Мне ничего не было известно о прошлом Франчески и Лоренцо в то время. Я чувствовал себя преданным ими обоими, но не отдавал себе в этом отчета, как теперь понимаю. И вот вдруг понял, что смотрю в самые прекрасные на свете глаза. Они сияли и манили меня. И я сделал то, что всякий мужчина сделал бы на моем месте.
– Ты меня соблазнил, – всхлипнула Брук.
– Ну, ну… кто из нас теперь лукавит? Я тебя не соблазнял. Ты ведь хотела меня не меньше, чем я тебя.
Брук вытерла слезы и заставила себя успокоиться. Она подняла глаза на мужа, и в уголках ее губ заиграла застенчивая улыбка.
– Да. Ты прав. Я влюбилась в тебя в тот момент, когда увидела впервые.
– И я, amore mio. В первое же мгновение. Честное слово, – закивал головой Лео, поймав ладонями ее лицо и глядя ей прямо в глаза. – Теперь я это точно знаю. Признаюсь, что тогда я не сразу понял, что влюблен в тебя. Меня все еще мучила старая рана, и я не мог понять своих чувств. И мне некоторое время казалось, что я люблю Франческу.
– Вот как… – Брук опустила глаза. Боже мой, он ложился со мной в постель, а любил еще Франческу, ужаснулась она.
– Ну что ты? Я ведь сказал, что только так думал. На самом деле я ее никогда не любил. Иначе разве смог бы я терпеть столько времени без секса? Или ты полагаешь, что с тобой я стал бы ждать до свадьбы, даже если бы был первым в твоей жизни мужчиной? Я же сказал, как только я тебя увидел, сразу понял: ты должна быть моей. И дело не в желании, а в любви!
Брук вздрогнула, услышав в его голосе прежнюю страстность. Да, это был тот Лео, в которого она влюбилась с первого взгляда, тот самый пылкий итальянец из Милана, с горящими черными глазами, в которых читалось всепоглощающее желание.
– Когда я женился на тебе, то уже точно знал: мои чувства к Франческе ничто в сравнении с тем, что я испытывал к тебе, – разгорячился Лео. – Когда ты рожала Алессандро и я видел, каких мучений это тебе стоило, то был готов отдать жизнь, чтобы хоть немного облегчить твои страдания. А когда доктор передал его тебе и ты взяла нашего малыша на руки и улыбнулась ему, меня настолько переполняла любовь к вам обоим, что я потерял дар речи. И в этом заключалась моя главная ошибка, – признался он, немного помедлив. – Я не мог произнести три заветных слова: я люблю тебя. Я… люблю… тебя… – повторил он, целуя Брук после каждого слова. – Не знаю, отчего это казалось мне таким сложным. Наверное, дело в том, что я мужчина. Мы довольно странные существа. Но я всегда любил тебя. И пытался показать свои чувства многими способами. Помнишь, как после рождения Алессандро мне не терпелось отвезти вас домой, на Комо, чтобы познакомить с родителями? Ты была так мила и внимательна со всеми моими родственниками. И за это я любил тебя еще больше. Я сходил с ума от желания, помнишь?
Сердце Брук сжалось.
– Да… помню. Но, честно говоря, Лео, после того, что сказала твоя мама, я решила, что твой неуемный аппетит в сексе вызван тем, что, оказавшись рядом с Франческой, ты хочешь ее, но не можешь быть с ней и весь свой пыл тратишь на меня. А потом, когда ты перестал заниматься со мной любовью, я подумала, что ты добился се.
Лео ошеломленно посмотрел на жену, уронив от изумления руки на колени.
– Господи… Брук… клянусь, Франческа была совершенно ни при чем. Просто я очень уставал. Стресс, переживания. Я опасался, что смерть Ло-ренцо изменит мою жизнь. Я полагал и боялся, что отец попросит меня вернуться в Италию. Поэтому работал как каторжный, чтобы закончить все до отъезда. Я приезжал к Франческе всего однажды – именно тогда ты видела меня здесь. Она позвонила в офис, плакала и говорила, что расскажет моим родителям обо всем. Я понятия не имел, о чем идет речь, но она явно была в истерике. Мне пришлось поехать. Вот тогда Франческа и поведала мне эту страшную историю. Я понял, что ее необходимо сохранить в секрете от мамы и особенно от отца. Он в Лоренцо души не чаял. Узнай папа, каким мерзавцем оказался в действительности его обожаемый сынок, его хватил бы удар. А тебе я ничего не сказал, потому что мне было стыдно, стыдно за брата. – Он опять замолчал. – Вот так все и произошло. Клянусь. Черт подери, не возьму в толк, с чего мама сделала такие выводы. Абсолютно непонятно.
– Вероятно, тебе стоило сказать Франческе, что ты больше не питаешь никаких чувств к ней. Впрочем, теперь, когда все прояснилось, может быть, оно и к лучшему, что я услышала тот разговор. Это заставило меня очнуться и перестать притворяться той, кем я не была на самом деле. Заставило задуматься и понять, что не все так идеально в нашем браке, как мне казалось.
– А я всегда был уверен, что в нем все идеально.
– Правда? Ты серьезно?
– В общем и целом. За исключением твоего лицедейства в постели, – улыбнулся Лео. – Но все наладилось, когда ты, подслушав разговор моих родителей, утвердилась в мысли, что я тебе неверен. Так что я, наверное, должен быть благодарен маме. Шучу, конечно. Когда я пришел домой после того, как Франческа излила мне душу, мне больше всего на свете хотелось, чтобы ты меня обняла. Но тебе стало нехорошо, и ты легла. И вот я вошел в спальню и увидел тебя – такую красивую, соблазнительную. Мне пришлось срочно принимать ледяной душ, чтобы унять желание, переполнявшее меня. А когда я лег, ты стала ласкать меня. Я не мог поверить своему счастью – или несчастью.
– Я тоже была поражена тем, что ощущала, – грустно призналась Брук.
Лео непонимающе посмотрел на жену.
– Ты хочешь сказать… ты думала?.. Брук кивнула.
– Ага. Я была вне себя от ярости, честное слово.
В глазах Лео заиграли лукавые огоньки.
– Тогда почаще выходи из себя.
– Послушай. Можешь ответить мне на один вопрос?
– На какой угодно!
– Ты ведь не забывал о рубиновом колье, да?
Лео вздохнул.
– Нет. Не забывал. – Он наклонился, взял стакан со столика и сделал глоток, прежде чем продолжить. – Я собирался подарить его Франческе в день нашей свадьбы. Когда мы расстались, я даже видеть его не мог, убрал подальше в сейф и сделал вид, что его не существует. Но в тот день, когда мы собирались улетать домой, мама отдала мне колье и сказала, что настало время подарить его тебе. И я с ней согласился и еще подумал, как это мне самому не пришла в голову такая мысль. Не забывай, я ведь не знал ни о ее подозрениях относительно моих отношений с Франческой, ни о твоих страхах. Я хотел подарить тебе колье, чтобы показать, как сильно люблю тебя. – Его губы расплылись в извиняющейся улыбке. – Мы, мужчины, предпочитаем демонстрировать свои чувства, а не говорить о них.
Поставив стакан, Лео взял жену за руки.
– Это я и пытался делать в последнее время. Показывал тебе, как велика моя любовь. Прости меня, если я чем-то – словом или делом – тебя унизил. Обещаю, больше никогда не попрошу тебя о том, о чем просил той ночью.
– Да… – разочарованно протянула Брук.
– Если, конечно, ты сама меня об этом не попросишь, – добавил он, улыбаясь.
– Ты неисправим!
– А ты невероятно красива! – Лео дотронулся до ее щеки.
Сердце Брук наполнилось радостью.
– Обними меня, – выдохнула она. – Просто обними.
Лео заключил жену в свои объятия, теплые и сильные. Брук положила голову ему на плечо, прислушиваясь к биению его сердца. Я люблю тебя, кричало оно.
Порядочный мужчина – так Франческа назвала его.
И была права.
Ее муж, ее Лео – порядочный мужчина.
Эпилог
Прошло пять лет
Брук выглянула в зал и довольно улыбнулась, глядя, как быстро прибывают зрители.
– Счастлива, что так много публики пришло посмотреть коллекцию этого года? – спросил Лео.
– Очень. Здесь все основные закупщики, а еще редакторы модных журналов. И на этот раз им пришлось самим доставать и оплачивать билеты.
В предыдущем году, когда состоялся первый показ Винса в Милане, после трех успешных лет работы в Сиднее и Токио, марка «Орзини» была вынуждена потратиться на рекламу и приглашения. Но это того стоило. Весь цвет модного бизнеса собрался взглянуть на шедевры Винса. В этом вопросе Лео оказался абсолютно прав. Чтобы заработать, нужно сначала вложить деньги. В прошедшем году Винса назвали «Открытием года» и «Многообещающим талантом». И вот теперь он уже сам уверенно стоял на ногах.
– Значит, это победа, – заявил Лео.
– Учитывая качество его моделей и уровень мастерства, другого и быть не могло.
– Да… мне так нравится начальница отдела маркетинга, которая уверена в своем продукте, так же как и в его создателе. И это делает меня, как основного инвестора «Орзини», очень счастливым человеком. Филлис и Мэтт уже приехали?
Брук взглянула на два места в центре первого ряда, зарезервированного для особо важных гостей, и увидела мать и ее мужа: они улыбались друг другу и держались за руки, словно подростки. Им обоим пришлось преодолеть немало страхов относительно брака. Они прожили вместе пять лет не расписываясь, потом Брук не выдержала и сказала, что этого вполне достаточно для проверки и пора уже сделать последний шаг.
– Да, – обрадовалась Брук. – Они оба выглядят на миллион долларов.
– Это кто тут выглядит на миллион долларов? – усмехнулся Винс, пробегая мимо.
– Моя мать и Мэтт, – крикнула Брук ему вдогонку.
– Еще бы, – бросил через плечо «Многообещающий талант», небрежно махнув рукой. – Ведь они одеты от «Орзини». Они мои лучшие клиенты.
Брук рассмеялась.
– То же самое Винс говорит всем, кто делает покупки в его салонах, – шепнула она мужу. – Мама и Мэтт вряд ли могли бы позволить себе быть его лучшими клиентами, особенно теперь, когда он стал самым покупаемым модельером в Европе. Цены на его модели просто запредельные.
– Да уж. Я слышал, Франческа тратит на них уйму денег каждый год.
– Да, да. Но она на все тратит уйму денег с тех пор, как встретила Карло.
– По-моему, этот тип – настоящий жиголо, хотя я их никогда и не встречал.
– Наверное, так. Но Франческа с ним счастлива. И ему плевать на се прошлое.
– Это потому, что ему плевать на все, кроме денег!
– Не ворчи. Он входит в десятку лучших покупателей «Орзини», которые шьют на заказ. Так что хватит болтать, муж мой, – добавила Брук, окидывая взглядом превосходно одетого Лео. – А ты что-то редкий гость в салонах Винса.
– Я покупаю одежду в его магазинах готового платья. В отличие от тебя, – ответил он. – Если не ошибаюсь, это роскошное нечто из красного шелка, которое на тебе сегодня, из коллекции от-кутюр «Орзини».
– Таково преимущество моей работы, – объяснила Брук с независимым видом. – К тому же я хотела надеть мое любимое рубиновое колье, – добавила она, касаясь самого дорогого сокровища и стараясь не выдать себя улыбкой.
Если бы Лео только знал… Но у нее не хватило смелости сказать. Не сейчас…
– Я поручила Винсу сделать что-нибудь достойное сегодняшнего мероприятия.
– Он превзошел себя, – констатировал Лео, спускаясь взглядом вниз по бретелькам к глубокому декольте. – Какая жалость, что нам придется еще идти на праздничный банкет, – добавил он. – Мы приедем домой, на Комо, только к завтраку.
– Не думаю, что нам нужно задерживаться до утра. Но на банкет я пойду обязательно.
Уже давно перевалило за полночь, а торжество было в самом разгаре. Брук подошла к мужу и дотронулась до его плеча.
– Машина приехала, – прошептала она ему на ухо.
– Машина? Какая машина? Я думал, сегодня моя очередь садиться за руль…
– Пошли. И хватит спорить. Твоя «альфа-ромео» на стоянке гостиницы, до утра с ней ничего не случится.
Брук провела совершенно сбитого с толку Лео через танцевальный зал, потом по ступенькам вниз, где у края тротуара их ждал огромный черный лимузин с тонированными стеклами.
– Если бы я знал, что эта чудесная колесница увезет нас домой, – нахмурился Лео, – то пропустил бы еще пару стаканчиков.
– Вот поэтому я тебе ничего и не сказала, – ответила Брук, усаживая сердитого мужа на роскошное бархатное сиденье. – Я хотела, чтобы ты был трезвым и бодрым.
Улыбнувшись, он занял место в середине заднего сиденья, а она, устроившись напротив, наклонилась к водителю и прошептала что-то по-итальянски.
Машина тронулась, и непрозрачное стекло, медленно выплывшее снизу, отделило их от водителя. От удивления Лео приподнял брови и непонимающе посмотрел на жену.
– Ты все предусмотрела?
– Все, даже платье, – ответила она и нажала кнопочку на дверце. Выехал столик с хрустальными бокалами и шампанским в ведерке со льдом. – Не хочешь налить нам обоим? До дома еще долго ехать. Я попросила водителя выбрать самый длинный путь.
В глазах Лео вспыхнули дьявольские огоньки, но он подчинился.
– А что значит «даже платье»?
– Оно прекрасно смоделировано, – спокойно объяснила Брук, хотя внутри у нее уже бушевал огонь страсти. Об этой минуте она думала весь вечер и так волновалась от предвосхищения, что ее кровь готова была закипеть.
– И?..
– И никто не мог видеть, что под ним. Или чего под ним нет – так точнее. Поздравляю тебя с десятой годовщиной нашей свадьбы, любимый, – закончила Брук, развязала небольшой узелок на правом бедре, и полы, платья разошлись.
– Но ведь годовщина через три дня, – напомнил Лео.
– Тогда пусть сегодня будет генеральная репетиция, – прошептала она, снимая бретельки с плеч и откидывая платье на сиденье…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Ты меня соблазнил, – всхлипнула Брук.
– Ну, ну… кто из нас теперь лукавит? Я тебя не соблазнял. Ты ведь хотела меня не меньше, чем я тебя.
Брук вытерла слезы и заставила себя успокоиться. Она подняла глаза на мужа, и в уголках ее губ заиграла застенчивая улыбка.
– Да. Ты прав. Я влюбилась в тебя в тот момент, когда увидела впервые.
– И я, amore mio. В первое же мгновение. Честное слово, – закивал головой Лео, поймав ладонями ее лицо и глядя ей прямо в глаза. – Теперь я это точно знаю. Признаюсь, что тогда я не сразу понял, что влюблен в тебя. Меня все еще мучила старая рана, и я не мог понять своих чувств. И мне некоторое время казалось, что я люблю Франческу.
– Вот как… – Брук опустила глаза. Боже мой, он ложился со мной в постель, а любил еще Франческу, ужаснулась она.
– Ну что ты? Я ведь сказал, что только так думал. На самом деле я ее никогда не любил. Иначе разве смог бы я терпеть столько времени без секса? Или ты полагаешь, что с тобой я стал бы ждать до свадьбы, даже если бы был первым в твоей жизни мужчиной? Я же сказал, как только я тебя увидел, сразу понял: ты должна быть моей. И дело не в желании, а в любви!
Брук вздрогнула, услышав в его голосе прежнюю страстность. Да, это был тот Лео, в которого она влюбилась с первого взгляда, тот самый пылкий итальянец из Милана, с горящими черными глазами, в которых читалось всепоглощающее желание.
– Когда я женился на тебе, то уже точно знал: мои чувства к Франческе ничто в сравнении с тем, что я испытывал к тебе, – разгорячился Лео. – Когда ты рожала Алессандро и я видел, каких мучений это тебе стоило, то был готов отдать жизнь, чтобы хоть немного облегчить твои страдания. А когда доктор передал его тебе и ты взяла нашего малыша на руки и улыбнулась ему, меня настолько переполняла любовь к вам обоим, что я потерял дар речи. И в этом заключалась моя главная ошибка, – признался он, немного помедлив. – Я не мог произнести три заветных слова: я люблю тебя. Я… люблю… тебя… – повторил он, целуя Брук после каждого слова. – Не знаю, отчего это казалось мне таким сложным. Наверное, дело в том, что я мужчина. Мы довольно странные существа. Но я всегда любил тебя. И пытался показать свои чувства многими способами. Помнишь, как после рождения Алессандро мне не терпелось отвезти вас домой, на Комо, чтобы познакомить с родителями? Ты была так мила и внимательна со всеми моими родственниками. И за это я любил тебя еще больше. Я сходил с ума от желания, помнишь?
Сердце Брук сжалось.
– Да… помню. Но, честно говоря, Лео, после того, что сказала твоя мама, я решила, что твой неуемный аппетит в сексе вызван тем, что, оказавшись рядом с Франческой, ты хочешь ее, но не можешь быть с ней и весь свой пыл тратишь на меня. А потом, когда ты перестал заниматься со мной любовью, я подумала, что ты добился се.
Лео ошеломленно посмотрел на жену, уронив от изумления руки на колени.
– Господи… Брук… клянусь, Франческа была совершенно ни при чем. Просто я очень уставал. Стресс, переживания. Я опасался, что смерть Ло-ренцо изменит мою жизнь. Я полагал и боялся, что отец попросит меня вернуться в Италию. Поэтому работал как каторжный, чтобы закончить все до отъезда. Я приезжал к Франческе всего однажды – именно тогда ты видела меня здесь. Она позвонила в офис, плакала и говорила, что расскажет моим родителям обо всем. Я понятия не имел, о чем идет речь, но она явно была в истерике. Мне пришлось поехать. Вот тогда Франческа и поведала мне эту страшную историю. Я понял, что ее необходимо сохранить в секрете от мамы и особенно от отца. Он в Лоренцо души не чаял. Узнай папа, каким мерзавцем оказался в действительности его обожаемый сынок, его хватил бы удар. А тебе я ничего не сказал, потому что мне было стыдно, стыдно за брата. – Он опять замолчал. – Вот так все и произошло. Клянусь. Черт подери, не возьму в толк, с чего мама сделала такие выводы. Абсолютно непонятно.
– Вероятно, тебе стоило сказать Франческе, что ты больше не питаешь никаких чувств к ней. Впрочем, теперь, когда все прояснилось, может быть, оно и к лучшему, что я услышала тот разговор. Это заставило меня очнуться и перестать притворяться той, кем я не была на самом деле. Заставило задуматься и понять, что не все так идеально в нашем браке, как мне казалось.
– А я всегда был уверен, что в нем все идеально.
– Правда? Ты серьезно?
– В общем и целом. За исключением твоего лицедейства в постели, – улыбнулся Лео. – Но все наладилось, когда ты, подслушав разговор моих родителей, утвердилась в мысли, что я тебе неверен. Так что я, наверное, должен быть благодарен маме. Шучу, конечно. Когда я пришел домой после того, как Франческа излила мне душу, мне больше всего на свете хотелось, чтобы ты меня обняла. Но тебе стало нехорошо, и ты легла. И вот я вошел в спальню и увидел тебя – такую красивую, соблазнительную. Мне пришлось срочно принимать ледяной душ, чтобы унять желание, переполнявшее меня. А когда я лег, ты стала ласкать меня. Я не мог поверить своему счастью – или несчастью.
– Я тоже была поражена тем, что ощущала, – грустно призналась Брук.
Лео непонимающе посмотрел на жену.
– Ты хочешь сказать… ты думала?.. Брук кивнула.
– Ага. Я была вне себя от ярости, честное слово.
В глазах Лео заиграли лукавые огоньки.
– Тогда почаще выходи из себя.
– Послушай. Можешь ответить мне на один вопрос?
– На какой угодно!
– Ты ведь не забывал о рубиновом колье, да?
Лео вздохнул.
– Нет. Не забывал. – Он наклонился, взял стакан со столика и сделал глоток, прежде чем продолжить. – Я собирался подарить его Франческе в день нашей свадьбы. Когда мы расстались, я даже видеть его не мог, убрал подальше в сейф и сделал вид, что его не существует. Но в тот день, когда мы собирались улетать домой, мама отдала мне колье и сказала, что настало время подарить его тебе. И я с ней согласился и еще подумал, как это мне самому не пришла в голову такая мысль. Не забывай, я ведь не знал ни о ее подозрениях относительно моих отношений с Франческой, ни о твоих страхах. Я хотел подарить тебе колье, чтобы показать, как сильно люблю тебя. – Его губы расплылись в извиняющейся улыбке. – Мы, мужчины, предпочитаем демонстрировать свои чувства, а не говорить о них.
Поставив стакан, Лео взял жену за руки.
– Это я и пытался делать в последнее время. Показывал тебе, как велика моя любовь. Прости меня, если я чем-то – словом или делом – тебя унизил. Обещаю, больше никогда не попрошу тебя о том, о чем просил той ночью.
– Да… – разочарованно протянула Брук.
– Если, конечно, ты сама меня об этом не попросишь, – добавил он, улыбаясь.
– Ты неисправим!
– А ты невероятно красива! – Лео дотронулся до ее щеки.
Сердце Брук наполнилось радостью.
– Обними меня, – выдохнула она. – Просто обними.
Лео заключил жену в свои объятия, теплые и сильные. Брук положила голову ему на плечо, прислушиваясь к биению его сердца. Я люблю тебя, кричало оно.
Порядочный мужчина – так Франческа назвала его.
И была права.
Ее муж, ее Лео – порядочный мужчина.
Эпилог
Прошло пять лет
Брук выглянула в зал и довольно улыбнулась, глядя, как быстро прибывают зрители.
– Счастлива, что так много публики пришло посмотреть коллекцию этого года? – спросил Лео.
– Очень. Здесь все основные закупщики, а еще редакторы модных журналов. И на этот раз им пришлось самим доставать и оплачивать билеты.
В предыдущем году, когда состоялся первый показ Винса в Милане, после трех успешных лет работы в Сиднее и Токио, марка «Орзини» была вынуждена потратиться на рекламу и приглашения. Но это того стоило. Весь цвет модного бизнеса собрался взглянуть на шедевры Винса. В этом вопросе Лео оказался абсолютно прав. Чтобы заработать, нужно сначала вложить деньги. В прошедшем году Винса назвали «Открытием года» и «Многообещающим талантом». И вот теперь он уже сам уверенно стоял на ногах.
– Значит, это победа, – заявил Лео.
– Учитывая качество его моделей и уровень мастерства, другого и быть не могло.
– Да… мне так нравится начальница отдела маркетинга, которая уверена в своем продукте, так же как и в его создателе. И это делает меня, как основного инвестора «Орзини», очень счастливым человеком. Филлис и Мэтт уже приехали?
Брук взглянула на два места в центре первого ряда, зарезервированного для особо важных гостей, и увидела мать и ее мужа: они улыбались друг другу и держались за руки, словно подростки. Им обоим пришлось преодолеть немало страхов относительно брака. Они прожили вместе пять лет не расписываясь, потом Брук не выдержала и сказала, что этого вполне достаточно для проверки и пора уже сделать последний шаг.
– Да, – обрадовалась Брук. – Они оба выглядят на миллион долларов.
– Это кто тут выглядит на миллион долларов? – усмехнулся Винс, пробегая мимо.
– Моя мать и Мэтт, – крикнула Брук ему вдогонку.
– Еще бы, – бросил через плечо «Многообещающий талант», небрежно махнув рукой. – Ведь они одеты от «Орзини». Они мои лучшие клиенты.
Брук рассмеялась.
– То же самое Винс говорит всем, кто делает покупки в его салонах, – шепнула она мужу. – Мама и Мэтт вряд ли могли бы позволить себе быть его лучшими клиентами, особенно теперь, когда он стал самым покупаемым модельером в Европе. Цены на его модели просто запредельные.
– Да уж. Я слышал, Франческа тратит на них уйму денег каждый год.
– Да, да. Но она на все тратит уйму денег с тех пор, как встретила Карло.
– По-моему, этот тип – настоящий жиголо, хотя я их никогда и не встречал.
– Наверное, так. Но Франческа с ним счастлива. И ему плевать на се прошлое.
– Это потому, что ему плевать на все, кроме денег!
– Не ворчи. Он входит в десятку лучших покупателей «Орзини», которые шьют на заказ. Так что хватит болтать, муж мой, – добавила Брук, окидывая взглядом превосходно одетого Лео. – А ты что-то редкий гость в салонах Винса.
– Я покупаю одежду в его магазинах готового платья. В отличие от тебя, – ответил он. – Если не ошибаюсь, это роскошное нечто из красного шелка, которое на тебе сегодня, из коллекции от-кутюр «Орзини».
– Таково преимущество моей работы, – объяснила Брук с независимым видом. – К тому же я хотела надеть мое любимое рубиновое колье, – добавила она, касаясь самого дорогого сокровища и стараясь не выдать себя улыбкой.
Если бы Лео только знал… Но у нее не хватило смелости сказать. Не сейчас…
– Я поручила Винсу сделать что-нибудь достойное сегодняшнего мероприятия.
– Он превзошел себя, – констатировал Лео, спускаясь взглядом вниз по бретелькам к глубокому декольте. – Какая жалость, что нам придется еще идти на праздничный банкет, – добавил он. – Мы приедем домой, на Комо, только к завтраку.
– Не думаю, что нам нужно задерживаться до утра. Но на банкет я пойду обязательно.
Уже давно перевалило за полночь, а торжество было в самом разгаре. Брук подошла к мужу и дотронулась до его плеча.
– Машина приехала, – прошептала она ему на ухо.
– Машина? Какая машина? Я думал, сегодня моя очередь садиться за руль…
– Пошли. И хватит спорить. Твоя «альфа-ромео» на стоянке гостиницы, до утра с ней ничего не случится.
Брук провела совершенно сбитого с толку Лео через танцевальный зал, потом по ступенькам вниз, где у края тротуара их ждал огромный черный лимузин с тонированными стеклами.
– Если бы я знал, что эта чудесная колесница увезет нас домой, – нахмурился Лео, – то пропустил бы еще пару стаканчиков.
– Вот поэтому я тебе ничего и не сказала, – ответила Брук, усаживая сердитого мужа на роскошное бархатное сиденье. – Я хотела, чтобы ты был трезвым и бодрым.
Улыбнувшись, он занял место в середине заднего сиденья, а она, устроившись напротив, наклонилась к водителю и прошептала что-то по-итальянски.
Машина тронулась, и непрозрачное стекло, медленно выплывшее снизу, отделило их от водителя. От удивления Лео приподнял брови и непонимающе посмотрел на жену.
– Ты все предусмотрела?
– Все, даже платье, – ответила она и нажала кнопочку на дверце. Выехал столик с хрустальными бокалами и шампанским в ведерке со льдом. – Не хочешь налить нам обоим? До дома еще долго ехать. Я попросила водителя выбрать самый длинный путь.
В глазах Лео вспыхнули дьявольские огоньки, но он подчинился.
– А что значит «даже платье»?
– Оно прекрасно смоделировано, – спокойно объяснила Брук, хотя внутри у нее уже бушевал огонь страсти. Об этой минуте она думала весь вечер и так волновалась от предвосхищения, что ее кровь готова была закипеть.
– И?..
– И никто не мог видеть, что под ним. Или чего под ним нет – так точнее. Поздравляю тебя с десятой годовщиной нашей свадьбы, любимый, – закончила Брук, развязала небольшой узелок на правом бедре, и полы, платья разошлись.
– Но ведь годовщина через три дня, – напомнил Лео.
– Тогда пусть сегодня будет генеральная репетиция, – прошептала она, снимая бретельки с плеч и откидывая платье на сиденье…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14