял голову, посмотрел на Лайэл.
– Не утешай меня! Я знаю, чего заслуживаю. Если бы была хоть малейшая надежда забыть все, что было…
Лайэл подошла, опустилась на колени рядом с ним и обвила руками его шею.
– Да, я говорила, что ненавижу тебя, но это неправда. Я любила, люблю и буду любить…
Неужели еще есть надежда? Он почти приказывал:
– Повтори, что ты сказал…
И Лайэл, плача и улыбаясь одновременно, повторила:
– Я никогда не переставала любить тебя. Он обнял ее, прижал к себе нежно и крепко.
И поцеловал ее. И они будут потом долго помнить этот поцелуй.
– А почему ты перебрался на диван в гардеробную?
– Ты же сама сказала, что тебе неприятны мои прикосновения.
– А я подумала, что из-за Нэнси, – призналась она.
– Нэнси? При чем тут Нэнси?
– Я думала, что ты… видишься с ней.
– Что касается моих чувств к ней, все кончилось, когда я уехал из Штатов.
– А зачем же ты тогда ее привозил к нам в дом?
– Ого, да ты, оказывается, ревнуешь? Лайэл начала, негодуя, отбиваться от его объятий.
– Ну ладно, будет. – Он поцеловал ее. – Ее любит Брюс и хочет на ней жениться, но она не дает согласия. Я думаю, что она все еще надеялась… Вот я и решил лишить ее последней надежды. Пусть, подумал я, придет и увидит какая у меня жена, поймет наконец, что я женат Она вообще-то хороший человек, и Брюс ей подходит. Она с ним будет счастлива. Ей, конечно, представляется, что только я мог бы осчастливить ее. Но это уже решенный вопрос.
Джордан вытер следы слез на ее лице и поцеловал кончик ее аккуратного носа. Затем поднялся и, держа ее в объятиях, сказал:
– И чего это мы здесь разговариваем. Лучше поговорим в спальне.
– Разговаривают, как правило, в гостиной, – улыбнулась Лайэл.
Он рассмеялся и понес ее в спальню. Она конечно же права!
И была любовь… И слияние душ, и слияние сердец, ну и, конечно, тел. И огромная нежность…
Он обнимал ее крепко, лежа рядом с ней, уже потом… словно боялся, что она ускользнет.
– Дорогой, – обратилась она к нему, вложив в это новое для нее слово всю ласку, всю свою любовь.
Он насторожился… По тону он понял, что она хочет спросить что-то важное. Уж он-то хорошо ее знал теперь.
– Да?
– Мне все время не дает покою один вопрос. Что ты тогда сказал миссис Смит по поводу раскуроченной двери?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17