— Тогда займись этим и забудь о том, что случилось девять лет назад.
— Кажется, ты на самом деле не понимаешь, во что ввязалась, — ответил он. — Ты сейчас феномен или какое-то чудо. Ты что, никак не поймешь, какой большой интерес вызвало здесь твое исчезновение?
— Нет, — ответила она. — И мне все равно. Это моя жизнь и ничья больше.
— Мара, — проговорил он, но, увидев ее неприязненный взгляд, поправился: — Извини, Лили. Я думал о тебе как о Маре Джеймсон в течение девяти лет. Из-за того что я не смог тебя найти, я уволился чуть ли не с позором. А моя жена обвинила меня в том, что я помешан на тебе, и развелась со мной. Поэтому мне кажется, что ты должна проявлять ко мне хоть немного доброты. Хорошо?
— Но ты же нашел меня, — сказала она. — Именно поэтому я здесь.
— Чтобы найти тебя, мне потребовалось девять лет, — произнес он. — И твоей бабушке пришлось чуть ли не нарисовать мне карту, как туда попасть. — Он перевел взгляд с Лили на Мэйв. — Боже, Мэйв. Как я хочу, чтобы ты очнулась, чтобы я смог наорать на тебя. Хранить секрет все это время!
— Она сделала, что должна была сделать. Мы обе это сделали.
Патрик покачал головой:
— Наверное, это просто убивало ее — ничего не знать о Роуз.
Лили вздрогнула при упоминании имени Роуз.
— Патрик, послушай меня, — сказала она. — Эдвард ничего не знает о ней.
— Прятать Роуз в Канаде — это одно. Но теперь ты вернулась сюда — домой, в Штаты. О ребенке все станет известно, понимаешь?
— Она в безопасности в… в одном месте. Помоги нам сохранить это в тайне.
— Нам?
— Лайаму и мне. Прошу тебя, Патрик!
— Полицейские захотят с тобой поговорить, — предупредил он. — И со мной, потому что это я нашел тебя.
— Знаю, — ответила Лили. — И я собираюсь сказать им правду — обо всем, за исключением Роуз. Я не могу позволить, чтобы Эдвард до нее добрался.
— Все пытаюсь понять, почему ты это делаешь, — произнес он, внимательно глядя на нее. Его голубые глаза ярко горели в солнечном свете, льющемся в окна. — Мне действительно хочется узнать все до конца. Он тебя бил? Издевался над тобой?
Она помолчала, внимательно глядя на него, стараясь определить, что он способен понять.
— Не таким образом, как многие считают, можно «избивать», — ответила она, чувствуя, как бешено заколотилось ее сердце.
— Так что же ты сделала? Теперь ты говоришь, что этот парень пытался тебя убить. Что ты предприняла по этому поводу? Ты вызывала полицию?
— Нет, — ответила Лили.
— Почему нет?
— Потому что знала, что они бы мне не поверили. У меня не было никаких улик, настоящих. Эдвард мог быть таким очаровательным, таким убедительным. И я не собиралась позволить ему даже мельком увидеть своего ребенка, в то время пока сама буду убеждать их в своей правоте.
— Надо было обратиться в полицию — упрямо повторил он.
— Я все рассказала бабушке — сообщила она. потому что знала, что она мне поверит
— И она поверила?
— Ты же знаешь, что да.
— Итак, ты рассказала Мэйв…
— А потом я стала планировать, как убежать. То есть мы начали — Мэйв и я.
— Боже! — воскликнул он, глядя на бабушку Лили, без движения лежавшую на больничной кровати. Лили видела, как много всего проносится в его глазах — мысли и, наверное, воспоминания о расследовании: как Мэйв лгала ему, чтобы защитить Лили, чтобы помочь ей скрыться и оставаться ненайденной.
— Почему Мэйв не отправилась с тобой?
— Ей пришлось остаться, чтобы сбить Эдварда со следа.
— Говоря неправду полиции?
— Если это было нужно.
— И именно это ты собираешься делать сейчас? — спросил Патрик, когда из коридора послышались тяжелые шаги и звуки полицейских радиопередатчиков. Прибыла полиция. Лили почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Отчаянное чувство, похожее на панику, овладело ею, когда она подумала о том, что именно скажет им Патрик.
— Если это нужно, чтобы защитить Роуз, — сказала она.
— Боже мой, Лили!
— Ты еще не знаешь всего! Патрик, пожалуйста, не выдавай нас. Не выдавай ее. Она только что вернулась к жизни — ты себе не представляешь, через что она прошла… Столько операций, чтобы спасти ее жизнь…
— Я знаю, — ответил Патрик.
В дверь постучали, и Патрик повернулся, чтобы открыть, но Лили схватила его за руку.
— Пожалуйста, Патрик!
— Скажи мне вот что, Лили. Где она? Я должен знать, что с ней все в порядке.
— Она с Лайамом Ниллом. Это все, что я могу тебе сказать. Но она с ним. Он заботится о ней, пока я здесь. Ты знаешь Лайама по Кейп-Хок — вы с Марисой нашли нас в его доме. Ты должен понимать, что значит для него Роуз. Пожалуйста, Патрик!
Она увидела, как что-то блеснуло в его глазах, как будто он принял окончательное решение. И как раз в этот момент дверь распахнулась и в палату заглянули мужчина и женщина.
— Привет, Мерфи! — сказала женщина Патрику. — Ты что здесь делаешь?
— Я просто зашел на минутку проведать свою подругу Мэйв. Заходите, — ответил Патрик. — Разрешите вас представить.
Лили шагнула назад, облокотившись о кровать, на которой лежала бабушка, и взяла ее за руку. В этом деле они были вместе. Они вместе защищали Роуз. Лили чувствовала в себе достаточно сил, чтобы встретить любую опасность, но все же ей было необходимо присутствие бабули, чтобы придать себе мужества.
— Детективы Кристин Данн и Ланс Шеридан, познакомьтесь с Лили Мэлоун.
— Нам сказали, что это Мара Джеймсон.
— Была ею, — ответил Патрик. Он взглянул на Лили: — Думаю, тебе эта путаница имен скоро совсем надоест, да?
— Точно, — сказала она.
— Что ж, позволю тебе объясняться самой, — произнес Патрик и с равнодушным видом отошел в сторону.
Он не упомянул Роуз. Только это и заботило сейчас Лили. Она бросила на него благодарный, но осторожный взгляд и повернулась лицом к двум детективам. Они смотрели с подозрением и в то же время с любопытством. Женщине было лет тридцать пять, у нее были короткие светлые волосы и большие зеленые глаза. Лили встала так, чтобы смотреть прямо на нее.
— Я сказала доктору, — начала Лили, — что, по-моему, кто-то пытался убить мою бабушку.
— Именно по этой причине мы здесь, — ответила детектив Данн.
— Это одна из причин, во всяком случае, — вставил Патрик. Затем, когда оба полицейских бросили на него удивленный взгляд, пожал плечами. — Давайте называть все своими именами. Вы пришли довести до конца дело, которым я занимался почти девять лет. И начиная с этой минуты оно официально закончено — вы нашли Мару Джеймсон. Поздравляю!
Детектив Ланс Шеридан улыбнулся и кивнул. Но Кристина Данн ни на минуту не сводила глаз с Лили, а Лили с нее, чувствуя, что ее изучают, читают, как книгу, что все ее ответы будут профильтрованы через ощущения, которые детектив Данн уже начала раскладывать по полочкам в своей голове.
— Где вы были все это время? — спросил детектив Шеридан.
Глава 4
Патрик Мерфи отошел к белой больничной стене и стал слушать, как детективы расспрашивают Лили. Она рассказала свою историю или одну из ее версий — ту, которую Патрик уже слышал.
Девять лет назад, беременная от Эдварда Хантера, она сбежала от него. В ее семье царило насилие — она не могла и думать рожать ребенка в такой обстановке. Нет, она не разыграла свое исчезновение — она просто исчезла. Ей кто-нибудь помогал? Нет. Куда она отправилась? Не готова отвечать на этот вопрос. Где ребенок? Он родился мертвым.
— Он? — не смог сдержаться Патрик.
— Да. — Лили держалась спокойно и серьезно.
Он внимательно посмотрел на нее, она ответила ему немигающим взглядом. Пульс, напряженно бьющийся у нее в горле, был единственным признаком, который мог выдать ее волнение. У нее была бледная кожа, резко контрастирующая с ее угольно-черными волосами, ровно обрезанными на уровне плеч. В синих васильковых глазах появились боль и ранимость, когда она излагала детективам свою теорию с угарным газом.
Патрик чуть не фыркнул от смеха. Лили Мэлоун была такой же ранимой, как ниндзя с мечом в руках. Эта женщина всегда казалась воплощением силы. Гордость Патрика до сих пор страдала из-за того, что на каждом этапе расследования ей удавалось на шаг опережать его. Надо отдать ей должное — она его перехитрила.
Пару раз Лили бросала на него быстрый взгляд. Он не сказал ни слова. Детективы опять стали расспрашивать ее о ребенке. Голос Лили задрожал, когда она сказала им, что ей слишком тяжело говорить об этом. Ее страдания были настоящими — Патрик знал, что она, наверное, думала сейчас о Роуз, вспоминая все ее операции или то, что она сейчас где-то прячется. Движения Лили были осторожными и выверенными. Он наблюдал за тем, как она держит руки, жестикулируя во время разговора.
Разыскивая ее уже в Канаде, он встретил Марису. Как иногда странно складывается жизнь!
— А теперь прошу меня извинить, — наконец сказала Лили. — Я бы хотела побыть наедине со своей бабушкой.
Офицеры Данн и Шеридан поблагодарили ее и сказали, что позднее приедут в дом Мэйв, чтобы его осмотреть. Они направились к двери. Патрик заколебался. Он подумал, что, может, Лили захочет поговорить с ним наедине. Но у нее был такой вид, будто он сам являлся членом этой непрошеной группы следователей: повернулась спиной ко всем троим, нагнувшись над бабушкой. Он залюбовался ее профилем, когда она, склонившись над Мэйв, осторожно убрала волосы с ее лба.
Патрик потихоньку вышел из палаты и лицом к лицу столкнулся с детективами. А дальше по коридору и вокруг поста дежурной сестры по-прежнему толпились люди. Слух о том, что в больнице появилась полиция, быстро разнесся по всем отделениям. А в данном случае, учитывая, что Мара Джеймсон только что вдруг воскресла из мертвых, слухи разносились с быстротой молнии.
— Что все это значит? — спросила Кристина Данн.
— О чем ты? — не понял Патрик.
— Между вами что-то есть — это же ясно.
— Между нами?
— Между тобой и Марой. То есть Лили. Как бы там она себя ни называла. Вы переглядывались, будто знаете друг друга целую вечность.
— Я на самом деле знаю ее давно, — подтвердил Патрик. — ° — Я знаю ее лучше, чем она сама себя знает. День ее рождения, группу крови, любимое лакомство — черничный пирог, если тебе интересно — любимые фильмы. Знаю, почему она так любит вышивать. Это важно, если хочешь разобраться, как работает ее мозг. Знаешь почему?
— Мерфи! — воскликнула Крис.
Я скажу тебе почему, — продолжил он, как будто не слыша ее слов. — Потому что ее мать занималась вышиванием, понимаешь? Ее мать была ирландкой. Мы обожаем рассказывать всякие истории, мы, ирландцы. И если мы не можем заставить вас слушать ушами, мы будем рассказывать ее истории любым другим доступным нам способом. В детстве Лили была просто вундеркиндом иглы и холста, и ее бабушка рассказывала мне, как она обычно изливала свое горе и печаль при помощи вышивания.
— Мэйв Джеймсон рассказывала тебе об этом?
— Ага. Во время одного из наших многочисленных разговоров.
— Ты веришь ее словам о мертвом мальчике-младенце?
Патрик подумал о Роуз — улыбающейся, обнимающей своими ручками шею Лили, с веснушками на щечках, каштановыми косичками, большими зелеными глазами.
— Гм, — пробормотал он. — А почему бы мне не верить?
— Да, сегодня газеты будут просто смаковать эту новость, — сказал Ланс. — Представляешь, что начнется, когда они разнюхают, что Мара Джеймсон вернулась домой из могилы? Единственное, что сможет сделать их еще счастливее, — это известие о том, что она привезла с собой сынишку. Ну и еще, конечно, миленькая судебная тяжба с ее мужем по поводу опеки над ребенком.
— С социопатом, также известным, как Эдвард Хантер, — вставила Кристина Данн.
Патрик бросил на нее взгляд, в котором, вероятно, было больше, чем просто удивление, потому что Крис чуть покраснела.
— Это же совершенно ясно. Этот парень, должно быть, тот еще тип — отправить Мару-Лили в подполье на все это время.
— Может быть, она лжет и все было не так, — сказал Ланс.
— Я ей верю, — ответила Крис.
Патрик позволил себе улыбнуться, но лишь чуть-чуть. Кристина Данн начинала ему нравиться.
Роуз Мэлоун сидела на камне и смотрела в воду — это всегда было ее любимым занятием. Замечательно сидеть рядом с соленой водой, когда водяная пыль мочит лицо, а толстая лента серебристой рыбины проплывает мимо настолько близко, что ее можно хорошенько рассмотреть. Вода в заливе Наррагансетт не была такой же холодной и чистой, как в Кейп-Хок — в небольшой бухте в заливе Святого Лаврентия. И все равно, если нагнуться пониже, можно рассмотреть самых разнообразных морских животных.
— Доктор Нил, идите посмотрите! — позвала она.
— Что там у тебя? — спросил он.
— Крабы, — ответила девочка, показывая на темно-зеленых крабов, суетящихся на дне. — И всякая мелкая рыбка. Почему их так много?
— Точно не знаю, — произнес он. — Может, они держатся поближе к берегу, чтобы не попасться крупным рыбам на обед.
В Кейп-Хок доктор Нил был широко известен как человек, знающий об акулах и китах больше любого океанографа Канады. А может, и всего мира. Роуз взглянула на его загоревшее лицо. Он внимательно смотрел на воду, слегка прищурив голубые глаза.
— Кого ты высматриваешь? Нэнни? — спросила Роуз.
— Как ты догадалась?
— Потому что я тоже ее жду, — сказала Роуз
Нэнни звали белуху — белого кита, который приплыл сюда, в Новую Англию, издалека, из своего дома в заливе Святого Лаврентия. Она приплыла сюда в то же самое время, когда мать Роуз узнала о болезни своей бабушки. Роуз это казалось волшебством: кит, с которым она выросла и которого полюбила, оказался здесь, у далекого побережья, в то же самое время, когда здесь оказались Роуз и ее мама. Как будто он следовал за ними или даже направлял их.
— А ты проверь по своему компьютеру, — попросила Роуз, взобравшись по камням повыше, чтобы видеть через его плечо. У доктора Нила был ноутбук, запрограммированный на слежение за многими акулами, китами и другими морскими животными, которым он со своими друзьями поставил миниатюрные датчики. Роуз любила наблюдать, как мигают огоньки на экране компьютера: зеленые указывали на китов, пурпурные — на акул. Но сейчас она не видела ни одного такого огонька.
Она прижалась к плечу доктора Нила. Он продолжал нажимать на клавиши, но казалось, что он ищет Нэнни старомодным способом — просто высматривает ее на поверхности воды. Низко над волнами пролетели несколько чаек.
— Я скучаю по мамочке, — вдруг сказала Роуз.
— Я тоже, Роуз.
— Она скоро приедет?
— Как раз сейчас она ухаживает за бабушкой. Уверен, что она нам позвонит, как только уладит все дела.
Роуз кивнула. Никто лучше ее мамочки не мог ухаживать за больными. Роуз родилась с пороком сердца. Она была так называемым синюшным ребенком, как рассказывала ей мама, ее кожа на самом деле приобрела сине-фиолетовый оттенок из-за того, что она не получала достаточного количества кислорода. Именно поэтому она не выросла такой большой, как другие дети ее возраста, и именно поэтому кончики ее пальцев на руках были с утолщениями и похожи на маленькие лопатки.
Роуз взглянула на руку доктора Нила. Не на настоящую руку, а на протез. Его закрывал рукав, но искусственная кисть выглядела странно и была немного похожа на дубинку. Дети в Кейп-Хок шепотом передавали друг другу рассказы, которые слышали от своих родителей: когда доктор Нил был ребенком, на него и его брата напала акула, убив Коннора, а ему самому оторвав руку. И тогда у него вместо протеза был металлический крюк. Сверстники Лайама прозвали его Капитан Крюк, и эта кличка прилипла к нему.
Роуз ненавидела саму мысль, что люди его дразнят. Она любила его. Ее мать рассказала ей историю о том, как доктор Нил стал ее первым другом в Кейп-Хок. Однажды он остановился около ее. Роуз любила себе это представлять: домик глубоко в лесу, и никого вокруг, и доктор Нилл слышал шум, доносящийся оттуда: как раз в это время на свет появлялась Роуз. Он привел Роуз в этот мир…
— Почему ты так беспокоишься? — спросила она, видя, как он внимательно всматривается в воды залива.
— Я не беспокоюсь, — ответил он. — Я просто думаю об этих менхаденах… то есть рыбках.
— А они как-то связаны с Нэнни?
— Может быть, — сказал он и что-то набрал на клавиатуре своего компьютера, после чего на экране появилась совершенно другая картинка — графики течений и температуры воды. Роуз видела, как он напечатал «Наррагансетт, Род-Айленд», и изображение вновь изменилось. А над проливом хрипло заголосили чайки и стали нырять в воду. Роуз услышала, как закричали дети на берегу и стали показывать на воду.
Доктор Нил тут же схватил ее за руку. Дети уже визжали, показывая на волны. Лаэм бросил на нее быстрый взгляд, и они вдвоем быстро зашагали вдоль берега.
Двое мальчишек уже успели добежать до самого конца каменного волнореза, который уходил в залив от узкого, покрытого галькой пляжа. Они звали своего приятеля, мчавшегося к ним с удочкой в одной руке и сетью в другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33