А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Я ищу тебя»: Радуга; Москва; 1995
ISBN 5-05-004284-4
Аннотация
Редко бывает, чтобы талант и успех принесли столько горя их обладателю, как это случилось с Джорданом. Его песни в студенческом баре услышали менеджеры, и вскоре он стал рок-звездой. А Джини считала себя заурядностью и не без помощи коварной соперницы решила, что будет ему помехой.
Лишь много лет спустя судьба подарила им шанс вернуть свое счастье. Но – ох, как же трудно переступить через обиды и самолюбие, отказаться от привычного и начать все сначала!
Энн Мэйджер
Я ищу тебя
Джини… Джини… Джини…
Я ищу тебя среди тысяч лиц.
Если слышишь меня – отзовись.
Только память твердит: «Слаще губ в ночи,
Чем у милой, мне не найти».
Мчат за днями дни,
Унесли они
Счастья сны и сердечный покой,
Мне осталась в удел только боль.
И опять ищу среди тысяч лиц.
Если слышишь меня – отзовись.
Сладость губ в ночи, когда сердце стучит,
Память, в сердце моем сбереги.
Джини… Джини… Джини…
Глава первая
Ближе к вечеру небо покрылось тучами, моросил дождь, температура январского дня едва ли была выше нуля. Сырость и холод еще больше, чем обычно, усилили беспорядок и неразбериху на дороге, которые и без того производили гнетущее впечатление. Однако Джини Кинг так часто ездила по этому шоссе, что даже не замечала ни пробок, ни уродливого однообразия окружающего.
Погруженная в невеселые размышления Джини замерзшими пальцами сжимала руль своего старенького голубого «валианта». Отопление не было включено, и от ее дыхания стекла автомобиля покрылись ледяным узором. Она наклонилась вперед и попыталась протереть рукой ветровое стекло.
Джини терпеть не могла то сражение, в которое ей приходилось вступать каждый раз, возвращаясь из Клиа-Лейк, где она преподавала английский язык в десятом классе, во Френдсвуд – «спальный» пригород Хьюстона, где она жила со своей тринадцатилетней дочерью Мелани. Но эта битва по дороге домой была привычной, одной из многих. Десять лет Джини работала в школе, ездила на работу и с работы, одна воспитывала ребенка и прилагала огромные усилия, чтобы ее скромного жалованья хватало на все.
Не так-то просто разведенной женщине преуспеть во всех делах. Сколько иронии в том, что наше время называют эпохой освобождения женщин!
Что-то под ржавеющим капотом «валианта» начало зловеще постукивать, возвращая мысли Джини к острым финансовым проблемам. «Господи, пусть этот звук не означает ничего серьезного!» – взмолилась она. Вспомнив о счете на большую сумму из гаража, Джини расстроилась. Хуже всего, если придется покупать новую машину, а ведь сейчас Мелани нужно поставить пластинку для исправления прикуса, да к тому же каждые три месяца покупать новую одежду (девочка растет на глазах). Джини не представляла себе, где достать денег.
Ветровое стекло беспрерывно запотевало, и ей приходилось время от времени протирать хотя бы небольшое окошко, чтобы можно было следить за движением.
Друзья сочувствовали Джини в ее трудностях, хотя статистика, приводящая количество бывших мужей, которые отказываются давать деньги на содержание ребенка, утверждала, что ситуация Джини отнюдь не исключительна. В комнате отдыха для учителей Люси Морено, ее лучшая подруга, которая была счастливой женой преуспевающего физика, занимающегося космосом, частенько заводила разговор о положении незамужних женщин в современном обществе. Она обожала высмеивать мужчин за то, что они заводят детей, а потом бегут от ответственности. Подруга много раз настаивала, чтобы Джини разузнала, где скрывается ее негодный бывший муж, но Джини только отмалчивалась, презирая себя за ложь.
Иной раз, оставаясь одна, Джини горько усмехалась. Если бы ее друзья узнали правду, они перестали бы сочувствовать ей. Для них это было бы как удар грома, пожалуй, к нему прибавилась бы и ревность. И появлялась предательская мысль: «Ты не похожа на других брошенных женщин. Тебе не нужно переносить трудности в одиночку!»
А потом ее снова охватывал прежний страх, и она говорила вслух, как будто пыталась убедить себя: «Но я переношу все одна. Да, переношу!»
В отличие от других разведенных Джини опасалась, что бывший муж найдет ее и станет помогать. Даже мысль об этом наполняла ее тем безымянным страхом, который заставил ее уйти от мужа много лет назад, хотя она очень любила его.
В свои тридцать два года, несмотря на многочисленные заботы, Джини выглядела молодой девушкой. При всей своей миниатюрности она была женственной и грациозной. Классической красотой она похвастаться не могла, но пышные вьющиеся каштановые волосы до плеч, огромные золотисто-карие глаза и выражение бесконечной нежности делали ее очень привлекательной, придавали ей очарование, которого частенько лишены гораздо более эффектные женщины. Она обладала красотой души и сердца, а не только прелестной наружностью. Люди тянулись к ней, такой доброй и внимательной, и все – мужчины, женщины и дети – были ее друзьями. Она обладала особым даром доброты, присущим только ей.
Однако сама о себе Джини была совсем другого мнения – считала себя заурядной личностью, скучной, занудливой работягой. Даже ее необыкновенная популярность среди подростков – учеников школы, где она работала, – никогда не казалась ей чем-то необыкновенным. «Просто люди очень одиноки в наш век», – повторяла она сочувственно.
Джини свернула на свою обсаженную деревьями улицу, а потом на длинную, мощеную подъездную дорожку. Один из мусорных баков выкатился на улицу. Велосипед Мелани лежал, забытый под дождем. Она вздохнула: ну почему Мелли никогда ничего не видит?..
Давно не стриженный газон, свежая газета на земле, возле неподметенного крыльца, и кучи мусора под навесом для машины бросились ей в глаза, и, как всегда, она постаралась сделать вид, будто не замечает всего этого.
Еще большую внутреннюю напряженность Джини ощутила, когда вышла из машины и подобрала испорченную газету. Она плотнее запахнула пальто – ее лихорадило. Нужно приготовить ужин, присмотреть, чтобы Мелани сделала все уроки и проверить контрольные работы, хотя она чувствовала себя такой усталой, что мечтала только лечь и забыть обо всем. Но, как и всегда, Джини знала, что надо спешить, если хочешь сделать хотя бы десятую часть неотложных дел.
Едва она открыла дверь, на нее обрушились звуки рока, значит, Мелани опять не подчинилась матери и смотрит по видео концерт рок-музыки, вместо того чтобы делать уроки. Черт побери! Почему эта девчонка не может…
Мысль так никогда и не завершилась. Зазвучала следующая песня, и низкий хрипловатый тягучий голос произвел на Джини такое действие, будто ее ударили под дых: исчезли все чувства, кроме ее собственного ответного влечения к этому человеку, которого она все еще любила, несмотря на горячее стремление забыть о нем. Прислонившись к притолоке, Джини ощущала, что ее душа в опасности. Почему она не может забыть его? Почему до сих пор воспоминания причиняют такую боль?
Слова песни преследовали ее, пока она, спотыкаясь, шла из полутемного коридора в гостиную. На этот раз, слишком расстроенная, она не заметила, что тетради и одежда дочери разбросаны на ковре и на стульях. Грязный носок свешивался с подоконника, будто его зашвырнули туда в сердцах. Кошка Саманта, как обычно, была в доме, хотя Джини не разрешала.
Ее полностью захватила мелодия, это, должно быть, одна из его новых песен. Прежде Джини ее не слышала, а она всегда – незаметно для других – слушала его песни. «Джини… Джини… Джини…» – пел Джордан Джекс в ритме биения пульса.
Я ищу тебя среди тысяч лиц,
Если слышишь меня – отзовись!
Без тебя не нужны мне ни ночи, ни дни…
Джини, будто в забытьи, медленно шла в гостиную, где на экране телевизора пел высокий черноволосый бог. С микрофоном в руке, загорелый, мускулистый, в голубых джинсах и рубашке из хлопка, он точно летал по сцене, сопровождая танцем свою песню, и его древний, как мир, порыв неотразимо действовал на Джини. Страсть и властный голос подчинили ее, она упивалась его обаянием, все тело пронзила горячая дрожь. Сцена будто пульсировала звуками и яркими вспышками света, и он был в центре этого взрыва.
Оторваться от него – все равно что не дышать. Лицо его похудело, появились морщинки, которых она не помнила, однако, хотя оно потеряло мягкость юности, черты сохранили цельность и обворожительную деликатность, которую она не могла забыть все эти годы. Перед ней было лицо человека с сильным характером и притягательной мужественностью. Ее по-прежнему тянуло к нему.
Звук ее имени на устах Джордана был наполнен такой страстью и желанием!
Значит, он не совсем ее забыл. Она крепко зажмурилась, пытаясь удержать готовые пролиться слезы.
Лучше бы он забыл ее! И ей лучше забыть его, идти своей дорогой. Но как ей, обыкновенной женщине, выбросить из памяти такого необыкновенного мужчину? Со времени их развода, все тринадцать лет, она сравнивала всех знакомых мужчин с ним, и ни одному не удалось вновь заставить биться ее сердце. Ни один не мог сравниться с ним.
Познакомились они в Остине, когда учились в Техасском университете. То было время несогласия и перемен; время, когда старые ценности столкнулись с новыми. Дети-цветы в грязных джинсах, с нечесаными волосами раскинули свой лагерь у дороги на Дрэг, напротив студенческого городка. Жалобные звуки восточной музыки и запах ладана, казалось, навсегда поселились тут. Девушки с длинными волосами носили мини-юбки. Противозачаточные таблетки изменили общепринятую мораль в студенческом городке. Занималась заря новой, многообещающей эры, по крайней мере так писали газеты. Но Джини была девушкой в этом смысле старомодной, ее не интересовали ни психомузыка, ни философия свободной любви, бывшие тогда в ходу, ни, тем более, противозачаточные пилюли.
Соседка по комнате убедила ее познакомиться с Джорданом и договорилась о встрече в одной из гостиных студенческого общежития Кинсолвинг. Оба они ни с кем не встречались, оба не знали, как выглядит другой, но с первого мгновения Джини почувствовала, что эта встреча не простая. Когда она с пышными блестящими волосами до плеч, в черном индейском пончо и изящных ботинках вошла в зал, Джордан стоял среди парней их студенческой корпорации, одетых в одинаковые полосатые рубашки и слаксы цвета хаки. Они толпились у телефонов, поджидая своих девушек, но у нее возникло ощущение, будто он здесь один.
Бесшабашный и впечатлительный, с пристальным взглядом черных глаз – самый неотразимый из всех, кого она знала. Джордан был настолько красив, что казался Джини принцем, сошедшим со страниц сказки. Глаза встретились с глазами, и когда он легкими большими шагами направился к ней, ей почудилось, будто что-то толкнуло ее к нему.
– Вы, должно быть, Джини, – заговорил он низким певучим голосом, от звуков которого таяло все внутри. От него веяло силой и одновременно добротой.
– Да.
Она посмотрела ему в глаза, и когда он медленно и мягко улыбнулся, эта улыбка так изменила резкие черты его лица, придав ему выражение глубокой нежности, что Джини поняла: течение всей ее жизни неожиданно изменилось.
– Вы очень красивы, – сказал Джордан, и она вдруг обрадовалась, что перед свиданием много времени уделила своей внешности.
– Вы тоже, – выпалила она, потому что у нее не нашлось готовых фраз, чтобы выразить, что она имеет в виду. Язык будто прилип к гортани. Она готова была провалиться сквозь землю.
Джордан удивленно рассмеялся.
– До сих пор мне такого никто не говорил. Видите ли, принято, чтобы это говорил мужчина.
Джини проглотила комок в горле.
– Наверно, так и есть, но я не много знаю о том, что принято.
– Вы говорите, что они красивы, всем, с кем впервые встречаетесь? – спросил Джордан, и опять на губах у него заиграла неотразимая улыбка.
– Я… я не знаю.
– Неужели их было так много, что вы даже не помните? – мягко поддразнил он.
От этого вопроса она смутилась еще сильнее и ощутила боль и восторг одновременно. Это мучение и этот восторг наполнили сердце надеждой и страхом.
Позже, вспоминая тот вечер, Джини думала, что только раз в жизни испытываешь ужасную незащищенность первой любви.
Джордан обнял ее за талию, как будто Джини стала его собственностью, и она ощутила тепло его рук. Этот обычный в студенческой среде жест показался ей необычайно интимным, как ласка возлюбленного. Девушка быстро перевела дух, точно тонула в водовороте опасности и острого наслаждения.
– Извините, – начала она и посмотрела на него снизу вверх. – Я ничего особенного не имела в виду, когда сказала, что вы красивы. То есть я имею в виду… я не знаю, что вам сказать. Видите ли, я никогда не хожу на свидания, мне много приходится заниматься. Боюсь, у меня нет опыта.
– У меня тоже.
Джини не была готова к внезапно смягчившемуся тону его голоса: точно бархат прикоснулся к коже. Сердце ее затрепетало.
Они уже вышли на улицу и стояли в темноте у обочины; кирпичное здание общежития неясно виднелось позади.
В сумерках он был другим и внушал ей страх. Лунный свет переливался в его черных волосах, а лицо, едва различимое в темноте, стало загадочным. Хотя Джини не видела его глаз, она чувствовала, как жаркий, волнующий взгляд обжигает ее. Он походил на пирата из более романтичных времен и наверняка был бы неотразим в черном плаще, наброшенном на широкие плечи.
Джордан возвышался над ней, и девушка осознала яснее, чем прежде, как сильно в нем мужское начало. Она едва доставала ему до плеча, и его мощь давала ей приятное ощущение собственной миниатюрности и женственности. И все же она испытывала муки страха. Он сказал, что ни с кем не встречался, и тем не менее у нее перехватывает дыхание, а у него нет…
– Я боюсь, что вы подшутили надо мной, мистер Джекс, – начала она, запинаясь. – Трудно поверить, что вы так же неопытны, как я.
– Но это так, – прозвучал казавшийся шелковым голос. – Обычно я не назначаю свиданий… таким девушкам, как вы. – Он улыбнулся мгновенно ослепившей ее улыбкой.
– А каким девушкам… вы обычно назначаете свидания? – осведомилась она, едва дыша.
Он замешкался с ответом, но только на краткий миг, точно не знал, как ответить.
– Обычно я назначаю свидания девушкам, с которыми могу куда-нибудь пойти, хорошо провести время и которых потом могу забыть, – услышала она.
Еще в тот первый вечер появилась та жестокая честность в их отношениях, которую позже оба так высоко оценили.
– А я другая? – робко спросила она, волнуясь от сознания того, что он рядом.
– Абсолютно.
– В чем?
– Прежде всего вы девственны.
Он окинул взглядом ее стройную фигурку, и она почувствовала, как тепло охватило ее.
– Откуда вы знаете… – воскликнула она смущенно. И тут же проснулся ее характер, она возмутилась: – Вы не имеете права так со мной разговаривать.
– Но вы сами задали вопрос, – парировал Джордан мягко. – Я думал, хотите услышать ответ. Вы другая потому еще, что вас нельзя забыть, мисс Фишер. – Твердая линия его губ смягчилась, превратившись в обворожительную улыбку, которая прямо ослепила ее.
Успокоительный бальзам его ласковых слов сразу же излечил ее от гнева, и она даже, пожалуй, возненавидела себя за то, что он ею так легко управляет.
Джордан вынул два картонных квадратика из кармана и помахал ими перед нею.
– У меня есть билеты на футбол, но мне что-то расхотелось становиться частью этой толпы. Но если вы очень любите футбол… Я знаю одно тихое местечко на реке, где можно потанцевать и поболтать и… – Его взгляд медленно соскользнул к ее губам. – А вам куда хочется пойти сегодня?
Если этот дерзкий, горячий взгляд уже сейчас заставляет ее трепетать, что будет, когда они останутся одни, будут танцевать и разговаривать? Джини представила себя в его объятиях: они ритмично двигаются вместе под звуки нежной романтичной музыки…
– Наверно, футбол был бы безопаснее, – выпалила она. Ну зачем она сказала такое?
– Это ваша мама, должно быть, научила вас так думать, – проговорил он. – Но у меня нет настроения делать то, что безопасно. Сегодня нет. А у вас?
– У меня?.. Не знаю. – Сначала Джини растерялась, но потом импульсивно продолжила: – Будь я умнее, я бы сбежала сейчас в общежитие и оставила вас с девушками, к которым вы привыкли. Боюсь, у нас не может быть ничего общего, я уверена, вам будет скучно и вы разочаруетесь.
Он откинул голову назад и рассмеялся:
– Я совсем не собираюсь скучать и разочаровываться.
– Да?
– И очень постараюсь, чтобы у нас появилось… что-то общее, – протянул он лениво.
– Именно этого я и боюсь.
– Как же благопристойно вы заговорили, Джини. Думаю, это должно означать, что чувства у вас становятся отнюдь не благопристойными.
Ее лицо покрылось ярким румянцем. Нет, очевидно, он знает женщин чересчур хорошо.
– В самом деле, я думаю… – начала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17