Отлично. Но обратите внимание на одну вещь. Они ждут трамвай на остановке. И вот появляется черный трамвай. Леди заходит и выходит беспрепятственно. А изюминка плана вот в чем: она может вернуться в обычный трамвай, чтобы снова присоединиться к своему ждущему спутнику . Понимаете?
– Да, кажется, понимаю.
– Ах, святой отец, знали бы вы, как дорога моему сердцу эта борьба и какое умиротворение наступит у меня в душе, когда она счастливо завершится победой. Достойные люди должны заботиться о женщинах – разве нет? Слабый пол. Разве Бог не создал их такими же, как вас и меня, святой отец?
– Конечно, да.
– Тогда почему мы не ведем с ними честную игру? Я хочу сказать: вы и я можем пойти в паб...
– Прошу прощения, Коллопи. Я определенно не могу пойти в паб. Вы никогда в жизни не видели священника в пабе.
– Хорошо, зато я могу пойти в паб, что, кстати, часто и делаю.
– Хорошо-хорошо, Коллопи, вы полны идей, но мне пора идти. Я потерял представление о времени.
– Хорошо, но заходите еще. Подумайте над тем, что я сказал. Могу я предложить вам посошок на дорожку?
– Спасибо, в самом деле не надо, Коллопи. Спокойной ночи, парни, и помните о греческих артиклях хау-хи-тау.
– Спокойной ночи, отец Фарт, – ответили мы в унисон.
И он с достоинством удалился в сопровождении мистера Коллопи.
6
Был пасмурный осенний день, и ранним вечером я решил, что погода благоприятствует ловле плотвы в канале. Моя удочка была достаточно грубой, но у меня был крючок подходящего размера, который я положил в ящик стола в спальне. Я подготовил удочку и поднялся за крючком. К моему удивлению, ящик был доверху заполнен шестипенсовыми денежными почтовыми переводами и конвертами, адресованными моему брату, причем именовался он, ни много ни мало, директором Генеральной Гимнастической Георамы.
Я решил не обращать внимания на эти странные предметы, взял крючок, вышел из дома и отправился вдоль по набережной канала. Возможно, из-за того, что у меня оказалась не та наживка, я ничего не поймал и вернулся домой примерно через час. Когда я вошел, брат был в спальне и писал письма, сидя за маленьком столиком.
– Я решил пойти половить плотву, – сказал я, – и хотел взять крючок из ящика стола. Оказалось, что он полон шестипенсовыми почтовыми заказами.
– Не так уж и полон, – добродушно ответил брат. – Их там всего двадцать девять. Но держи язык за зубами.
– Двадцать девять шестипенсовиков – это почти четырнадцать шиллингов.
– Да, но я надеюсь заработать гораздо больше.
– А что это за Генеральная Гимнастическая Георама?
– Это мое имя на данный момент, – ответил он.
– Что такое Георама?
– Если ты не знаешь, что означает простое английское слово, значит, братья с Синг-стрит не смогли научить тебя ничему путному. Георама – это шар, изображающий поверхность Земли. Что-то наподобие этого есть у них в школах. Это слово хорошо звучит в сочетании со словами «генеральный» и «гимнастический». Вот почему я их выбрал. Присоединяйтесь к ГГГ!
– И откуда приходят почтовые заказы?
– Из разных мест. Я поместил небольшое объявление в одной из газет. О том, что могу научить людей ходить по высоко натянутой проволоке.
– Боже, и ради этого была задумана твоя Генеральная Гимнастическая Георама?
– Да. И это один из самых дешевых курсов в мире. Огромное количество людей желает ходить по высоко натянутой проволоке на глазах у восхищенной публики. Некоторые из них, возможно, просто корыстные типы, озабоченные лишь тем, чтобы сделать легкую и быструю карьеру в одном из больших цирков.
– И ты учишь их по почте?
– Разумеется, да.
– А что будет, если один из них упадет и разобьется насмерть?
– Установят смерть от несчастного случая, я полагаю. Но это очень маловероятно, поскольку я не думаю, что кто-то из них осмелится встать на проволоку, натянутую на мало-мальски приличном расстоянии от земли. Если они молоды, им запретят родители. Если они в возрасте, ревматизм, расшатанные нервы и атрофировавшиеся мускулы сделают этот трюк невозможным.
– Ты хочешь сказать, что собираешься вести с каждым из этих людей занятия по переписке?
– Нет. Они получат копию моей четырехстраничной книжки с инструкциями. Цена всего шесть пенсов. Совсем задаром. Пачка сигарет и коробок спичек стоят примерно столько же. Но ни одна сигарета не подарит такого волнения, как мысль о хождении по высоко натянутой проволоке.
– По-моему, это смахивает на надувательство.
– Чепуха. Я всего лишь книготорговец. Бесценные инструкции и пояснения дает профессор Латимер Доддс. Он же включает в брошюру все необходимые предупреждения об опасности.
– Кто такой профессор Латимер Доддс?
– Удалившийся на покой гимнаст, некогда выступавший на проволоке и на трапеции.
– Никогда о таком не слышал.
– Ладно, посмотри этот курс сам. Я сейчас как раз отсылаю несколько копий моим клиентам.
Я взял неумело изготовленную брошюру, которую он протянул мне, и положил в карман, сказав, что просмотрю ее позже и заверив, что мистер Коллопи ее не увидит. Мне не хотелось, чтобы брат заметил мою реакцию на его творение, поскольку уже сейчас я испытывал жгучее желание расхохотаться. Спустившись этажом ниже, я обнаружил, что мистера Коллопи нет дома, а мисс Анни находится в спальне и беседует там наедине с миссис Кротти. Я зажег газ и затем принялся изучать своего рода свободный урок о том, как ходить по высоко натянутой проволоке. На обложке было написано: «Высоко натянутая проволока – Естественным Образом Подвешенная в Пролете – Ужасающее Зрелище, Повергающее в Ужас Зрителей Спортивных Соревнований, – Сочинение Профессора Латимера Доддса».
Ниже шло название Гимнастической Георамы и наш домашний адрес. Имя брата нигде не упоминалось, но имелось примечание, гласившее: «Консультации у директора только по предварительной договоренности». Я пришел в ужас, представив, как какой-нибудь незнакомец звонит в нашу дверь и просит мистера Коллопи не отказать в любезности и назначить ему встречу с Директором Гимнастической Георамы.
Верхняя часть левой внутренней страницы содержала предисловие, которое, мне кажется, стоит процитировать:
«Было бы недомыслием категорически утверждать, что периастрический перипатетик на aes ductile, или, иными словами, проволоке, не несет большой опасности не только для различных membra или частей тела, но и для спины и вообще для жизни.
Вследствии этого мы милостиво умоляем читателя воздержаться от le risque majeur, для чего прежде всего просим его подвергнуться самому тщательному врачебному осмотру у высококвалифицированного терапевта или хирурга на предмет не только отсутствия анатомических недостатков, но и на предмет наличия болезни Меньера, вызываемой кровоизлиянием в лабиринте среднего уха, которая может привести к серьезному нистагму и нарушению походки. Если возникнет подозрение, что головокружение вызывается расстройством желудка, следует прибегнуть к помощи бромистого калия, асетанилида, бромурала или хлорала. У млекопитающих слуховой лабиринт состоит из большого числа пленочных камер и труб, погруженных в жидкость, находящуюся в полости внутреннего уха, подсоединенного к улитке. Пленочная часть лабиринта состоит из двух маленьких мешочков, называемых саккула и утрикла, и трех полукруглых каналов, которые открываются внутрь их. Нервы, обслуживающие лабиринт, оканчиваются множеством клеток, покрытых похожими на волосы окончаниями, которые, собираясь вместе, формируют два отолитовых органа в сакулле и утрикулле и три cristae из полукруглых каналов. В отолитовых органах похожие на волосы выступы погружены в студенистую субстанцию, содержащую карбонат кальция. Основной функцией этого грандиозного аппарата, когда речь идет о пото харгепз, является достижение и постоянная поддержка распрямленного положения тела, наиболее желательного для человека, выполняющего хождение по натянутой высоко над землей проволоке».
Я пришел к выводу, что добросовестное изучение такого рода материала требует от читателя значительной сосредоточенности. Не знаю, что означает вся эта премудрость, но не сомневаюсь, что и клиенты брата тоже ничего здесь не поняли.
Инструкции, касающиеся непосредственно хождения по проволоке, были, напротив, достаточно четкими. Возможно, они основывались на собственном опыте брата (поскольку, несомненно, профессором Латимером Доддсом был он сам), который подсказал ему рекомендовать спальню в качестве места для тренировок. Проволоку следовало натягивать на высоте фута над полом между двумя кроватями, очень сильно нагруженными «мешками с цементом, камнями, металлическими сейфами или другими тяжелыми предметами». После того как неофит-канатоходец был готов начать практиковаться, его друзьям-ассистентам следовало тащить массивные остовы кроватей в разные стороны, чтобы создать и поддерживать необходимую степень натяжения проволоки.
«Если случится, что веса, лежащего на кроватях, окажется недостаточно, чтобы уравновесить вес практикующегося на проволоке, друзья должны сесть или лечь на кровати».
Затем тренировки следовало перенести в сад, где в качестве якорей для проволоки можно было использовать два крепких близко расположенных фруктовых дерева. Высоту натяжения проволоки нужно постепенно увеличивать. Особо подчеркивалась необходимость в ежедневной практике, и тогда (если не произойдет несчастный случай) хороший результат гарантировался уже через три месяца. Предписывались определенный режим и диета с полным запретом на табак и алкоголь. Вдобавок утверждалось, что даже если ученик окажется абсолютно не способен научиться ходить по проволоке, он в любом случае по окончании трех месяцев почувствует фантастический прилив душевных и физических сил.
Я поспешно сунул трактат в карман, так как услышал шаги мистера Коллопи, приближающиеся из-за боковой двери. Он вошел, повесил куртку на заднюю часть двери и уселся возле плиты.
– Парень, ты слышал про канализационные трубы? – спросил он.
– Канализационные трубы? – не понял я.
– Да, милостью Божьей, водопроводчик должен прийти завтра. Он собирается проложить во дворе новое сочленение, не знаю уже зачем. Это достойный человек по имени Корлесс, в свое время он был великим игроком в гандбол. Где твой брат?
– Наверху.
– Наверху, о Боже! Что он делает наверху? Валяется в кровати?
– Нет. По-моему, он пишет.
– Пишет? Ну-ну. Это не дом, а заповедник святых и школяров. Сидит наверху, пишет и жжет газ. Скажи ему, чтобы спускался сюда, если хочет писать.
Из задней комнаты появилась Анни:
– Миссис Кротти хочет тебя видеть, папа.
– Да, конечно.
Я поднялся наверх предупредить брата.
Он мрачно кивнул и стал вкладывать письма в проштампованные, готовые к отправке конверты, грудой лежавшие на столе. Затем выключил газ.
7
Спустя много месяцев ситуация в нашей кухне оставалась такой же, как и прежде: мы с братом, грызя гранит науки, корпели за столом, в то время как мистер Коллопи и отец Фарт услаждали себя, сидя у плиты рядом со стоящими на ней глиняным кувшином, высокими стаканами и кринкой с водой между ними.
Водопроводчик Корлесс давным-давно пришел и давным-давно ушел, перекопав весь задний двор и выполнив множество разнообразных таинственных манипуляций, не только там, но и в спальне миссис Кротти. Бруски различной длины принес сам мистер Коллопи. Все эти материалы доставили, в основном, в то время, когда я и брат были в школе. Анни сказала нам, что стук и страшный грохот, которые доносились из комнаты больной женщины, «ужасно действовали на нервы». Мы с братом не задавали лишних вопросов по поводу того, что там готовится, и не проявляли особого любопытства. Не знаю, было ли это проявлением безразличия, такта или, скорее всего, инстинкта самосохранения. «Единственная вещь, которую они могут там сооружать, – это гроб, – сказал мне брат, – и конечно, это очень богоугодное дело. При таких обстоятельствах люди становятся очень ранимы. Нам лучше заняться своими делами».
В тот вечер, о котором сейчас пойдет речь, мистер Коллопи неожиданно издал короткий вопросительный вскрик.
– Это трубка, Коллопи. Всего лишь трубка, – ответил отец Фарт.
– И когда это началось?
– Сегодня будет ровно две недели.
– Хорошо... Не предвижу никаких возражений, если это вам нравится. Хотя я и считаю это плохой привычкой, и даже грязной привычкой. К тому же, по-моему, вызывает тяжесть в желудке.
– Как и многие другие вещи, – вежливо возразил отец Фарт, – трубка не приносит вреда, если употреблять ее умеренно. С Божьей помощью я, надеюсь, не приобрету зависимость...
С этими словами он решительно почесал себе спину.
– Разве я один должен нести этот крест? Врач, которого я недавно посетил, считает, что мой ум слегка склонен к рассеянности, что, конечно, очень плохо для нашего ордена. Отец-настоятель выразил общую точку зрения, сказав, что я, возможно, слишком много работаю. Я отказался принимать лекарства, и тогда доктор сказал, что в умеренных дозах табак, в качестве успокоительного средства, отлично их заменит. Сам он, конечно, тоже курит. В первую неделю трубка была сущим наказанием. Но сейчас все хорошо. Теперь я могу думать.
– Смотрю я на вас и думаю, что тоже мог бы, клянусь памятью отца, тоже мог бы позаботиться о себе. Нет необходимости говорить вам, что у меня есть свои проблемы... вещи, которые меня беспокоят. Похоже, моя работа выходит из-под контроля.
– Вы победите, Коллопи, поскольку ваша настойчивость воистину героическая. Человек, чья цель состоит в том, чтобы облегчать движение человеческой расы в будущее, не может так просто потерпеть неудачу.
– Да, надеюсь, так оно и есть. Дайте-ка сюда ваш стакан.
Вскоре новая порция виски была почтительно и очень тщательно разлита по стаканам.
– Странное дело, – сказал отец Фарт, задумавшись, – человеку в моем положении приходится снова и снова атаковать одну и ту же проблему и, решив ее, находить, что от этого легче ничуть не стало. На следующей неделе я должен прочитать проповедь в Киннегарде. После этого новые проповеди в Килбеггане и Тулламоре.
– Как! Килбегган? Это то место, откуда я получил мой маленький глиняный горшочек. С тех пор он наполнялся сотни раз. И сотни раз опорожнялся, черт побери.
– Я хочу сформулировать центральную тему для проповеди. Часто бывает очень не просто придумать хорошую тему. Разумеется, никакого адского огня, который так любят наши братья.
Мистер Коллопи непроизвольно кивнул. Когда он наконец заговорил, в его голосе звучало нетерпение:
– Ваши иезуиты, святой отец, всегда пытаются приплести не относящиеся к делу вещи, некий теологический вздор. Большинство ваших товарищей считает, что вы последователь Аквината. Ради Бога, разве у вас нет десяти заповедей? И что вы называете десятью заповедями?
– Ах, святой Фома! Да в Summa у него было много интересных мыслей, высказанных, к примеру, относительно тех же десяти заповедей. То же самое можно сказать и о Дунсе Скоте и о Николае Лирском. Их труды – это истинная кладезь мудрости.
– Вы можете сказать, почему люди в нашей стране не повинуются десяти заповедям, данным в наставлениях Моисея? «Чти отца своего и мать свою». Нынешние молодые люди считают папочку бродягой, а мамулю бедной прислугой. Разве не так?
В этот момент брат закашлялся.
– О, нет, – ответил отец Фарт.
Тут он тоже кашлянул, но я думаю, виновата в этом была его трубка.
– Просто эти молодые люди не слишком склонны задумываться над своими поступками. Рискну предположить, что и вы в молодости тоже были не лучше других, Коллопи.
– Да, святой отец. Я был уверен, что вы это скажете. Полагаю, вы также думаете, что я желал жену ближнего своего?
– Нет, Коллопи, нет, пока вы были молодым парнем.
– Что? Вы хотите сказать, что когда я повзрослел?..
– Нет, Коллопи, я пошутил.
– Не думаю, что Бог дал нам заповеди, чтобы мы шутили над ними. Я никогда не смотрел с вожделением ни на одну замужнюю женщину, хотя две из них состоят в моем комитете. Очень ценные работники, делают все по зову сердца.
– Что за чушь вы несете! Я сам это знаю.
– А не хотите ли вы жестоко раскритиковать дьяволов, живущих в городе Киннегаде? Там так много пабов. А как насчет других наших старых друзей? «Не укради», например?
– Наиболее часто нарушаемая заповедь.
– Да, вряд ли где-нибудь еще найдутся такие жулики-трактирщики, как у нас в Дублине. Все они настоящие разбойники с большой дороги. Мало того, что они разбавляют виски водой, так они еще и недоливают! Они подают вам мясные сэндвичи, в которых вовсе нет мяса, а только кусочки, оставшиеся от воскресного жаркого. Кусочки, которые отрезают своими вечно грязными руками их мамаши, живущие на верхних этажах. Некоторые из этих леди не моются неделями, и это факт. Вы знаете, почему подобного сорта дамы часто пропускают обедню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Да, кажется, понимаю.
– Ах, святой отец, знали бы вы, как дорога моему сердцу эта борьба и какое умиротворение наступит у меня в душе, когда она счастливо завершится победой. Достойные люди должны заботиться о женщинах – разве нет? Слабый пол. Разве Бог не создал их такими же, как вас и меня, святой отец?
– Конечно, да.
– Тогда почему мы не ведем с ними честную игру? Я хочу сказать: вы и я можем пойти в паб...
– Прошу прощения, Коллопи. Я определенно не могу пойти в паб. Вы никогда в жизни не видели священника в пабе.
– Хорошо, зато я могу пойти в паб, что, кстати, часто и делаю.
– Хорошо-хорошо, Коллопи, вы полны идей, но мне пора идти. Я потерял представление о времени.
– Хорошо, но заходите еще. Подумайте над тем, что я сказал. Могу я предложить вам посошок на дорожку?
– Спасибо, в самом деле не надо, Коллопи. Спокойной ночи, парни, и помните о греческих артиклях хау-хи-тау.
– Спокойной ночи, отец Фарт, – ответили мы в унисон.
И он с достоинством удалился в сопровождении мистера Коллопи.
6
Был пасмурный осенний день, и ранним вечером я решил, что погода благоприятствует ловле плотвы в канале. Моя удочка была достаточно грубой, но у меня был крючок подходящего размера, который я положил в ящик стола в спальне. Я подготовил удочку и поднялся за крючком. К моему удивлению, ящик был доверху заполнен шестипенсовыми денежными почтовыми переводами и конвертами, адресованными моему брату, причем именовался он, ни много ни мало, директором Генеральной Гимнастической Георамы.
Я решил не обращать внимания на эти странные предметы, взял крючок, вышел из дома и отправился вдоль по набережной канала. Возможно, из-за того, что у меня оказалась не та наживка, я ничего не поймал и вернулся домой примерно через час. Когда я вошел, брат был в спальне и писал письма, сидя за маленьком столиком.
– Я решил пойти половить плотву, – сказал я, – и хотел взять крючок из ящика стола. Оказалось, что он полон шестипенсовыми почтовыми заказами.
– Не так уж и полон, – добродушно ответил брат. – Их там всего двадцать девять. Но держи язык за зубами.
– Двадцать девять шестипенсовиков – это почти четырнадцать шиллингов.
– Да, но я надеюсь заработать гораздо больше.
– А что это за Генеральная Гимнастическая Георама?
– Это мое имя на данный момент, – ответил он.
– Что такое Георама?
– Если ты не знаешь, что означает простое английское слово, значит, братья с Синг-стрит не смогли научить тебя ничему путному. Георама – это шар, изображающий поверхность Земли. Что-то наподобие этого есть у них в школах. Это слово хорошо звучит в сочетании со словами «генеральный» и «гимнастический». Вот почему я их выбрал. Присоединяйтесь к ГГГ!
– И откуда приходят почтовые заказы?
– Из разных мест. Я поместил небольшое объявление в одной из газет. О том, что могу научить людей ходить по высоко натянутой проволоке.
– Боже, и ради этого была задумана твоя Генеральная Гимнастическая Георама?
– Да. И это один из самых дешевых курсов в мире. Огромное количество людей желает ходить по высоко натянутой проволоке на глазах у восхищенной публики. Некоторые из них, возможно, просто корыстные типы, озабоченные лишь тем, чтобы сделать легкую и быструю карьеру в одном из больших цирков.
– И ты учишь их по почте?
– Разумеется, да.
– А что будет, если один из них упадет и разобьется насмерть?
– Установят смерть от несчастного случая, я полагаю. Но это очень маловероятно, поскольку я не думаю, что кто-то из них осмелится встать на проволоку, натянутую на мало-мальски приличном расстоянии от земли. Если они молоды, им запретят родители. Если они в возрасте, ревматизм, расшатанные нервы и атрофировавшиеся мускулы сделают этот трюк невозможным.
– Ты хочешь сказать, что собираешься вести с каждым из этих людей занятия по переписке?
– Нет. Они получат копию моей четырехстраничной книжки с инструкциями. Цена всего шесть пенсов. Совсем задаром. Пачка сигарет и коробок спичек стоят примерно столько же. Но ни одна сигарета не подарит такого волнения, как мысль о хождении по высоко натянутой проволоке.
– По-моему, это смахивает на надувательство.
– Чепуха. Я всего лишь книготорговец. Бесценные инструкции и пояснения дает профессор Латимер Доддс. Он же включает в брошюру все необходимые предупреждения об опасности.
– Кто такой профессор Латимер Доддс?
– Удалившийся на покой гимнаст, некогда выступавший на проволоке и на трапеции.
– Никогда о таком не слышал.
– Ладно, посмотри этот курс сам. Я сейчас как раз отсылаю несколько копий моим клиентам.
Я взял неумело изготовленную брошюру, которую он протянул мне, и положил в карман, сказав, что просмотрю ее позже и заверив, что мистер Коллопи ее не увидит. Мне не хотелось, чтобы брат заметил мою реакцию на его творение, поскольку уже сейчас я испытывал жгучее желание расхохотаться. Спустившись этажом ниже, я обнаружил, что мистера Коллопи нет дома, а мисс Анни находится в спальне и беседует там наедине с миссис Кротти. Я зажег газ и затем принялся изучать своего рода свободный урок о том, как ходить по высоко натянутой проволоке. На обложке было написано: «Высоко натянутая проволока – Естественным Образом Подвешенная в Пролете – Ужасающее Зрелище, Повергающее в Ужас Зрителей Спортивных Соревнований, – Сочинение Профессора Латимера Доддса».
Ниже шло название Гимнастической Георамы и наш домашний адрес. Имя брата нигде не упоминалось, но имелось примечание, гласившее: «Консультации у директора только по предварительной договоренности». Я пришел в ужас, представив, как какой-нибудь незнакомец звонит в нашу дверь и просит мистера Коллопи не отказать в любезности и назначить ему встречу с Директором Гимнастической Георамы.
Верхняя часть левой внутренней страницы содержала предисловие, которое, мне кажется, стоит процитировать:
«Было бы недомыслием категорически утверждать, что периастрический перипатетик на aes ductile, или, иными словами, проволоке, не несет большой опасности не только для различных membra или частей тела, но и для спины и вообще для жизни.
Вследствии этого мы милостиво умоляем читателя воздержаться от le risque majeur, для чего прежде всего просим его подвергнуться самому тщательному врачебному осмотру у высококвалифицированного терапевта или хирурга на предмет не только отсутствия анатомических недостатков, но и на предмет наличия болезни Меньера, вызываемой кровоизлиянием в лабиринте среднего уха, которая может привести к серьезному нистагму и нарушению походки. Если возникнет подозрение, что головокружение вызывается расстройством желудка, следует прибегнуть к помощи бромистого калия, асетанилида, бромурала или хлорала. У млекопитающих слуховой лабиринт состоит из большого числа пленочных камер и труб, погруженных в жидкость, находящуюся в полости внутреннего уха, подсоединенного к улитке. Пленочная часть лабиринта состоит из двух маленьких мешочков, называемых саккула и утрикла, и трех полукруглых каналов, которые открываются внутрь их. Нервы, обслуживающие лабиринт, оканчиваются множеством клеток, покрытых похожими на волосы окончаниями, которые, собираясь вместе, формируют два отолитовых органа в сакулле и утрикулле и три cristae из полукруглых каналов. В отолитовых органах похожие на волосы выступы погружены в студенистую субстанцию, содержащую карбонат кальция. Основной функцией этого грандиозного аппарата, когда речь идет о пото харгепз, является достижение и постоянная поддержка распрямленного положения тела, наиболее желательного для человека, выполняющего хождение по натянутой высоко над землей проволоке».
Я пришел к выводу, что добросовестное изучение такого рода материала требует от читателя значительной сосредоточенности. Не знаю, что означает вся эта премудрость, но не сомневаюсь, что и клиенты брата тоже ничего здесь не поняли.
Инструкции, касающиеся непосредственно хождения по проволоке, были, напротив, достаточно четкими. Возможно, они основывались на собственном опыте брата (поскольку, несомненно, профессором Латимером Доддсом был он сам), который подсказал ему рекомендовать спальню в качестве места для тренировок. Проволоку следовало натягивать на высоте фута над полом между двумя кроватями, очень сильно нагруженными «мешками с цементом, камнями, металлическими сейфами или другими тяжелыми предметами». После того как неофит-канатоходец был готов начать практиковаться, его друзьям-ассистентам следовало тащить массивные остовы кроватей в разные стороны, чтобы создать и поддерживать необходимую степень натяжения проволоки.
«Если случится, что веса, лежащего на кроватях, окажется недостаточно, чтобы уравновесить вес практикующегося на проволоке, друзья должны сесть или лечь на кровати».
Затем тренировки следовало перенести в сад, где в качестве якорей для проволоки можно было использовать два крепких близко расположенных фруктовых дерева. Высоту натяжения проволоки нужно постепенно увеличивать. Особо подчеркивалась необходимость в ежедневной практике, и тогда (если не произойдет несчастный случай) хороший результат гарантировался уже через три месяца. Предписывались определенный режим и диета с полным запретом на табак и алкоголь. Вдобавок утверждалось, что даже если ученик окажется абсолютно не способен научиться ходить по проволоке, он в любом случае по окончании трех месяцев почувствует фантастический прилив душевных и физических сил.
Я поспешно сунул трактат в карман, так как услышал шаги мистера Коллопи, приближающиеся из-за боковой двери. Он вошел, повесил куртку на заднюю часть двери и уселся возле плиты.
– Парень, ты слышал про канализационные трубы? – спросил он.
– Канализационные трубы? – не понял я.
– Да, милостью Божьей, водопроводчик должен прийти завтра. Он собирается проложить во дворе новое сочленение, не знаю уже зачем. Это достойный человек по имени Корлесс, в свое время он был великим игроком в гандбол. Где твой брат?
– Наверху.
– Наверху, о Боже! Что он делает наверху? Валяется в кровати?
– Нет. По-моему, он пишет.
– Пишет? Ну-ну. Это не дом, а заповедник святых и школяров. Сидит наверху, пишет и жжет газ. Скажи ему, чтобы спускался сюда, если хочет писать.
Из задней комнаты появилась Анни:
– Миссис Кротти хочет тебя видеть, папа.
– Да, конечно.
Я поднялся наверх предупредить брата.
Он мрачно кивнул и стал вкладывать письма в проштампованные, готовые к отправке конверты, грудой лежавшие на столе. Затем выключил газ.
7
Спустя много месяцев ситуация в нашей кухне оставалась такой же, как и прежде: мы с братом, грызя гранит науки, корпели за столом, в то время как мистер Коллопи и отец Фарт услаждали себя, сидя у плиты рядом со стоящими на ней глиняным кувшином, высокими стаканами и кринкой с водой между ними.
Водопроводчик Корлесс давным-давно пришел и давным-давно ушел, перекопав весь задний двор и выполнив множество разнообразных таинственных манипуляций, не только там, но и в спальне миссис Кротти. Бруски различной длины принес сам мистер Коллопи. Все эти материалы доставили, в основном, в то время, когда я и брат были в школе. Анни сказала нам, что стук и страшный грохот, которые доносились из комнаты больной женщины, «ужасно действовали на нервы». Мы с братом не задавали лишних вопросов по поводу того, что там готовится, и не проявляли особого любопытства. Не знаю, было ли это проявлением безразличия, такта или, скорее всего, инстинкта самосохранения. «Единственная вещь, которую они могут там сооружать, – это гроб, – сказал мне брат, – и конечно, это очень богоугодное дело. При таких обстоятельствах люди становятся очень ранимы. Нам лучше заняться своими делами».
В тот вечер, о котором сейчас пойдет речь, мистер Коллопи неожиданно издал короткий вопросительный вскрик.
– Это трубка, Коллопи. Всего лишь трубка, – ответил отец Фарт.
– И когда это началось?
– Сегодня будет ровно две недели.
– Хорошо... Не предвижу никаких возражений, если это вам нравится. Хотя я и считаю это плохой привычкой, и даже грязной привычкой. К тому же, по-моему, вызывает тяжесть в желудке.
– Как и многие другие вещи, – вежливо возразил отец Фарт, – трубка не приносит вреда, если употреблять ее умеренно. С Божьей помощью я, надеюсь, не приобрету зависимость...
С этими словами он решительно почесал себе спину.
– Разве я один должен нести этот крест? Врач, которого я недавно посетил, считает, что мой ум слегка склонен к рассеянности, что, конечно, очень плохо для нашего ордена. Отец-настоятель выразил общую точку зрения, сказав, что я, возможно, слишком много работаю. Я отказался принимать лекарства, и тогда доктор сказал, что в умеренных дозах табак, в качестве успокоительного средства, отлично их заменит. Сам он, конечно, тоже курит. В первую неделю трубка была сущим наказанием. Но сейчас все хорошо. Теперь я могу думать.
– Смотрю я на вас и думаю, что тоже мог бы, клянусь памятью отца, тоже мог бы позаботиться о себе. Нет необходимости говорить вам, что у меня есть свои проблемы... вещи, которые меня беспокоят. Похоже, моя работа выходит из-под контроля.
– Вы победите, Коллопи, поскольку ваша настойчивость воистину героическая. Человек, чья цель состоит в том, чтобы облегчать движение человеческой расы в будущее, не может так просто потерпеть неудачу.
– Да, надеюсь, так оно и есть. Дайте-ка сюда ваш стакан.
Вскоре новая порция виски была почтительно и очень тщательно разлита по стаканам.
– Странное дело, – сказал отец Фарт, задумавшись, – человеку в моем положении приходится снова и снова атаковать одну и ту же проблему и, решив ее, находить, что от этого легче ничуть не стало. На следующей неделе я должен прочитать проповедь в Киннегарде. После этого новые проповеди в Килбеггане и Тулламоре.
– Как! Килбегган? Это то место, откуда я получил мой маленький глиняный горшочек. С тех пор он наполнялся сотни раз. И сотни раз опорожнялся, черт побери.
– Я хочу сформулировать центральную тему для проповеди. Часто бывает очень не просто придумать хорошую тему. Разумеется, никакого адского огня, который так любят наши братья.
Мистер Коллопи непроизвольно кивнул. Когда он наконец заговорил, в его голосе звучало нетерпение:
– Ваши иезуиты, святой отец, всегда пытаются приплести не относящиеся к делу вещи, некий теологический вздор. Большинство ваших товарищей считает, что вы последователь Аквината. Ради Бога, разве у вас нет десяти заповедей? И что вы называете десятью заповедями?
– Ах, святой Фома! Да в Summa у него было много интересных мыслей, высказанных, к примеру, относительно тех же десяти заповедей. То же самое можно сказать и о Дунсе Скоте и о Николае Лирском. Их труды – это истинная кладезь мудрости.
– Вы можете сказать, почему люди в нашей стране не повинуются десяти заповедям, данным в наставлениях Моисея? «Чти отца своего и мать свою». Нынешние молодые люди считают папочку бродягой, а мамулю бедной прислугой. Разве не так?
В этот момент брат закашлялся.
– О, нет, – ответил отец Фарт.
Тут он тоже кашлянул, но я думаю, виновата в этом была его трубка.
– Просто эти молодые люди не слишком склонны задумываться над своими поступками. Рискну предположить, что и вы в молодости тоже были не лучше других, Коллопи.
– Да, святой отец. Я был уверен, что вы это скажете. Полагаю, вы также думаете, что я желал жену ближнего своего?
– Нет, Коллопи, нет, пока вы были молодым парнем.
– Что? Вы хотите сказать, что когда я повзрослел?..
– Нет, Коллопи, я пошутил.
– Не думаю, что Бог дал нам заповеди, чтобы мы шутили над ними. Я никогда не смотрел с вожделением ни на одну замужнюю женщину, хотя две из них состоят в моем комитете. Очень ценные работники, делают все по зову сердца.
– Что за чушь вы несете! Я сам это знаю.
– А не хотите ли вы жестоко раскритиковать дьяволов, живущих в городе Киннегаде? Там так много пабов. А как насчет других наших старых друзей? «Не укради», например?
– Наиболее часто нарушаемая заповедь.
– Да, вряд ли где-нибудь еще найдутся такие жулики-трактирщики, как у нас в Дублине. Все они настоящие разбойники с большой дороги. Мало того, что они разбавляют виски водой, так они еще и недоливают! Они подают вам мясные сэндвичи, в которых вовсе нет мяса, а только кусочки, оставшиеся от воскресного жаркого. Кусочки, которые отрезают своими вечно грязными руками их мамаши, живущие на верхних этажах. Некоторые из этих леди не моются неделями, и это факт. Вы знаете, почему подобного сорта дамы часто пропускают обедню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14