Как наказал Тор христианского короля Норвегии и его Стагбранда Ярла за попытку захватить нашу страну для Белого Христа? Он отнял у них жизни в сражении, зато преданного сына Тора повел на поиски нового великого материка!
Громкие здравицы в честь Одина и Тора последовали за словами Эрика, но многие из сидевших рядом с Лейвом хранили молчание. От Эрика скрыли, что старый Торбьерн, его жена, их дочь Гудрид и брат Лейва, Торстейн, приняли христианство еще в Исландии. А в Братталиде Торхильд тайно окрестила сына Торвальда и несколько дружинников Эрика.
– Да, – воскликнул Эрик, осушив свой кубок, – чтобы увенчать его триумф, Тор помог Лейву завоевать дочь христианского ярла. – Он громко засмеялся и посмотрел через проход. – Ха, Лейв, теперь, когда мне удалось разглядеть достоинства твоей жены, я думаю, это был твой самый великий подвиг… и грандиозная победа Тора!
От такой несправедливости губы Лейва крепко сжались, но за радостными криками никто не заметил его недовольства.
– Подумайте над этим, дети Тора, – продолжал Эрик. – Лейв отправился прямо в логово христианского короля и удрал оттуда с дочерью христианского ярла… увел ее прямо из-под носа жениха, христианского Череподробителя. – Вождь хлопнул себя по бедру. – Ха-ха-ха! Вот это поступок «безрассудной храбрости», как сказали бы шотландцы. У Одина и Тора никогда не было более верных последователей, чем Эрик Рыжий и его сын. Мы хорошо служили нашим богам, и они воздают нам за нашу веру! – Переполненный радостным торжеством, он поднял кубок и обратился к сыну. – Лейв, давай выпьем за здоровье наших всемогущих богов.
Увидев, что отец стоит с протянутым кубком, ожидая, что он выпьет с ним, Лейв побледнел. Виночерпий поспешил наполнить его кубок.
– Здравица Лейву Счастливому, великому поборнику Тора! – гудел одурманенный старый Хеллбор, перебравший от усердия.
Медленно поднимался Лейв со своего высокого сиденья. Глаза его были опущены, а мозг лихорадочно работал. Что же делать? Он собирался воздать все почести за совершенное им открытие единому истинному Богу и сказать, как славно молиться ему. А тут неудачное выступление Эрика и его еще более неудачное приглашение выпить за Одина и Тора усложнило его положение раньше, чем он успел подготовить людей! Все равно он не может принять славу поборника Тора и пить за его здоровье.
– Отец, – медленно произнес Лейв, – к такому тосту я присоединиться не могу.
Эрик нахмурился.
– Что? Ты не можешь почтить богов?
Лейв мужественно выпрямился:
– Истина заключается в том, что не Одина и Тора это было дело помогать мне в открытии западного мира, наоборот, они употребили все силы, чтобы помешать мне.
После такого поразительного выступления наступила гнетущая тишина. Эрик был настолько ошеломлен, что опустился на сиденье.
– Вы называете меня Счастливым, мои друзья, но преграды на моем пути не были бы преодолены… я бы не смог достичь цели, к которой стремился всю свою жизнь… до тех пор, пока не открыл в Нидаросе сокровище, которое ценнее просторов Западного Мира… Бога, чье могущество больше могущества Одина и Тора. Он сильнее всех асов вместе взятых… и не доверился бы Ему!
Новость потрясла всех. Мужчины обменивались удивленными взглядами, что же это за великий дух такой? Почему они не слышали о нем раньше? Что скажет об этом Эрик Рыжий? Все взгляды обратились в сторону вождя, сидевшего с хмурым видом.
Схватив тяжелое копье, что стояло у одного из столбиков трона, Эрик встал и шагнул к краю помоста.
– Почему ты не назвал имя открытого тобой Божества? Бывает, в тяжелой нужде теряют и честь.
Гости открыли рот, изумившись силе гнева Эрика.
Лейв вспыхнул до кончиков ушей. Задета его честь, но он должен ответить спокойно.
– Единый истинный Бог – Бог христиан… а Белый Христос – сын Его.
В гриднице воцарилась мертвая тишина. Эрик дрожал всем телом, как будто его поразила шаровая молния. Лицо его то белело, как соль, то багровело. Наконец, он заговорил глухим голосом с уничижительной интонацией:
– Значит, первенец Эрика, проницательный и опытный мореплаватель, одурманен и сбит с толку хитрым королем.
– Не одурманен, мой отец, а просветлен. Король Олав и дочь Стагбранда вывели меня из темноты язычества и научили меня единственной вере, вот тогда я стал «Счастливым» на самом деле!
Кровь снова прихлынула к щекам Норны. Ей хотелось кричать от радости.
Левой рукой Эрик вцепился себе в волосы, пальцы правой впились в древко копья, но ему удалось обуздать свою ярость.
– Ну, что ж, христианин, теперь твое счастье тебе изменило. У твоего бога нет власти в моем доме. И ты мне больше не сын. У Эрика Рыжего не может быть родных, которые отреклись от богов своих предков.
Перепуганная Торхильд поняла, что сын теряет право наследия, и поднялась с сиденья, чтобы возразить, но муж видел только сына, а ее не замечал.
Эрик повысил голос:
– Убирайся с моих глаз, христианин! Немедленно покинь гридницу и землю Тора! И чтобы никогда больше я не видел твоей безмозглой головы!
Гридница загудела от приглушенных разговоров. Вождя глубоко уважали, но Лейв пользовался даже большей любовью, чем его отец. Многие из присутствующих уже исповедывали одну веру с Лейвом, да и остальные считали приговор Эрика слишком суровым.
Лейву было мучительно больно, но он не тронулся с места, только опустил голову на грудь. Наказание изгнанием не было для него неожиданностью. Он понимал, что, покинув Гренландию, не сможет выполнить обещание, данное королю Олаву, и его народ будет пребывать в невежестве еще долгие годы. С другой стороны, не подчиниться Эрику и остаться означало только одно – ему придется драться с отцом на мечах. И кто-то из них погибнет, а об этом и думать было невыносимо. Кому еще приходилось стоять перед таким выбором? Как поступил бы Белый Христос на его месте?
Гнев Эрика усиливался от увещеваний Торхильд, нарастал от ожидания, когда же наконец Лейв двинется с места. Он собрался повторить свой приказ, но в этот момент распахнулась дверь и великан Торголл шумно ввалился в гридницу, а за ним два здоровенных воина ввели священников, взятых в плен.
– Смотри, вождь, четверо из верной команды твоего сына, – пробасил он. – Называют себя «божьими людьми», но мы-то поймали их, когда они рыскали вокруг причала, словно голодные крысы.
Эрик уставился на дрожащие фигуры с выбритыми макушками. Внезапно до него дошло: мало того, что Лейв сам принял крещение, он бросил вызов отцу и собирался распространять новую отвратительную веру в Гренландии!
– Та-а-к! – обрушился он громоподобные раскаты на Лейва. – Тебе было мало, что мой первенец… моя плоть сам стал предателем, тебе понадобилось привезти этих обманщиков в Братталид, чтобы предать отца и весь народ.
С потемневшим лицом, тяжело опираясь на копье в правой руке, Эрик сдерживался из последних сил, чтобы не стать сыноубийцей. Беспокойные глаза Ульва высматривали поблизости щит. Лейв ответил спокойно с поразительной мягкостью:
– Это неверно, отец. Король Олав послал святых людей, чтобы открыть жителям Гренландии великие истины. Мы не будем ни одурманивать, ни предавать. Мы хотим только предложить вам помощь и обретение радости от приобщения к единственной истинной… – Ужасное проклятие заставило Лейва умолкнуть не договорив.
У Эрика больше не было сил выносить бесстыдство сына, пытавшегося обратить даже его, старейшего поборника Тора, в христианство. Издав крик ярости, он поднял копье и метнул его что было силы через всю гридницу в сына.
У присутствующих перехватило дыхание. Норна была на грани обморока. Ульв взмахнул мечом, чтобы сбить летящее оружие, но промахнулся.
Однако Лейв не был захвачен врасплох. Он знал неистовый характер отца и видел, как подергивались его пальцы, сжимавшие древко. Поэтому, когда копье со свистом полетело в него, он отступил в сторону и ловко поймал его на лету.
Гренландцы разразились бурными криками одобрения. Полагая, что новый бог спас жизнь Лейва, они потянулись к нему. Он твердо приказал им вернуться на свои места, одна Торхильд не подчинилась. Лейв видел, что Эрик израсходовал всю злобу на мощный бросок копья. И теперь, съежившийся и одинокий на широком сиденье трона, он казался очень несчастным. Лейв резко направил наконечник копья в сторону отца, поднял его вверх как перед броском и твердым шагом направился к трону.
События так быстро приняли иной оборот, что люди вновь затаили дыхание. Лейв стремительно направил на отца копье, и беспомощный язычник успел только осенить себе грудь знаком молота Тора. Торголл выхватил меч и бросился к Лейву, но Ульв перехватил воина и скрутил ему руки.
– Согласно учению Тора, которого ты придерживаешься, я имею право отомстить и убить тебя на месте, – сурово крикнул Лейв. Эрик не дрогнул, а лицо его сына быстро изменило выражение, и теперь на нем светилась доброта. – Но христиане не отвечают ударом на удар, они прощают, и я прощаю тебе то, что ты сделал. То не был поступок злой воли, а только преходящее безумие. Ты все равно мой отец и навсегда останешься в моем сердце.
С этими словами Лейв опустил копье острием вниз и, поднявшись на помост, передал его отцу, обменявшись с ним рукопожатием.
Гридница огласилась рукоплесканиями. Ничто не могло больше расположить людей к Лейву и его богу. Убедившись, что все, кроме Торголла и старика Хеллбора, теперь за него, Лейв решил закрепить свой успех.
– Друзья! – воскликнул он, стоя перед гренландцами. – Вы знаете, что народы великих южных стран давно поклоняются единому главному Богу, вы знаете, что и Норвегия христианская страна, а прошлым летом народ Исландии проголосовал за то, чтобы там по закону исповедывали только христианскую веру!
Ответом ему было дружное «Да!»
– После того, как вы убедились, что Бог Любви сильнее всех богов мести, – он кивнул в сторону Эрика и его безвредного теперь копья, – позволите вы, чтобы Гренландия оставалась единственной страной, погрязшей во мраке язычества?
– Нет! Нет! Нет! – звучало в ответ.
Эрик попытался возразить, но гневные выкрики в адрес Тора и приветствия Белому Христу оглушили его. Тревожно наблюдал он, как люди сгрудились вокруг его сына, и понимал, что на смену ему пришел другой вождь. Тяжело было видеть Эрику, как друзья, с которыми прошла вся его жизнь, стоят вместе с христианами, но он знал, что каждый человек идет за тем светом, который видит. Никогда в жизни его сердце не болело так сильно, как теперь, он чувствовал себя слабым и больным. Неужели жизнь его подошла к концу? Ну, что ж, Эрик Рыжий с радостью встретит свою смерть, слишком тяжело иметь сына, соседей и даже жену, которые отвернулись от него. Правда, еще тяжелее терпеть поражение, защищая последний оплот богов от Белого Христа. Да, наступит Рагнарек, «закат богов», когда погибают боги в последней битве. Он разделит их судьбу.
Какой-то человек коснулся правого плеча Эрика. Очнувшись, он увидел великана Торголла, стоявшего рядом с высоко поднятой головой. А слева он обнаружил другую грозную фигуру, стоявшую на страже. Это был неутомимый воин из Швеции, старина Хеллбор! Ха! Теперь Тору не одиноко, раз три человека полны решимости постоять за него! Эрик крепко взял их за руки.

23. ЭРИК РЫЖИЙ УПЛЫВАЕТ В ВАЛХАЛЛУ
Когда неделю спустя в Гардаре открылся весенний Альтинг, члены тинга, которых не тронули призывы Эрика сохранить верность учению асов, под влиянием пламенных выступлений Лейва последовали примеру Исландии и приняли закон, запрещающий впредь приносить в Гренландии жертвы Одину и Тору.
Пока Эрик слушал указ, который лишал его права поклоняться возлюбленным богам в «мирной земле», глухая боль, гнездившаяся у него в сердце, стала острой и пронзительной. Чувствуя приближение смерти, он позволил сыновьям отвести себя в Братталид, где жена уложила его в постель. Когда он простился с ними, то последние слова предназначались одному Лейву. Держась за правую руку сына, он заговорил в промежутках между приступами боли.
– Ты простил меня, мой сын, а вот я не могу простить тебя. Коль родился я в вере Тора, так и умру его преданным слугой. Но мне хотелось, чтобы ты знал, я не стал меньше любить тебя… я всегда гордился твоей отвагой… твоими высокими понятиями о чести… я благодарен Одину, что позволил мне дожить до этого дня… Я знаю, что ты отыскал землю своей мечты.
Горло Лейва сжимали рыдания, сердце разрывалось от боли. Когда ему наконец удалось заговорить, голос его дрожал:
– Спасибо, отец, я тоже всегда любил тебя. Мне было очень тяжело восстать против тебя, но я знал, что мой долг перед людьми равен и даже важнее преданности тебе.
Эрик поднял руку.
– Я знаю, я знаю. Мы все пытаемся не свернуть с тропы мудрости, и добрые дела перевесят наши заблуждения. Отныне ты наследуешь Братталид и мои владения в Гренландии.
Лейв начал протестовать, но Эрик велел ему замолчать.
– Да, мой сын, по праву первооткрывателя, весь этот край всегда был твоим. Если бы не твои видения и настойчивость, я бы никогда не рискнул отправиться в неизвестные моря. А теперь, когда ты еще раз завоевал Гренландию для Белого Христа, она твоя вдвойне… Надеюсь, ты останешься здесь и будешь радетелем этой земли до конца дней твоих.
Умирал Эрик мучительно. Торхильд, стоя на коленях, молилась о прекращении его страданий. В дверях рыдал старый Хеллбор. Всю неделю он неотступно следовал за языческим вождем, как преданный пес.
Наконец, умирающий викинг сумел прошептать:
– Мой отец покорно умер в свой срок, и я так должен. Похоже, не видать мне Валхаллы.
Лейв пытался утешить его.
– Отец, если есть на свете человек, имеющий право войти в золотые ворота Валхаллы, так это ты. Как настоящий воин ты умираешь в битве. Не всякое оружие из стали. Твое оружие – мечи веры и верности. Я думаю, Тор с козлами в золотой повозке сам приедет за тобой.
После его слов лицо Эрика разгладилось. Глаза засияли красотой внутреннего видения. Губы рыжего великана дрогнули в улыбке.
– Да! – воскликнул он с детской нетерпеливостью. – Валькирии уже идут за мной… и Тор, великий и могучий, скачет с ними!
***
На Гренландию опустилась пелена скорби. Кто бы подумал, говорили между собой люди, что старый язычник примет так близко к сердцу отречение от древних богов. Со всех концов Гренландии к мысу Гериульва прибывали люди на кораблях, в баркасах, верхом на лошадях, чтобы воздать Эрику последние почести. Тяжело было на сердце у терзаемого раскаянием Лейва. Если бы он не поторопился исполнить свой долг перед мертвым королем Олавом, то принес бы гораздо больше пользы своему живому отцу. Как же мог он так быстро забыть, что любая вера, даже ошибочная, может значить для искренне верующего то же, что и вера истинная? Видно, отец был более достойным человеком, чем когда-нибудь удастся стать ему.
И Торхильд мучилась угрызениями совести. Объявив себя христианкой, она отказывалась подчиняться мужу, а он по-прежнему оставался с ней добрым и щедрым. Воистину, он был христианином в большей степени, чем она.
Прошлые ошибки не исправишь, и Лейв с Торхильд занялись похоронами, решив не класть Эрика в курган, как обычного вождя. Со временем будет сооружен памятный курган в его честь, а прежде траурная процессия спуститься по фьорду к морю и там на корабле викингов тело Эрика Рыжего будет предано погребальному костру, а дух его вознесут в Валхаллу языки пламени.
Поскольку самые знаменитые люди страны, приехавшие на Альтинг, находились уже в Братталиде и Гадаре, похороны назначили на следующий день.
После кончины вождя Торголл Охотник с презрением отказывался от дружбы со старым Хеллбором и примкнул к христианам. Теперь старый швед считал себя последним из живущих поборников Тора. Оставшись без друзей и единомышленников, он решил покончить счеты с жизнью. За три золотника он купил у Скули мясника норовистого быка, приладил у него на хребте тяжелое боевое копье так, чтобы его наконечник выступал между рогами, и надел красную тунику, чтобы раздразнить животное. Потом подколол быка мечом и стал прихрамывая ходить перед его мордой взад и вперед. Взбешенный зверь пригнул рога и, свирепо всхрапнув, атаковал Хеллбора, неся смертоносное копье.
Старый воин стоял с довольным видом, твердо упираясь в землю ногами. Когда они сошлись, он мощным ударом вогнал меч глубоко в шею быка. В следующую секунду копье поразило его. Смертельно раненого викинга отбросило далеко вперед. Он испытывал радостное удовлетворение, что наконец-то повержен в бою, и надеялся, что скоро перед ним распахнутся ворота Валхаллы. Старик вздохнул с облегчением, глаза его наполнились покоем.
Когда Лейв услышал, что произошло, он поспешил к умирающему воину. Опустившись возле него, он взял в ладони его лицо. Вспомнив, как Хеллбор обожал Рыжего Эрика и каким потерянным он выглядел после смерти отца, Лейву захотелось сделать старику приятное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21