– Я обидел тебя. Прости. Я совсем не собирался…
– Думаешь, я не могла бы превратить этот… дом в роскошно отделанное пустое место вроде тех, в которых тебе нравится жить? – прервала она его извинения. – Думаешь, я не замечаю, с каким презрением ты смотришь на все вокруг? Не пострадает ли твое самолюбие, если ты узнаешь, что твой сын любит этот дом?
– Нет, – покачал головой Уго. – Я просто думаю, что дом нуждается…
– Забудь об этом, – сказала она, второй раз перебив его, и, повернувшись к нему спиной, зашагала к двери. – Можешь воспользоваться комнатой в конце коридора. Удостоверься прежде, чем подниматься наверх, что огонь потух.
Спокойной ночи.
– Проклятье, – пробормотал Уго и ринулся было за ней, но потом передумал и тяжело вздохнул. С нее достаточно на сегодня. И с него достаточно! – Проклятье, – повторил он и вернулся к огню, который быстро угасал, как и весь сегодняшний безумный день.
Перед домом затормозила машина. Он услышал стук захлопнувшейся дверцы. Еще раз вздохнув, Уго поспешил открыть парадную дверь, чтобы Анджело своим звонком не разбудил Джеймса. Я быстро учусь, подумал он, протягивая руку за чемоданом, который привез ему помощник.
– Спасибо, – рявкнул он. – Нет нужды говорить тебе, что эта ситуация никого больше не касается.
– Нет, синьор. Конечно, синьор.
Уго кивнул, пожелал Анджело спокойной ночи и запер дверь.
Наверху Сэнди, свернувшаяся под одеялом, услышала, как подъехала машина. Она легла сразу, быстро приняв душ в ледяной ванной, и все еще стучала зубами от холода. На ней была только хлопковая ночная рубашка, и она ждала, когда одеяло наконец начнет согревать ее.
Конечно, рассуждала Сэнди, дом нуждается в ремонте. Она уже несколько лет хотела сделать его, но Эдвард не любил перемен. Он был старым человеком и имел На это право. И он не заслужил того, чтобы какой-то незнакомец разгуливал здесь и уничтожал то, что его окружало!
Да как он смеет! Горло свело от сдерживаемых рыданий. Как смеет Уго думать, что может подмять под себя все?! Джимми, дом Эдварда, ее…
Парадная дверь закрылась – она почувствовала это по вибрации пола под кроватью. Сэнди слышала, как Уго говорил Джимми, что ему привезут сюда вещи. Что ж, может быть, он передумает и уедет отсюда с оказией, с надеждой подумала она. С этой утешительной мыслью Сэнди закрыла глаза и велела своим ледяным ногам согреваться. Она почти достигла желаемого, когда чье-то тихое ругательство заставило ее вынырнуть из надвигающегося сна.
Одеяло внезапно приподнялось, впустив в теплый кокон ночной холод. Затем последовало тело – очень холодное, совсем обнаженное тело, рука которого обхватила ее, а сильные ноги обвили ее, наконец согревшиеся.
– О Боже, – содрогнувшись, потрясенно выдохнула Сэнди. – Что ты здесь делаешь?
– Греюсь, – ворчливо сообщил Уго.
Сэнди яростно заизвивалась, пытаясь освободиться. – Не двигайся, – пророкотал он ей в самое ухо.
– Мог бы ради приличия хоть что-то надеть на себя!
– Если моя нагота тебя оскорбляет, то смотри на это как на наказание за постель, которую ты предоставила мне.
Неужели он действительно пытался заснуть в ней? Эта попытка делает ему честь, подумала Сэнди.
– Я не хочу, чтобы ты был здесь, – тем не менее запротестовала она.
– Выбор не за тобой. Мой сын рассчитывает найти меня в этой постели, когда проснется утром… И потом та, другая постель – просто оскорбление. – Рука, лежащая на плече Сэнди, стиснула его. – Ты безжалостная женщина, Александра Медфорд, – сказал он. – Теперь моя очередь проявить безжалостность.
И он ее проявил – сначала украв у нее все тепло, а потом быстро заснув.
8
Это был ужасный уик-энд. В нем не нашлось бы ни одной минуты, которую Сэнди захотелось бы пережить снова. Днем она с мукой наблюдала, как ее сын, избрав себе героя, поклоняется ему. А ночью мучилась от близости мужчины, который явно не намерен был делить с ней ничего, кроме постели.
Играя новую для себя роль отца, Уго старался узнать о своем сыне все до мелочей. Они оккупировали кабинет Эдварда, где Джимми забрасывал его миллионами вопросов, на каждый из которых отец отвечал с обстоятельностью и серьезностью, от которых у Сэнди ныла душа. Уго был безупречен. Сэнди старалась не обижаться на ту готовность, с которой Джимми потянулся к отцу всем своим существом. Она пыталась убедить себя, что именно этого она хотела, на это надеялась и к этому стремилась.
Но ей больно было оставаться только свидетелем их растущей близости. Отведенная ей роль предполагала улыбки, кивки и доставку еды, если требовалось. Играя маленькую улыбчивую женщину на втором плане, Сэнди чувствовала себя в конце дня настолько измученной, что, едва уложив Джимми, сама плелась в постель, оставляя Уго наедине с документами, которые ему привезли вместе с чемоданом. Потом он приходил, проскальзывал к ней в кровать, обнимал Сэнди рукой, легонько вздыхал – и засыпал!
Ее сын был в восторге от всего этого семейного спектакля. Вбегать утром в ее спальню и видеть обнявшихся родителей – большего счастья он и представить себе не мог.
Но душу Сэнди переполняли обиды, а тело ныло от неудовлетворенности. Неужели она превратилась в алкоголика после двух маленьких глотков?
Наконец пришло утро понедельника. Она помахала рукой Уго, уходящему на работу в безупречном деловом костюме, только потому, что рядом с ним шел ее сын. Уго вызвался отвезти его в школу.
Мне дали отставку, жалобно думала она, закрывая парадную дверь. Папа – новая восходящая звезда на небосклоне, а я – заходящая.
Гаснущая, поправила себя Сэнди, пытаясь расправить плечи, поникшие под тяжестью бессонных ночей и груза неимоверного напряжения. Стоя во внезапной тишине, воцарившейся в холле, она даже мгновение подумывала о том, чтобы вернуться под одеяло и проспать остаток дня, пока нет Уго, отравляющего ей это удовольствие.
Но его присутствие, тем не менее, весьма ощутимо в спальне, вспомнила она. Его одежда висит рядом с ее одеждой в гардеробе, ванная пропахла его мылом.
Я этого хотела, сказала себе Сэнди. Я инициировала всю эту безумную затею и должна радоваться хотя бы тому, что знакомство Джимми с отцом прошло успешно, а не стоять здесь, как забытая до следующей уборки швабра.
Легкий стук в заднюю дверь отвлек ее от грустных мыслей. Выпрямившись, она направилась в кухню и вошла туда одновременно с Шейлой.
– Привет, – пробормотала подруга, и выражение ее лица не сулило ничего хорошего. В руках она держала газету, которую положила на кухонный стол. – Дыши глубже, Сэнди, – посоветовала она, – потому что это тебе вряд ли понравится…
Уго сидел за столом в своем восхитительно теплом кабинете и умирал от желания закрыть глаза и выспаться за те бессонные ночи, что в страданиях провел рядом с Сэнди.
В страданиях – лучше не скажешь. Нужно быть сумасшедшим, чтобы изображать холодность в такой ситуации, вынужден был признать Уго. Ведь мне стоило только прикоснуться к ней – и она была бы моей.
Но он избегал этой близости, пытаясь что-то доказать и себе, и ей. Некоторые фразы Сэнди больно задели его. В ее изображении он представал эгоистичным и ненадежным. Она дала понять, что не верит ему. Она полагала, что ему надоест изображать отца и он сбежит, когда перед ним замаячит что-то новое.
Сэнди также заявила, что он считает ее дешевкой, поскольку ему без труда удалось затащить ее в постель. Да, он так поступил. Но даже на мгновение ему не приходило в голову считать ее дешевкой! Напротив, это стоило ему очень дорого: его так ошеломила сила их чувства, что он хочет делать это снова, и снова, и снова.
Сэнди решила, что восемь лет назад он, добившись своего, стал презирать ее, и теперь ждет от него того же самого. Так что секс исключен, до тех пор пока он не наденет обручальное кольцо на ее палец. Если и это не докажет ей, насколько дороги ему их отношения, то он просто не знает, где еще искать доказательств.
Так, и что мы имеем на данный момент? – нетерпеливо нахмурившись, решил подвести итог Уго. Для гражданской церемонии бракосочетания все готово. А после этого он намерен получить все – сына, жену, настоящую страсть… предпочтительнее, конечно, в спальне, где он не будет, раздеваясь, дрожать от холода.
И он знает подходящее для этого место. Известен ему и день, когда это случится. Теперь осталось только позвонить Лео.
– Где ты пропадал? – набросился на него сводный брат, как только их соединили. – Я весь уик-энд пытался связаться с тобой.
– Должно быть, не было особой срочности, иначе Анджело нашел бы меня.
– Интересно, почему он так старательно скрывал твое местопребывание?
– Я был занят, – сказал Уго и словно наяву увидел гримасу брата, означавшую «оставь этот тон». – Как отец?
Он задал привычный вопрос и получил ответ, на который рассчитывал.
– Он чувствует себя хорошо и всем доволен.
– А Юнис?
– То же самое… В чем дело, Уго? – резко оборвал себя Лео. – Твой голос звучит как-то… странно.
Странно? Уго поморщился. Это слово и отдаленно не передавало сути перемен, наступавших в его жизни.
– Как думаешь, ты сможешь оставить их на пару дней?
– Да, если понадобится. – Лео казался озадаченным. – Что-то случилось в компании?
– Нет, это личное дело, – сдержанно ответил Уго. – Мне нужно, чтобы ты оказал мне большую услугу. Если сможешь приехать в Нью-Йорк в пятницу, я буду тебе очень признателен.
– Уго нуждается в твоей услуге? – повторила Юнис, лежа на боку, в то время как Лео массировал ей спину. – Ну тогда это, должно быть, впервые.
– Не совсем так, – пробормотал Лео. – Но для него действительно необычно просить о чем-то.
Юнис задумчиво нахмурила брови.
– Не думаешь ли ты, что история с Натали Форэ расстроила его больше, чем мы полагали?
– Возможно. – Лео приостановил свои манипуляции, чтобы повернуть жену к себе лицом и поцелуем разгладить морщинки между ее бровями. – Он ведет себя очень странно после объявления о ее свадьбе. – Пришел его черед хмуриться. – Мне сообщили, что он почти не показывается в офисе, с тех пор как была опубликована статья, и его невозможно найти. Джина мнется, когда я задаю вопросы, то же и с Анджело. Так что мне придется поехать в Нью-Йорк хотя бы для того, чтобы выяснить, что все это означает.
– Конечно, – согласилась Юнис. – Но, надеюсь, ты и о нем немного беспокоишься?
– Разумеется, – кивнул Лео. – Хочешь, я принесу тебе соку?
– Нет, спасибо, – отвергла она его предложение. – Мне вполне достаточно того, что ты делаешь сейчас.
– Ведьма. – Он рассмеялся и склонился над ней, неотрывно глядя бархатистыми карими глазами в зеленые глаза Юнис. Предзакатный солнечный свет, льющийся сквозь окна, позолотил все, что находилось в спальне. Волосы Юнис, рассыпавшиеся по подушке, пылали огнем, кожа светилась, словно тонкий фарфор. Она была само совершенство. – Почему никто не предупредил меня о том, что беременные женщины обладают такой невообразимой сексуальной притягательностью? – пробормотал Лео.
– Это естественное секретное оружие, призванное отвращать мужей от более призрачных удовольствий.
Юнис ласково коснулась пальцем его переносицы, у которой сошлись черные брови. Лео поднял взгляд, улыбнулся, затем вздохнул и снова откинулся на подушки.
– Однажды Уго уже пришлось перенести удар, нанесенный женщиной… около восьми лет назад, ~ поведал он жене. – Это было очаровательное белокурое создание с золотистыми глазами и губами, которые и святого превратили бы в грешника. Должен заметить, что Уго отнюдь не был святым. Но он по уши влюбился в эту женщину, а потом обнаружил, что она его дурачила.
– Имя? – с любопытством спросила Юнис.
– Не помню. Но она была американкой, как и ты, и молодой – поразительной молодой для такой расчетливости, которую проявила. Кажется, она была фермерской дочкой и рассматривала Уго как билет с каторги. Он предложил ей выйти за него замуж, а потом обнаружил, что она спит с приемным сыном своей тетки. Уго разорвал с ней отношения, и на этом, казалось, все должно было бы кончиться.
– Но не кончилось?
– Нет. – Лео покачал головой. – Много месяцев спустя она попыталась связаться с ним. И это был еще один раз, когда он попросил меня оказать ему услугу. Она позвонила мне в нью-йоркский офис, поскольку я был там, пока Уго дома зализывал раны. Она хотела увидеться с ним. Когда я передал ему ее просьбу, он попросил меня пойти на эту встречу и узнать, все ли у нее в порядке.
– Уго все еще был неравнодушен к ней?
– Он был без ума от нее. – Лео тяжело вздохнул. – Ни до того, ни после я не видел, чтобы он так относился к женщине.
– И что ты сделал?
– Я все разузнал о ней, прежде чем что-то предпринять. Выяснилось, что она живет с мужчиной, годящимся ей в деды, и, что еще интереснее, находится на последнем месяце беременности… как ты сейчас, моя милая. – Лео поймал руку жены и поцеловал. – Я договорился о встрече. Она пришла, предполагая увидеть Уго. Она утверждала, что Уго – отец ребенка. А я рассказал ей о том, что предпринял бы Уго, если бы ей удалось убедить его в этом. Она больше не поднимала этот вопрос, – с мрачным удовлетворением заявил он. – Видимо, грязная склока в суде, называемая установлением отцовства, не входила в ее планы. Она исчезла с горизонта, и больше я о ней ничего не слышал.
– А что, если это действительно ребенок Уго?
– Нет, – с глубокой уверенностью заявил Лео. – Тебе ведь известно его происхождение. Если бы существовала хоть малейшая возможность того, что эта женщина забеременела от него, он бы не отступился, пока не убедился бы в том или ином.
– А как он отреагировал на известие о ее беременности?
– Я ему не сказал, – ответил Лео. – Я сообщил, что наша встреча не состоялась, потому что я ее не нашел, но я слышал, будто она живет с каким-то мужчиной.
– Иногда ты мне совсем не нравишься, – заявила мужу Юнис. – Твоя безжалостность не знает границ, и это бросает меня в дрожь.
– Эта особа была слишком напористой и целеустремленной, Юнис, – насмешливо произнес Лео. – Людям вроде нас сплошь и рядом приходится сталкиваться с такими. Их интересуют лишь наши деньги.
– И все же…
– Уго застал ее с любовником, так сказать, на месте преступления.
– Какая сука, – пробормотала Юнис, восприняв как личное оскорбление то, что какая-то женщина посмела использовать ее обожаемого деверя.
Уго только что положил телефонную трубку, когда Анджело постучал в дверь, а затем тихо вошел в кабинет. У него был вид человека, поднимающегося на плаху. Уго настороженно выпрямился, но оказался совсем не готовым к последовавшему удару.
– Мои извинения, синьор, но я подумал, что вам нужно это увидеть… – Анджело осторожно положил на стол перед Уго газету. С обычной услужливостью его помощник развернул нью-йоркский таблоид на нужной странице, и Уго хватило одного взгляда, дабы понять, что именно хотел показать ему Анджело.
Опять Натали, улыбающаяся Джеффри Уайту. Та же проклятая статья, переведенная на английский, с добавлением пикантных подробностей. Уго не верил собственным глазам. Он вскочил на ноги.
– Что за черт? – пробормотал он.
– Мисс Форэ прибыла в Нью-Йорк, синьор, – объяснил Анджело. – В среду состоится американская премьера на Бродвее. Эта… статья призвана пробудить интерес к предстоящему событию. Я думаю…
Он обращался к пустому пространству, потому что Уго уже шагал к выходу с газетой, зажатой в кулаке.
– К-как она к тебе попала? – спросила Сэнди у Шейлы.
– Мои друзья в Филадельфии, выходцы из Франции, тоскуют по своей родине и получают почти все парижские газеты, – объяснила Шейла.
Сэнди кивнула с несчастным видом.
– И о чем там говорится?
– Не будешь же ты заставлять меня читать ее снова, Сэнди? – сердито пробормотала она. – Важно то, что эта газета датирована прошлым вторником, тем же днем, когда ты встречалась с Уго…
– И что это означает? – Она едва шевелила застывшими губами; все ее лицо, казалось, покрылось ледяной коркой.
– Это означает, что в тот день, когда ты вошла в его кабинет, парня публично высекли. Он жаждал крови еще до того, как увидел тебя. Думаю, тебе следует задать себе вопрос: не продиктованы ли все его действия именно этим?
– Попытка спасти лицо?
– Да. – Шейла вздохнула. – Вытащенные, как из шляпы фокусника, жена и сын меняют ситуацию в его пользу. Все будет выглядеть так, словно это мисс Форэ выходит замуж в отместку за то, что он разорвал их отношения, длившиеся больше года.
Больше года… Сэнди взглянула на две фотографии, помещенные рядом на странице. На одной была прелестная Натали Форэ, улыбающаяся своему бесцветному мужу. На другой рядом с Натали в гондоле сидел Уго. Сердце у Сэнди сжалось от боли: именно эту фотографию описывал Джимми. Уго в карнавальном костюме и шляпе и женщина в синем платье с оборочками. Эдвард показал этот снимок Джимми и не показал ей. Кроме нее, казалось, все – включая ее сына – знали о длительной связи Уго с прекрасной француженкой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17