Сажа теперь была везде, серная вонь наполнила воздух, а горизонт словно сдвинулся с места, сотрясаемый кровавым огнем.Лодка Ливии медленно продвигалась вперед в чернильной мгле. Оросий забрался на мачту и напряженно смотрел в ночь, пытаясь определить, не кроется ли там какое-нибудь препятствие или опасность, — хотя и было ясно, что в такой момент только ненормальный может выйти в море. Однако напряжение не оставляло беглецов; все молчали, боясь разговорами отвлечь внимание тех, кто вел лодку вслепую. Деметр сидел верхом на рее, свесив ноги за борт, и направлял лодку, руководствуясь в основном инстинктом. Старый наставник подошел к Ватрену.— Куда мы направляемся? — тихо спросил он.— Кто знает? На север, я надеюсь. Это для нас единственный шанс.— Возможно, я мог бы помочь… если только…Ватрен скептически качнул головой.— Забудь об этом, мы и так уже, считай, заблудились. Я такого моря в жизни не видывал!— Ну, и, тем не менее, такое происходит не впервые. Это уже случалось, четыреста лет назад. Вулкан тогда похоронил под лавой и пеплом три города со всеми их жителями. От городов не осталось и следа, но Плиний весьма точно описал, как начиналось извержение Везувия. Потому-то я и предложил нынешнюю ночь для побега; я подумал, что в общей суматохе нам будет легче скрыться. Но я ошибся. Первая фаза извержения началась на четыре часа позже, нежели я рассчитывал.Ватрен изумленно уставился на старика,Аврелий, уже вполне пришедший в себя, подошел к ним.— Чем же ты мог бы помочь нам? — спросил он. Амброзин собрался ответить, но тут с носа прозвучал голос Деметра:— Смотрите!Облако сажи над ними начало рассеиваться, и волны впереди едва заметно посветлели, говоря о скором приближении дня. Они как раз огибали мыс Мизено, вздымавшийся над плотным одеялом дыма и пепла, накрывшим море, и восходящее солнце осветило его вершину. Беглецы уставились на это внезапно возникшее видение, и тут, наконец, сажа вокруг них рассеялась окончательно, на лодку упали лучи солнца, поднявшегося над Латарскими горами.Ночь осталась позади; ужас, боль, гнев, измождение фантастического побега и преследования варваров, их невысказанные страхи и надежды… все растаяло, как сон, при ясном свете нового дня. Солнце согревало их, как великодушное божество, грохот вулкана затих вдали, как последний отзвук шторма Ветер принес насыщенные ароматы земли, а синева моря и неба сливались в триумфальном сиянии победы.Ромул придвинулся к своему наставнику.— Ну, теперь-то мы свободны?Амброзин хотел объяснить мальчику, что еще далеко не все опасности преодолены, что путешествие, ожидающее их впереди, будет наполнено трудностями и опасностью, — но у него не хватило на это духа, потому что он после долгого ожидания увидел, наконец, сияние в глазах воспитанника. И, изо всех сил пытаясь скрыть охватившие его чувства, старик ответил:— Да, сынок. Мы свободны.Ромул несколько раз кивнул, словно стараясь убедить себя в правдивости этих слов, потом подошел к Аврелию и Ливии, наблюдавшим за ним. И очень тихо сказал:— Спасибо вам обоим.
Лодка подошла к берегу в пустынной части побережья, рядом с руинами какой-то приморской виллы, примерно в тридцати милях к северу от Кумы. Ливия спрыгнула в воду, чтобы первой очутиться на суше, — тем самым она давала понять всей команде, что руководство миссии пока еще в ее руках.— Утопи лодку, — крикнула она Аврелию. — И все — за мной, быстро! Сюда! — Она показала в сторону жалкой лачуги, едва видимой за деревьями, примерно в миле от берега.Аврелий помог мальчику шагнуть в мелкую воду, а Батиат и Деметр тут же начали крушить топорами киль, к немалому ужасу Амброзина.— Но почему? Зачем топить лодку? Куда безопаснее сохранить ее! Остановитесь, умоляю, послушайте меня! — просил он.Ливия обернулась, рассерженная промедлением— Говорю вам, быстро за мной! Нам нельзя терять ни минуты! Нас уже наверняка ищут. Вы что, не понимаете, что этот мальчик — наиболее желанная добыча для всей империи?— Да, конечно, — откликнулся Амброзин, — но, учитывая обстоятельства, лодка как раз…— Довольно! Я не собираюсь с тобой спорить. Просто иди за мной, да побыстрее! — резко приказала Ливия.Амброзин неохотно повиновался и пошел за девушкой, то и дело оглядываясь на лодку, медленно погружавшуюся в воду.Оросий уже брел к берегу по мелководью, Деметр — за ним; Аврелий, Ватрен и Батиат, покончив с суденышком, поспешили вслед за остальными. Ливия повела весь отряд к густым зарослям неподалеку от воды.—Я до сих пор не могу в это поверить, — слегка задыхаясь, сказал Ватрен. — Нас всего-то шестеро, и мы сумели пробраться в крепость, которую охраняли семьдесят тюремщиков, семьдесят вооруженных варваров!— Прямо как в старые добрые времена! — порадовался Батиат. — Правда, с одним существенным различием, — добавил он, подмигнув Ливии, которая в ответ сверкнула улыбкой.— Дождаться не могу, когда, наконец, мне доведется пересчитать все те маленькие золотые монетки, — продолжил Ватрен. — Тысяча солидов, так ты сказал, я не ошибся?— Ровно тысяча, — подтвердил Аврелий. — Но не забывай: мы пока что их не заработали. Нам еще предстоит пересечь всю Италию, от одного края до другого, и добраться до того места, что обозначено в договоре.— А где это место? — тут же спросил Ватрен.— Это порт на Адриатическом море, и там мы должны найти корабль, ожидающий нас. Только тогда мальчик окажется в полной безопасности, а мы получим все наши денежки.Ливия остановилась перед хижиной и осторожно осмотрела руины, держа наготове лук с наложенной на него стрелой. Она услышала громкое фырканье — и тут же обнаружила шесть лошадей и мула, привязанных уздечками к веревке, натянутой между двумя железными штырями, вбитыми в землю. Среди лошадей был и Юба; почуяв хозяина, он тут же принялся бить копытом в землю.— Юба! — воскликнул Аврелий, подбегая к своему верному другу и отвязывая его. И от всей души обнял коня.— Видишь? — сказала Ливия. — Эвстатий постарался на славу, согласен? Стефан тут наладил свои связи. Пока все идет так, как мы и рассчитывали.—Я так рад снова видеть Юбу! — ответил Аврелий. — Во всем мире нет коня лучше него.Амброзин подошел к Ливии, которая уже отвязала свою лошадку и собиралась вскочить в седло— Я отвечаю за безопасность императора, — твердо произнес старый наставник, глядя прямо в глаза девушки. — И я думаю, я имею право знать, куда вы намерены его везти.— За безопасность мальчика теперь отвечаю я, — возразила Ливия. — И именно я освободила вас обоих из тюрьмы. Я понимаю твои опасения, но я действую не по собственному желанию, понимаешь? Я просто выполняю полученные мной приказы. Мы отвезем мальчика к Адриатическому морю, а дальше он отправится в такое место, где варварам никогда его не достать, и где с ним будут обращаться так, как и положено обращаться с императором…Амброзин помрачнел.— Константинополь! Я именно это и подозревал. Ты хочешь отправить его в Константинополь. Гадючье гнездо! В борьбе за власть там не щадят никого, ни брата или сестру, ни родителей, ни детей… — Старик не заметил, как Ромул подкрался поближе к нему и, похоже, не упустил ни слова из этого пылкого обвинения, но теперь уже было поздно, да к тому же мальчику лучше было полностью осознавать ситуацию, в которой он очутился. Поэтому Амброзин положил руку на плечо воспитанника и притянул мальчика к себе, как будто желая защитить от новой угрозы, не менее зловещей, чем та, которой они только что избежали. — Там рядом с императором не будет ни единой души, готовой его защитить, — продолжил старик. — Он окажется в полной власти того переменчивого, деспотичного вельможи… Умоляю вас, оставьте мальчика со мной!Ливия неуверенно опустила взгляд.— Он ведь не просто мальчик, и ты слишком хорошо это знаешь. Ты не можешь взять и увезти его, куда тебе захочется. Кроме того, ты без нас и не уйдешь далеко. Тебе позволят отправиться вместе с ним, если ты хочешь, но, прошу тебя, садись сейчас в седло… нам пора отправляться. Задерживаться здесь опасно. Мы слишком близко к берегу.Девушка тронула лошадь с места и направила на тропу, уходящую в заросли.— Это ведь просто вопрос оплаты, правда? — крикнул ей вслед Амброзин. — Тебя интересуют только деньги!Аврелий сунул в руку старику поводья мула— Не будь дураком, — сказал он. — Ты вообще представляешь, что бы с ней сделали, если бы поймали при попытке освободить вас обоих? Никто не стал бы так рисковать из-за одних только денег. А теперь поехали, понял?— Могу я ехать с тобой? — спросил Ромул. Аврелий покачал головой.— Тебе лучше быть с твоим наставником. Ты мне помешаешь, если на нас вдруг нападут.И он умчался вперед.Разочарованный Ромул влез на мула позади Амброзина, и старик, не сказав больше ни слова, погнал животное по тропе. Ватрен, Оросий, Деметр и Батиат ехали сзади, парами, пустив коней быстрым аллюром.Вскоре отряд добрался до вершины холма, с которого они, остановившись, внимательно осмотрели все побережье.Море сверкало в лучах солнца, высоко поднявшегося над горным хребтом. Обломки их лодки едва можно было различить; их постепенно уносило от берега волнами. В противоположной стороне снежные вершины Апеннин венчали темно-зеленые, поросшие лесом склоны.Подъем постепенно становился все круче, и всадникам пришлось замедлить скорость. Ватрен выдвинулся вперед, к Ливии и Аврелию, поскольку дорога здесь становилась опасной.— Заешь, я все думаю и думаю кое о чем, — сказал он, повернувшись к Ливии.— О чем же?— Что стало, в конце концов, с тем рыбаком, который поднялся со своим омаром по северной стене? Как поступил Цезарь Тиберий?— Император не слишком обрадовался. Его рассердило то, что кто-то сумел все же проникнуть на его виллу… он-то считал ее абсолютно неприступной. Так что он приказал стражникам взять омара и натереть им физиономию рыбака, а потом выкинуть обоих в море.Ватрен почесал затылок.— Ну, дьявол! Если подумать, мы отделались гораздо легче.— Пока — да, — сказал Аврелий.— Да уж, точно. Пока, — согласился Ватрен.В сотне футов позади Аврелия и двух его спутников тащился мул, на спине которого сидели старик и мальчик.— Ты действительно думаешь, что они хотят отправить меня в Константинополь? — спросил Ромул.— Боюсь, хотят, — ответил Амброзин. — Вообще-то я совершенно уверен. Ливия не стала ведь отрицать этого, когда я задал вопрос. Полагаю, ее молчание можно считать подтверждением моей догадки.— И что, все действительно так ужасно?Амброзин не знал, что ответить на такой вопрос.— Скажи, — настаивал мальчик. — Я имею право знать, что меня ожидает.— На самом деле я ничего не знаю, — заговорил, наконец, старый наставник. — Все, что я могу, — это предполагать. Ясно лишь одно: кто-то послал Ливию, чтобы увезти тебя с Капри. Участие в этом Аврелия сначала ввело меня в заблуждение, поскольку я знал, что он однажды уже пытался вызволить тебя, в Равенне. Казалось вполне разумным, что он решил повторить свою попытку. Но тот факт, что он взял с собой женщину, поразил меня, поскольку это выглядело очень странно. Конечно, она могла быть его возлюбленной; многие солдаты имеют подруг, на которых женятся, как только выходят в отставку. Но я ошибся; скоро стало понятно, что командует всем именно она, и деньги, которые были предложены всем за выполнение задачи, тоже исходят из ее рук.— Тогда ты сказал правду… ну, что они сделали все это просто ради денег.— Даже если это и, правда, мы все равно должны быть благодарны им всем. Аврелий прав: никто не станет вот так рисковать своей жизнью из-за одних только денег, но деньги, безусловно, сыграли свою роль. Нет ничего плохого в том, что людям хочется изменить свою жизнь, а все эти мужчины остались без руля и ветрил, они лишились армии, в которой могли бы служить, у них нет даже родного дома, куда можно было бы вернуться.— Тогда почему ты говорил все это? Что может со мной случиться, если меня увезут в Константинополь?— Скорее всего, ничего не случится. Ты будешь жить, окруженный роскошью. Но ты все равно останешься западным императором, а это само по себе подвергает тебя немалому риску. Кто-нибудь может захотеть использовать тебя против кого-то другого, как фишку в настольной игре, — или как пешку, например… ну, а пешками всегда с готовностью жертвуют, если игроку приходит на ум ход получше. В любом случае пострадаешь именно ты. Константинополь — продажная столица— Тогда они там не лучше варваров.— Все в этом мире имеет свою цену, сынок. Если люди достигают высокого уровня цивилизованности, то с этим обязательно будет связан и определенный уровень коррупции, продажности. Я не стал бы утверждать, что варвары продажны по своей природе; просто пройдет еще очень много времени, пока они удовлетворят свою страсть к наживе. А потом их вкусы начнут развиваться, их потянет к по-настоящему красивой одежде, изысканной пище, духам, красивым женщинам, роскошным домам. А все это требует денег, больших денег, — и эти деньги едва ли можно раздобыть честным путем. Помни: как не существует цивилизации без некоторых элементов варварства, так не существует и варварства без некоторых признаков цивилизованности. Ты понимаешь, о чем я?— Да, думаю, понимаю. В каком мире мы живем, Амброзии?— Это наилучший из возможных миров. Или наихудший. Все зависит от того, как ты на него посмотришь. Но, так или иначе, я всегда предпочту цивилизацию варварству.— Но тогда что означает эта самая цивилизация?— Цивилизация означает законы, развитые политические институты, гарантию прав. Она означает развитие ремесел и торговли, строительство дорог и систем связи, она означает ритуалы и церемонии, и разного рода торжественные обряды. Она означает науку — но также и искусство. Великое искусство! Литература и поэзия, подобные поэзии Вергилия, которого мы с тобой так много раз читали вместе. Искусство есть опыт духовного развития, это переживание, которое роднит человека с самим Богом. А люди нецивилизованные слишком похожи на животных. Ты ведь это и сам видел, так? Будучи сыном цивилизованного народа, ты приобрел особую гордость, гордость осознания того, что ты принадлежишь к некоему целому… а выше этого человек вообще не может подняться.— Но наш… я хочу сказать — наша цивилизация… она ведь умирает, разве не так?— Да, — ответил Амброзин и погрузился в долгое молчание. ГЛАВА 7 — Он прекрасен, правда?Аврелий вздрогнул всем телом. Ромул напугал его, выйдя сзади из темноты, когда римлянин в свете костра зачарованно рассматривал меч, поворачивая его так и эдак. Отблески огня на голубоватой стали лезвия переливались множеством цветов, как хвост павлина.— Извини, — сказал Аврелий, протягивая меч мальчику. — Я забыл сразу вернуть его тебе. Он твой.— Оставь его пока у себя. Ты гораздо лучше с ним управляешься.Аврелий снова пристально посмотрел на меч.— В это просто поверить невозможно. После всего того, что он сделал… сколько и по каким предметам нанес ударов — на нем нет ни царапинки, ни тем более трещины. Воистину он похож на меч богов!— Ну, в общем, он таков и есть, в определенном смысле. Этот меч принадлежал Юлию Цезарю. Ты рассмотрел надпись?Аврелий кивнул и осторожно провел кончиком пальца по цепочке букв, выгравированных в едва заметной бороздке в середине лезвия.— Да, рассмотрел, и не мог поверить собственным глазам. И, тем не менее, от этого оружия исходит некая таинственная сила, которую нельзя объяснить так просто… она проникает под твою кожу, в твои пальцы, в руки, достигает сердца…— Амброзин говорит, что этот меч выковало племя калибанов из Анатолии, но не из простого железа, а из небесного, из метеора, упавшего на землю. А закалили меч в крови льва.— А рукоятка! У боевых мечей никогда не бывает таких рукояток, это делают только для мечей церемониальных. Смотри, шея орла ложится в твою руку и словно прирастает к ладони… и ты можешь вращать меч, вытянув руку во всю длину…— Это страшное орудие смерти, — сказал Ромул, — и создали его для великого завоевателя. Ты — воин; вполне естественно, что он тебя так привлекает. — Мальчик оглянулся и посмотрел туда, где его старый наставник хлопотливо раскладывал и проверял свое имущество. — Видишь Амброзина? Он человек науки, и для него главное — сберечь инструменты его собственного искусства. Они промокли, когда мы нырнули под воду в том гроте. Его порошки, его травы… и еще экземпляр «Энеиды». Его мне подарили в тот день, когда меня приветствовал Сенат.— А что это у него за тетрадь?— Это его личные записи. Ну, история его жизни… и жизни других людей.— Как ты думаешь, обо мне он тоже там написал?— Можешь быть уверен!— Жаль, что этого никто никогда не прочитает.— Почему ты так говоришь?— Да ведь вода все смыла. Вряд ли там многое сохранилось.— Нет, там ни одно слово не пострадало. У него несмываемые чернила. По его собственному рецепту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Лодка подошла к берегу в пустынной части побережья, рядом с руинами какой-то приморской виллы, примерно в тридцати милях к северу от Кумы. Ливия спрыгнула в воду, чтобы первой очутиться на суше, — тем самым она давала понять всей команде, что руководство миссии пока еще в ее руках.— Утопи лодку, — крикнула она Аврелию. — И все — за мной, быстро! Сюда! — Она показала в сторону жалкой лачуги, едва видимой за деревьями, примерно в миле от берега.Аврелий помог мальчику шагнуть в мелкую воду, а Батиат и Деметр тут же начали крушить топорами киль, к немалому ужасу Амброзина.— Но почему? Зачем топить лодку? Куда безопаснее сохранить ее! Остановитесь, умоляю, послушайте меня! — просил он.Ливия обернулась, рассерженная промедлением— Говорю вам, быстро за мной! Нам нельзя терять ни минуты! Нас уже наверняка ищут. Вы что, не понимаете, что этот мальчик — наиболее желанная добыча для всей империи?— Да, конечно, — откликнулся Амброзин, — но, учитывая обстоятельства, лодка как раз…— Довольно! Я не собираюсь с тобой спорить. Просто иди за мной, да побыстрее! — резко приказала Ливия.Амброзин неохотно повиновался и пошел за девушкой, то и дело оглядываясь на лодку, медленно погружавшуюся в воду.Оросий уже брел к берегу по мелководью, Деметр — за ним; Аврелий, Ватрен и Батиат, покончив с суденышком, поспешили вслед за остальными. Ливия повела весь отряд к густым зарослям неподалеку от воды.—Я до сих пор не могу в это поверить, — слегка задыхаясь, сказал Ватрен. — Нас всего-то шестеро, и мы сумели пробраться в крепость, которую охраняли семьдесят тюремщиков, семьдесят вооруженных варваров!— Прямо как в старые добрые времена! — порадовался Батиат. — Правда, с одним существенным различием, — добавил он, подмигнув Ливии, которая в ответ сверкнула улыбкой.— Дождаться не могу, когда, наконец, мне доведется пересчитать все те маленькие золотые монетки, — продолжил Ватрен. — Тысяча солидов, так ты сказал, я не ошибся?— Ровно тысяча, — подтвердил Аврелий. — Но не забывай: мы пока что их не заработали. Нам еще предстоит пересечь всю Италию, от одного края до другого, и добраться до того места, что обозначено в договоре.— А где это место? — тут же спросил Ватрен.— Это порт на Адриатическом море, и там мы должны найти корабль, ожидающий нас. Только тогда мальчик окажется в полной безопасности, а мы получим все наши денежки.Ливия остановилась перед хижиной и осторожно осмотрела руины, держа наготове лук с наложенной на него стрелой. Она услышала громкое фырканье — и тут же обнаружила шесть лошадей и мула, привязанных уздечками к веревке, натянутой между двумя железными штырями, вбитыми в землю. Среди лошадей был и Юба; почуяв хозяина, он тут же принялся бить копытом в землю.— Юба! — воскликнул Аврелий, подбегая к своему верному другу и отвязывая его. И от всей души обнял коня.— Видишь? — сказала Ливия. — Эвстатий постарался на славу, согласен? Стефан тут наладил свои связи. Пока все идет так, как мы и рассчитывали.—Я так рад снова видеть Юбу! — ответил Аврелий. — Во всем мире нет коня лучше него.Амброзин подошел к Ливии, которая уже отвязала свою лошадку и собиралась вскочить в седло— Я отвечаю за безопасность императора, — твердо произнес старый наставник, глядя прямо в глаза девушки. — И я думаю, я имею право знать, куда вы намерены его везти.— За безопасность мальчика теперь отвечаю я, — возразила Ливия. — И именно я освободила вас обоих из тюрьмы. Я понимаю твои опасения, но я действую не по собственному желанию, понимаешь? Я просто выполняю полученные мной приказы. Мы отвезем мальчика к Адриатическому морю, а дальше он отправится в такое место, где варварам никогда его не достать, и где с ним будут обращаться так, как и положено обращаться с императором…Амброзин помрачнел.— Константинополь! Я именно это и подозревал. Ты хочешь отправить его в Константинополь. Гадючье гнездо! В борьбе за власть там не щадят никого, ни брата или сестру, ни родителей, ни детей… — Старик не заметил, как Ромул подкрался поближе к нему и, похоже, не упустил ни слова из этого пылкого обвинения, но теперь уже было поздно, да к тому же мальчику лучше было полностью осознавать ситуацию, в которой он очутился. Поэтому Амброзин положил руку на плечо воспитанника и притянул мальчика к себе, как будто желая защитить от новой угрозы, не менее зловещей, чем та, которой они только что избежали. — Там рядом с императором не будет ни единой души, готовой его защитить, — продолжил старик. — Он окажется в полной власти того переменчивого, деспотичного вельможи… Умоляю вас, оставьте мальчика со мной!Ливия неуверенно опустила взгляд.— Он ведь не просто мальчик, и ты слишком хорошо это знаешь. Ты не можешь взять и увезти его, куда тебе захочется. Кроме того, ты без нас и не уйдешь далеко. Тебе позволят отправиться вместе с ним, если ты хочешь, но, прошу тебя, садись сейчас в седло… нам пора отправляться. Задерживаться здесь опасно. Мы слишком близко к берегу.Девушка тронула лошадь с места и направила на тропу, уходящую в заросли.— Это ведь просто вопрос оплаты, правда? — крикнул ей вслед Амброзин. — Тебя интересуют только деньги!Аврелий сунул в руку старику поводья мула— Не будь дураком, — сказал он. — Ты вообще представляешь, что бы с ней сделали, если бы поймали при попытке освободить вас обоих? Никто не стал бы так рисковать из-за одних только денег. А теперь поехали, понял?— Могу я ехать с тобой? — спросил Ромул. Аврелий покачал головой.— Тебе лучше быть с твоим наставником. Ты мне помешаешь, если на нас вдруг нападут.И он умчался вперед.Разочарованный Ромул влез на мула позади Амброзина, и старик, не сказав больше ни слова, погнал животное по тропе. Ватрен, Оросий, Деметр и Батиат ехали сзади, парами, пустив коней быстрым аллюром.Вскоре отряд добрался до вершины холма, с которого они, остановившись, внимательно осмотрели все побережье.Море сверкало в лучах солнца, высоко поднявшегося над горным хребтом. Обломки их лодки едва можно было различить; их постепенно уносило от берега волнами. В противоположной стороне снежные вершины Апеннин венчали темно-зеленые, поросшие лесом склоны.Подъем постепенно становился все круче, и всадникам пришлось замедлить скорость. Ватрен выдвинулся вперед, к Ливии и Аврелию, поскольку дорога здесь становилась опасной.— Заешь, я все думаю и думаю кое о чем, — сказал он, повернувшись к Ливии.— О чем же?— Что стало, в конце концов, с тем рыбаком, который поднялся со своим омаром по северной стене? Как поступил Цезарь Тиберий?— Император не слишком обрадовался. Его рассердило то, что кто-то сумел все же проникнуть на его виллу… он-то считал ее абсолютно неприступной. Так что он приказал стражникам взять омара и натереть им физиономию рыбака, а потом выкинуть обоих в море.Ватрен почесал затылок.— Ну, дьявол! Если подумать, мы отделались гораздо легче.— Пока — да, — сказал Аврелий.— Да уж, точно. Пока, — согласился Ватрен.В сотне футов позади Аврелия и двух его спутников тащился мул, на спине которого сидели старик и мальчик.— Ты действительно думаешь, что они хотят отправить меня в Константинополь? — спросил Ромул.— Боюсь, хотят, — ответил Амброзин. — Вообще-то я совершенно уверен. Ливия не стала ведь отрицать этого, когда я задал вопрос. Полагаю, ее молчание можно считать подтверждением моей догадки.— И что, все действительно так ужасно?Амброзин не знал, что ответить на такой вопрос.— Скажи, — настаивал мальчик. — Я имею право знать, что меня ожидает.— На самом деле я ничего не знаю, — заговорил, наконец, старый наставник. — Все, что я могу, — это предполагать. Ясно лишь одно: кто-то послал Ливию, чтобы увезти тебя с Капри. Участие в этом Аврелия сначала ввело меня в заблуждение, поскольку я знал, что он однажды уже пытался вызволить тебя, в Равенне. Казалось вполне разумным, что он решил повторить свою попытку. Но тот факт, что он взял с собой женщину, поразил меня, поскольку это выглядело очень странно. Конечно, она могла быть его возлюбленной; многие солдаты имеют подруг, на которых женятся, как только выходят в отставку. Но я ошибся; скоро стало понятно, что командует всем именно она, и деньги, которые были предложены всем за выполнение задачи, тоже исходят из ее рук.— Тогда ты сказал правду… ну, что они сделали все это просто ради денег.— Даже если это и, правда, мы все равно должны быть благодарны им всем. Аврелий прав: никто не станет вот так рисковать своей жизнью из-за одних только денег, но деньги, безусловно, сыграли свою роль. Нет ничего плохого в том, что людям хочется изменить свою жизнь, а все эти мужчины остались без руля и ветрил, они лишились армии, в которой могли бы служить, у них нет даже родного дома, куда можно было бы вернуться.— Тогда почему ты говорил все это? Что может со мной случиться, если меня увезут в Константинополь?— Скорее всего, ничего не случится. Ты будешь жить, окруженный роскошью. Но ты все равно останешься западным императором, а это само по себе подвергает тебя немалому риску. Кто-нибудь может захотеть использовать тебя против кого-то другого, как фишку в настольной игре, — или как пешку, например… ну, а пешками всегда с готовностью жертвуют, если игроку приходит на ум ход получше. В любом случае пострадаешь именно ты. Константинополь — продажная столица— Тогда они там не лучше варваров.— Все в этом мире имеет свою цену, сынок. Если люди достигают высокого уровня цивилизованности, то с этим обязательно будет связан и определенный уровень коррупции, продажности. Я не стал бы утверждать, что варвары продажны по своей природе; просто пройдет еще очень много времени, пока они удовлетворят свою страсть к наживе. А потом их вкусы начнут развиваться, их потянет к по-настоящему красивой одежде, изысканной пище, духам, красивым женщинам, роскошным домам. А все это требует денег, больших денег, — и эти деньги едва ли можно раздобыть честным путем. Помни: как не существует цивилизации без некоторых элементов варварства, так не существует и варварства без некоторых признаков цивилизованности. Ты понимаешь, о чем я?— Да, думаю, понимаю. В каком мире мы живем, Амброзии?— Это наилучший из возможных миров. Или наихудший. Все зависит от того, как ты на него посмотришь. Но, так или иначе, я всегда предпочту цивилизацию варварству.— Но тогда что означает эта самая цивилизация?— Цивилизация означает законы, развитые политические институты, гарантию прав. Она означает развитие ремесел и торговли, строительство дорог и систем связи, она означает ритуалы и церемонии, и разного рода торжественные обряды. Она означает науку — но также и искусство. Великое искусство! Литература и поэзия, подобные поэзии Вергилия, которого мы с тобой так много раз читали вместе. Искусство есть опыт духовного развития, это переживание, которое роднит человека с самим Богом. А люди нецивилизованные слишком похожи на животных. Ты ведь это и сам видел, так? Будучи сыном цивилизованного народа, ты приобрел особую гордость, гордость осознания того, что ты принадлежишь к некоему целому… а выше этого человек вообще не может подняться.— Но наш… я хочу сказать — наша цивилизация… она ведь умирает, разве не так?— Да, — ответил Амброзин и погрузился в долгое молчание. ГЛАВА 7 — Он прекрасен, правда?Аврелий вздрогнул всем телом. Ромул напугал его, выйдя сзади из темноты, когда римлянин в свете костра зачарованно рассматривал меч, поворачивая его так и эдак. Отблески огня на голубоватой стали лезвия переливались множеством цветов, как хвост павлина.— Извини, — сказал Аврелий, протягивая меч мальчику. — Я забыл сразу вернуть его тебе. Он твой.— Оставь его пока у себя. Ты гораздо лучше с ним управляешься.Аврелий снова пристально посмотрел на меч.— В это просто поверить невозможно. После всего того, что он сделал… сколько и по каким предметам нанес ударов — на нем нет ни царапинки, ни тем более трещины. Воистину он похож на меч богов!— Ну, в общем, он таков и есть, в определенном смысле. Этот меч принадлежал Юлию Цезарю. Ты рассмотрел надпись?Аврелий кивнул и осторожно провел кончиком пальца по цепочке букв, выгравированных в едва заметной бороздке в середине лезвия.— Да, рассмотрел, и не мог поверить собственным глазам. И, тем не менее, от этого оружия исходит некая таинственная сила, которую нельзя объяснить так просто… она проникает под твою кожу, в твои пальцы, в руки, достигает сердца…— Амброзин говорит, что этот меч выковало племя калибанов из Анатолии, но не из простого железа, а из небесного, из метеора, упавшего на землю. А закалили меч в крови льва.— А рукоятка! У боевых мечей никогда не бывает таких рукояток, это делают только для мечей церемониальных. Смотри, шея орла ложится в твою руку и словно прирастает к ладони… и ты можешь вращать меч, вытянув руку во всю длину…— Это страшное орудие смерти, — сказал Ромул, — и создали его для великого завоевателя. Ты — воин; вполне естественно, что он тебя так привлекает. — Мальчик оглянулся и посмотрел туда, где его старый наставник хлопотливо раскладывал и проверял свое имущество. — Видишь Амброзина? Он человек науки, и для него главное — сберечь инструменты его собственного искусства. Они промокли, когда мы нырнули под воду в том гроте. Его порошки, его травы… и еще экземпляр «Энеиды». Его мне подарили в тот день, когда меня приветствовал Сенат.— А что это у него за тетрадь?— Это его личные записи. Ну, история его жизни… и жизни других людей.— Как ты думаешь, обо мне он тоже там написал?— Можешь быть уверен!— Жаль, что этого никто никогда не прочитает.— Почему ты так говоришь?— Да ведь вода все смыла. Вряд ли там многое сохранилось.— Нет, там ни одно слово не пострадало. У него несмываемые чернила. По его собственному рецепту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51