Есть дуры, которым прикосновение мужских лап кажется противным до рвоты. Но это – от страха, воспитанного матерью нашей римской церковью, либо оттого, что в детстве или юности на нее покусился какой-нибудь из особо поганых и безмозглых мужиков. Не повезло бабам – вот и все объяснение.А мне повезло. Повезло изначально. И потом везло – до самого того насилия, что сотворили со мной те два придурка, что остались лежать рваными кусками под одной из виселиц Андорры, как следует не наказанные, но все-таки испившие хоть какую-то чашу боли. А я, устав от допроса, дрыхла в угловой комнате старого гостиного двора и видела как раз те сны, которые должны терзать мою молодую, соскучившуюся по любовным ласкам душу…Мне снился молодой, бородатый, красивый, крупноносый жид – и мужчина тот был Иегудой. Он все время старался войти в меня, погрузить свой огромный, похожий на хобот слона, мужской плуг, и я сама изнывала от желания отдаться именно этому кареокому красавцу, но все время что-то мешало нам. То возникало между нами сердитое старческое лицо, то появлялся петух с отрезанной головой, из шеи которого бил вверх фонтан не крови, а белого вина, которое мы хотели с Иегудой выпить, но почему-то требовались нам для этого непременно хрустальные бокалы, а их как раз и не было. А еще на конец воздетого к пупу фаллоса его села муха, превратившаяся вдруг в паука, и существо это, сбежав по члену, как по стволу дерева, вниз, укусило иудея за мошонку. Много всякого мешало нам с Иегудой познать друг друга.Это было упоительно и странно одновременно, я страдала и восторгалась, я плакала от счастья и горя, и не было сил, способных меня разлучить с этим человеком. Ибо была я одинаково готова и принадлежать Иегуде, и уничтожить его…Сон был мучительным и долгим, каким бывают кошмары только у очень больных людей. Будто кто-то третий – тот самый седобородый старец, назвавший себя Повелителем снов, как я теперь понимаю, – старался проникнуть в меня и подчинить воле своей.Но я не подчинялась. Я, словно рыбка в воде, проскальзывала между его пальцев и оказывалась всегда в стороне, хотя места для того, чтобы уплыть от пытающегося схватить меня голыми руками рыбака, не было. Это я отчетливо поняла, когда за мгновение перед тем, как проснуться, увидела злобный блеск в глазах старика. И потому ударила ему прямо в зрачок…Проснулась вся в поту. Лицо мое было залито чем-то липким – остатками глаза Повелителя снов, как я полагаю. И тогда я поняла, что победила проклятого старика…Как сейчас понимаю, что победила я тогда отца Иегуды, а второго Повелителя снов – самого Иегуду – уничтожила только тридцать лет спустя…Я лежала в постели в самой лучшей и самой чистой комнаты постоялого двора. Он, как оказалось, тоже принадлежит Аламанти, доходы со двора тот, кто числится его хозяином для вида, делит поровну – и одну из половин передает сборщику дани в мою казну. Псевдохозяин постоялого двора доволен судьбой, ибо прибыль его велика и постоянна, никто в мире не посмеет покуситься на его полувладения. А главное – никто никогда не решится пойти войной на республику Андорру, не имеющую собственной армии. Даже друг мой король Анри Бурбон французский.Отец когда-то объяснил мне, почему происходит в этой точке Европы именно так: воюют вокруг великие монархии, а маленькая республика живет собственной жизнью. А теперь я узнала от Скарамуша и то, чего не знал даже мой милый родитель: около трети некогда наших ленных земель под названием Андорра в начале 17 века стало принадлежать не нам. Частично земли Андорры оказались в кабале у Ордена святого Игнатия Лойолы, частично – в кабале у нескольких ростовщических домов ломбардских евреев, владеющих своей долей в складчину. И приобретения врагов моих земель моих все ширились. Ибо жадность граждан республики всегда превыше скаредности монархов и страсти к наживе у их подданных.«Пора вступать с ними в настоящую борьбу, – поняла я. – И для этого надо увести ломбардцев и иезуитов в сторону от Андорры. Например… в Андалузию. Пусть ищут мои сокровища там…» – и рассмеялась весело, от всей души. Глава шестнадцатаяСофия находит друзей 1 Пять кружек попались мне на рынке неспроста. Три мушкетера, Порто и я – это пять ртов и пять желудков, не правда ли? Ровно столько нас оказалось сидящими за специально для этого внесенным со двора в комнату Порто столом…В полдень мой дорогой Порто проснулся, натянул на себя штаны, напялил огромную, способную стать флагом на фелюге, рубаху и стал ныть по поводу того, что бочка, в которой купает постояльцев хозяин дома, слишком мала, а ему надо бы помыться, да негде.– Впрочем, – заявил он, наконец, – не турок же я, чтобы мыться каждый день. Это басурмане моются час то. Истинный француз тем и хорош, что не воняет, а благоухает и без мытья.Как раз в продолжении этих слов и возникли в проеме двери сначала господин д'Атос, затем голова д'Арамица и, наконец, голова и плечо д'Артаньяна.– Вы, милый Порто, – заявил д'Атос, – смущаете вашу даму подобными откровениями. Мне кажется, что это неучтиво – похваляться своей вонью и неумытостью, если дама ваша – не падшая женщина и не ваша любовница.Мерзавец весело скалился, глядя на меня, ибо знал, что после его слов любая знатная дама упадет в обморок, а простушка смутится и, залившись краской, попробует покинуть комнату, дверь которой была плотно закупорена тремя мужскими телами. Поэтому я ответила ему спокойно и с достоинством, которому позавидовала бы та самая шотландская королева, которой отрубили голову (забыла ее имя):– Сударь, вы – невежа. За ваше хамство я не позволю вам любить меня три дня. Если вы не попросите должным образом прощения, разумеется.Тут д'Атос меня узнал – и расхохотался, как должен поступить настоящий мужчина на его месте:– Это вы, прекрасная незнакомка? Вот это да! Не ожидал! – Вскричал он. – А вы, Порто, – обернулся он к покрасневшему от гордости великану, – шельмец! Как ловко вы обошли нас, сказав, что потеряли пуговицу в трактире и потому вернулись за ней. Я просто восхищен вашей предприимчивостью, мой дорогой друг.Тут напор двух прочих застрявших в дверях фигур преодолел препятствие в виде косяка – и все три мушкетера ввалились в комнату, где прошедшей ночью мы с Порто предавались любви и не вспоминали о его друзьях.– Вы ж вчера ехали на воды в Фош, – напомнила я им. – По приказу королевы. Неужто возможно добраться туда за это время и вернуться в Париж? Уж не колдуны ли вы, судари мои?Говорила, а сама уже достала из мешка пять кружек и бочонок вина. Первые поставила на пол, второй вложила в руки Порто.– Выпьем же за ваш очередной подвиг. Подвиг, которого не было и быть не могло.Д'Артаньян обиделся:– Вы решили нас оскорбить, сударыня? Ибо знаете, что настоящий дворянин с дамой на дуэли не дерется.– Подождите, молодой человек, – попросила я и, выглянув в дверь, приказала стоящему в коридоре хозяину трактира принести к нам в комнату как раз тот стол, о котором было сказано выше. А потом ответила мушкетеру. – Я много слышала о вас, дорогие друзья Порто. Но если бы верила всему, что люди врут о вас, то была бы просто дурой. Вы не могли за это время съездить на воды в Фош и вернуться в Париж, даже если бы у вас были крылья, и дел особых в Фоше не оказалось.Да, сударыня, – согласился за всех д'Атос. – Поездка в Фош не случилась. Нас остановил королевский гонец с требованием вернуться по месту службы. Ибо Его величеству стало известно, что в Париже появилась сама графиня Аламанти. Лувру потребовалась дополнительная охрана. И мы прямо из трактира, как бишь его?., не важно… отправились в полк.– И здесь вы лукавите, сударь, – усмехнулась я, поднимая глиняную кружку с плещущимся в ней вином. – Королю и кардиналу стало доподлинно известно о появлении графини Аламанти не с утра, когда мы только что повстречались с вами, а после встречи указанной дамы с мадам де Шеврез, шпионкой кардинала. Было это уже далеко за полдень – и догнать вас королевский гонец, если вы выехали в Фош с утра, не мог при всей его старательности.Д'Арамиц от удивления присвистнул и хлопнул по своему колену кулаком. Д'Артаньян сказал:– Обалдеть!Порто заржал восторженно и довольно, а д'Атос заключил за всех:– Вы слишком умны, сударыня, чтобы быть просто любовницей нашего друга Порто. Не иначе, вы сами – шпионка либо кардинала Ришелье, либо австрийского императора.В голове его в этот момент билась мысль:«Убить суку или не убивать? Откуда она взялась на нашу голову?»«Я люблю ее еще больше, чем ночью», – думал Порто.Д'Арамиц, в свою очередь, рассуждал так:«Почему обязательно австрийского императора? Вполне может быть шпионкой испанского короля. Или – солдат Ордена Игнатия Лойолы».Один д'Артаньян думал так, как и положено это делать мужчине:«Какая, к черту, разница: какой страны она шпионка! Я хочу завалить ее на спину и, задрав подол, всадить свой штык в сладкое место так, чтобы она забыла и про всех на свете королей, и про свой вассальный долг перед ними». Добрый, милый д'Артаньян. Я улыбнулась ему, а ответила всем сразу:– Куда проще допустить, что синьорой Софией была та самая немолодая уже дама, которую сопровождала я в Париж в качестве служанки, когда встретила вас в трак тире «У жареного фазана». И понять, что дуру такая женщина, как синьора София Аламанти, держать бы возле себя не стала. Не правда ли, синьоры? – и, подмигнув вылупившимся на меня мушкетерам и гвардейцу, объявила: – Так выпьем же за умных и догадливых солдат короля Людовика Тринадцатого, сына величайшего из французских королей Анри Четвертого Бурбона, возлюбленного моей хозяйки!В этот момент дверь распахнулась, представив нашему взору стол и красного от натуги хозяина дома. Куда было деваться моим новым друзьям? Они выпили. А потом сами втащили огромный дубовый стол в комнату и, прогнав хозяина, велели тому принести кусок свиного бока на вертеле – в долг, разумеется.– Поджарь давешний окорок, – сказала я хозяину, показав ему незаметно от моих мужчин пистоль. – И обложи зеленью. Не жалей. Можно мокрого сыра к нему и гречневой каши.Перепуганный и довольный обещанной монетой трактирщик исчез, а я вернулась к друзьям Порто.– С вашей стороны, милый Порто, – сказала я, – было очень умно проспать все утро и не позаботиться о том, как и чем накормить ваших гостей. Я же с утра сходила на рынок и постаралась сделать так, чтобы вы поняли, как я вам необходима в этом доме.Но у меня на окорок денег нет… – признался Порто, краснея, как вареный рак. – Это правда, господа. Я получаю жалование в роте господина Де Зесара из казны короля – тем и живу. Мои владения не приносят мне дохода. Вы же знаете это. А король платит неаккуратно… впрочем, прошу прощения, господа… Наш король щедр, как Крез… помните его? Это, кажется, из Библии…Великан говорил – и при каждом слове казался все меньше и меньше.Д’Атос встал в дверях с явным намерением не выпускать меня из комнаты:«Надо убить, не будь я граф де ля Фер, де Бражелон, деля Мур…»Так вот, оказывается, почему мне показалась знакомой эта пьяная рожа! Д'Атос – сын моей любимой Клодины де ля Фер, с которой мы были дружны при дворе короля Анри. Теперь я знаю, кто будет моей верной рукой в битве с иезуитами и ломбардцами. Эти четверо. Вместе мы – сила!Д'Артаньян положил руку на шпагу с мыслью:«Придется прирезать крошку. Жаль, но она действительно шпионка. И явно – от кардинала».Д'Арамиц остался сидеть. Он внимательно рассматривал меня и думал:«А она не так глупа, как старается показаться. Она нарочно бесит нас. Зачем?»– Вы не правильно поняли меня, господа, – сказала тогда я. – Я не хочу сдавать вас в руки гвардейцев кардинала или инквизиции за то, что вы едва не сбежали на воды к тамошним проституткам. Моя хозяйка сразу догадалась, что ни по какой королевской надобности вы не спешили прочь из Парижа. Было бы у нее или у меня желание наказать вас во имя блага короля, мы бы сделали это гораздо раньше. Не правда ли?– Правда, – сказал вслух за всех Порто. – Эта женщина любит меня. Зачем ей нас предавать?И я продолжила:– Я люблю вас всех. И хотела бы стать возлюблен ной каждого из вас, равно как и принадлежать вам всем вместе и сразу.Глаза друзей Порто округлились, а д'Атос открыл от удивления рот да так и застыл в этом виде.– Да, господа, – сказала я. – Покойная госпожа моя перед смертью сказала мне: «Найди, Жанет, тех самых людей, которых мы с тобой встретили в трактире „У жареного фазана“, и подари им то, чем могла одарить их я. Пусть они станут твоими верными друзьями и помощниками, какими могли быть они и мне. Отомсти с их помощью за смерть мою. И кстати, господин д'Артаньян, не вы ли утверждали, что хотели бы полюбить меня втроем? Разве втроем – это лучше, чем вчетвером?»– Смерть? – удивился Порто, оставив почему-то без внимания мое основное предложение. – Ваша госпожа убита? Я имею в виду: синьора София убита?– Смертельно ранена, а потом сожжена заживо, – ответила я. – Весь город говорит об этом.Д'Атос согласно кивнул:– Это точно. Пока сюда дошли – нам о смерти графини все уши прожужжали. Так вы, сударыня, утверждаете, что вы – Жанет, служанка синьоры Аламанти?– Я – Лючия, – улыбнулась я в ответ. – Но во Франции я – Жанет. Так велела мне называться моя хозяйка. Если вам надо знать, то я – дворянка в двенадцатом поколении, имею герб… И что для вас там еще важно?– Какая у нее грудь! – восторженным голосом перебил меня д'Артаньян. – Я хочу эту женщину, господа! Хороший бюст женщины – вот истинный ее герб!Вино оказалось в кружки налитым – и я вновь подняла свой глиняный кубок, протянула его в сторону этого мушкетера:– Выпьем же за нашу общую любовь, господа!Порто разродился довольным гоготом и опрокинул в себя вино так, что оно и без глотка проскользнуло в его желудок, ни насытив великана, ни напоив.– Я и мечтать не смел о подобном, – признался он сквозь смех.Д'Атос выпил медленно, смотрел на меня хмуро, молча, думая при этом:«Хороша бесспорно. Но зачем мне она? Но деваться некуда. И я буду ей верным псом».Д'Арамиц выпил вино с наслаждением, думая при этом:«Хорошая баба. Почему бы и нет? И я еще ни разу вот так вот – вчетвером с одной дамой – не кувыркался. Почему бы и не попробовать?» – и при этом говорил:– Пью за синеву ваших глаз, сударыня, в которых прячется, мне думается, тот самый бес, которого так понравилось гнать из себя одной из героинь книги великого Боккачо.– Там не бес был, господин мушкетер, а дьявол, – ответила я ему. – И не выгонял его монах, а загонял в отшельницу.Один д'Артаньян и говорил, и думал одинаково:– Во, блин, здорово-то как! Прямо все разом! Обалдеть! 2 Странная все-таки штука жизнь. Никогда у меня не было друзей-мужчин, а теперь, поди ж ты, фазу четверо… Послесловие переводчикак пятой книге «Уйти от погони, или Повелитель снов» романа К. де ля Фер «София – мать Анжелики» На этот раз уже не по моей инициативе, а по просьбе редакции пишется эта статья. Если в предыдущих книгах подобные сообщения были продиктованы требованием читателей, то ко времени же окончания моей работы над переводом этой книги ничего из ряда вон выходящего в мировом софиеведении не произошло. Более того, портрет К. де ля Фер, автора данного романа, был окончательно идентифицирован с тем самым «Портретом неизвестной дамы 14 века» из музея Уффици во Флоренции, о чем мы сообщали в послесловии к предыдущей книге. Стоит лишь сожалеть, что имя автора этой гравюры до сих пор окончательно не установлено. Высказан ряд противоположных мнений среди исследователей истории литературы и искусства Западной Европы, случилось несколько кулуарных скандальчиков в академических салонах Франции, Италии и Австрии, вышла в Великобритании абсолютно клеветническая книжечка «Роман „София“ – мистификация. Вопрос: чья она?» без упоминания имени автора этой инсинуации.Воспроизводя портрет великой французской писательницы прошлого, мы считаем необходимым оставить надпись: «Портрет К. де ля Фер работы неизвестного художника».Что же касается писем читателей, то они в последнее время полны как раз-таки просьбами воспроизвести изображение автора полюбившейся им книги, к тому же оказавшейся матерью столь любимого русским читателем Атоса. Впрочем, как оказалось, большинство читателей наших и читательниц не прочли и не осилили ни один из романов А. Дюма о трех мушкетерах. Им видится Атос в изображении выдающегося актера театра и кино Вениамина Смехова. Тогда как Д'Артаньян (с книжным прототипом которого, известным хорошо Софии Аламанти при жизни, вы еще встретитесь на страницах этого романа) представляется им Михаилом Боярским. То есть актерами, исполняющими эти роли в фильмах, снятых по мотивам романов «Три мушкетера», «Десять лет спустя» и «Виконт де Бражелон» великого французского писателя.Просьбу читателей романа «София – мать Анжелики» опубликовать портрет К.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18