А… про это… Пожалуйста! Я тогда был…
Нина (закрывает ему рот ладонью). Нет, это не нужно рассказывать.
Господин, ожидающий богатое наследство. Но почему же? Господин Тодорович рассказывает так интересно!
Нина (Жану). Дайте мне слово, что вы не будете этого рассказывать.
Жан. Хорошо… Не буду… Даю слово!
Господин без совести. Знаете, о чем я думал, господа? Это вино заставляет человека петь. Верите, мне сейчас так хочется петь…
Послевоенный господин. И мне!
Господин без совести. У меня нет таланта. Но…
Послевоенный господин. А зачем вам талант? Вы без нот поете?
Господин без совести. Нуда!
Послевоенный господин. Так в чем же дело, брат!
Господин без совести (поет). Многие лета, многие лета…
Послевоенный господин (прерывает его). Э… «многие лета» без тоста не идут. Какие же «многие лета», если нет тоста. Так ведь я говорю, господин Тодорович?
Господин без совести. А какой же тост, если нет шампанского? Говорят, что один философ сказал: «Шампанское течет из тостов», – то есть, нет… бог мой, наоборот: «Тосты вытекают из шампанского». Разумеется, тот философ говорил не о каком-нибудь шампанском, а о шампанском марки «Мум», кордон руле! Только «Мум» может дать человеку вдохновение!
Маткович. Маришка!
Mаришка (входя). Что прикажете?
Маткович. Шампанское есть?
Маришка. Да, сударь!
Маткович. Охлажденное?
Маришка. Я всегда к ночи ставлю две-три бутылки на лед, а сейчас еще добавила…
Маткович. Открывайте первые три – охлажденные.
Маришка уходит в кофейню.
Второй гость. Послушай, мне досадно на них смотреть. Расплатимся и пойдем.
Первый гость. Подожди, я думаю, сейчас, когда они подогреются шампанским, будет интереснее.
Второй гость. Наоборот. (Стучит). Эй, кто тут, подсчитайте!
Маришка вносит полный поднос бокалов с шампанским, передает его официанту, и тот расставляет бокалы на столе, а она подходит к столику, рассчитывается.
Первый гость. Два раза по пятьсот граммов, два сифона воды, одно черное кофе.
Маришка подсчитывает и получает.
Первый и второй гости (поднимаются и идут к двери). Спокойной ночи!
Маришка. Спокойной ночи.
Первый и второй гости уходят. Официант приносит еще бутылку шампанского, хочет наполнить бокалы.
Жан (вскакивает с места). Да кто же так наливает? (Выхватывает у официанта бутылку и салфетку и хочет наливать.)
Председатель клуба. Оставьте, господин Тодорович!
Нина. Ради бога, господин Тодорович!
Маткович (приходит на помощь Жану). Позвольте, но господин Тодорович хотел проявить любезность. Он хотел наполнить бокал госпоже Нине. Только ей одной!
Жан. Да, прошу вас! (Наполняет Нине бокал.)
Маткович (отбирает у него бутылку и отдает официанту). Продолжайте!
Официант наполняет бокалы.
Послевоенный господин (после того как официант наполнил его бокал, вырывает у него бутылку и смотрит марку). Браво, «Мум»! Настоящий «Мум»! Представьте, господа, кордон руж, здесь, на периферии, три километра от центра! «Мум» – на периферии! Кто бы мог ожидать! (Поднимает бокал.) Господа, разве это знаменательное явление не заставляет вас задуматься. Ведь из этого факта, господа, можно сделать далеко идущий вывод: «О человек, зачем ты ищешь в центре то, что ты всегда можешь найти на периферии!»
Общий смех.
Госпож: а, которая летала на высоте 3200 метров. Кажется, вы не очень преуспели в философии.
Послевоенный господин. Но я же не закончил мысль.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. Ах, оставьте вы, ради бога, эту философию! Она вам так не идет.
Господин советник без репутации. И вообще, философствование ночью, во-первых, несносно, а во-вторых, на заре эти мысли уже улетучиваются.
Послевоенный господин (поднимается). И все ж, господа, шампанское нельзя пить без тостов. Ведь если слово «Мум», кордон руж, перевести на наш язык, это означает «вдохновенье».
Председатель клуба. Но вы уже говорили это на банкете!
Послевоенный господин. То было совсем другое: другое место, другая марка шампанского, другая атмосфера. А здесь, в этой атмосфере, я еще не говорил. И ведь вы позволите мне, господа и дамы, поднять этот бокал и от имени всех вас поздравить господина Тодоровича…
Много голосов. Живео! Живео!
Послевоенный господин. Как вам уже известно, господа и дамы, мы с вами сегодня присутствовали на банкете по поводу награждения господина Тодоровича. Благородную грудь господина Тодоровича отныне украшает, как вы видите, великий орден святого Таутланда первой степени, которым республика Лаура наградила его.
Господин без совести. Наоборот! Орден святой Лауры, а республика Таутланд.
Госпожа копия с Венеры. Интересно, знает ли кто-нибудь, где находится эта республика?
Господин без совести. Все государства, которых нет в географических справочниках, расположены в Тихом океане.
Послевоенный господин. Господа, ведь речь идет не о государстве, речь идет о награде, которую нагл уважаемый гражданин и общий друг господин Тодорович заслужил и как великий гражданин, и как благородный благодетель, и как национальный деятель. И поэтому, господа и дамы, я предлагаю тост за республику Таутланд…
Господин без совести. Да оставьте вы в покое этот Таутланд!
Послевоенный господин. Ну, хорошо, оставим Таутланд в покое. От вашего имени, господа, я поздравляю господина Тодоровича и провозглашаю: живео! Живео!
Все подхватывают крик, чокаются с Жаном. Музыка играет что-то бравурное.
Господин, ожидающий богатое наследство. Тише, господин Тодорович хочет поблагодарить.
Все. Просим! Просим!
Жан (встает). Сию минуточку! Господа, для меня это такое торжество, я никогда не думал. Я не знаю, за что они дали мне этот орден, может, они узнали, что я собираюсь построить церковь в Путинцах, но все равно, для меня такая честь, и я прошу… я могу сказать… нет, господа, я ничего больше не могу сказать. (Садится.)
Все. Живео! Живео!
Послевоенный господин. Дорогой господин Тодорович, исполните еще одно мое желание.
Жан. Пожалуйста!
Послевоенный господин. Давайте выпьем за побратимство.
Жан. А почему нет? Пожалуйста!
Послевоенный господин. Официант! Наполни нам бокалы. (Поднимает бокал.) Отныне во имя божье, дорогой Йован, мы с тобой побратимы. И нет на свете силы, которая смогла бы нас разъединить. Живео! (Пьют, скрестив руки, затем трижды целуются. Музыканты играют туш.)
Все (поют). Живео! Живео! Живео! Многие лета!
Господин советник без репутации. А вы не находите, господа, что господин Маткович очень молчалив сегодня? У него, видимо, плохое настроение.
Госпожа советница с репутацией. Я еще на банкете заметила это, но не хотела говорить, потому что в каждом моем замечании господин Маткович видит желание навредить кому-то.
Послевоенный господин. Господин Маткович даже не выпил бокала после моего тоста.
Маткович. Бог мой, неужели мое плохое настроение так заметно? Я действительно опечален и озабочен, но, как сказал один поэт: «Заботы лучше всего утопить в вине»! (Поднимает бокал.)
Послевоенный господин. Правильно! Браво! Живео! (Чокается с Жаном.) Твое здоровье, побратим!
Госпожа советница с репутацией. Послушаем и ваш тост.
Послевоеннный господин. Да, да, послушаем и ваш тост.
Все. Слушаем! Слушаем!
Маткович. Вы думаете, и я должен говорить?
Господин советник без репутации. Обязательно!
Председатель клуба. Мы уже провозглашали официальные тосты на банкете, а вам оставили возможность произнести здесь, в интимном кругу, один интимный тост.
Маткович. Хорошо. Пусть будет по-вашему, но только не забудьте, господа, вы сами изъявили желание меня слушать.
Председатель клуба. Зачем вам понадобилась такая оговорка?
Маткович. А затем, что мой тост, вероятно, не очень вам понравится.
Все. Просим! Просим!
Маткович (поднимается, взяв бокал, отходит от стола и останавливается возле отдельно стоящего стула). Господа и дамы! Хотя кто-то только что говорил здесь, что полночная философия несносна, что туманные мысли, высказанные ночью, очень быстро улетучиваются на заре, но иногда, господа, обстоятельства все же вынуждают человека задуматься над превратностями и причудами судьбы.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. О, это уж что-то слишком серьезно!
Послевоенный господин. Как тот профессор: цивилизация, рампа, этика…
Маткович. Может быть, вы и правы. Но разве плохо, находясь в хорошем настроении, поговорить иногда и серьезно. Только позвольте мне сначала избавиться от нежелательных слушателей. Господин председатель сказал, что я должен произнести тост в интимном кругу. Следовательно, тот, кто не принадлежит к этому кругу, не должен его слышать…
Господин советник без репутации. Совершенно справедливо! И очень уместно.
Маткович. Маришка, я хотел бы, чтобы вы и ваш помощник посмотрели, что делается в кафе.
Маришка. Пожалуйста, пожалуйста! (Подзывает официанта и вместе с ним уходит.)
Госпожа советница с репутацией. А разве Маришка не принадлежит к интимному кругу?
Маткович. Думаю, что нет. (Подходит к возвышению и расплачивается с музыкантами.)
Музыканты собирают свои инструменты.
Господин без совести. За каким дьяволом вам понадобились все эти приготовления? Вы ведь не комедию собираетесь разыгрывать?
Председатель клуба. Уж не готовится ли здесь какой-нибудь заговор?
Маткович. Терпение, господа! Я продолжаю… Прежде всего мне хотелось бы вам напомнить, что в мире нет ничего изменчивее и удивительнее, чем счастье. Счастье, как таинственная незнакомка, очаровывает вас своей многообещающей улыбкой и зовет в свои нежные объятья, но в самый последний момент оно может задушить вас в своих неясных объятьях… Счастье, как бешеная волна в бушующем океане жизни. Оно поднимает со дна на поверхность мелкие песчинки и бросает на дно огромные пловучие города.
Послевоенный господин. Это уж похоже на церковную проповедь!
Госпожа советница с репутацией. Ах, я засыпаю.
Маткович. Я разбужу вас!
Музыканты и певица (после того как собрали инструменты). Спокойной ночи! (Уходят.)
Маткович (после их ухода). Судьба, вероятно, решила посмеяться и над вами, господа. После того как я сообщу вам все подробности, вы поверите, что эта, можно сказать, трагедия прежде всего обрушилась на мою голову: и тогда вы поймете, почему у меня сегодня такое плохое настроение, и поймете, зачем мне понадобилось такое обширное предисловие. Ведь вы же сами знаете, господа: гром никогда не грянет с ясного неба.
Господин без совести. Это уже становится интересным.
Госпожа копия с Венеры. Нет, меня это начинает уже нервировать.
Председатель клуба. Да говорите же наконец, в чем дело?
Послевоенный господин. И пусть этот гром наконец грянет!
Maткович. Четыре дня тому назад я, вернее сказать, не я, а господин Тодорович получил официальное уведомление от уполномоченного адвоката из Нью-Фаундленда. До этого, как вы знаете, господин Тодорович уже получил письмо, в котором говорилось о его наследстве. Но то было частное письмо какого-то родственника. А теперь мы имеем официальное уведомление из нотариальной конторы. Адвокат сообщает господину Тодоровичу, что после выполнения всех формальностей, после того как будут представлены соответствующие документы и оплачены налоговые сборы, пошлина и расходы по посредничеству, воля умершего родственника будет выполнена и нотариальная контора перешлет господину Тодоровичу его наследство – сто долларов.
Все вскакивают со своих мест. Общее замешательство Тупо и молча смотрят друг на друга. Продолжительная пауза.
Господин без совести (первый пришел в себя). Сто долларов?
Послевоенный господин. То есть на наши деньги пять тысяч шестьсот динаров?
Маткович. Совершенно точно!
Господин, ожидающий богатое наследство. А миллионы?
Маткович. Миллионов нет.
Жан (вскакивает, пораженный неожиданным известием). Но, господин Маткович… Это правда?
Маткович. К сожалению, да.
Жан (в отчаянии). Так что же мне теперь делать?!
Председатель клуба. Ради бога, господин Маткович, неужели это правда?
Маткович. Я не хотел огорчать господина Тодоровича до тех пор, пока сообщение не было проверено. И первое и второе письма я отослал в министерство для того, чтобы мне представили официальный перевод…
Господин без совести. И?
Маткович. И… все действительно так. Наследство около шести тысяч динаров. То первое письмо было переведено неправильно.
Все поражены, удивлены, смущены. Приглушенные восклицания: «А, а, а! Ужасно! Страшно!»
Господин советник без репутации. Другими словами, этот господин не миллионер?
Маткович. Боже сохрани!
Нина в отчаянии. На протяжении всей сцены она беспомощно оглядывается по сторонам, пытаясь в чьем-либо взгляде найти ответ, сочувствие или утешение. При последних словах падает в обморок. Несколько человек подбегают, поддерживают ее.
Председатель клуба. Да, господа, но ведь этот скандал может повлечь за собой и весьма неприятные последствия.
Жан (пытается их разуверить). Я прошу вас, я…
Председатель клуба. А при чем тут вы? Вы, молодой человек, во всем этом деле величина второстепенная, а вот мы! Мы, господа, оказались, пожалуй, в очень глупом положении.
Господин без совести. Мы должны немедленно потребовать сатисфакции.
Госпожа советница с репутацией. Мы… ужасно, ужасно! Я даже не нахожу слов.
Послевоенный господин. Вот это гром, так гром!..
Госпож; а, которая летала на высоте 3200 метров. Это все равно, что упасть с высоты семь тысяч метров!
Господин с хорошими связями. Я просто не могу опомниться!
Жан. Ну вот что я вам напоследок скажу. Не нужно из-за меня так убиваться. Честное слово, я даже рад, что я не богатый…
Председатель клуба. Да кто вас спрашивает? О вас тут меньше всего разговору. Но, господин Маткович, разве вы не видите нашего положения?
Маткович. Вижу, господин председатель, все вижу.
Председатель клуба. Ну так дайте же нам некие-нибудь объяснения, ведь в конце концов вы ближе всех соприкасались с этим делом.
Маткович. Все объяснения, какие я мог, я вам дал.
Председатель клуба. И ничего больше?
Господин без совести. Вы, господин Маткович, могли бы объяснить и поподробнее. Ведь это вы заварили всю кашу.
Маткович. Да, я раньше всех впал в это заблуждение, за что дорого и заплатил. Я потерял почти триста тысяч динаров, в то время как для вас это просто неприятная неожиданность.
Господин советник без репутации. Неприятная неожиданность! Вы говорите, что это просто неприятная неожиданность? Я признаю, что вы понесли материальные убытки, а вы не думаете о том, что многие из нас понесли моральные убытки?
Маткович. Ну, уж тут, господа, я ни при чем. Напрасно вы питаетесь переложить на меня всю вину. Да, я допустил ошибку, я неправильно перевел письмо, я объявил что Жан миллионер, но я никого не заставлял ему кланяться, никого не принуждал приходит на тайные свидания, устраивать в его честь чаи, проектировать браки, пить с Жаном на брудершафт, избирать его почетным членом ваших обществ, называть его именем улицы, корабли, шляпы, провозглашать ему хвалебные тосты, стряхивать пылинки с его воротника называть его «всемогущим благодетелем», великим гражданином», «национальным деятелем» и кричать «живео». Нет, уважаемые господа, этого я вам не предлагал. Уж если я и положил на стол кусок сахара, то, смею вас уверить, мух слетаться на него я не уговаривал.
Председатель клуба (обиженно). После всего этого и такого объяснения, господа, остается только пожелать вам спокойной ночи.
Господин из порядочной семьи. Позвольте мне, господин председатель, проводить вас. Спокойной ночи, господа!
Председатель клуба (уходя). Спокойной ночи!
Все. Спокойной ночи.
Председатель клуба и Господин из порядочной семьи уходят.
Нина (пришла в себя). Мне очень плохо! (Госпоже копии с Венеры.) Вы можете проводить меня домой?
Госпожа копия с Венеры. Конечно, конечно! (Подходит к ней.)
Господин, ожидающий богатое наследство. Позвольте и мне вас проводить?
Нина (уже поднялась со стула). Пожалуйста! Спокойной ночи! (Она произносит это, даже не взглянув на Жана).
Госпожа копия с Венеры. Спокойной ночи! (Уходит вместе с Ниной и Господином, ожидающим богатое наследство.)
Господин советник без репутации. (Матковичу). Итак, несмотря на все ваши объяснения, я лично имею намерение потребовать от вас…
Госпожа советница с репутацией (Господину советнику без репутации). Прошу тебя, никаких объяснений. Господин Маткович объяснил все, что мог. И прошу тебя, если ты меня любишь, не говори больше ни слова и никогда не вспоминай о том, что было!.. А теперь подай мне мою меховую шубку. Не можем же мы оставаться здесь до утра.
Господин советник без репутации. Ах, разумеется, нет.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. А вы не будете против, если и я пойду вместе с вами?
Госпожа советница с репутацией. Да, да, пойдемте с нами!
Господин советник без репутации. (уходя).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Нина (закрывает ему рот ладонью). Нет, это не нужно рассказывать.
Господин, ожидающий богатое наследство. Но почему же? Господин Тодорович рассказывает так интересно!
Нина (Жану). Дайте мне слово, что вы не будете этого рассказывать.
Жан. Хорошо… Не буду… Даю слово!
Господин без совести. Знаете, о чем я думал, господа? Это вино заставляет человека петь. Верите, мне сейчас так хочется петь…
Послевоенный господин. И мне!
Господин без совести. У меня нет таланта. Но…
Послевоенный господин. А зачем вам талант? Вы без нот поете?
Господин без совести. Нуда!
Послевоенный господин. Так в чем же дело, брат!
Господин без совести (поет). Многие лета, многие лета…
Послевоенный господин (прерывает его). Э… «многие лета» без тоста не идут. Какие же «многие лета», если нет тоста. Так ведь я говорю, господин Тодорович?
Господин без совести. А какой же тост, если нет шампанского? Говорят, что один философ сказал: «Шампанское течет из тостов», – то есть, нет… бог мой, наоборот: «Тосты вытекают из шампанского». Разумеется, тот философ говорил не о каком-нибудь шампанском, а о шампанском марки «Мум», кордон руле! Только «Мум» может дать человеку вдохновение!
Маткович. Маришка!
Mаришка (входя). Что прикажете?
Маткович. Шампанское есть?
Маришка. Да, сударь!
Маткович. Охлажденное?
Маришка. Я всегда к ночи ставлю две-три бутылки на лед, а сейчас еще добавила…
Маткович. Открывайте первые три – охлажденные.
Маришка уходит в кофейню.
Второй гость. Послушай, мне досадно на них смотреть. Расплатимся и пойдем.
Первый гость. Подожди, я думаю, сейчас, когда они подогреются шампанским, будет интереснее.
Второй гость. Наоборот. (Стучит). Эй, кто тут, подсчитайте!
Маришка вносит полный поднос бокалов с шампанским, передает его официанту, и тот расставляет бокалы на столе, а она подходит к столику, рассчитывается.
Первый гость. Два раза по пятьсот граммов, два сифона воды, одно черное кофе.
Маришка подсчитывает и получает.
Первый и второй гости (поднимаются и идут к двери). Спокойной ночи!
Маришка. Спокойной ночи.
Первый и второй гости уходят. Официант приносит еще бутылку шампанского, хочет наполнить бокалы.
Жан (вскакивает с места). Да кто же так наливает? (Выхватывает у официанта бутылку и салфетку и хочет наливать.)
Председатель клуба. Оставьте, господин Тодорович!
Нина. Ради бога, господин Тодорович!
Маткович (приходит на помощь Жану). Позвольте, но господин Тодорович хотел проявить любезность. Он хотел наполнить бокал госпоже Нине. Только ей одной!
Жан. Да, прошу вас! (Наполняет Нине бокал.)
Маткович (отбирает у него бутылку и отдает официанту). Продолжайте!
Официант наполняет бокалы.
Послевоенный господин (после того как официант наполнил его бокал, вырывает у него бутылку и смотрит марку). Браво, «Мум»! Настоящий «Мум»! Представьте, господа, кордон руж, здесь, на периферии, три километра от центра! «Мум» – на периферии! Кто бы мог ожидать! (Поднимает бокал.) Господа, разве это знаменательное явление не заставляет вас задуматься. Ведь из этого факта, господа, можно сделать далеко идущий вывод: «О человек, зачем ты ищешь в центре то, что ты всегда можешь найти на периферии!»
Общий смех.
Госпож: а, которая летала на высоте 3200 метров. Кажется, вы не очень преуспели в философии.
Послевоенный господин. Но я же не закончил мысль.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. Ах, оставьте вы, ради бога, эту философию! Она вам так не идет.
Господин советник без репутации. И вообще, философствование ночью, во-первых, несносно, а во-вторых, на заре эти мысли уже улетучиваются.
Послевоенный господин (поднимается). И все ж, господа, шампанское нельзя пить без тостов. Ведь если слово «Мум», кордон руж, перевести на наш язык, это означает «вдохновенье».
Председатель клуба. Но вы уже говорили это на банкете!
Послевоенный господин. То было совсем другое: другое место, другая марка шампанского, другая атмосфера. А здесь, в этой атмосфере, я еще не говорил. И ведь вы позволите мне, господа и дамы, поднять этот бокал и от имени всех вас поздравить господина Тодоровича…
Много голосов. Живео! Живео!
Послевоенный господин. Как вам уже известно, господа и дамы, мы с вами сегодня присутствовали на банкете по поводу награждения господина Тодоровича. Благородную грудь господина Тодоровича отныне украшает, как вы видите, великий орден святого Таутланда первой степени, которым республика Лаура наградила его.
Господин без совести. Наоборот! Орден святой Лауры, а республика Таутланд.
Госпожа копия с Венеры. Интересно, знает ли кто-нибудь, где находится эта республика?
Господин без совести. Все государства, которых нет в географических справочниках, расположены в Тихом океане.
Послевоенный господин. Господа, ведь речь идет не о государстве, речь идет о награде, которую нагл уважаемый гражданин и общий друг господин Тодорович заслужил и как великий гражданин, и как благородный благодетель, и как национальный деятель. И поэтому, господа и дамы, я предлагаю тост за республику Таутланд…
Господин без совести. Да оставьте вы в покое этот Таутланд!
Послевоенный господин. Ну, хорошо, оставим Таутланд в покое. От вашего имени, господа, я поздравляю господина Тодоровича и провозглашаю: живео! Живео!
Все подхватывают крик, чокаются с Жаном. Музыка играет что-то бравурное.
Господин, ожидающий богатое наследство. Тише, господин Тодорович хочет поблагодарить.
Все. Просим! Просим!
Жан (встает). Сию минуточку! Господа, для меня это такое торжество, я никогда не думал. Я не знаю, за что они дали мне этот орден, может, они узнали, что я собираюсь построить церковь в Путинцах, но все равно, для меня такая честь, и я прошу… я могу сказать… нет, господа, я ничего больше не могу сказать. (Садится.)
Все. Живео! Живео!
Послевоенный господин. Дорогой господин Тодорович, исполните еще одно мое желание.
Жан. Пожалуйста!
Послевоенный господин. Давайте выпьем за побратимство.
Жан. А почему нет? Пожалуйста!
Послевоенный господин. Официант! Наполни нам бокалы. (Поднимает бокал.) Отныне во имя божье, дорогой Йован, мы с тобой побратимы. И нет на свете силы, которая смогла бы нас разъединить. Живео! (Пьют, скрестив руки, затем трижды целуются. Музыканты играют туш.)
Все (поют). Живео! Живео! Живео! Многие лета!
Господин советник без репутации. А вы не находите, господа, что господин Маткович очень молчалив сегодня? У него, видимо, плохое настроение.
Госпожа советница с репутацией. Я еще на банкете заметила это, но не хотела говорить, потому что в каждом моем замечании господин Маткович видит желание навредить кому-то.
Послевоенный господин. Господин Маткович даже не выпил бокала после моего тоста.
Маткович. Бог мой, неужели мое плохое настроение так заметно? Я действительно опечален и озабочен, но, как сказал один поэт: «Заботы лучше всего утопить в вине»! (Поднимает бокал.)
Послевоенный господин. Правильно! Браво! Живео! (Чокается с Жаном.) Твое здоровье, побратим!
Госпожа советница с репутацией. Послушаем и ваш тост.
Послевоеннный господин. Да, да, послушаем и ваш тост.
Все. Слушаем! Слушаем!
Маткович. Вы думаете, и я должен говорить?
Господин советник без репутации. Обязательно!
Председатель клуба. Мы уже провозглашали официальные тосты на банкете, а вам оставили возможность произнести здесь, в интимном кругу, один интимный тост.
Маткович. Хорошо. Пусть будет по-вашему, но только не забудьте, господа, вы сами изъявили желание меня слушать.
Председатель клуба. Зачем вам понадобилась такая оговорка?
Маткович. А затем, что мой тост, вероятно, не очень вам понравится.
Все. Просим! Просим!
Маткович (поднимается, взяв бокал, отходит от стола и останавливается возле отдельно стоящего стула). Господа и дамы! Хотя кто-то только что говорил здесь, что полночная философия несносна, что туманные мысли, высказанные ночью, очень быстро улетучиваются на заре, но иногда, господа, обстоятельства все же вынуждают человека задуматься над превратностями и причудами судьбы.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. О, это уж что-то слишком серьезно!
Послевоенный господин. Как тот профессор: цивилизация, рампа, этика…
Маткович. Может быть, вы и правы. Но разве плохо, находясь в хорошем настроении, поговорить иногда и серьезно. Только позвольте мне сначала избавиться от нежелательных слушателей. Господин председатель сказал, что я должен произнести тост в интимном кругу. Следовательно, тот, кто не принадлежит к этому кругу, не должен его слышать…
Господин советник без репутации. Совершенно справедливо! И очень уместно.
Маткович. Маришка, я хотел бы, чтобы вы и ваш помощник посмотрели, что делается в кафе.
Маришка. Пожалуйста, пожалуйста! (Подзывает официанта и вместе с ним уходит.)
Госпожа советница с репутацией. А разве Маришка не принадлежит к интимному кругу?
Маткович. Думаю, что нет. (Подходит к возвышению и расплачивается с музыкантами.)
Музыканты собирают свои инструменты.
Господин без совести. За каким дьяволом вам понадобились все эти приготовления? Вы ведь не комедию собираетесь разыгрывать?
Председатель клуба. Уж не готовится ли здесь какой-нибудь заговор?
Маткович. Терпение, господа! Я продолжаю… Прежде всего мне хотелось бы вам напомнить, что в мире нет ничего изменчивее и удивительнее, чем счастье. Счастье, как таинственная незнакомка, очаровывает вас своей многообещающей улыбкой и зовет в свои нежные объятья, но в самый последний момент оно может задушить вас в своих неясных объятьях… Счастье, как бешеная волна в бушующем океане жизни. Оно поднимает со дна на поверхность мелкие песчинки и бросает на дно огромные пловучие города.
Послевоенный господин. Это уж похоже на церковную проповедь!
Госпожа советница с репутацией. Ах, я засыпаю.
Маткович. Я разбужу вас!
Музыканты и певица (после того как собрали инструменты). Спокойной ночи! (Уходят.)
Маткович (после их ухода). Судьба, вероятно, решила посмеяться и над вами, господа. После того как я сообщу вам все подробности, вы поверите, что эта, можно сказать, трагедия прежде всего обрушилась на мою голову: и тогда вы поймете, почему у меня сегодня такое плохое настроение, и поймете, зачем мне понадобилось такое обширное предисловие. Ведь вы же сами знаете, господа: гром никогда не грянет с ясного неба.
Господин без совести. Это уже становится интересным.
Госпожа копия с Венеры. Нет, меня это начинает уже нервировать.
Председатель клуба. Да говорите же наконец, в чем дело?
Послевоенный господин. И пусть этот гром наконец грянет!
Maткович. Четыре дня тому назад я, вернее сказать, не я, а господин Тодорович получил официальное уведомление от уполномоченного адвоката из Нью-Фаундленда. До этого, как вы знаете, господин Тодорович уже получил письмо, в котором говорилось о его наследстве. Но то было частное письмо какого-то родственника. А теперь мы имеем официальное уведомление из нотариальной конторы. Адвокат сообщает господину Тодоровичу, что после выполнения всех формальностей, после того как будут представлены соответствующие документы и оплачены налоговые сборы, пошлина и расходы по посредничеству, воля умершего родственника будет выполнена и нотариальная контора перешлет господину Тодоровичу его наследство – сто долларов.
Все вскакивают со своих мест. Общее замешательство Тупо и молча смотрят друг на друга. Продолжительная пауза.
Господин без совести (первый пришел в себя). Сто долларов?
Послевоенный господин. То есть на наши деньги пять тысяч шестьсот динаров?
Маткович. Совершенно точно!
Господин, ожидающий богатое наследство. А миллионы?
Маткович. Миллионов нет.
Жан (вскакивает, пораженный неожиданным известием). Но, господин Маткович… Это правда?
Маткович. К сожалению, да.
Жан (в отчаянии). Так что же мне теперь делать?!
Председатель клуба. Ради бога, господин Маткович, неужели это правда?
Маткович. Я не хотел огорчать господина Тодоровича до тех пор, пока сообщение не было проверено. И первое и второе письма я отослал в министерство для того, чтобы мне представили официальный перевод…
Господин без совести. И?
Маткович. И… все действительно так. Наследство около шести тысяч динаров. То первое письмо было переведено неправильно.
Все поражены, удивлены, смущены. Приглушенные восклицания: «А, а, а! Ужасно! Страшно!»
Господин советник без репутации. Другими словами, этот господин не миллионер?
Маткович. Боже сохрани!
Нина в отчаянии. На протяжении всей сцены она беспомощно оглядывается по сторонам, пытаясь в чьем-либо взгляде найти ответ, сочувствие или утешение. При последних словах падает в обморок. Несколько человек подбегают, поддерживают ее.
Председатель клуба. Да, господа, но ведь этот скандал может повлечь за собой и весьма неприятные последствия.
Жан (пытается их разуверить). Я прошу вас, я…
Председатель клуба. А при чем тут вы? Вы, молодой человек, во всем этом деле величина второстепенная, а вот мы! Мы, господа, оказались, пожалуй, в очень глупом положении.
Господин без совести. Мы должны немедленно потребовать сатисфакции.
Госпожа советница с репутацией. Мы… ужасно, ужасно! Я даже не нахожу слов.
Послевоенный господин. Вот это гром, так гром!..
Госпож; а, которая летала на высоте 3200 метров. Это все равно, что упасть с высоты семь тысяч метров!
Господин с хорошими связями. Я просто не могу опомниться!
Жан. Ну вот что я вам напоследок скажу. Не нужно из-за меня так убиваться. Честное слово, я даже рад, что я не богатый…
Председатель клуба. Да кто вас спрашивает? О вас тут меньше всего разговору. Но, господин Маткович, разве вы не видите нашего положения?
Маткович. Вижу, господин председатель, все вижу.
Председатель клуба. Ну так дайте же нам некие-нибудь объяснения, ведь в конце концов вы ближе всех соприкасались с этим делом.
Маткович. Все объяснения, какие я мог, я вам дал.
Председатель клуба. И ничего больше?
Господин без совести. Вы, господин Маткович, могли бы объяснить и поподробнее. Ведь это вы заварили всю кашу.
Маткович. Да, я раньше всех впал в это заблуждение, за что дорого и заплатил. Я потерял почти триста тысяч динаров, в то время как для вас это просто неприятная неожиданность.
Господин советник без репутации. Неприятная неожиданность! Вы говорите, что это просто неприятная неожиданность? Я признаю, что вы понесли материальные убытки, а вы не думаете о том, что многие из нас понесли моральные убытки?
Маткович. Ну, уж тут, господа, я ни при чем. Напрасно вы питаетесь переложить на меня всю вину. Да, я допустил ошибку, я неправильно перевел письмо, я объявил что Жан миллионер, но я никого не заставлял ему кланяться, никого не принуждал приходит на тайные свидания, устраивать в его честь чаи, проектировать браки, пить с Жаном на брудершафт, избирать его почетным членом ваших обществ, называть его именем улицы, корабли, шляпы, провозглашать ему хвалебные тосты, стряхивать пылинки с его воротника называть его «всемогущим благодетелем», великим гражданином», «национальным деятелем» и кричать «живео». Нет, уважаемые господа, этого я вам не предлагал. Уж если я и положил на стол кусок сахара, то, смею вас уверить, мух слетаться на него я не уговаривал.
Председатель клуба (обиженно). После всего этого и такого объяснения, господа, остается только пожелать вам спокойной ночи.
Господин из порядочной семьи. Позвольте мне, господин председатель, проводить вас. Спокойной ночи, господа!
Председатель клуба (уходя). Спокойной ночи!
Все. Спокойной ночи.
Председатель клуба и Господин из порядочной семьи уходят.
Нина (пришла в себя). Мне очень плохо! (Госпоже копии с Венеры.) Вы можете проводить меня домой?
Госпожа копия с Венеры. Конечно, конечно! (Подходит к ней.)
Господин, ожидающий богатое наследство. Позвольте и мне вас проводить?
Нина (уже поднялась со стула). Пожалуйста! Спокойной ночи! (Она произносит это, даже не взглянув на Жана).
Госпожа копия с Венеры. Спокойной ночи! (Уходит вместе с Ниной и Господином, ожидающим богатое наследство.)
Господин советник без репутации. (Матковичу). Итак, несмотря на все ваши объяснения, я лично имею намерение потребовать от вас…
Госпожа советница с репутацией (Господину советнику без репутации). Прошу тебя, никаких объяснений. Господин Маткович объяснил все, что мог. И прошу тебя, если ты меня любишь, не говори больше ни слова и никогда не вспоминай о том, что было!.. А теперь подай мне мою меховую шубку. Не можем же мы оставаться здесь до утра.
Господин советник без репутации. Ах, разумеется, нет.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. А вы не будете против, если и я пойду вместе с вами?
Госпожа советница с репутацией. Да, да, пойдемте с нами!
Господин советник без репутации. (уходя).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10