А потом появился Лоренцо… ну, ты знаешь, что было с Лоренцо.
– Да, – вздохнул Лео. – Теперь знаю, Франческа. Но тогда-то я ни о чем не подозревал. Как я, по-твоему, должен был себя чувствовать, когда вошел в спальню брата и увидел то, что увидел?
– О, Леонардо! – жалобно воскликнула она. – Не напоминай мне об этом. Мы поступили безнравственно, да. Значит, я безнравственна. Если могла совершать то, что совершила. И до сих пор продолжаю. Мне так стыдно. Я очень виновата. После смерти Лоренцо прошло всего две недели, а я в постели с… – рыдания прервали ее.
– Ну, ну, – успокаивал Лео. – Опять все сначала. Сделанного не воротишь. Это было неизбежно. Ты не виновата.
– Ты все время так говоришь, Лео. Но я не могу во всем винить тех мужчин, которые испортили мою жизнь. Значит, есть во мне что-то такое, что пробуждает в них самое низменное. Ты единственный, кто был порядочен со мной. О господи… ну почему я не вышла за тебя замуж, когда имела такую возможность?!
Брук поняла, что больше не выдержит, и сделала решающий шаг вперед как раз в тот момент, когда Франческа положила ладонь на щеку Лео. Он накрыл ее своей рукой и нежно смотрел на бледную женщину, когда Брук остановилась на пороге в ожидании их реакции.
Франческа ахнула и отдернула руку.
Лео обернулся и вскинул взгляд, но в нем читалось скорее изумление, чем чувство вины.
– Брук! – воскликнул он и вскочил со стула. – Что ты здесь делаешь? Твоя мама сказала, что…
– Мама обманула тебя, – перебила она его по-итальянски, чтобы Франческа могла понять, что она говорит. – Я прилетела следом за тобой, чтобы поймать тебя и эту… шлюху… с поличным.
По-итальянски оскорбление прозвучало как puttana, что было еще более сильным словом. Самым унизительным, с ее точки зрения.
– Хотя я и не застукала вас, – с горечью продолжала Брук, – но видела и слышала достаточно, чтобы догадаться, что к чему.
– Брук, ты все не так поняла, – попытался убедить ее Лео.
– Ой, не надо… больше не делай из меня дурочку. – Бесстрастный голос Брук звучал ровно и жестко, но сердце ее разлеталось на кусочки от боли. – Если уж быть до конца откровенной, я давно вас подозревала. Помнишь тот день, когда у меня ужасно болела голова? Я сказала, что все время провела в постели. Но это не так. Я приезжала сюда и сидела в машине там, во дворе дома. То, что я увидела тогда, ужаснуло меня. Твоя машина стояла на парковке. Мой муж не работал в офисе, а был здесь, в кровати у милой вдовушки своего родного брата.
Франческа издала стон и зарылась лицом в подушку. Лео быстро взглянул на нее, а потом на жену.
– Да как ты могла подумать такое!
Брук насмешливо посмотрела на мужа. Он даже не отрицает ничего, отметила она про себя.
– Все началось с того, что я случайно услышала беседу твоих родителей. Я тебе о ней не все рассказала. Твоя мама опасалась, что ты все еще влюблен в свою бывшую невесту и что ты не на работе задерживаешься по вечерам. Она боялась, что ты ездишь сюда, к Франческе, наконец добившись того, чего она лишила тебя во времена вашей помолвки.
Лео побледнел. Франческа мелко дрожала и плакала, уронив лицо в ладони.
– Одному Богу известно, как это произошло, – усмехнулась Брук. – Учитывая, что ты у нас такой самец, а она самая большая шлюха на свете. Но мне казалось, что она тебя просто околдовала, пустила в ход какие-то чары. Я убеждала себя, что это мимолетная связь, что ты ее на самом деле не любишь, что тобой движет оскорбленное самолюбие или чувство мести. И вот я, храбрая, влюбленная, слепая дурочка, решила вернуть тебя и… и… – Брук задохнулась от нахлынувших эмоций.
– А ты, – бросила она мужу, пытаясь сдержать подступившие слезы, – ты позволил. Позволил мне унижаться так, что мне теперь и вспоминать не хочется. Все, все советовали мне закрыть глаза на твою измену. Даже моя мать. И поначалу я так и поступила. Но больше у меня нет сил терпеть это. Особенно после того, как я узнала о ваших телефонных разговорах.
– О телефонных разговорах? – переспросил Лео.
– Да, черт подери, именно о телефонных разговорах! С этой… бесстыжей. Счета за переговоры пришли как раз в тот день, когда ты все бросил и уехал. Был там один звонок на ее номер. А продолжалась ваша беседа целых два часа! А потом я распечатала счет за разговоры по сотовому. И что же я там обнаружила! Что ты говорил с ней даже в день годовщины нашей свадьбы!
– Брук, ради всего святого, дай же мне объяснить, – взмолился Лео.
– Поздно. Нужно было раньше объяснять. Теперь я тебе не поверю, что бы ты там ни сказал. Я требую развода. Дети останутся со мной.
Лео вскинул голову. Его еще более прекрасное от гнева лицо выражало решимость.
– Ты их не получишь! Так же как и развода!
– Не получу? Посмотрим! – закричала Брук. – Если помнишь, моя мать – адвокат. Чертовски хороший, кстати говоря. Она отсудит мне детей. И ты не сможешь даже приблизиться к ним со своей вульгарной девкой!
Никогда за все время знакомства с Лео она не видела его таким потрясенным. Какое-то время он стоял не шевелясь и смотрел на жену.
В конце концов он очнулся от оцепенения и сказал твердым, спокойным тоном, не сводя с нее глаз:
– Брук, тебе придется меня выслушать. Если не ради меня, то хотя бы ради наших детей. Это совсем не то, что ты думаешь. Ты все не так поняла. Я люблю тебя, а не Франческу. Я с ней никогда не спал. Я с ней только говорил, пытался помочь после смерти Лоренцо.
– И ты думаешь, что я тебе поверю? Тогда с кем она спала сразу после гибели ее любимого мужа? И кто же довел ее до такого?! – Брук сделала нервный жест в сторону рыдающей женщины. – О нет, Лео. Нет… ты ошибаешься. Мне не придется больше выслушивать твое вранье. Я ухожу. Меня тошнит от вас обоих.
Она повернулась, чтобы уйти, но Лео бросился к ней через комнату, схватил за руку и повернул к себе. Доведенная до полного отчаяния, Брук со всего размаха ударила его ладонью по щеке. От неожиданности он открыл рот, но ничего не сказал. Она застыла на месте, заметив, как расплывается у него по щеке красноватый отпечаток ее пальцев.
– Перестаньте… перестаньте! – закричала Франческа не своим голосом, вскакивая на постели. – Я переспала не с Леонардо, Брук. А с абсолютно незнакомым мне человеком, которого подцепила в баре. Я привела его сюда и… и позволила ему делать со мной на этой кровати такое, о чем приличные девочки вроде тебя даже не знают.
Брук сделала вид, что зевает. Лео расстроенно вздохнул.
– Франческа, ты не обязана ничего говорить. Брук поймет, когда я объясню ей все… наедине.
– Нет. Нет, Леонардо, ей лучше узнать правду, – воскликнула Франческа, – от меня. И тогда она поверит тебе. Ты не должен страдать по моей вине. Только не ты. Ты единственный добрый и порядочный мужчина из всех, кого я встречала в своей жизни. Все остальные оказывались подлецами. – Она повернулась к Брук. – Ты даже не представляешь, какими. Одним из них был мой отец.
– Твой… отец? – повторила ошеломленная Брук.
– Да. Мой отец. Мой любимый милый папочка, которого я обожала. Когда умерла мама, мне было всего двенадцать. В день ее похорон он уложил меня в их постель, чтобы я заняла ее место. На следующий день повторилось то же самое. И на следующий…
Брук почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Она слышала о том, что такие ужасные вещи происходят, но никогда прежде не встречалась с жертвами инцеста.
– Не в состоянии представить себе, как отец может вытворять такое с собственной дочерью?
Ошарашенная услышанным, Брук только покачала головой.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, он забрал меня из школы, чтобы я могла исполнять роль его жены, когда ему заблагорассудится. Он был очень богат и мог не ходить на работу. Мы путешествовали по миру, и отец всегда представлял меня как свою дочь. Но на самом деле я была его шлюхой, его маленькой, готовой на все шлюхой.
Брук выдохнула. Франческа грустно улыбнулась, так что у Брук кровь застыла в жилах.
– Тебя это шокирует, не так ли? Что я была готова на все. Но подумай сама… что еще я знала тогда? Нам всем хочется, чтобы нас любили, даже если это чувство порочно и низко, как это было с моим отцом. Мама покончила с собой, чтобы избавиться от него.
– Франческа, хватит! – прервал ее Лео, но она не замолчала.
– Нет, Леонардо! Ты советовал мне рассказать все психоаналитику, потому что всегда становится легче после того, как выговоришься. Что ж, думаю, признание твоей жене поможет мне даже лучше, потому что ей нужно знать. Потому что тогда она поверит тебе.
– Дай я хотя бы дверь закрою, – пробормотал Лео. – Думаю, всем остальным слышать это ни к чему.
Брук присела на край кровати и кивком попросила Франческу продолжить. Лео покачал головой, запер дверь и подошел к окну. Он уже знал эту страшную историю, и снова слышать ее ему не хотелось.
Франческа отбросила спутанные волосы с лица назад и села, опершись на подушки.
– Со временем аппетиты моего отца… возрастали. Он начал приводить домой других мужчин, чтобы я развлекала и их. Это были случайные люди, с которыми он знакомился в барах, в казино. Однажды, когда мы остановились в Монте-Карло, с ним пришел Лоренцо.
Глаза Брук округлились от изумления.
Франческа кивнула.
– Да. Теперь ты начинаешь понимать. Вскоре после этого отец неожиданно умер от сердечного приступа. Я унаследовала все его состояние и, глупая, подумала, что смогу начать все сначала, забыть о прошлом и стать другой женщиной. Порядочной. Я вернулась в наш фамильный особняк в Милане и поселилась там в полном одиночестве.
Однажды совершенно случайно я познакомилась на улице с Леонардо. Я ходила за покупками, вышла из магазина и, споткнувшись о какую-то собачку, растянулась на тротуаре, уронив все сумки. Леонардо помог мне подняться и собрать покупки, а потом пригласил меня в кафе. Мы начали встречаться. Он мне очень нравился. Но каждый поцелуй будил во мне страхи. Я боялась идти дальше. Боялась того, что могу выдать себя и свое прошлое. Он думал, что я застенчивая, невинная девушка. А я не разубеждала его. Потом он сделал мне предложение. Я ответила «да», но отказалась лечь с ним в постель до первой брачной ночи. Леонардо, как истинный джентльмен, согласился ждать.
Брук старалась не думать о том, насколько сильно Лео любил Франческу, что был даже готов ждать до свадьбы. С ней он вел себя менее благопристойно. Ответа «нет» Лео не принял бы. Так было всегда, с первого свидания. Интересно, рассуждала она про себя, это связано с его безумной страстью ко мне или со злостью на Франческу и обидой, что он не настоял на своем, когда была такая возможность?
– Потом Леонардо пригласил меня на выходные на виллу его родителей. Там должна была состояться наша помолвка, – продолжала Франческа. – Я и представить себе не могла, что его брат окажется одним из тех, кого приводил мой отец. Мы ведь с ними не называли своих настоящих имен. К несчастью, Лоренцо тотчас же меня узнал и, не теряя времени, ухитрился остаться со мной наедине. Я пыталась сделать вид, что не понимаю, о чем он говорит, но обмануть его было нельзя. Угрозами и шантажом он заставил меня лечь с ним в постель и подстроил так, чтобы Леонардо застал нас вместе. А потом он вынудил меня выйти замуж за него.
– Но ты могла этого не делать, – возразила Брук, пытаясь понять ее.
Франческа печально улыбнулась.
– В том-то и проблема. Иначе я не могла. Сама не знаю почему. Такие мужчины, как мой отец и Лоренцо, имеют надо мной… какую-то… власть. Я не могу отказать им. Лоренцо много раз говорил мне, что та ночь, когда отец познакомился с ним в баре, была лучшей в его жизни, что он всегда помнил обо мне и не поверил своим глазам, когда я вошла в его дом в качестве невесты его брата. Он сходил с ума от ревности до тех пор, пока не узнал, что между нами ничего не было. Он сказал: я должна стать его и ему плевать на то, что при этом кто-то пострадает. Лоренцо заявил, что любит меня, но после свадьбы он начал приводить к нам других мужчин, точно как мой отец. Он тоже любил наблюдать…
Плечи Франчески задрожали. Она опустила глаза.
– Я так надеялась, что теперь, когда он умер, освобожусь от всей этой мерзости. Но вышло иначе. Оставшись одна, я начала прикладываться к бутылке, потом пошла вечером в бар и подцепила там какого-то отвратительного типа. Кажется, я пристрастилась к такому образу жизни. Может быть, без этого я и жить не смогу. Может быть, мне это просто необходимо.
– Глупости! – резко перебила ее Брук. Франческа подняла на нее усталые глаза. – Ты просто запутавшаяся одинокая женщина. У многих случаются такие связи на одну ночь, когда они оказываются в подобном положении. И не надо думать, что другой жизни у тебя не будет. Да, так сложилось, но это не значит, что нужно продолжать такое существование. Хороший психиатр непременно поможет тебе во всем разобраться. А потом и хороший мужчина. Только не мой! – добавила она.
Услышав последнюю фразу, Лео повернулся и поймал взгляд жены. В его глазах еще читалось беспокойство, а в ее – понимание и поддержка. Брук улыбнулась ему, и он ответил. В их улыбках был скрыт особый смысл. Они говорили о любви и покаянии, о прощении и о вновь обретенном доверии.
И вес же Брук пришлось признать, что Франческа оказалась права. Гораздо лучше было услышать это все из первых уст.
Лео она так легко не поверила бы – могла бы подумать, что он продолжает лгать. Но ни одна женщина не стала бы сочинять такую страшную историю, особенно если бы имела виды на Лео. Несмотря на весь его жизненный опыт, широкие взгляды и накопленную житейскую мудрость, он принадлежал к числу довольно консервативных, требовательных мужчин. Он, конечно, не имел ничего против того, что Брук не была девственницей, когда они познакомились, но ведь и женщиной, развлекавшей толпы мужчин всеми мыслимыми и немыслимыми способами, она не была.
В глубине души Брук не сумела убедить себя в том, что психиатр мог бы решить проблемы Франчески. Но с чего-то ведь нужно начинать. Только врач должен быть непременно женщиной. Незачем искушать судьбу. Франческа очень красива. А мужчина – всего лишь мужчина, в конце концов. Даже если он доктор!
– Вот что я думаю, – продолжила Брук, – самый лучший вариант на данный момент – лечь в хорошую клинику, где тебе поможет опытная женщина-психиатр. Мы с Лео займемся поисками немедленно. А тебе, наверное, неплохо было бы принять расслабляющую теплую ванну и сменить ночную рубашку. Хочешь, я попрошу сиделку помочь тебе?
– Ты… ты больше не сердишься на Леонардо? – опасливо спросила Франческа.
– Нет. Ты ведь мне все объяснила.
– Он любит тебя, – выдохнула Франческа, – а не меня. Разве он мог бы любить меня после того, что я ему сделала? А ты… ты и ваши дети… в вас вся его жизнь. Он сам мне в этом признался сегодня утром. Он так расстроился, когда твоя мама сказала, что ты больна, лежишь в кровати и не можешь подойти к телефону. Ты ведь беспокоился, да, Леонардо?
Брук посмотрела на мужа. Он кивнул.
– Да, Франческа. Да, я беспокоился. – Их взгляды встретились, и она поняла, что Лео говорит правду.
Брук начали душить слезы, когда она наконец осознала, как близки они были к катастрофе. Но ей удалось с ними справиться. Франческе сейчас меньше всего нужны мои истерики, рассудила она.
– Ну, теперь уже не о чем беспокоиться, – оживилась Брук. – Я здесь. И я верю тебе. Вам обоим, – добавила она, ободряюще улыбаясь Франческе. – Мы с Лео спустимся вниз. Я пришлю к тебе сиделку.
– Боже мой, ты была просто неподражаема! – заметил Лео, когда они спустились в гостиную и сиделка ушла.
Он подошел к бару в просторной гостиной и налил себе виски. Брук присела на один из парчовых диванов, располагавшихся по обе стороны от камина. Она отказалась от предложения выпить, чувствуя еще некоторый дискомфорт в желудке после всего случившегося.
– Такая благоразумная, рассудительная, – продолжал Лео. – И такая сильная. Мне никак не удавалось уговорить Франческу пойти к врачу. А ты все уладила за пять минут. И вот она уже согласна не только на врача, но и на клинику! Теперь я понимаю, что мне следовало взять тебя с собой с самого начала.
Он улыбнулся. Неожиданно маска стойкой женщины слетела с лица Брук, и по ее щекам покатились горькие слезы. Умом она простила мужа, но сердце, ее измученное сердце, все еще страдало.
– Да, следовало, – вырвалось у нее. – Тебе следовало мне рассказать все о Франческе без утайки. Тебе следовало сказать, что ты любишь меня, гораздо, гораздо раньше. – Она уронила лицо в ладони и разрыдалась.
Лео бросился к жене, сел рядом, крепко обнял и все гладил ее по голове и шептал на ухо слова утешения.
– Да. Я должен был все тебе рассказать, – согласился он. – И мне очень жаль, что я этого не сделал. Единственным оправданием мне может служить то, что я обычный мужчина. Типичный итальянец, преисполненный гордости. Когда я переехал в Сидней, мое самолюбие все еще страдало от нанесенного оскорбления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Да, – вздохнул Лео. – Теперь знаю, Франческа. Но тогда-то я ни о чем не подозревал. Как я, по-твоему, должен был себя чувствовать, когда вошел в спальню брата и увидел то, что увидел?
– О, Леонардо! – жалобно воскликнула она. – Не напоминай мне об этом. Мы поступили безнравственно, да. Значит, я безнравственна. Если могла совершать то, что совершила. И до сих пор продолжаю. Мне так стыдно. Я очень виновата. После смерти Лоренцо прошло всего две недели, а я в постели с… – рыдания прервали ее.
– Ну, ну, – успокаивал Лео. – Опять все сначала. Сделанного не воротишь. Это было неизбежно. Ты не виновата.
– Ты все время так говоришь, Лео. Но я не могу во всем винить тех мужчин, которые испортили мою жизнь. Значит, есть во мне что-то такое, что пробуждает в них самое низменное. Ты единственный, кто был порядочен со мной. О господи… ну почему я не вышла за тебя замуж, когда имела такую возможность?!
Брук поняла, что больше не выдержит, и сделала решающий шаг вперед как раз в тот момент, когда Франческа положила ладонь на щеку Лео. Он накрыл ее своей рукой и нежно смотрел на бледную женщину, когда Брук остановилась на пороге в ожидании их реакции.
Франческа ахнула и отдернула руку.
Лео обернулся и вскинул взгляд, но в нем читалось скорее изумление, чем чувство вины.
– Брук! – воскликнул он и вскочил со стула. – Что ты здесь делаешь? Твоя мама сказала, что…
– Мама обманула тебя, – перебила она его по-итальянски, чтобы Франческа могла понять, что она говорит. – Я прилетела следом за тобой, чтобы поймать тебя и эту… шлюху… с поличным.
По-итальянски оскорбление прозвучало как puttana, что было еще более сильным словом. Самым унизительным, с ее точки зрения.
– Хотя я и не застукала вас, – с горечью продолжала Брук, – но видела и слышала достаточно, чтобы догадаться, что к чему.
– Брук, ты все не так поняла, – попытался убедить ее Лео.
– Ой, не надо… больше не делай из меня дурочку. – Бесстрастный голос Брук звучал ровно и жестко, но сердце ее разлеталось на кусочки от боли. – Если уж быть до конца откровенной, я давно вас подозревала. Помнишь тот день, когда у меня ужасно болела голова? Я сказала, что все время провела в постели. Но это не так. Я приезжала сюда и сидела в машине там, во дворе дома. То, что я увидела тогда, ужаснуло меня. Твоя машина стояла на парковке. Мой муж не работал в офисе, а был здесь, в кровати у милой вдовушки своего родного брата.
Франческа издала стон и зарылась лицом в подушку. Лео быстро взглянул на нее, а потом на жену.
– Да как ты могла подумать такое!
Брук насмешливо посмотрела на мужа. Он даже не отрицает ничего, отметила она про себя.
– Все началось с того, что я случайно услышала беседу твоих родителей. Я тебе о ней не все рассказала. Твоя мама опасалась, что ты все еще влюблен в свою бывшую невесту и что ты не на работе задерживаешься по вечерам. Она боялась, что ты ездишь сюда, к Франческе, наконец добившись того, чего она лишила тебя во времена вашей помолвки.
Лео побледнел. Франческа мелко дрожала и плакала, уронив лицо в ладони.
– Одному Богу известно, как это произошло, – усмехнулась Брук. – Учитывая, что ты у нас такой самец, а она самая большая шлюха на свете. Но мне казалось, что она тебя просто околдовала, пустила в ход какие-то чары. Я убеждала себя, что это мимолетная связь, что ты ее на самом деле не любишь, что тобой движет оскорбленное самолюбие или чувство мести. И вот я, храбрая, влюбленная, слепая дурочка, решила вернуть тебя и… и… – Брук задохнулась от нахлынувших эмоций.
– А ты, – бросила она мужу, пытаясь сдержать подступившие слезы, – ты позволил. Позволил мне унижаться так, что мне теперь и вспоминать не хочется. Все, все советовали мне закрыть глаза на твою измену. Даже моя мать. И поначалу я так и поступила. Но больше у меня нет сил терпеть это. Особенно после того, как я узнала о ваших телефонных разговорах.
– О телефонных разговорах? – переспросил Лео.
– Да, черт подери, именно о телефонных разговорах! С этой… бесстыжей. Счета за переговоры пришли как раз в тот день, когда ты все бросил и уехал. Был там один звонок на ее номер. А продолжалась ваша беседа целых два часа! А потом я распечатала счет за разговоры по сотовому. И что же я там обнаружила! Что ты говорил с ней даже в день годовщины нашей свадьбы!
– Брук, ради всего святого, дай же мне объяснить, – взмолился Лео.
– Поздно. Нужно было раньше объяснять. Теперь я тебе не поверю, что бы ты там ни сказал. Я требую развода. Дети останутся со мной.
Лео вскинул голову. Его еще более прекрасное от гнева лицо выражало решимость.
– Ты их не получишь! Так же как и развода!
– Не получу? Посмотрим! – закричала Брук. – Если помнишь, моя мать – адвокат. Чертовски хороший, кстати говоря. Она отсудит мне детей. И ты не сможешь даже приблизиться к ним со своей вульгарной девкой!
Никогда за все время знакомства с Лео она не видела его таким потрясенным. Какое-то время он стоял не шевелясь и смотрел на жену.
В конце концов он очнулся от оцепенения и сказал твердым, спокойным тоном, не сводя с нее глаз:
– Брук, тебе придется меня выслушать. Если не ради меня, то хотя бы ради наших детей. Это совсем не то, что ты думаешь. Ты все не так поняла. Я люблю тебя, а не Франческу. Я с ней никогда не спал. Я с ней только говорил, пытался помочь после смерти Лоренцо.
– И ты думаешь, что я тебе поверю? Тогда с кем она спала сразу после гибели ее любимого мужа? И кто же довел ее до такого?! – Брук сделала нервный жест в сторону рыдающей женщины. – О нет, Лео. Нет… ты ошибаешься. Мне не придется больше выслушивать твое вранье. Я ухожу. Меня тошнит от вас обоих.
Она повернулась, чтобы уйти, но Лео бросился к ней через комнату, схватил за руку и повернул к себе. Доведенная до полного отчаяния, Брук со всего размаха ударила его ладонью по щеке. От неожиданности он открыл рот, но ничего не сказал. Она застыла на месте, заметив, как расплывается у него по щеке красноватый отпечаток ее пальцев.
– Перестаньте… перестаньте! – закричала Франческа не своим голосом, вскакивая на постели. – Я переспала не с Леонардо, Брук. А с абсолютно незнакомым мне человеком, которого подцепила в баре. Я привела его сюда и… и позволила ему делать со мной на этой кровати такое, о чем приличные девочки вроде тебя даже не знают.
Брук сделала вид, что зевает. Лео расстроенно вздохнул.
– Франческа, ты не обязана ничего говорить. Брук поймет, когда я объясню ей все… наедине.
– Нет. Нет, Леонардо, ей лучше узнать правду, – воскликнула Франческа, – от меня. И тогда она поверит тебе. Ты не должен страдать по моей вине. Только не ты. Ты единственный добрый и порядочный мужчина из всех, кого я встречала в своей жизни. Все остальные оказывались подлецами. – Она повернулась к Брук. – Ты даже не представляешь, какими. Одним из них был мой отец.
– Твой… отец? – повторила ошеломленная Брук.
– Да. Мой отец. Мой любимый милый папочка, которого я обожала. Когда умерла мама, мне было всего двенадцать. В день ее похорон он уложил меня в их постель, чтобы я заняла ее место. На следующий день повторилось то же самое. И на следующий…
Брук почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Она слышала о том, что такие ужасные вещи происходят, но никогда прежде не встречалась с жертвами инцеста.
– Не в состоянии представить себе, как отец может вытворять такое с собственной дочерью?
Ошарашенная услышанным, Брук только покачала головой.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, он забрал меня из школы, чтобы я могла исполнять роль его жены, когда ему заблагорассудится. Он был очень богат и мог не ходить на работу. Мы путешествовали по миру, и отец всегда представлял меня как свою дочь. Но на самом деле я была его шлюхой, его маленькой, готовой на все шлюхой.
Брук выдохнула. Франческа грустно улыбнулась, так что у Брук кровь застыла в жилах.
– Тебя это шокирует, не так ли? Что я была готова на все. Но подумай сама… что еще я знала тогда? Нам всем хочется, чтобы нас любили, даже если это чувство порочно и низко, как это было с моим отцом. Мама покончила с собой, чтобы избавиться от него.
– Франческа, хватит! – прервал ее Лео, но она не замолчала.
– Нет, Леонардо! Ты советовал мне рассказать все психоаналитику, потому что всегда становится легче после того, как выговоришься. Что ж, думаю, признание твоей жене поможет мне даже лучше, потому что ей нужно знать. Потому что тогда она поверит тебе.
– Дай я хотя бы дверь закрою, – пробормотал Лео. – Думаю, всем остальным слышать это ни к чему.
Брук присела на край кровати и кивком попросила Франческу продолжить. Лео покачал головой, запер дверь и подошел к окну. Он уже знал эту страшную историю, и снова слышать ее ему не хотелось.
Франческа отбросила спутанные волосы с лица назад и села, опершись на подушки.
– Со временем аппетиты моего отца… возрастали. Он начал приводить домой других мужчин, чтобы я развлекала и их. Это были случайные люди, с которыми он знакомился в барах, в казино. Однажды, когда мы остановились в Монте-Карло, с ним пришел Лоренцо.
Глаза Брук округлились от изумления.
Франческа кивнула.
– Да. Теперь ты начинаешь понимать. Вскоре после этого отец неожиданно умер от сердечного приступа. Я унаследовала все его состояние и, глупая, подумала, что смогу начать все сначала, забыть о прошлом и стать другой женщиной. Порядочной. Я вернулась в наш фамильный особняк в Милане и поселилась там в полном одиночестве.
Однажды совершенно случайно я познакомилась на улице с Леонардо. Я ходила за покупками, вышла из магазина и, споткнувшись о какую-то собачку, растянулась на тротуаре, уронив все сумки. Леонардо помог мне подняться и собрать покупки, а потом пригласил меня в кафе. Мы начали встречаться. Он мне очень нравился. Но каждый поцелуй будил во мне страхи. Я боялась идти дальше. Боялась того, что могу выдать себя и свое прошлое. Он думал, что я застенчивая, невинная девушка. А я не разубеждала его. Потом он сделал мне предложение. Я ответила «да», но отказалась лечь с ним в постель до первой брачной ночи. Леонардо, как истинный джентльмен, согласился ждать.
Брук старалась не думать о том, насколько сильно Лео любил Франческу, что был даже готов ждать до свадьбы. С ней он вел себя менее благопристойно. Ответа «нет» Лео не принял бы. Так было всегда, с первого свидания. Интересно, рассуждала она про себя, это связано с его безумной страстью ко мне или со злостью на Франческу и обидой, что он не настоял на своем, когда была такая возможность?
– Потом Леонардо пригласил меня на выходные на виллу его родителей. Там должна была состояться наша помолвка, – продолжала Франческа. – Я и представить себе не могла, что его брат окажется одним из тех, кого приводил мой отец. Мы ведь с ними не называли своих настоящих имен. К несчастью, Лоренцо тотчас же меня узнал и, не теряя времени, ухитрился остаться со мной наедине. Я пыталась сделать вид, что не понимаю, о чем он говорит, но обмануть его было нельзя. Угрозами и шантажом он заставил меня лечь с ним в постель и подстроил так, чтобы Леонардо застал нас вместе. А потом он вынудил меня выйти замуж за него.
– Но ты могла этого не делать, – возразила Брук, пытаясь понять ее.
Франческа печально улыбнулась.
– В том-то и проблема. Иначе я не могла. Сама не знаю почему. Такие мужчины, как мой отец и Лоренцо, имеют надо мной… какую-то… власть. Я не могу отказать им. Лоренцо много раз говорил мне, что та ночь, когда отец познакомился с ним в баре, была лучшей в его жизни, что он всегда помнил обо мне и не поверил своим глазам, когда я вошла в его дом в качестве невесты его брата. Он сходил с ума от ревности до тех пор, пока не узнал, что между нами ничего не было. Он сказал: я должна стать его и ему плевать на то, что при этом кто-то пострадает. Лоренцо заявил, что любит меня, но после свадьбы он начал приводить к нам других мужчин, точно как мой отец. Он тоже любил наблюдать…
Плечи Франчески задрожали. Она опустила глаза.
– Я так надеялась, что теперь, когда он умер, освобожусь от всей этой мерзости. Но вышло иначе. Оставшись одна, я начала прикладываться к бутылке, потом пошла вечером в бар и подцепила там какого-то отвратительного типа. Кажется, я пристрастилась к такому образу жизни. Может быть, без этого я и жить не смогу. Может быть, мне это просто необходимо.
– Глупости! – резко перебила ее Брук. Франческа подняла на нее усталые глаза. – Ты просто запутавшаяся одинокая женщина. У многих случаются такие связи на одну ночь, когда они оказываются в подобном положении. И не надо думать, что другой жизни у тебя не будет. Да, так сложилось, но это не значит, что нужно продолжать такое существование. Хороший психиатр непременно поможет тебе во всем разобраться. А потом и хороший мужчина. Только не мой! – добавила она.
Услышав последнюю фразу, Лео повернулся и поймал взгляд жены. В его глазах еще читалось беспокойство, а в ее – понимание и поддержка. Брук улыбнулась ему, и он ответил. В их улыбках был скрыт особый смысл. Они говорили о любви и покаянии, о прощении и о вновь обретенном доверии.
И вес же Брук пришлось признать, что Франческа оказалась права. Гораздо лучше было услышать это все из первых уст.
Лео она так легко не поверила бы – могла бы подумать, что он продолжает лгать. Но ни одна женщина не стала бы сочинять такую страшную историю, особенно если бы имела виды на Лео. Несмотря на весь его жизненный опыт, широкие взгляды и накопленную житейскую мудрость, он принадлежал к числу довольно консервативных, требовательных мужчин. Он, конечно, не имел ничего против того, что Брук не была девственницей, когда они познакомились, но ведь и женщиной, развлекавшей толпы мужчин всеми мыслимыми и немыслимыми способами, она не была.
В глубине души Брук не сумела убедить себя в том, что психиатр мог бы решить проблемы Франчески. Но с чего-то ведь нужно начинать. Только врач должен быть непременно женщиной. Незачем искушать судьбу. Франческа очень красива. А мужчина – всего лишь мужчина, в конце концов. Даже если он доктор!
– Вот что я думаю, – продолжила Брук, – самый лучший вариант на данный момент – лечь в хорошую клинику, где тебе поможет опытная женщина-психиатр. Мы с Лео займемся поисками немедленно. А тебе, наверное, неплохо было бы принять расслабляющую теплую ванну и сменить ночную рубашку. Хочешь, я попрошу сиделку помочь тебе?
– Ты… ты больше не сердишься на Леонардо? – опасливо спросила Франческа.
– Нет. Ты ведь мне все объяснила.
– Он любит тебя, – выдохнула Франческа, – а не меня. Разве он мог бы любить меня после того, что я ему сделала? А ты… ты и ваши дети… в вас вся его жизнь. Он сам мне в этом признался сегодня утром. Он так расстроился, когда твоя мама сказала, что ты больна, лежишь в кровати и не можешь подойти к телефону. Ты ведь беспокоился, да, Леонардо?
Брук посмотрела на мужа. Он кивнул.
– Да, Франческа. Да, я беспокоился. – Их взгляды встретились, и она поняла, что Лео говорит правду.
Брук начали душить слезы, когда она наконец осознала, как близки они были к катастрофе. Но ей удалось с ними справиться. Франческе сейчас меньше всего нужны мои истерики, рассудила она.
– Ну, теперь уже не о чем беспокоиться, – оживилась Брук. – Я здесь. И я верю тебе. Вам обоим, – добавила она, ободряюще улыбаясь Франческе. – Мы с Лео спустимся вниз. Я пришлю к тебе сиделку.
– Боже мой, ты была просто неподражаема! – заметил Лео, когда они спустились в гостиную и сиделка ушла.
Он подошел к бару в просторной гостиной и налил себе виски. Брук присела на один из парчовых диванов, располагавшихся по обе стороны от камина. Она отказалась от предложения выпить, чувствуя еще некоторый дискомфорт в желудке после всего случившегося.
– Такая благоразумная, рассудительная, – продолжал Лео. – И такая сильная. Мне никак не удавалось уговорить Франческу пойти к врачу. А ты все уладила за пять минут. И вот она уже согласна не только на врача, но и на клинику! Теперь я понимаю, что мне следовало взять тебя с собой с самого начала.
Он улыбнулся. Неожиданно маска стойкой женщины слетела с лица Брук, и по ее щекам покатились горькие слезы. Умом она простила мужа, но сердце, ее измученное сердце, все еще страдало.
– Да, следовало, – вырвалось у нее. – Тебе следовало мне рассказать все о Франческе без утайки. Тебе следовало сказать, что ты любишь меня, гораздо, гораздо раньше. – Она уронила лицо в ладони и разрыдалась.
Лео бросился к жене, сел рядом, крепко обнял и все гладил ее по голове и шептал на ухо слова утешения.
– Да. Я должен был все тебе рассказать, – согласился он. – И мне очень жаль, что я этого не сделал. Единственным оправданием мне может служить то, что я обычный мужчина. Типичный итальянец, преисполненный гордости. Когда я переехал в Сидней, мое самолюбие все еще страдало от нанесенного оскорбления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14