Они сели с мрачными лицами. Мне нужно было как-то расшевелить их.
«Дон, возьми командирский джип и переодень всех своих в нормальные мундиры. Мы встретимся здесь через полчаса и поедем в Лувен. Мы все влезем в два джипа».
Они все были готовы задолго до назначенного срока, и мы помчались сквозь сгущающиеся сумерки в Лувен. Это была наша первая вылазка в этот старый университетский город. После небольших поисков мы припарковали свои джипы и вошли в маленькое кафе. Внутри было очень уютно и тепло, но веселая болтовня оборвалась при нашем появлении. В полной тишине мы прошли мимо занятых столиков к бару. Наши синие мундиры были незнакомы местной публике. Но владелец кафе, которого звали Марсель, обратился ко мне, и я на своем ломаном французском заказал выпивку. Кое-как мне удалось объяснить, что мы летчики Королевских ВВС и Королевских Канадских ВВС.
Марсель поднял руку, требуя общей тишины, и объяснил посетителям, что к ним в гости пришли английские летчики. Более того, мы летаем на «Спитфайрах» и только сегодня имели очередной бой с немцами. Мы одержали великую победу, ну и так далее.
Все это было встречено с типичным галльским темпераментом. Скоро весь дом был в нашем распоряжении.
«Что вы будете есть?» — спросил Марсель.
«Стейк», — ответил один из канадцев.
«А потом? У меня много всяких продуктов».
«Еще один стейк!»
Из кухни появилась мадам с двумя дочерьми и была нам представлена с соблюдением всех формальностей. Вскоре перед нами появились стейки, на которые мы набросились, так как были страшно голодны. Потом я пил ликер и курил хорошую сигару, которые поднесли нам любезные хозяева. Я смотрел на своих канадцев, ни одному из которых не было более 23 лет. Их юность и жизнерадостность полностью соответствовали этой приятной обстановке. Они уже беседовали с жителями Лувена. А мои мысли вернулись к утреннему бою с «мессерами». Я боялся, что Уолли погиб. Я молча поднял бокал в память о нем и о всех наших совместных боях с Люфтваффе.
Постепенно атмосфера становилась все более непринужденной. Вскоре мы уже пели хором с нашими бельгийскими друзьями. Внезапно двери распахнулись, и появились несколько жандармов во главе с сержантом. Их лица были очень суровыми. Сержант поинтересовался, что здесь происходит. Он услышал шум чуть ли не на другой стороне города. Марсель все объяснил и представил нас блюстителям закона. Высокий сержант снял тяжелую каску, сунул руку в карман и вытащил большой блокнот. Сначала мы подумали, что он намерен всех переписать, но вместо этого он извлек оттуда несколько банкнот и заказал выпивку для всех, провозгласив тост в честь Королевских ВВС.
Но пришло время покидать гостеприимное маленькое кафе. Мы погрузились в два джипа, чувствуя себя гораздо лучше, чем в тот момент, когда выезжали из Ле-Куло несколько часов назад. Когда мы проезжали по узким улочкам Лувена, лил сильный дождь. Второй джип проскочил мимо меня, повернул и замер под немыслимым углом, стоя на двух колесах. Сквозь залитое дождем ветровое стекло я увидел, что кто-то выпал из машины на дорогу прямо передо мной. Лихорадочно крутанув руль вправо, чтобы не наехать на человека, я потерял управление машиной. Джип влетел в канаву на обочине, подпрыгнул и с лязгом приземлился на другом краю, перевернувшись вверх колесами. К счастью, нас всех выбросило из машины, и мы шлепнулись в жирную, липкую грязь. Поэтому все закончилось сломанным пальцем, парой шишек и несколькими мелкими порезами. Мы снова поставили наш джип на колеса, но перед тем, как продолжить путешествие, я отдал строжайший приказ второму шоферу. Мы будем следовать друг за другом со скоростью не более 30 миль/час, и никто никого не будет обгонять. Рано утром мы благополучно прибыли в Ле-Куло. Там мы выдрали нашего врача из теплой постели, чтобы перевязать наши порезы и ушибы. «Раненых» перевязали и зашили под ободряющие крики более удачливых товарищей, но вскоре все умолкли. Я приказал отправляться по постелям, чтобы хоть немного поспать. Врач налил мне горячего кофе, и мы присели поговорить, когда все ушли.
«Плохая штука, потерять командира эскадрильи. Мы не сможем его заменить. Парни следовали за ним всюду. Что же могло случиться?»
«Трудно сказать, док, — ответил я. — В небе слишком много места, и плохо видно, после того как строй рассыпался. Я полагаю, его сбил „мессер“. Уолли всегда хотел всё ли ничего».
«В любом случае вечеринка пришлась очень кстати. Они сбросили напряжение, и теперь с ними все будет в порядке».
«Да. Я полагал, что добрая выпивка — это единственное лекарство для них. Спокойной ночи. Спасибо, что заштопали парней».
Я пошел по траве к своему фургону, разделся, выставил Салли с постели и заснул, едва упав на подушку.
После войны я узнал, что Уолли нашли мертвым в обломках «Спитфайра», который разбился недалеко от места боя.
* * *
Аэродром Ле-Куло был забит несколькими истребительными эскадрильями, и каждый раз нам приходилось долго рулить по узким дорожкам, чтобы выйти на ровную взлетную полосу. Поэтому мы совершенно не жалели, когда Билл сообщил, что нам придется перебазироваться на другой аэродром. Он попросил меня осмотреть новую базу как можно быстрее. Это оказался симпатичный зеленый лужок, который, как выяснилось, носит вполне подходящее название Грейв (кладбище).
Я смог сообщить Биллу, что аэродром вполне пригоден для полетов, хотя земля была довольно мягкой, вероятно, пропитавшись водой за осень. Эскадрильи перелетели туда, и мы начали готовиться к зиме. В это время Грейв оказался ближе к линии фронта, чем все остальные аэродромы, поэтому нам следовало рассредоточивать самолеты посильнее. Мы были совершенно уверены, что Люфтваффе не оставят без внимания новый аэродром прямо у себя под носом.
Как только мы прибыли в Грейв, Гарри Бродхерст позвонил Биллу и сказал, что мы с ним должны прибыть к 6 вечера в штаб группы в лучших мундирах. Нам предстояло встретить очередную Очень Важную Персону. Пока мы ехали по грязной дороге в Эйндховен, мы гадали, кто это может быть. Может быть, Эйзенхауэр. А может быть, Теддер, Монти или кто-то из высокопоставленных политиков. По дороге в обе стороны неслись нескончаемые потоки машин. Но в нескольких милях севернее Эйндховена что-то стряслось, потому что машины встали. Потом мы увидели несколько горящих грузовиков и машины, опрокинувшиеся в глубокую канаву, тянущуюся вдоль дороги. Мы знали, что эта дорога проходит по узкому коридору между Эйндховеном и Неймегеном, и она может находиться под огнем немецких батарей. Я выпрыгнул из машины и спросил водителя грузовика, стоящего впереди нас:
«Что там случилось? Дорогу обстреливают?»
«Так точно, сэр. Фрицы отлично пристрелялись и кладут снаряды прямо посреди дороги». — Некоторые красивые выражения я пропускаю.
Какое-то время мы сидели и смотрели, что творится впереди. Несколько грузовиков благополучно выскочили из капкана, хотя снаряды сыпались на дорогу непрерывно. Мы начали медленно продвигаться к голове колонны, обходя машины одну за другой. Наконец впереди показалась опасная зона, отмеченная сгоревшими и разбитыми автомобилями. Затем передний грузовик попытался рывком преодолеть ее, но получил прямое попадание 88-мм снарядом. Машину поволокло по булыжникам и бросило на стоящий у обочины тополь, после чего она задом съехала в кювет. Мы тяжело вздохнули и вернулись к своему джипу, усевшись на заднее сиденье.
«Ну что, шофер, нам нужно проскочить. Жми!» — приказал Билл.
Мы ринулись вперед.
«Быстрее!» — крикнул Билл.
«Еще быстрее!» — завопил я.
Мы хватались за что попало, так как машину возило из стороны в сторону на скользкой дороге. Чертовски обидно свернуть себе шею на пятый год войны! Но нам повезло. Мы проскочили смертельную ловушку, успев мельком увидеть санитаров, работающих в кювете. В полном молчании мы прибыли в Эйндховен. Сегодня мы воочию увидели опасности, подстерегающие наших товарищей на линии фронта.
Гарри Бродхерст и его штабные офицеры жили со всеми удобствами в сельском имении. Здесь мы обнаружили, что встречать придется не кого иного как самого короля. Нам выпала редкая возможность встретиться с Его Величеством в относительно неофициальной обстановке. Короля очень интересовал ход военных действий и, как бывший летчик, он задал много вопросов о немецких реактивных самолетах, которые недавно появились над полями боя в Западной Европе.
Вскоре после этого Билл на несколько дней улетел в Англию в краткосрочный отпуск и оставил меня командовать крылом. Я решил, что неплохо бы посмотреть, как живут летчики, и устроил инспекционный тур. Наши солдаты проявили незаурядную изобретательность, приспосабливаясь жить в самых неприглядных условиях. Многие сооружали импровизированные кухни, чтобы разнообразить армейские рационы. Пять лет войны так и не смогли переделать канадцев, они не привыкли к нашей простой и грубой пище. Все предложения Билла по усовершенствованию системы снабжения были отвергнуты, но канадцы не скрывали, что были бы только рады перейти на привычные свежее мясо, овощи, салаты, фруктовые соки, мороженое. Они считали, что британская ветчина и консервы просто невыносимы.
Мой визит был прерван ревом мощного мотора и воем пикирующего самолета. За этим последовали несколько взрывов. Мы выскочили из палатки и увидели незнакомый изящный силуэт. Ме-262 стремительно набирал высоту после сброса бомб. Облако дыма медленно поднималось вверх, и я поехал туда, чтобы выяснить, что произошло. Немец сбросил кассетные бомбы. Они разрывались на высоте нескольких футов над землей и разбрасывали на большой площади множество мелких осколочных бомб. «Мессер» накрыл стоянку 416-й эскадрильи. Несколько раненных механиков уже попали в руки докторов, но пятерым уже никто не мог помочь. Один «Спитфайр» горел, разлившийся горящий бензин и рвущиеся боеприпасы мешали пожарным. Отличились двое пилотов — МакКолл и Гарлинг. С риском для жизни они забрались в кабины стоящих рядом «Спитфайров» и отвели их в безопасное место.
После этого реактивные «мессеры» начали ежедневно бомбить наш аэродром. Гибли люди, горели «Спитфайры». Вражеские реактивные самолеты подходили на большой скорости с востока, поэтому, чтобы защитить аэродром, мы начали патрулирование на излюбленных немцами высотах атаки. Но наши «Спитфайры» были слишком тихоходны, чтобы перехватить Ме-262. Хотя мы часто имели преимущество высоты, заставить противника принять бой нам не удавалось. Совершенно неожиданно наши самолеты полностью устарели. Если бы немцы располагали значительным количеством этих замечательных самолетов, они быстро вырвали бы у нас господство в воздухе, которое мы так давно удерживали.
Полное превосходство Ме-262 было продемонстрировано нам, когда однажды вечером мы патрулировали над Грейвом. Кенвей сообщил, что реактивные самолеты появились над Голландией, но мы ничего не могли увидеть, хотя тщательно всматривались в темнеющее небо. Внезапно, без всякого предупреждения, в сотне ярдов от наших «Спитфайров» возник реактивный «мессер». Вероятно, пилот нас увидел, так как он резко пошел вверх. Хотя он был уже недосягаем, я все-таки дал ему вслед длинную очередь, скорее от злости на собственную беспомощность, чем всерьез рассчитывая сбить немца. Когда немец уже исчезал вдали, он, словно издеваясь, выполнил четкую бочку. Мы гадали, почему немецкий пилот так и не атаковал нас, если только не израсходовал ранее боеприпасы. Позднее в тот же день позвонил Дэл Рассел и сообщил, что один из его парней сбил Ме-262. Это был первый случай, когда нам удалось уничтожить самолет этого типа, поэтому Дэл и его крыло праздновали великое событие.
Разумеется, это было здорово. Но в то же время это было дурным предзнаменованием. Уничтожение одного самолета не должно становиться поводом для праздника.
Несмотря на заверения, что мы больше не увидим его-по эту сторону Атлантики, вскоре после Арнема мы получили известие, что Дэнни Браун прибыл в Англию и вернется в наше авиакрыло. Мы собирались встретить его торжественным обедом, и мне очень хотелось угостить его на славу. Как-то вечером со своего «Спитфайра» я заметил несколько утиных выводков, после чего отправился на охоту. Прежде чем стало совсем темно, Салли принесла мне полдюжины птиц. На обратном пути я сделал короткую остановку и в свете фар постарался набрать грибов, которые росли здесь в огромных количествах. Когда я прибыл в расположение эскадрильи, Дэнни был уже там. В этот день у нас был еще один повод для вечеринки помимо его возвращения. Наше крыло, сформированное в 1942 году, сбило 200-й самолет противника.
Мы прошли несколько ярдов, которые отделяли мой фургон от палатки-столовой. Здесь мы встретили остальных командиров эскадрилий, которые были очень рады видеть Дэнни. После того как стаканы были наполнены, мы приготовились услышать пикантные подробности его похождений в Штатах. В палатку набилась большая часть из 150 офицеров авиакрыла, но рассказ был прерван каким-то незнакомым звуком и ожесточенным лаем зениток. После этого совсем рядом грохнул сильный взрыв. К счастью, никто не был ранен. Утром мы выяснили, что это был один из самолетов системы «Мистель». Это совершенно необычное устройство состояло из бомбардировщика Ju-88, набитого взрывчаткой, на котором сверху был укреплен Me-109. Эти два самолета были связаны таким образом, что пилот «мессера» мог навести бомбардировщик (в котором не было экипажа) на выбранную цель. После этого истребитель отцеплялся и улетал, а бомбардировщик падал и взрывался. По разным причинам немцы изготовили совсем немного сцепок «Мистель», которая служит еще одним примером их изобретательности.
Перед тем как Билл вернулся из отпуска, мне сообщили, что Паула родила нашего первого сына Майкла. Однако роды прошли тяжело, и она серьезно заболела. Было ясно, что мне следует немедленно прибыть домой, но я не мог бросить канадцев в отсутствие Билла. Были приняты меры, чтобы вернуть его как можно скорее. Тем временем я мучился в Грейве, не имея известий из Англии. Наконец Билл вернулся, и я немедленно вылетел в Норфолк. К счастью, Паула уже пошла на поправку, но все-таки несколько дней я пробыл рядом в качестве сиделки. Только в конце октября я улетел в Тангмер, дозаправился и снова полетел через Ла-Манш, чтобы вернуться в свое авиакрыло.
Глава 18.
Брюссель
Уже под конец моего полета я получил приказ садиться в Брюсселе. Это могло означать только одно: авиакрыло было выведено с промокшего насквозь аэродрома на берегу Мааса. Когда я кружил над аэродромом Брюссель-Эвер, то увидел «Спитфайры» моих 4 эскадрилий, расставленные по периметру. Билл встретил меня и сообщил, что из Грейва их убрали еще несколько дней назад. Этот аэродром размок настолько, что взлетать и садиться стало слишком опасно. Кроме того, он подвергался постоянным атакам немецких реактивных бомбардировщиков.
В Эвере было более чем достаточно жилья, и наш наземный персонал с радостью забросил палатки подальше и перебрался в настоящие дома. Нам сказали, что мы можем реквизировать частные дома, которые раньше занимали немцы или бельгийские коллаборационисты. Вскоре наши летчики жили в шикарных особняках, а нам Билл нашел апартаменты, где мы и разместились с денщиками и собаками. Так закончилась кочевая жизнь в палатках. Теперь, завершив полеты, мы возвращались в давно забытый мир горячих ванн и торжественных обедов. Зато в наших спальнях часто можно было найти пилотов с полевых аэродромов между Брюсселем и Рейном, которые прибыли сюда в краткосрочный отпуск.
Зимние субботние вечера мы обычно проводили вместе с командиром группы в его симпатичном доме возле Эйндховена. Довольно часто это превращалось в своеобразные посиделки, на которые стремились попасть все командиры и лидеры крыльев. Некоторые из этих офицеров были уже немолоды. Один отпраздновал свой 40-й день рождения во время Битвы за Англию. Другому было уже за 50, и он перестал летать, но заслужил Орден за выдающиеся заслуги под немецкими снарядами в Нормандии. Но возраст ничего не значил. Та жизнь, которую мы вели, постоянно находясь в окружении молодых летчиков-истребителей, заставляла молодеть душой.
В первой половине декабря погода была очень плохой. Нам лишь изредка удавалось проводить рейды истребителей и спорадические налеты на цели к северу от Рура. Мы почти не видели вражеских самолетов, так как Адольф Галланд, ставший генерал-лейтенантом, готовил свой знаменитый «Большой удар». Галланд намеревался резко увеличить численность истребительной авиации, чтобы в тщательно подобранный момент, используя благоприятные погодные условия, бросить их против американских стратегических бомбардировщиков и их истребительного прикрытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37