Когда струи ударили по телу и окутали ее паром, Энн подобрала волосы вверх. Мартин шагнул к ней с куском мыла в руке, и она вдруг рассмеялась от счастья снова быть с ним рядом. Она плеснула в него водой. А Мартин жадно провел ладонями по ее телу. Затем, прижав к кафельным плиткам, целовал до тех пор, пока у Энн не закружилась голова от недостатка воздуха и от желания. По мускулистому телу Мартина стекали струйки воды.
– Какой ты красивый, – выдохнула Энн.
Лаская ее грудь, он с внезапным нетерпением произнес:
– Пойдем в постель. Немедленно!
– Лучшего и не придумаешь.
Набросив полотенце ей на плечи, он обернул бедра другим м новел Энн обратно в свою спальню. Очень осторожно Мартин стер капельки воды с ее тела и стал осыпать поцелуями губы, шею, груди. Поглаживая ее бедра, Мартин прижал их к своим, и Энн задохнулась от восторга. Обнявшись, они упали на постель. Частое дыхание Мартина и быстрое, сильное биение его сердца отдавались в ушах Энн. Они слились в единое целое, и она забыла обо всем на свете…
Мартин приподнялся на локте.
– В прошлый раз я даже не подумал о средствах предохранения. Мне нужно чем-нибудь воспользоваться, Энн? Или ты…
Энн отсутствующим взглядом посмотрела на него. Она беременна. Ей не нужно предохраняться. И сейчас самый подходящий момент, чтобы сказать ему об этом.
– Нет, ничего не нужно, – еле слышно произнесла она.
– Я думал, что ты принимаешь таблетки, – с усмешкой сказал он. – Наверное, следовало бы спросить, но там, на Эльютере, все произошло слишком быстро… Я забыл об обычных правилах.
О правилах, которых он придерживается с другими женщинами, с отвращением подумала Энн. Интересно, все ли они столь же податливы, как она? Мартин встревоженно спросил:
– Что с тобой, Энн? Почему ты так на меня смотришь? Это вполне естественно. Я всегда был против того, чтобы наводнять мир нежеланными детьми.
А как же быть с ребенком в ее утробе? Он тоже будет для него нежеланным? Ну конечно. Потому что Мартин не хочет ничем связывать себя. Он давал ей это понять неоднократно. Он уже был женат, с него достаточно.
Затем Энн подумала, что, если Мартин узнает о ее беременности, то будет настаивать на браке, чтобы узаконить их отношения. Она достаточно хорошо его знала, чтобы понимать это. Таким образом, он женится на ней вынужденно и возненавидит как сам брак, так и его причину – Энн.
Она не может пойти на это – и не пойдет. Ни за что!
В панической спешке Энн высвободилась и вскочила. Обхватив руками грудь, поскольку вдруг остро ощутила свою наготу, она пробормотала:
– Я не могу… Я не должна.
Одним движением Мартин перекатился через кровать и оказался рядом с ней.
– Что происходит, Энн?
– Мы не должны этого делать. У нас нет будущего, и мы оба это знаем. Прости… мне не следовало заводить дело так далеко, я была не права.
– Мы оба взрослые. Удовольствие, которое мы доставляем друг другу в постели, бесподобно, и было бы глупо от этого отказываться.
– Вот этим-то мы и отличаемся, – с внезапной горечью произнесла Энн. – Я типичная женщина – из тех, о ком пишут в иллюстрированных журналах… Я не могу заниматься любовью с тобой только потому, что это потрясающий секс. Мне нужно нечто большее! А ты не влюблен в меня, Мартин, – ты дал ясно это понять, когда сказал, что любви больше не хочешь. Поэтому я ухожу, пока мне не сделали больно.
Он нахмурился.
– Хочешь сказать, что ты влюблена в меня?
– Нет! Я просто не хочу рисковать, потому что это легко может случиться. – Энн тихо добавила: – Я не такая хладнокровная и изощренная, как те женщины, с которыми ты привык встречаться. Меня легко ранить. А я этого не хочу. Вот что я пытаюсь тебе сказать.
Неожиданно злым движением Мартин сорвал с кровати покрывало.
– На, накинь на себя!
Она закуталась в мягкую шерстяную ткань, радуясь, что наконец скрыла свою наготу. Понимая, что вряд ли ей представится лучшая возможность, Энн поспешно, чтобы не передумать, проговорила:
– Я думаю, мне лучше уйти раньше, чем через четыре месяца. Это нечестно по отношению к Тори – позволять ей еще больше привязываться ко мне.
– Тебе ведь нужны деньги.
– Найду другую работу, а на курсы поступлю через год.
Все равно ей так и придется сделать. Из-за ребенка. Но говорить ему это Энн не собиралась.
– Останься, – с неожиданной настойчивостью сказал Мартин, сжимая ее плечи. – Дай нам шанс получше узнать друг друга. Кто знает – любой из нас может измениться.
На мгновение в душе Энн возродилась надежда. Что, если Мартин действительно изменится и увидит в их отношениях нечто большее, чем скоротечный роман? Полюбит ее? А может… даже захочет жениться на ней.
Но затем ее сердце сжалось от боли, а надежда рассыпалась прахом, как засохший лист. Она не может остаться по очевидной причине: вскоре ее беременность станет заметной и вопрос об узаконении их отношений дамокловым мечом повиснет над Мартином.
– Нет, – бесцветным голосом произнесла она. – Я не останусь.
Пальцы Мартина с безжалостной силой впились в ее плечи.
– Тогда я предлагаю тебе начать поиски другой работы уже сейчас. Потому что ты права: ты задела чувства Тори, она уже начинает любить тебя. Совершенно ни к чему, чтобы и второе подобие матери в спешке удрало от нее.
Энн вздрогнула.
– Ты, кажется, забыл, что сам предложил мне работу.
– Нет, не забыл – это было одно из самых глупых моих решений. Как я уже говорил, здравый смысл покидает меня, когда дело касается тебя.
Мартин посмотрел на Энн так, словно ненавидит ее. Он совсем не был похож на человека, одержимого желанием. Прижимая к груди одеяло, Энн сказала:
– Я сделаю все возможное, чтобы уйти до конца недели.
– Прекрасно, – ответил Мартин и отпустил ее так внезапно, что она пошатнулась.
Энн подобрала край одеяла к коленям и побежала в свою комнату. Закрыв дверь, она упала на кровать. Ее душа была измучена и изранена. Ее изгнали: Лишили Мартина и Тори. Лишили возможности обрести счастье. Какая жестокая ирония в том, что восхитительная ночь, которую они провели вместе, уничтожила любую возможность их дальнейшего сближения.
Завтра же она начнет искать возможность перебраться в Олбани. В Бостоне оставаться нельзя, слишком велик риск случайно встретиться с Мартином, когда беременность станет очевидной. Или когда ребенок родится.
Но еще хуже брак по принуждению и без любви. Все, что угодно, только не это!
Глава 11
На следующее утро Энн была готова выйти из дома уже в девять часов. Она проснулась с ноющим сердцем и с готовым планом действий.
Сначала нужно отправиться в свою квартиру и закончить уборку, а днем обратиться в агентство по сдаче и найму, чтобы ей подыскали жилье в Олбани. Я почувствую себя лучше, когда начну действовать, убеждала себя Энн, сбегая по лестнице в джинсах и старом красном свитере.
Она вернулась в четверть двенадцатого, до прихода Тори еще оставалось некоторое время. Едва начав подниматься по лестнице, Энн услышала звонок в дверь. Для Мартина, который собирался привезти Тори на ланч, было еще рано. Энн быстро вернулась к двери и открыла ее.
– Келли! – потрясенно воскликнула она.
– Тебе ни в коем случае нельзя носить красное, – заявила Келли. – Чему я тебя столько лет учила?
С ужасом осознав, что волосы растрепанны, а свитер не очень чистый, после того как она перетаскала кучу чемоданов из своей квартиры в кладовую на первом этаже, Энн упавшим голосом сказала:
– Может быть, войдешь?
Келли махнула рукой шоферу лимузина, стоящего на подъездной дорожке, и вплыла в холл с огромным свертком в руках. На ней была накидка из голубой норки, шерстяные кремовые брюки, кашемировый свитер и ботинки из крокодильей кожи. Локоны рассыпались по плечам в тщательно обдуманном художественном беспорядке. Небрежно, словно вернулась после часового отсутствия, она спросила:
– Где Мартин? Надеюсь, не в отъезде?
– Нет. Он с Тори должен вот-вот приехать.
– Моя дорогая малышка Тори… Как она?
– Прекрасно, – без обиняков заявила Энн.
– А что здесь делаешь ты? – спросила Келли, подойдя, чтобы рассмотреть напольную вазу, полную тюльпанов.
– Я здесь работаю. Гувернанткой Тори.
Келли быстро обернулась.
– Мартин нанял тебя?
Энн кивнула.
– Думаю, так он отблагодарил тебя за ту историю.
– Видимо, да, – согласилась Энн, не проявляя никаких эмоций. – Позволь задать тебе тот же вопрос. Что ты здесь делаешь, Келли?
– Это совершенно тебя не касается.
Энн вспыхнула, но тут же, к глубокому облегчению, услышала, как перед домом затормозила машина. Дверь открылась, и в нее влетела Тори. Энн она увидела первой и, снимая ботинки, закричала:
– Знаешь, картинка, на которой я нарисовала нашу прогулку к водопаду, получила приз на школьной выставке! – Расставив руки, она подбежала к Энн и обняла ее.
Та ответила ей крепким пожатием. Подняв взгляд, Энн заметила Мартина, наблюдающего за ними с откровенной враждебностью. Энн поежилась – ему неприятно, что Тори так открыто выражает свою любовь к ней. Затем взгляд Мартина переместился, и он изумленно воскликнул:
– Келли… Что ты здесь делаешь?
Тори замерла в объятиях Энн. Она тоже обернулась к красивой женщине, стоящей у вазы с тюльпанами в такой непринужденной позе, словно была хозяйкой этого похожего на дворец дома, а не незваной гостьей.
– Я решила, что пришло время навестить мою малышку, – проворковала Келли. – Как поживаешь, солнышко?
Тори стояла, вцепившись в край свитера Энн.
– Хорошо.
– А меня ты не хочешь обнять? – с игривой улыбкой спросила Келли.
Покорно приблизившись, Тори позволила себя обнять.
– Я привезла тебе подарок, – сказала Келли, указывая на сверток. – Из самой Венеции.
– Здорово, – отозвалась Тори.
– Не хочешь его открыть?
Тори развернула бумагу, открыла коробку и вытащила из нее огромного пушистого коричневого медведя.
– У меня уже есть мишка.
– Тот ужасный, которого тебе подарили четыре года назад? – Келли повела плечом. – Пора выбросить его. Этот новый и намного больше.
– Но я люблю Плаша.
На лице Келли промелькнуло раздражение.
– Я вижу, ты унаследовала упрямство отца. Это очень дорогой медведь, Тори, из самого лучшего магазина.
Девочка сдержанно сказала:
– Большое спасибо.
Мартин почел за благо вмешаться.
– Ты можешь присоединиться к нам за ланчем, Келли. У Тори не так уж много времени до возвращения в школу. Энн, почему бы тебе не пойти вперед?
И Энн пришлось, демонстрируя всем туго обтянутые джинсами бедра, возглавить шествие наверх, в застекленный солярий, где гиацинты и нарциссы в медных вазонах распространяли сильный аромат. Келли похожа на гиацинт, подумала Энн. Такая же непростая, экстравагантная и прекрасная. Действительно ли она приехала повидать Тори? Или у нее какие-то иные цели?
Словно прочитав ее мысли, Мартин сказал:
– Не сомневаюсь, Келли, что предпринять столь дальнюю поездку тебя заставило не только желание навестить Тори.
– Давай поговорим об этом позже, дорогой.
Энн передернуло. А Мартин безразличным тоном произнес:
– Ты никогда не умела долго хранить секреты. И сейчас не менее подходящее время, чем любое другое, чтобы сказать, зачем ты здесь.
Келли надула свои полные губы.
– Тебе никогда не составляло труда вытянуть из меня все что угодно, – кокетливо сказала она. – Здесь поблизости живут старые друзья Уго – Джек и Бет Лоутоны… Завтра вечером они устраивают концерт – будет играть какой-то известный пианист. Я приглашена, и мне удалось внести в список тебя тоже. Понимаю, я сообщаю это в последний момент, но ты же знаешь, как я люблю спонтанность. – Ее улыбка, многозначительная и сияющая, явно намекала на какие-то другие общие воспоминания.
– Лоутоны… Кажется, у них есть сын, который живет в Вашингтоне? Он будет там, Келли?
Келли резко рассмеялась.
– Откуда мне знать?
Немного помрачнев, Мартин добавил:
– А где Уго?
– Занимается чем-то ужасно важным по поручению городского совета. Но уж он-то, разумеется, не стал бы возражать против этого визита.
Мартин неожиданно сказал:
– Получи приглашение для Энн, и я пойду с тобой.
Келли нахмурила свой прекрасный лоб.
– Для Энн? Зачем?
– Она спасла жизнь нашей дочери – ты забыла об этом? Это самое меньшее, что ты можешь для нее сделать.
Энн решила, что молчала достаточно долго. Если Мартин думает, что она потащится третьей лишней на великосветскую тусовку, то глубоко заблуждается.
– Я не никуда не пойду! – решительно заявила она.
Взгляд серо-стальных глаз Мартина впился в нее.
– Но я хочу, чтобы ты пошла, – сказал он. – А я твой работодатель. Ты пойдешь, Энн, это приказ!
Она могла бы уволиться. Немедленно.
– Мне нечего надеть и нет времени на магазины.
– Завтра утром пойдем к Ланди.
– Нет, – возразила Энн. – Ланди мне не по карману, даже с теми деньгами, что ты платишь. А покупать мне платье я не позволю. – Одного раза ей было более чем достаточно.
– Завтра в половине десятого, – сказал Мартин.
Он обращается со мной, как с ребенком. Или наказывает за то, что я оставляю работу. Вспыхнув от негодования, Энн открыла было рот для уничижительного ответа, но вдруг заметила, что Тори наблюдает за перепалкой с широко открытыми глазами. Она прикусила язык. Однако Келли деликатностью не отличалась.
– Дорогой, Энн там будет чувствовать себя не в своей тарелке… Гораздо милосерднее было бы оставить ее дома с Тори.
– Мы пойдем втроем. В противном случае ты пойдешь одна, – произнес Мартин не терпящим возражений тоном.
На этот раз Келли надулась по-настоящему.
– Но ты же не бросишь Тори одну? Опять.
– С Тори побудут Дороти и ее муж. А потом, Лоутоны живут всего в нескольких кварталах отсюда… Хотя твоя забота очень трогательна, Келли.
Келли всегда была невосприимчива к сарказму.
– Конечно, меня это заботит, – проворковала она. – Тори не только твоя дочь, но и моя.
Тори жевала бутерброд и молчала, хотя Энн видела, что девочка понимает не только слова, которыми они обмениваются.
– Если, как ты, Келли, считаешь, я почувствую себя не в своей тарелке, то в любой момент смогу уйти, – сказала Энн.
– Ты уйдешь вместе со всеми, – непреклонно заявил Мартин.
Энн бросила на него свирепый взгляд, а затем сделала вид, что всецело поглощена круассаном. Мартин знает, что она не станет спорить в присутствии Тори. Но Тори ведь не всегда будет рядом, а ее нелюбовь к диктаторам непреходяща.
– Вряд ли мне удастся получить приглашение для Энн, – резко проговорила Келли. – Уже слишком поздно для этого.
– Просто упомяни мое имя, – сказал Мартин. – Оно сотворит чудо. Мы с Джеком знакомы много лет.
Энн жевала круассан и размышляла. По поведению Мартина не скажешь, что он по-прежнему влюблен в бывшую жену. Если бы это было не так, то Энн была бы последней, кого он пригласил на этот концерт. А может, он хочет дать понять Келли, что не собирается падать в ее объятия по первому зову?
Мартин заговорил об успехах Тори в школе, стараясь втянуть в разговор и дочь. Ланч постепенно подошел к концу. Тори и Энн поднялись наверх, чтобы разыскать спортивную форму, затем девочка задержалась, чтобы почистить зубы. Энн спустилась вниз, звук ее шагов заглушал толстый ковер. Свернув за угол, она увидела силуэты Келли и Мартин на фоне высокого окна, выходящего на подъездную дорожку. Они стояли вплотную друг к другу, Келли о чем-то оживленно говорила, Мартин не отрывал глаз от очаровательной бывшей жены. Затем Келли притянула к себе его голову и поцеловала, гладя черные шелковистые волосы на затылке.
Так же, как делала это она, Энн. На мгновение она словно приросла к полу. Затем повернулась и словно в лихорадке понеслась обратно. Сердце бешено билось в груди, пальцы стали ледяными. Она думала, что все узнала о ревности, когда Нина показала ей фотографии. Но то чувство было ничто в сравнении с тем, что она испытывала сейчас. Боль, взявшая в тиски ее тело, была невыносимой. Неизлечимой… Навстречу по лестнице спускалась Тори со спортивной сумкой в руке.
– Я опаздываю. Папа уже готов?
Стараясь говорить спокойно, Энн произнесла:
– Крикни ему. Мне нужно заскочить к себе.
Да, она трусиха. Она не сможет посмотреть в глаза Мартину после того, что видела. Скрывшись за поворотом лестницы, она услышала, как Тори окликнула Мартина и тот ей ответил. Затем раздался голос Келли:
– Я бы с удовольствием взглянула на твою школу, Тори.
– Хорошо, – без особого энтузиазма ответила девочка.
Парадная дверь захлопнулась. Наступила тишина. Энн прислонилась к стене, обхватив себя руками за плечи и жалея, что вообще оказалась в этом большом каменном доме, принадлежащем человеку с каменным сердцем. Прошлой ночью Мартин хотел заняться любовью с ней, Энн. А сегодня целуется со своей бывшей женой.
Если бы у нее была хоть капля разума, она сбежала бы прямо сейчас и никогда не вернулась. Но Энн не могла так поступить с Тори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16