А как же могло быть иначе, если вся работа Либби заключалась в том, чтобы бродить по улицам, а люди в это время бросали все свои дела и глазели на нее?
Либби уже целых три дня находилась в городе, заглядывая во все укромные уголки, возобновляла прежние знакомства, налаживала контакты. И хотя она всячески избегала упоминать имена Алека и Сэма, чувствовалось, что на острове все уже догадывались. Беспроволочный телеграф отлично справлялся со своим заданием.
– Давным-давно… – слышала она перешептывания за своей спиной. – Она и мистер Алек… Только взгляните на мальчика!..
Однако в общении с ней все были неизменно вежливы. Они улыбались. Те, кто ее еще помнил, встречали и ее, и Сэма с распростертыми объятиями. Либби прекрасно знала, что они все знают и понимают. Такие дети, как Сэм, рожденные вне брачных уз, не были на острове в новинку. Почти каждый мужчина, попадавший сюда, уезжал, оставив по себе память.
Большинство подобных «папаш» на остров больше не возвращались. Алек вот вернулся. Возможно, кстати, не единожды: в конце концов, его семья владела здесь собственностью. Если кто-то и был здесь чужаком, так это Либби, и она очень хорошо это осознавала.
Либби осознавала также, что должна немедленно уехать. Ее миссия была завершена – по крайней мере тайная. Не так уж много времени потребовалось, чтобы убедиться, что она уже не та маленькая глупышка, которая без памяти втюрилась в Алека Блэншарда. Она с радостью забудет об Алеке, но, если кое-какие сожаления и оставались, у нее был Сэм – и это самое главное.
Короче, сейчас уже можно возвращаться домой, но… она не могла этого сделать, не выполнив полностью задание профессора.
Даже страшно подумать, что бы сказал профессор Дитрих, если бы она вернулась в Айову без материалов, ради которых приехала сюда. Дитрих был ее руководителем целых семь лет. Если не ради себя, то хотя бы ради этого прекрасного человека она обязана завершить начатое.
Кроме того, Сэм и понятия не имеет о ее смятении. Мальчик впервые в жизни выехал из дому на целых два месяца – свои первые в жизни каникулы, – так какое она имеет право лишать сынишку радости?
Тут до нее донесся голосок Сэма с дорожки, где он играл с местными ребятишками. Звонкий смех сына заставил ее улыбнуться: его радость делала ее жизнь полноценной. Только ради того, чтобы доставить удовольствие Сэму и выполнить свои обязательства перед профессором Дитрихом, она смирилась с мыслью, что Алек находится где-то здесь, на расстоянии мили от нее.
Ну и что, в конце концов? К счастью – не ближе.
Размышления Либби прервал нетерпеливый стук в дверь.
– Входи!
Либби, ожидавшая Мэдди с дневной рыбалки, обернулась с приветливой улыбкой на губах.
– Привет, Либби.
Это был Алек.
Улыбка погасла на ее лице, живот мгновенно подвело.
Он не изменился. Ни капельки. Другие мужчины его возраста начинают толстеть, волосы редеют, глаза теряют блеск. Но Алек остался прежним – нет, что греха таить, даже еще более привлекательным.
Крепкие, как канат, мышцы, которые не могли скрыть ни майка, ни брюки; темные волосы, растрепавшиеся от ветра, явно нуждались в стрижке; лицо напряжено; упругая загорелая кожа гладко обтягивает скулы. Стоит только бросить на него один беглый взгляд, чтобы признаться: он все так же неотразим, как и раньше…
Либби судорожно вцепилась в спинку стула. Чтобы взять себя в руки, пришлось сделать глубокий вдох.
– Алек, – сказала она без малейшего удивления в голосе, как только перевела дух. – Что тебе здесь нужно?
– До меня дошли слухи, что ты на острове, – сказал он тем самым глубоким голосом, который когда-то заставлял ее вздрагивать от любви и желания. – Вот и захотел тебя увидеть.
С равнодушным видом Либби посмотрела ему прямо в глаза.
– Зачем?
– Ну, мы ведь были друзьями.
– Это так называется? – спросила Либби, теперь уже не пряча горечь.
На губах Алека появилась грустная улыбка.
– Как я вижу, ты не в восторге от нашей встречи.
– А ты ждал восторга и жарких поцелуев?
Он вздохнул и после недолгой паузы произнес:
– Нет. Но я был уверен, что мы с тобой встретимся – рано или поздно, но это непременно произойдет. Просто подумал, что сейчас самое подходящее время.
– Если бы ты держался на своей стороне острова, этого бы не произошло вовсе. Похоже, Алека удивила ее резкость.
– Я хотел этой встречи, – с нажимом сказал он.
– Хорошо, – отрезала она. – Ты меня увидел. Убирайся.
Алек покачал головой.
– И не подумаю.
– Алек… – Нам надо о многом поговорить.
Он продолжал стоять посреди комнаты, кажущейся от его присутствия еще меньше, и не сводил с нее глаз, заставляя трепетать от волнения.
В голове мелькнула странная мысль: если уж им суждено было встретиться, так лучше бы где-нибудь на причале или на пляже, подальше от дома, где Алек. Блэншард не занимал бы собой все существующее пространство.
– Говорить нам не о чем, – сказала Либби и со значением посмотрела на дверь. Алек не двинулся с места. Она вздохнула, понимая, что он не уйдет, пока не скажет того, ради чего пришел. Что ж, им обоим надо со всем покончить.
– Ладно, говори. Можешь сесть, если хочешь, – добавила она не слишком любезно и отошла к обеденному столу.
– Раньше ты была более гостеприимной.
– Все мы со временем меняемся.
Он бросил на нее сердитый взгляд и присел на кушетку, положив ногу на ногу. Ткань линялых брюк плотно обтянула крепкие мускулы бедер, силу и упругость которых Либби помнила до сих пор. Не желая того, она покраснела и в смятении отпрянула от стола.
– Может, тебе дать чаю со льдом? – спросила она, чувствуя, что ей самой необходимо залить вспыхнувший в груди огонь.
– Неплохая идея.
Она надеялась на короткую передышку на кухне, но Алек направился следом за ней, не сводя с нее глаз, горящих такой знакомой до боли жадностью, что Либби не знала, куда деться. Дрожащей рукой она открыла холодильник.
– Зачем ты пришел, Алек?
– Увидеть тебя. Наверстать упущенное. Ты ведь была тогда совсем еще ребенком.
– Ребенком? – В ее голосе звучало презрение, хотя его слова причинили ей боль.
– Красивое дитя.
Он произнес это так, что у Либби подкосились ноги.
– Чем ты и не преминул воспользоваться, – огрызнулась она.
Алек в усмешке скривил губы.
– Может быть.
Она крутанулась вокруг своей оси и вперила в него горящий взгляд.
– Только поэтому ты снова здесь? Тебе мало? Ни черта больше у тебя не выйдет!
Он усмехнулся.
– У котенка выросли коготки.
– Я не котенок. И никогда не была. Я женщина, Алек.
Она отвернулась и стала сосредоточенно бросать кубики льда в высокие стаканы.
– Я заметил, – сухо сказал Алек.
– Слава Богу!
Стараясь не касаться его руки, Либби подала ему стакан, затем направилась в гостиную и уселась в кресло с высокой спинкой, стоявшее у окна.
Долгое время они молчали. Затем Алек дружелюбно произнес:
– Говорят, ты проводишь на острове какие-то исследования.
Либби кивнула.
– Так и есть. Собираю исторические байки.
Алек улыбнулся, словно ее выбор развлек его, затем уселся на кушетку.
– И тебе нравится?
– Да.
– Именно этим ты и хотела заниматься?
– Да.
– Значит, тогда ты серьезно говорила о своих планах?
Теперь он смотрел на нее пристально, словно это имело для него серьезное значение.
Яркой картиной вспыхнули воспоминания. Восемь лет назад они лежали рядышком на пляже, касаясь друг друга телами, слившись в едином дыхании, мечтая о будущем. Алек рассказывал ей о своем первом фильме, где выступил в роли режиссера, о муках и радостях, которые испытывал, и о своих надеждах и мечтах об успешной режиссерской карьере, а Либби беззаботно делилась с ним надеждами, как станет первой в своей семье, кто поступит в колледж и получит самый настоящий диплом.
Все ее родные были счастливы, что она так решила. Может быть, для Алека это ломаного гроша не стоило, но для нее имело решающее значение.
«Я хочу, чтобы они мной гордились», – уверяла она с юношеским энтузиазмом.
«Дай тебе Бог, – ответил на это Алек, – ты добьешься своего».
Конечно, все произошло не совсем так, как она себе представляла. Путь оказался более долгим и трудным – из-за Сэма. Но в конце концов, преодолевая возникавшие препятствия, она достигла цели, которую перед собой поставила. И ее семья гордилась ею. Да что говорить, Либби и сама гордилась собой.
– В то время я не красовалась перед тобой, как видишь, – сказала она, в упор посмотрев на него. Сделав большой глоток чая, Алек кивнул.
– Вот и чудненько. Я рад. Ты на самом деле не вешала мне лапшу на уши, раз уж теперь, восемь лет спустя, полна решимости. Так ты сейчас работаешь над диссертацией?
– Над дипломом.
Он удивился. Брови вспорхнули вверх.
– Только и всего?
Либби передернула плечами.
– Некоторое время мне пришлось пропустить.
– Пропустить? Ты же была такой одержимой!
– У меня возникло более важное обязательство.
– Какое обязательство?
Алек нахмурился, словно удивившись препятствию, помешавшему ей получить вожделенную степень, на которую она так решительно была настроена.
С залива до Либби донесся гул моторной лодки. За калиткой слышался смех играющих детей. Прямо за окном стрекотали кузнечики и щебетали птички.
Она подняла лицо и посмотрела прямо ему в глаза. Пусть она и не поколеблет его самодовольства, но сейчас, сию минуту, скажет правду прямо в глаза.
– У меня от тебя сын.
Казалось, на целую вечность Алек застыл.
Либби не знала, понял ли он, что она сказала, только заметила, что краска схлынула с его лица.
Однако же! – подумала она. Оказывается, его можно хоть чем-то расшевелить. Но вместо удовлетворения в душе царила полная пустота.
Врать дальше не хотелось. Она никогда его не обманывала, не стоило начинать и теперь. Так будет лучше для них обоих. Правда, одна только правда.
Алек не спускал с нее глаз.
– Мой сын? У тебя от меня сын? Так ты тогда забеременела, Либ? – спросил он надтреснутым голосом. Лицо его побелело, как мякоть кокоса, которую Либби не раз помогала молоть Мэдди.
Не отвечая, Либби поднялась и, подойдя к окну, отдернула занавеску и выглянула на улицу.
– Вот он, твой сын, – сказала она, кивнув в ту сторону.
Алек с трудом поднялся с кушетки и подошел к ней. Она показала. Он пристально следил за движением ее руки.
На пыльной улице играли полдюжины ребятишек. Только один из шести был белокожим, непослушные темные волосы вихрами сползали на лоб, длинные худые ноги и грязные босые ступни загребали уличную грязь. Он засмеялся, и Алек воскликнул:
– Боже мой! Господи!
Он схватил Либби за запястье и сильно сжал, впившись в нее глазами.
– Почему?.. Почему хотя бы из чувства сострадания, Либби, почему ты… почему ты не сказала мне?!
В его голосе слышались и ярость, и боль, и многое другое, что она когда-то так жаждала услышать… Но было уже слишком поздно. Прошло так много времени – восемь лет…
Она выдернула руку.
– Я звонила. Меня с тобой не соединили. Ты ведь был женат, помнишь? И твои секретари к тебе не допускали. – Она скривила губы, вспомнив, как все это множество солидных людей давало ей от ворот поворот. – Я понимала, все понимала. В конце концов, Марго была твоей женой, – добавила она с иронической улыбкой.
– Марго…
– Но я пыталась достучаться до тебя, думала, может быть, тебе интересно будет узнать кое-какие новости.
– Новости, говоришь? – Он посмотрел на нее ошеломленно. – Что ты родила мне сына? Это ты называешь новостью?
Либби горько усмехнулась.
– А что еще? Вряд ли ты мог на мне жениться, имея в наличии еще одну беременную жену. Как бы, интересно, стал управляться с обеими?
– Ты должна была сказать Харве. Либби удрученно покачала головой. Говорить о таком деле с секретарем – соратником Алека совершенно бесполезно. Обязанность Харве Милликена состояла в том, чтобы защищать Алека от всевозможных поклонниц и приставал. С первой же секунды он решительно отмел Либби в категорию «искательниц счастья».
Харве желал своему боссу самого лучшего. Либби Портмэн, с точки зрения Харве, никак не подходила под эти параметры.
– Какое отношение к этому имел Харве? Он не был отцом моего ребенка.
– Ради всего святого, Либби… Тебе наверняка нужна была помощь… деньги…
– Мне не нужны были деньги, – твердо произнесла она. – Я просила не об этом. Просто подумала, что тебе следует знать. – Либби пожала плечами и отошла от окна. – Когда они не позволили мне поговорить с тобой, я написала письмо… – Она беспомощно развела руками.
Алек в недоумении уставился на нее.
– Письмо? Ты мне написала?
Лицо его все еще было бледным; Либби заметила, как бешено бьется пульс на его виске. Алек судорожно проглотил ком в горле. Его взгляд снова метнулся к мальчику на улице, затем вернулся к Либби.
– Да. Я, разумеется, не пыталась преследовать тебя.
Он закрыл глаза.
– О Боже! – Казалось, ему стало совсем худо. В этот момент хлопнула калитка, и в сад вошла Мэдди, нагруженная покупками. Она поднялась на крыльцо и, нажав плечом, открыла дверь.
Глаза ее полезли на лоб. Она уставилась на Либби, потом на Алека, потом снова на Либби.
– Надо же!
– Привет, Мэдди. Ты принесла нам рыбы? – Либби старалась говорить самым обычным голосом.
Мэдди облизала губы, затем порылась в сумке и шлепнула на стол пакет.
– Это вам. Достаточно на сегодня и на завтра хватит. Как дела, мистер Алек? – добавила она, глядя на него исподлобья.
Алек покачал головой и стал пятиться к двери.
– Мне надо подумать, – пробормотал он. Задержав на минуту взгляд на Либби, Алек быстро опустил глаза.
– Мне… надо идти. Мы еще поговорим, Либби.
– Итак, он все знает, – констатировала Мэдди в полной тишине, возникшей после его ухода.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Мамочка, ты заболела? – спросил вечером Сэм.
Либби отрицательно покачала головой, продолжая сосредоточенно мыть посуду.
– Все в порядке.
– Ты такая тихая.
Либби засмеялась.
– Просто ты не привык к отсутствию шума. Без телевизора. Без радио. Без телефона.
Сэм пожал плечиками.
– Может быть. Но вчера вечером ты со мной разговаривала.
А сегодня она едва вымолвила слово. До нее все яснее доходило, какие сложности возникли после того, как Алек все узнал. Весь вечер за ужином она была поглощена своими мыслями о его неожиданном визите и обо всем, что между ними произошло, но не подозревала, что Сэм это заметил. Чувствуя себя виноватой, она переключила все свое внимание на сынишку.
– Так чем ты сегодня занимался?
– Ходил с Артуром на причал. Мы немного поплавали, а потом кормили Лулу на площадке для крикета.
Артур был младшим сыном Мэдди. Лулу – местная лошадь. Ее основной обязанностью в этой жизни было выпалывать сорняки на заросшем травой клочке земли, громко именовавшемся Королевской площадкой для крикета, и периодически катать на спине живущих на острове ребятишек.
Сэм сразу подружился и с Артуром, и с Лулу.
Продолжая вытирать посуду, Либби наблюдала за сыном. Глаза мальчика восторженно горели. Эта поездка явно пошла ему на пользу: перед ним словно раздвинулся горизонт и он понял, что мир не ограничивается одним только его домом в штате Айова.
Если бы не Алек, все было бы прекрасно.
– Так мы можем? – спросил Сэм.
Либби заморгала, возвращаясь к реальности.
– Можем что, сладкий?
– Пойти на берег. Артур говорит, там классно. Лучше, чем в заливе. Там волны и рифы. Пойдем, а?
Либби вытащила пробку, и вода с шумом потекла в сливное отверстие. До сих пор она избегала ходить на пляж, с которым было связано столько воспоминаний. Да уж ладно, все равно хуже, чем сегодня, не будет. Если ей и суждено появиться на пляже, то сейчас самое время.
– Почему нет?
Она взяла пляжное полотенце и захватила фонарик на случай, если они не успеют вернуться дотемна. Заходящее солнце светило им в спины. Когда мать и сын дошли до вершины холма, в лицо подул ветерок с океана, неся приятную прохладу. Сначала Либби шла неохотно, но потом стала наращивать темп, будто какая-то неведомая сила влекла ее к берегу.
Восемь лет назад этот пляж, эти три мили розовато-кораллового песка, был ее вторым домом. Каждый день она водила туда маленьких Тони и Алисию Брэйден, чтобы те могли вдосталь порезвиться в теплой воде. А по вечерам, когда Тони и Алисия ложились спать, она брала фонарик, возвращалась на берег океана и предавалась несбыточным мечтам, ковыряя пальцами ног мягкий влажный песок.
В те памятные вечера солнце так же, как сегодня, садилось за ее спиной. Либби спускалась на пляж и, неотрывно глядя на океан, думала, что если она, восемнадцатилетняя Элизабет Мэри Портмэн, из Богом забытого захолустья Айовы, созерцает самое красивое побережье во всем Карибском бассейне, то теперь можно ожидать любого волшебства.
И волшебство произошло – она встретила Алека.
Однако сейчас нельзя вспоминать о тех чудесных днях. Но… Алек появился сегодня так внезапно… стоял так близко…
Забудь его, строго приказала себе Либби и обратила все свое внимание на Сэма, который вприпрыжку бежал по тропинке и на ходу кричал, чтобы она поторопилась, потому что он хочет немедленно ей что-то показать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Либби уже целых три дня находилась в городе, заглядывая во все укромные уголки, возобновляла прежние знакомства, налаживала контакты. И хотя она всячески избегала упоминать имена Алека и Сэма, чувствовалось, что на острове все уже догадывались. Беспроволочный телеграф отлично справлялся со своим заданием.
– Давным-давно… – слышала она перешептывания за своей спиной. – Она и мистер Алек… Только взгляните на мальчика!..
Однако в общении с ней все были неизменно вежливы. Они улыбались. Те, кто ее еще помнил, встречали и ее, и Сэма с распростертыми объятиями. Либби прекрасно знала, что они все знают и понимают. Такие дети, как Сэм, рожденные вне брачных уз, не были на острове в новинку. Почти каждый мужчина, попадавший сюда, уезжал, оставив по себе память.
Большинство подобных «папаш» на остров больше не возвращались. Алек вот вернулся. Возможно, кстати, не единожды: в конце концов, его семья владела здесь собственностью. Если кто-то и был здесь чужаком, так это Либби, и она очень хорошо это осознавала.
Либби осознавала также, что должна немедленно уехать. Ее миссия была завершена – по крайней мере тайная. Не так уж много времени потребовалось, чтобы убедиться, что она уже не та маленькая глупышка, которая без памяти втюрилась в Алека Блэншарда. Она с радостью забудет об Алеке, но, если кое-какие сожаления и оставались, у нее был Сэм – и это самое главное.
Короче, сейчас уже можно возвращаться домой, но… она не могла этого сделать, не выполнив полностью задание профессора.
Даже страшно подумать, что бы сказал профессор Дитрих, если бы она вернулась в Айову без материалов, ради которых приехала сюда. Дитрих был ее руководителем целых семь лет. Если не ради себя, то хотя бы ради этого прекрасного человека она обязана завершить начатое.
Кроме того, Сэм и понятия не имеет о ее смятении. Мальчик впервые в жизни выехал из дому на целых два месяца – свои первые в жизни каникулы, – так какое она имеет право лишать сынишку радости?
Тут до нее донесся голосок Сэма с дорожки, где он играл с местными ребятишками. Звонкий смех сына заставил ее улыбнуться: его радость делала ее жизнь полноценной. Только ради того, чтобы доставить удовольствие Сэму и выполнить свои обязательства перед профессором Дитрихом, она смирилась с мыслью, что Алек находится где-то здесь, на расстоянии мили от нее.
Ну и что, в конце концов? К счастью – не ближе.
Размышления Либби прервал нетерпеливый стук в дверь.
– Входи!
Либби, ожидавшая Мэдди с дневной рыбалки, обернулась с приветливой улыбкой на губах.
– Привет, Либби.
Это был Алек.
Улыбка погасла на ее лице, живот мгновенно подвело.
Он не изменился. Ни капельки. Другие мужчины его возраста начинают толстеть, волосы редеют, глаза теряют блеск. Но Алек остался прежним – нет, что греха таить, даже еще более привлекательным.
Крепкие, как канат, мышцы, которые не могли скрыть ни майка, ни брюки; темные волосы, растрепавшиеся от ветра, явно нуждались в стрижке; лицо напряжено; упругая загорелая кожа гладко обтягивает скулы. Стоит только бросить на него один беглый взгляд, чтобы признаться: он все так же неотразим, как и раньше…
Либби судорожно вцепилась в спинку стула. Чтобы взять себя в руки, пришлось сделать глубокий вдох.
– Алек, – сказала она без малейшего удивления в голосе, как только перевела дух. – Что тебе здесь нужно?
– До меня дошли слухи, что ты на острове, – сказал он тем самым глубоким голосом, который когда-то заставлял ее вздрагивать от любви и желания. – Вот и захотел тебя увидеть.
С равнодушным видом Либби посмотрела ему прямо в глаза.
– Зачем?
– Ну, мы ведь были друзьями.
– Это так называется? – спросила Либби, теперь уже не пряча горечь.
На губах Алека появилась грустная улыбка.
– Как я вижу, ты не в восторге от нашей встречи.
– А ты ждал восторга и жарких поцелуев?
Он вздохнул и после недолгой паузы произнес:
– Нет. Но я был уверен, что мы с тобой встретимся – рано или поздно, но это непременно произойдет. Просто подумал, что сейчас самое подходящее время.
– Если бы ты держался на своей стороне острова, этого бы не произошло вовсе. Похоже, Алека удивила ее резкость.
– Я хотел этой встречи, – с нажимом сказал он.
– Хорошо, – отрезала она. – Ты меня увидел. Убирайся.
Алек покачал головой.
– И не подумаю.
– Алек… – Нам надо о многом поговорить.
Он продолжал стоять посреди комнаты, кажущейся от его присутствия еще меньше, и не сводил с нее глаз, заставляя трепетать от волнения.
В голове мелькнула странная мысль: если уж им суждено было встретиться, так лучше бы где-нибудь на причале или на пляже, подальше от дома, где Алек. Блэншард не занимал бы собой все существующее пространство.
– Говорить нам не о чем, – сказала Либби и со значением посмотрела на дверь. Алек не двинулся с места. Она вздохнула, понимая, что он не уйдет, пока не скажет того, ради чего пришел. Что ж, им обоим надо со всем покончить.
– Ладно, говори. Можешь сесть, если хочешь, – добавила она не слишком любезно и отошла к обеденному столу.
– Раньше ты была более гостеприимной.
– Все мы со временем меняемся.
Он бросил на нее сердитый взгляд и присел на кушетку, положив ногу на ногу. Ткань линялых брюк плотно обтянула крепкие мускулы бедер, силу и упругость которых Либби помнила до сих пор. Не желая того, она покраснела и в смятении отпрянула от стола.
– Может, тебе дать чаю со льдом? – спросила она, чувствуя, что ей самой необходимо залить вспыхнувший в груди огонь.
– Неплохая идея.
Она надеялась на короткую передышку на кухне, но Алек направился следом за ней, не сводя с нее глаз, горящих такой знакомой до боли жадностью, что Либби не знала, куда деться. Дрожащей рукой она открыла холодильник.
– Зачем ты пришел, Алек?
– Увидеть тебя. Наверстать упущенное. Ты ведь была тогда совсем еще ребенком.
– Ребенком? – В ее голосе звучало презрение, хотя его слова причинили ей боль.
– Красивое дитя.
Он произнес это так, что у Либби подкосились ноги.
– Чем ты и не преминул воспользоваться, – огрызнулась она.
Алек в усмешке скривил губы.
– Может быть.
Она крутанулась вокруг своей оси и вперила в него горящий взгляд.
– Только поэтому ты снова здесь? Тебе мало? Ни черта больше у тебя не выйдет!
Он усмехнулся.
– У котенка выросли коготки.
– Я не котенок. И никогда не была. Я женщина, Алек.
Она отвернулась и стала сосредоточенно бросать кубики льда в высокие стаканы.
– Я заметил, – сухо сказал Алек.
– Слава Богу!
Стараясь не касаться его руки, Либби подала ему стакан, затем направилась в гостиную и уселась в кресло с высокой спинкой, стоявшее у окна.
Долгое время они молчали. Затем Алек дружелюбно произнес:
– Говорят, ты проводишь на острове какие-то исследования.
Либби кивнула.
– Так и есть. Собираю исторические байки.
Алек улыбнулся, словно ее выбор развлек его, затем уселся на кушетку.
– И тебе нравится?
– Да.
– Именно этим ты и хотела заниматься?
– Да.
– Значит, тогда ты серьезно говорила о своих планах?
Теперь он смотрел на нее пристально, словно это имело для него серьезное значение.
Яркой картиной вспыхнули воспоминания. Восемь лет назад они лежали рядышком на пляже, касаясь друг друга телами, слившись в едином дыхании, мечтая о будущем. Алек рассказывал ей о своем первом фильме, где выступил в роли режиссера, о муках и радостях, которые испытывал, и о своих надеждах и мечтах об успешной режиссерской карьере, а Либби беззаботно делилась с ним надеждами, как станет первой в своей семье, кто поступит в колледж и получит самый настоящий диплом.
Все ее родные были счастливы, что она так решила. Может быть, для Алека это ломаного гроша не стоило, но для нее имело решающее значение.
«Я хочу, чтобы они мной гордились», – уверяла она с юношеским энтузиазмом.
«Дай тебе Бог, – ответил на это Алек, – ты добьешься своего».
Конечно, все произошло не совсем так, как она себе представляла. Путь оказался более долгим и трудным – из-за Сэма. Но в конце концов, преодолевая возникавшие препятствия, она достигла цели, которую перед собой поставила. И ее семья гордилась ею. Да что говорить, Либби и сама гордилась собой.
– В то время я не красовалась перед тобой, как видишь, – сказала она, в упор посмотрев на него. Сделав большой глоток чая, Алек кивнул.
– Вот и чудненько. Я рад. Ты на самом деле не вешала мне лапшу на уши, раз уж теперь, восемь лет спустя, полна решимости. Так ты сейчас работаешь над диссертацией?
– Над дипломом.
Он удивился. Брови вспорхнули вверх.
– Только и всего?
Либби передернула плечами.
– Некоторое время мне пришлось пропустить.
– Пропустить? Ты же была такой одержимой!
– У меня возникло более важное обязательство.
– Какое обязательство?
Алек нахмурился, словно удивившись препятствию, помешавшему ей получить вожделенную степень, на которую она так решительно была настроена.
С залива до Либби донесся гул моторной лодки. За калиткой слышался смех играющих детей. Прямо за окном стрекотали кузнечики и щебетали птички.
Она подняла лицо и посмотрела прямо ему в глаза. Пусть она и не поколеблет его самодовольства, но сейчас, сию минуту, скажет правду прямо в глаза.
– У меня от тебя сын.
Казалось, на целую вечность Алек застыл.
Либби не знала, понял ли он, что она сказала, только заметила, что краска схлынула с его лица.
Однако же! – подумала она. Оказывается, его можно хоть чем-то расшевелить. Но вместо удовлетворения в душе царила полная пустота.
Врать дальше не хотелось. Она никогда его не обманывала, не стоило начинать и теперь. Так будет лучше для них обоих. Правда, одна только правда.
Алек не спускал с нее глаз.
– Мой сын? У тебя от меня сын? Так ты тогда забеременела, Либ? – спросил он надтреснутым голосом. Лицо его побелело, как мякоть кокоса, которую Либби не раз помогала молоть Мэдди.
Не отвечая, Либби поднялась и, подойдя к окну, отдернула занавеску и выглянула на улицу.
– Вот он, твой сын, – сказала она, кивнув в ту сторону.
Алек с трудом поднялся с кушетки и подошел к ней. Она показала. Он пристально следил за движением ее руки.
На пыльной улице играли полдюжины ребятишек. Только один из шести был белокожим, непослушные темные волосы вихрами сползали на лоб, длинные худые ноги и грязные босые ступни загребали уличную грязь. Он засмеялся, и Алек воскликнул:
– Боже мой! Господи!
Он схватил Либби за запястье и сильно сжал, впившись в нее глазами.
– Почему?.. Почему хотя бы из чувства сострадания, Либби, почему ты… почему ты не сказала мне?!
В его голосе слышались и ярость, и боль, и многое другое, что она когда-то так жаждала услышать… Но было уже слишком поздно. Прошло так много времени – восемь лет…
Она выдернула руку.
– Я звонила. Меня с тобой не соединили. Ты ведь был женат, помнишь? И твои секретари к тебе не допускали. – Она скривила губы, вспомнив, как все это множество солидных людей давало ей от ворот поворот. – Я понимала, все понимала. В конце концов, Марго была твоей женой, – добавила она с иронической улыбкой.
– Марго…
– Но я пыталась достучаться до тебя, думала, может быть, тебе интересно будет узнать кое-какие новости.
– Новости, говоришь? – Он посмотрел на нее ошеломленно. – Что ты родила мне сына? Это ты называешь новостью?
Либби горько усмехнулась.
– А что еще? Вряд ли ты мог на мне жениться, имея в наличии еще одну беременную жену. Как бы, интересно, стал управляться с обеими?
– Ты должна была сказать Харве. Либби удрученно покачала головой. Говорить о таком деле с секретарем – соратником Алека совершенно бесполезно. Обязанность Харве Милликена состояла в том, чтобы защищать Алека от всевозможных поклонниц и приставал. С первой же секунды он решительно отмел Либби в категорию «искательниц счастья».
Харве желал своему боссу самого лучшего. Либби Портмэн, с точки зрения Харве, никак не подходила под эти параметры.
– Какое отношение к этому имел Харве? Он не был отцом моего ребенка.
– Ради всего святого, Либби… Тебе наверняка нужна была помощь… деньги…
– Мне не нужны были деньги, – твердо произнесла она. – Я просила не об этом. Просто подумала, что тебе следует знать. – Либби пожала плечами и отошла от окна. – Когда они не позволили мне поговорить с тобой, я написала письмо… – Она беспомощно развела руками.
Алек в недоумении уставился на нее.
– Письмо? Ты мне написала?
Лицо его все еще было бледным; Либби заметила, как бешено бьется пульс на его виске. Алек судорожно проглотил ком в горле. Его взгляд снова метнулся к мальчику на улице, затем вернулся к Либби.
– Да. Я, разумеется, не пыталась преследовать тебя.
Он закрыл глаза.
– О Боже! – Казалось, ему стало совсем худо. В этот момент хлопнула калитка, и в сад вошла Мэдди, нагруженная покупками. Она поднялась на крыльцо и, нажав плечом, открыла дверь.
Глаза ее полезли на лоб. Она уставилась на Либби, потом на Алека, потом снова на Либби.
– Надо же!
– Привет, Мэдди. Ты принесла нам рыбы? – Либби старалась говорить самым обычным голосом.
Мэдди облизала губы, затем порылась в сумке и шлепнула на стол пакет.
– Это вам. Достаточно на сегодня и на завтра хватит. Как дела, мистер Алек? – добавила она, глядя на него исподлобья.
Алек покачал головой и стал пятиться к двери.
– Мне надо подумать, – пробормотал он. Задержав на минуту взгляд на Либби, Алек быстро опустил глаза.
– Мне… надо идти. Мы еще поговорим, Либби.
– Итак, он все знает, – констатировала Мэдди в полной тишине, возникшей после его ухода.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Мамочка, ты заболела? – спросил вечером Сэм.
Либби отрицательно покачала головой, продолжая сосредоточенно мыть посуду.
– Все в порядке.
– Ты такая тихая.
Либби засмеялась.
– Просто ты не привык к отсутствию шума. Без телевизора. Без радио. Без телефона.
Сэм пожал плечиками.
– Может быть. Но вчера вечером ты со мной разговаривала.
А сегодня она едва вымолвила слово. До нее все яснее доходило, какие сложности возникли после того, как Алек все узнал. Весь вечер за ужином она была поглощена своими мыслями о его неожиданном визите и обо всем, что между ними произошло, но не подозревала, что Сэм это заметил. Чувствуя себя виноватой, она переключила все свое внимание на сынишку.
– Так чем ты сегодня занимался?
– Ходил с Артуром на причал. Мы немного поплавали, а потом кормили Лулу на площадке для крикета.
Артур был младшим сыном Мэдди. Лулу – местная лошадь. Ее основной обязанностью в этой жизни было выпалывать сорняки на заросшем травой клочке земли, громко именовавшемся Королевской площадкой для крикета, и периодически катать на спине живущих на острове ребятишек.
Сэм сразу подружился и с Артуром, и с Лулу.
Продолжая вытирать посуду, Либби наблюдала за сыном. Глаза мальчика восторженно горели. Эта поездка явно пошла ему на пользу: перед ним словно раздвинулся горизонт и он понял, что мир не ограничивается одним только его домом в штате Айова.
Если бы не Алек, все было бы прекрасно.
– Так мы можем? – спросил Сэм.
Либби заморгала, возвращаясь к реальности.
– Можем что, сладкий?
– Пойти на берег. Артур говорит, там классно. Лучше, чем в заливе. Там волны и рифы. Пойдем, а?
Либби вытащила пробку, и вода с шумом потекла в сливное отверстие. До сих пор она избегала ходить на пляж, с которым было связано столько воспоминаний. Да уж ладно, все равно хуже, чем сегодня, не будет. Если ей и суждено появиться на пляже, то сейчас самое время.
– Почему нет?
Она взяла пляжное полотенце и захватила фонарик на случай, если они не успеют вернуться дотемна. Заходящее солнце светило им в спины. Когда мать и сын дошли до вершины холма, в лицо подул ветерок с океана, неся приятную прохладу. Сначала Либби шла неохотно, но потом стала наращивать темп, будто какая-то неведомая сила влекла ее к берегу.
Восемь лет назад этот пляж, эти три мили розовато-кораллового песка, был ее вторым домом. Каждый день она водила туда маленьких Тони и Алисию Брэйден, чтобы те могли вдосталь порезвиться в теплой воде. А по вечерам, когда Тони и Алисия ложились спать, она брала фонарик, возвращалась на берег океана и предавалась несбыточным мечтам, ковыряя пальцами ног мягкий влажный песок.
В те памятные вечера солнце так же, как сегодня, садилось за ее спиной. Либби спускалась на пляж и, неотрывно глядя на океан, думала, что если она, восемнадцатилетняя Элизабет Мэри Портмэн, из Богом забытого захолустья Айовы, созерцает самое красивое побережье во всем Карибском бассейне, то теперь можно ожидать любого волшебства.
И волшебство произошло – она встретила Алека.
Однако сейчас нельзя вспоминать о тех чудесных днях. Но… Алек появился сегодня так внезапно… стоял так близко…
Забудь его, строго приказала себе Либби и обратила все свое внимание на Сэма, который вприпрыжку бежал по тропинке и на ходу кричал, чтобы она поторопилась, потому что он хочет немедленно ей что-то показать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18