Одежду и оружие запаковали в непромокаемые мешки из шкур. Некоторые из всадников сами переплыли реку, держась в воде за эти мешки или за круглые щиты, которые прыгали на волнах, как маленькие лодки. Так они почти без потерь переправились на другой берег.
После короткого отдыха всадники двинулись в тыл врага и, когда увидели его, кострами дали знать Ганнибалу об этом. Тогда он отдал приказ к переправе своим солдатам. В первый раз слоны оказались позади. Большие и маленькие лодки двинулись через реку, перегородив течение, и под защитой этого заслона через нее поплыли плоты, которые теперь почти не сносило.
Волки распевали боевые песни и, бряцая оружием, готовились кинуться навстречу атакующим. Тут на волков с тыла напали Ганнибаловы всадники, ряды волков смешались, многие были убиты на месте, другие бежали, побросав оружие. Ганнибал не велел их преследовать. Он даже запретил собирать с поля брошенное оружие. Тем самым он стремился показать побежденным, что не хочет их уничтожать, а желает привлечь на свою сторону. Осталось переправить на другой берег тридцать девять слонов, которые уже волновались от шума, доносившегося с другого-берега. Ганнибал не спешил.
Некоторые погонщики хвастались, что могут сразу же переправить своих слонов на тот берег. Один погонщик, спеша опередить других, сел на слона и направил его в реку. Слон все глубже входил в воду, она уже доставала ему до спины. Погонщик не обращал на это внимания, он уже не раз переплывал на слоне реки. Но вдруг слон окунулся с головой, затем выдохнул воздух, подняв целый фонтан брызг, а потом исчез под водой. Погонщик в страхе заорал, он не умел плавать и спасся только благодаря тому, что успел ухватиться за всплывшего слона. Слон вылез обратно на берег, и погонщик больше не пытался переправить его через Родан. Еще один погонщик тоже захотел было отличиться. Он стал подманивать за собой слона, и, когда тот двинулся за ним, погонщик побежал в воду. Но слон повернул назад.
После всего этого шума слоны уже больше не захотели плыть. Ганнибал стал совещаться с погонщиками. Под конец он предложил построить ниже по течению дорогу в реку, но не через всю — такого Родан не позволил бы, — а просто причаленный к берегу помост длиной в семьдесят и шириной в пятнадцать шагов, покрытый землей и дерном, чтобы слоны, вступив на него, думали, что все еще идут по берегу, хотя по обе стороны и будет вода. Плот, достаточно большой, чтобы удержать на себе восемь или десять слонов, должен стоять готовый к отплытию на конце помоста.
Погонщики нашли этот план замечательным. На строительство помоста и плота ушел целый день. На следующее утро к замаскированному мостику повели первых восемь слонов. Ганнибал сидел на Суре, чтобы хорошо видеть все вокруг, но оставался в стороне, приказав вступить на помост сначала слонихам. Они были послушнее, и Ганнибал рассчитывал на самолюбие самцов, которые последуют вслед за ними.
Слонихи одна за другой вступили на искусственную дорогу. Бревна были покрыты глиной, на глину положен дерн, по краям воткнуты кусты. Потом слонихи, а за ними и несколько слонов во главе с Суром перешли на плот, также выложенный дерном. Слоновий плот был таким вместительным, что на нем свободно поместились десять слонов. Тогда на плот пробрались гребцы, взяв спрятанные в кустах весла. Отвязали канаты, которыми плот был привязан к деревьям на берегу. Плот подхватило течением и понесло. Гребцы направили его к другому берегу.
Слоны съежились, как под ударом молнии, захлопали ушами, словно створками ворот, хоботы взлетели вверх. Они искали врага, который так коварно выбил у них из-под ног твердую почву. Мощные туши слонов застыли, как скалы, внутри их нарастал грохот, и тут затрубил Сур. Он был так взволнован, что не удержался и прыгнул в реку. За ним прыгнули еще два слона. Ганнибал, два погонщика и я оказались в воде. Мы ухватились за край плота. Слоны в воде сразу успокоились, плывя возле плота.
Сур держался около меня. Ощутив под ногами дно, он приподнялся из воды и пошел вброд, высоко задирая хобот. Когда середина реки осталась позади, я опять забрался в седло. Я нашептывал на ухо Суру ласковые слова, но он не подавал никакого знака, что хочет разговаривать. Он все больше вылезал из воды. Теперь Сур уверенно шел вперед, опередив двух других слонов. Уже на берегу я почувствовал, что он обижен. Когда Ганнибал к нему приблизился, Сур сердито вылил на него полный хобот воды — в благодарность за неожиданную переправу.
— Разве я не достаточно мокрый? — спросил его Ганнибал, трясясь от смеха.
Сур был обезоружен этим и сразу смягчился.
К вечеру всех слонов переправили на левый берег. Карталон, которого Ганнибал отправил назад на пустом плоту, заставил погонщиков привязать к передним ногам слонов кур и кроликов, чтобы слоны стояли спокойно. Но не все погонщики захотели это сделать, и еще несколько слонов спрыгнули с плота в воду. В последний раз плот даже перевернулся. Это стоило жизни двум гребцам. Но реке не досталось ни одного слона или погонщика.
15
После того как через реку переправили всех слонов, к карфагенянам присоединились несколько тысяч волков, снова взявшихся за оружие.
Ганнибал назначил три дня отдыха. Соорудили укрепления, причем волки предложили свою помощь, усердно копая рвы и поднося бревна. Слоны, освобожденные от всякой работы, потопали к реке. Теперь они навешали ее, как старую знакомую. Наемники и волки занялись меновой торговлей. Подул благотворный южный ветер. Люди сложили оружие, запрятав его так далеко, словно в будущем оно никому не понадобится. О войне уже никто не говорил.
Слоны проводили все дни на реке. Как и в мирное время, проделывали мы с ними безобидные трюки. Слоны тоже играли друг с другом. Один раз Карталон раздразнил карликового слона, пугая его своим бормотанием, а потом побежал от него, крикнув мне, чтобы я вскочил на него сзади. Я скользнул слону на загривок, откуда он не мог меня скинуть. Когда он захотел лечь на землю, я спрыгнул и дал ему немного соли, чтоб успокоить. Карлик сердито отвернулся, не обращая внимания на соль и на уговоры своего великана-погонщика. Я отошел, почувствовав угрызения совести. Вдруг я ощутил удар по спине и резко обернулся, думая, что это Карлик ударил меня хоботом. Но он стоял все на том же месте. Погонщики хохотали. Тут я увидел возле своих ног комок глины — ее швырнул Карлик, попав мне в спину. Я увидел, что он доволен. Это видели все. И мне стало немного легче.
Мы вернулись в лагерь при заходящем солнце и застали там большой переполох. Выкапывая ров, волки наткнулись на мощный череп. Привязав слонов, мы пошли на площадь перед палаткой Ганнибала, где лежал этот череп. Он был величиной в половину человеческого роста и пялился на нас огромной черной дырой. Притащившие его сюда уверяли, что нести его было легко. И говорили, что в первый момент, когда они его увидели, им показалось, что в нем сидит нечистая сила.
— Голова Циклопа, — сказал кто-то в толпе. Наемники, обступившие удивительную находку, не сомневались, что перед ними череп какого-то древнего великана. Карталон и еще некоторые погонщики с сомнением качали головой. Они обменялись взглядами, и Карталон сказал: — Как этот слон мог попасть сюда?
— Слон?! — Никто не хотел этому верить.
Из палатки в сопровождении Силена вышел Ганнибал. Он с удивлением стал рассматривать находку.
— Он лежал в земле на глубине в человеческий рост, — доложил начальник, наблюдавший за строительством укреплений.
— Такой огромный череп бывает только у слона! — сказал Ганнибал.
— Да, это череп слона, — подтвердил Карталон; он подошел ближе к черепу и объяснил: — Вы приняли эту дыру за глаз циклопа, а это отверстие для хобота. — И указал также на едва видные дырочки, где, как он утверждал, помещались слоновьи глаза.
Теперь каждый мог представить себе этот череп на шее слона.
— Но как слон мог попасть сюда? — спросил Ганнибал?
— Наверно, он давно здесь лежит, — предположил Силен.
Во время объяснения Карталон притронулся к черепу, и кусок истлевшей кости остался у него в руке. Теперь череп выглядел еще страшнее, а так как никто не мог объяснить появление слона в этой местности, что так далеко от стран, в которых водятся слоны, то догадка Карталона снова подверглась сомнению, и опять весь лагерь стал называть находку не иначе как Циклопом.
Многие думали, что череп принесет нам несчастье, и никто не понимал, почему Ганнибал оставил его лежать возле палатки.
Вечером все заметили на юге пыльное облако. Оно быстро приближалось. Его появление никого не испугало и даже не насторожило Ганнибала. Вместе с тремястами всадниками отрядил он своего младшего брата в низовье реки Родан, чтобы убедиться, что оттуда нам ничего не грозит. Портовый город в устье реки принадлежал римлянам.
Магон и его всадники вернулись в лагерь на загнанных лошадях, у некоторых из них пот смешался с кровью. Раненые были и среди всадников. Половина их не вернулась. Не хватало и лошадей. В мгновение ока распространился слух: идут римляне! Магон сразу же поскакал к палатке Ганнибала. Я увидел, как он подъехал, я как раз чистил оружие Ганнибала. У Ганнибала сидели Магарбал, Мономах и Силен. Бледный и усталый Магон вошел в палатку. Его левый рукав был в крови.
— Ты ранен? — спросил Ганнибал и послал за Синхалом. Врач сразу же пришел.
— Царапина, больше ничего, — успокаивал их Магон. Но Ганнибал настоял на осмотре.
Пока врач промывал и перевязывал рану, Магон рассказывал, как в полдень триста его всадников натолкнулись на такой же по численности отряд римлян. Никто не захотел уступить, и каждое войско потеряло убитыми примерно половину воинов.
— Когда большинство лошадей были ранены и остались без всадников, возникла паника. Неуправляемые лошади пустились наутек, увлекая за собой и тех, на которых еще были всадники. Так мы и разошлись… Если кто и остался цел и с их стороны, и с нашей, то только благодаря лошадям… — Докладывая, Магон смотрел в пол. Теперь он взглянул на Ганнибала: — Мы сделали все, что могли.
— Хорошо, что я не отправил с тобой всю мою армию, — не без резкости сказал Ганнибал.
— Надо было дать им улизнуть? — возмутился Магон.
— Самим надо было улизнуть, — ответил Ганнибал. — И притащить с собой побольше римлян!
— Двоих мы привезли, — сказал Магон. — Двоих раненых.
Ганнибал просветлел:
— Надо их сейчас же допросить!
— Но они полумертвые, — возразил Магон.
— Тащите их сюда! — потребовал Ганнибал. — Они нужны мне, пока еще живы. Многого мне от них не надо.
Пленников принесли на носилках. Они потеряли много крови и выглядели, как мертвецы. Это были юноши. Ганнибал велел дать им вина. Он заговорил с ними на латинском.
— Мы не римляне, — ответил один по-кельтски. — Но наш вождь продал нас римлянам, он их союзник.
— Много вас в римском войске? — спросил Ганнибал.
— Четыреста человек, — сказал другой. — Проклятая война! — Он застонал.
— Для вас война кончилась, — успокоил его Ганнибал. — Как только вас вылечат, я дам вам коней.
Синхал осматривал раны пленников, а полководец продолжал расспрашивать. Когда их вынесли из палатки, Ганнибал уже знал, что римский консул Публий Корнелий Сципион высадил в Массилии свое войско с шестидесяти военных кораблей и сейчас сооружает лагерь на тридцать тысяч человек, чтобы преградить карфагенянам путь на Рим.
— Наскребли не так уж и много, — пренебрежительно сказал Ганнибал.
— Тем лучше, — возразил Мономах. — Ни один из них от нас не уйдет.
— Надо атаковать их, пока они не закрепились на Родане, — предложил Магарбал.
— За каждого воина, которого я потерял, пусть убьют троих! — с искаженным лицом потребовал Магон.
— Проклятущие вы пожиратели римлян! — заметил Ганнибал тоном, который заставил всех насторожиться.
— Ты что, их жалеешь? — вскинулся Мономах.
— И их тоже, — сказал Ганнибал. — Но в первую очередь нас самих.
— Может, нам вообще не стоит драться с римлянами?
— Не здесь, — четко ответил Ганнибал. Мономах вскочил:
— Бежать нам от них, что ли?
— Да, — сказал Ганнибал, — через горы. Мономах так опешил, что опять сел. Ганнибал повернулся к Магону:
— Сколько ты потерял из трехсот человек?
— Половину, — подавленно сказал Магон.
— Против трехсот римлян!
— Они отчаянно боролись за свою жизнь, — защищался Магон.
— Верный знак, что эти тридцать тысяч сразу побросают оружие, как только нас завидят! — заметил Ганнибал сухо. — Победа над Сципионом будет стоить нам четвертой части нашей армии, а может, и больше. А если римляне уклонятся от боя, то задержат нас еще недели на две. И путь через Альпы уже будет закрыт.
Мономах, Магарбал и Магон посерьезнели — Ганнибал объяснил им все несколькими фразами.
— Мы разобьем римлян под Римом, — решил он. — Римского консула мы оставим с носом. Пусть войдет в пустой лагерь. Большего он не заслужил. Победа над ним
доставит нам мало радости. Мы разобьем римлян там, откуда им некуда будет бежать. Завтра наша армия поднимется вверх по Родану. Мы должны скорее постучаться в ворота Рима.
После этих слов никто уже ему не возражал. Когда Магарбал, Мономах и Магон ушли, Ганнибал еще долго совещался с Силеном.
— Другого пути нет, — сказал Ганнибал. — Нам нужно перейти через горы. Море принадлежит римлянам с тех пор, как они победили нас на море. И мы — старые мореплаватели — вынуждены разбить их на суше, у их же собственных ворот.
Он спросил Силена, слыхал ли тот что-либо о Сципионе.
— Все равно что ничего, — признался Силен.
— Что-то в нем есть, — сказал Ганнибал. — Иначе они не послали бы его против меня.
16
Утром, еще перед рассветом, мы начали отход. Слоны шли впереди. Ганнибал ехал верхом на одной из своих лошадей. Он сам разведывал дорогу с небольшим отрядом всадников. Мы продвигались вверх по течению без каких-либо помех. Так продолжалось три дня подряд.
Настроение у солдат было подавленное. Несмотря на большие потери, понесенные Магоном в его разведывательной стычке, все наемники ждали момента напасть на римлян. Никому не нравилось, что Ганнибал уклонился от боя.
Вечером третьего дня Ганнибала посетили посланцы некоего Бранка, который называл себя царем острова Инис и предлагал свою дружбу. Менее чем через два часа прибыли еще посланцы от «царя Инис», но теперь они назвали его Колхом. Как только люди Бранка увидели людей Колха, они сразу накинулись друг на друга с бранью. Выяснилось, что Бранк и Колх — братья.
— Царем всегда был Бранк, — говорили одни.
— Колх — лучший царь, — утверждали другие.
С оружием в руках готовы они были наброситься друг на друга. Ганнибал, выслушав тех и других, решил признать Бранка. Его посланцев он отправил назад с подарками. Людям же Колха он сказал, что, если тот не сдастся ему сам, он возьмет его в рабство и сошлет так далеко, откуда он никогда не вернется.
— Так оно и должно быть, — сказал Ганнибал своим советникам, — пусть все дерутся за дружбу с нами.
— Почему ты выбрал Бранка? — спросил Магон.
— Все дело в деревьях, — ответил Ганнибал. Он указал на группу деревьев, которые росли от нас примерно в ста шагах. — Мне так скучно было слушать этих посланцев, что я стал гадать на растущих там деревьях: Колх — Бранк — Колх — Бранк… Счет кончился на Бранке. Но этот вождь должен будет со мной кое-чем поделиться.
Через день мы дошли до острова Инис. В сущности это был вовсе не остров, а просто большой кусок земли, омываемый с двух сторон водами Родана и Исары. С северной стороны Инис ограничивала цепь холмов, тянущаяся от Родана к Исаре.
— Здесь можно выдержать осаду с горсточкой умелых воинов, — оценил Ганнибал местоположение этого острова. — И никто не умрет с голоду!
На острове были заливные луга, почва покрыта илом: все, что могло потребоваться человеку, росло тут в избытке. Ганнибал решил остановиться здесь на несколько дней, дать отдохнуть войску и пополнить запасы продовольствия.
За четыре месяца пути мы оставили позади себя почти шесть тысяч стадиев. Тем временем армия увеличилась. Но самое трудное было впереди — это чувствовал каждый. Приближалась осень. Все прозрачнее становился воздух. На востоке поднимался белый заслон — горы, покрытые вечными снегами. Наемники часто поглядывали в ту сторону, и, хотя они на острове ни в чем не нуждались, они уже не были такими бодрыми, как в Ново-Карфагенском лагере. По ночам с гор дул ветер, пахнущий снегом.
От Ганнибала не укрылось то, что многие в его армии мучаются сомнениями. Магарбал, Мономах и Магон уговаривали его выступить перед наемниками. Но Ганнибал и слушать об этом не хотел.
На четвертый день — последний день пребывания армии на острове — в лагере появились всадники с востока. Как ползучий огонь, пронеслась по лагерю новость: у Ганнибала в гостях всадники, перешедшие Альпы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
После короткого отдыха всадники двинулись в тыл врага и, когда увидели его, кострами дали знать Ганнибалу об этом. Тогда он отдал приказ к переправе своим солдатам. В первый раз слоны оказались позади. Большие и маленькие лодки двинулись через реку, перегородив течение, и под защитой этого заслона через нее поплыли плоты, которые теперь почти не сносило.
Волки распевали боевые песни и, бряцая оружием, готовились кинуться навстречу атакующим. Тут на волков с тыла напали Ганнибаловы всадники, ряды волков смешались, многие были убиты на месте, другие бежали, побросав оружие. Ганнибал не велел их преследовать. Он даже запретил собирать с поля брошенное оружие. Тем самым он стремился показать побежденным, что не хочет их уничтожать, а желает привлечь на свою сторону. Осталось переправить на другой берег тридцать девять слонов, которые уже волновались от шума, доносившегося с другого-берега. Ганнибал не спешил.
Некоторые погонщики хвастались, что могут сразу же переправить своих слонов на тот берег. Один погонщик, спеша опередить других, сел на слона и направил его в реку. Слон все глубже входил в воду, она уже доставала ему до спины. Погонщик не обращал на это внимания, он уже не раз переплывал на слоне реки. Но вдруг слон окунулся с головой, затем выдохнул воздух, подняв целый фонтан брызг, а потом исчез под водой. Погонщик в страхе заорал, он не умел плавать и спасся только благодаря тому, что успел ухватиться за всплывшего слона. Слон вылез обратно на берег, и погонщик больше не пытался переправить его через Родан. Еще один погонщик тоже захотел было отличиться. Он стал подманивать за собой слона, и, когда тот двинулся за ним, погонщик побежал в воду. Но слон повернул назад.
После всего этого шума слоны уже больше не захотели плыть. Ганнибал стал совещаться с погонщиками. Под конец он предложил построить ниже по течению дорогу в реку, но не через всю — такого Родан не позволил бы, — а просто причаленный к берегу помост длиной в семьдесят и шириной в пятнадцать шагов, покрытый землей и дерном, чтобы слоны, вступив на него, думали, что все еще идут по берегу, хотя по обе стороны и будет вода. Плот, достаточно большой, чтобы удержать на себе восемь или десять слонов, должен стоять готовый к отплытию на конце помоста.
Погонщики нашли этот план замечательным. На строительство помоста и плота ушел целый день. На следующее утро к замаскированному мостику повели первых восемь слонов. Ганнибал сидел на Суре, чтобы хорошо видеть все вокруг, но оставался в стороне, приказав вступить на помост сначала слонихам. Они были послушнее, и Ганнибал рассчитывал на самолюбие самцов, которые последуют вслед за ними.
Слонихи одна за другой вступили на искусственную дорогу. Бревна были покрыты глиной, на глину положен дерн, по краям воткнуты кусты. Потом слонихи, а за ними и несколько слонов во главе с Суром перешли на плот, также выложенный дерном. Слоновий плот был таким вместительным, что на нем свободно поместились десять слонов. Тогда на плот пробрались гребцы, взяв спрятанные в кустах весла. Отвязали канаты, которыми плот был привязан к деревьям на берегу. Плот подхватило течением и понесло. Гребцы направили его к другому берегу.
Слоны съежились, как под ударом молнии, захлопали ушами, словно створками ворот, хоботы взлетели вверх. Они искали врага, который так коварно выбил у них из-под ног твердую почву. Мощные туши слонов застыли, как скалы, внутри их нарастал грохот, и тут затрубил Сур. Он был так взволнован, что не удержался и прыгнул в реку. За ним прыгнули еще два слона. Ганнибал, два погонщика и я оказались в воде. Мы ухватились за край плота. Слоны в воде сразу успокоились, плывя возле плота.
Сур держался около меня. Ощутив под ногами дно, он приподнялся из воды и пошел вброд, высоко задирая хобот. Когда середина реки осталась позади, я опять забрался в седло. Я нашептывал на ухо Суру ласковые слова, но он не подавал никакого знака, что хочет разговаривать. Он все больше вылезал из воды. Теперь Сур уверенно шел вперед, опередив двух других слонов. Уже на берегу я почувствовал, что он обижен. Когда Ганнибал к нему приблизился, Сур сердито вылил на него полный хобот воды — в благодарность за неожиданную переправу.
— Разве я не достаточно мокрый? — спросил его Ганнибал, трясясь от смеха.
Сур был обезоружен этим и сразу смягчился.
К вечеру всех слонов переправили на левый берег. Карталон, которого Ганнибал отправил назад на пустом плоту, заставил погонщиков привязать к передним ногам слонов кур и кроликов, чтобы слоны стояли спокойно. Но не все погонщики захотели это сделать, и еще несколько слонов спрыгнули с плота в воду. В последний раз плот даже перевернулся. Это стоило жизни двум гребцам. Но реке не досталось ни одного слона или погонщика.
15
После того как через реку переправили всех слонов, к карфагенянам присоединились несколько тысяч волков, снова взявшихся за оружие.
Ганнибал назначил три дня отдыха. Соорудили укрепления, причем волки предложили свою помощь, усердно копая рвы и поднося бревна. Слоны, освобожденные от всякой работы, потопали к реке. Теперь они навешали ее, как старую знакомую. Наемники и волки занялись меновой торговлей. Подул благотворный южный ветер. Люди сложили оружие, запрятав его так далеко, словно в будущем оно никому не понадобится. О войне уже никто не говорил.
Слоны проводили все дни на реке. Как и в мирное время, проделывали мы с ними безобидные трюки. Слоны тоже играли друг с другом. Один раз Карталон раздразнил карликового слона, пугая его своим бормотанием, а потом побежал от него, крикнув мне, чтобы я вскочил на него сзади. Я скользнул слону на загривок, откуда он не мог меня скинуть. Когда он захотел лечь на землю, я спрыгнул и дал ему немного соли, чтоб успокоить. Карлик сердито отвернулся, не обращая внимания на соль и на уговоры своего великана-погонщика. Я отошел, почувствовав угрызения совести. Вдруг я ощутил удар по спине и резко обернулся, думая, что это Карлик ударил меня хоботом. Но он стоял все на том же месте. Погонщики хохотали. Тут я увидел возле своих ног комок глины — ее швырнул Карлик, попав мне в спину. Я увидел, что он доволен. Это видели все. И мне стало немного легче.
Мы вернулись в лагерь при заходящем солнце и застали там большой переполох. Выкапывая ров, волки наткнулись на мощный череп. Привязав слонов, мы пошли на площадь перед палаткой Ганнибала, где лежал этот череп. Он был величиной в половину человеческого роста и пялился на нас огромной черной дырой. Притащившие его сюда уверяли, что нести его было легко. И говорили, что в первый момент, когда они его увидели, им показалось, что в нем сидит нечистая сила.
— Голова Циклопа, — сказал кто-то в толпе. Наемники, обступившие удивительную находку, не сомневались, что перед ними череп какого-то древнего великана. Карталон и еще некоторые погонщики с сомнением качали головой. Они обменялись взглядами, и Карталон сказал: — Как этот слон мог попасть сюда?
— Слон?! — Никто не хотел этому верить.
Из палатки в сопровождении Силена вышел Ганнибал. Он с удивлением стал рассматривать находку.
— Он лежал в земле на глубине в человеческий рост, — доложил начальник, наблюдавший за строительством укреплений.
— Такой огромный череп бывает только у слона! — сказал Ганнибал.
— Да, это череп слона, — подтвердил Карталон; он подошел ближе к черепу и объяснил: — Вы приняли эту дыру за глаз циклопа, а это отверстие для хобота. — И указал также на едва видные дырочки, где, как он утверждал, помещались слоновьи глаза.
Теперь каждый мог представить себе этот череп на шее слона.
— Но как слон мог попасть сюда? — спросил Ганнибал?
— Наверно, он давно здесь лежит, — предположил Силен.
Во время объяснения Карталон притронулся к черепу, и кусок истлевшей кости остался у него в руке. Теперь череп выглядел еще страшнее, а так как никто не мог объяснить появление слона в этой местности, что так далеко от стран, в которых водятся слоны, то догадка Карталона снова подверглась сомнению, и опять весь лагерь стал называть находку не иначе как Циклопом.
Многие думали, что череп принесет нам несчастье, и никто не понимал, почему Ганнибал оставил его лежать возле палатки.
Вечером все заметили на юге пыльное облако. Оно быстро приближалось. Его появление никого не испугало и даже не насторожило Ганнибала. Вместе с тремястами всадниками отрядил он своего младшего брата в низовье реки Родан, чтобы убедиться, что оттуда нам ничего не грозит. Портовый город в устье реки принадлежал римлянам.
Магон и его всадники вернулись в лагерь на загнанных лошадях, у некоторых из них пот смешался с кровью. Раненые были и среди всадников. Половина их не вернулась. Не хватало и лошадей. В мгновение ока распространился слух: идут римляне! Магон сразу же поскакал к палатке Ганнибала. Я увидел, как он подъехал, я как раз чистил оружие Ганнибала. У Ганнибала сидели Магарбал, Мономах и Силен. Бледный и усталый Магон вошел в палатку. Его левый рукав был в крови.
— Ты ранен? — спросил Ганнибал и послал за Синхалом. Врач сразу же пришел.
— Царапина, больше ничего, — успокаивал их Магон. Но Ганнибал настоял на осмотре.
Пока врач промывал и перевязывал рану, Магон рассказывал, как в полдень триста его всадников натолкнулись на такой же по численности отряд римлян. Никто не захотел уступить, и каждое войско потеряло убитыми примерно половину воинов.
— Когда большинство лошадей были ранены и остались без всадников, возникла паника. Неуправляемые лошади пустились наутек, увлекая за собой и тех, на которых еще были всадники. Так мы и разошлись… Если кто и остался цел и с их стороны, и с нашей, то только благодаря лошадям… — Докладывая, Магон смотрел в пол. Теперь он взглянул на Ганнибала: — Мы сделали все, что могли.
— Хорошо, что я не отправил с тобой всю мою армию, — не без резкости сказал Ганнибал.
— Надо было дать им улизнуть? — возмутился Магон.
— Самим надо было улизнуть, — ответил Ганнибал. — И притащить с собой побольше римлян!
— Двоих мы привезли, — сказал Магон. — Двоих раненых.
Ганнибал просветлел:
— Надо их сейчас же допросить!
— Но они полумертвые, — возразил Магон.
— Тащите их сюда! — потребовал Ганнибал. — Они нужны мне, пока еще живы. Многого мне от них не надо.
Пленников принесли на носилках. Они потеряли много крови и выглядели, как мертвецы. Это были юноши. Ганнибал велел дать им вина. Он заговорил с ними на латинском.
— Мы не римляне, — ответил один по-кельтски. — Но наш вождь продал нас римлянам, он их союзник.
— Много вас в римском войске? — спросил Ганнибал.
— Четыреста человек, — сказал другой. — Проклятая война! — Он застонал.
— Для вас война кончилась, — успокоил его Ганнибал. — Как только вас вылечат, я дам вам коней.
Синхал осматривал раны пленников, а полководец продолжал расспрашивать. Когда их вынесли из палатки, Ганнибал уже знал, что римский консул Публий Корнелий Сципион высадил в Массилии свое войско с шестидесяти военных кораблей и сейчас сооружает лагерь на тридцать тысяч человек, чтобы преградить карфагенянам путь на Рим.
— Наскребли не так уж и много, — пренебрежительно сказал Ганнибал.
— Тем лучше, — возразил Мономах. — Ни один из них от нас не уйдет.
— Надо атаковать их, пока они не закрепились на Родане, — предложил Магарбал.
— За каждого воина, которого я потерял, пусть убьют троих! — с искаженным лицом потребовал Магон.
— Проклятущие вы пожиратели римлян! — заметил Ганнибал тоном, который заставил всех насторожиться.
— Ты что, их жалеешь? — вскинулся Мономах.
— И их тоже, — сказал Ганнибал. — Но в первую очередь нас самих.
— Может, нам вообще не стоит драться с римлянами?
— Не здесь, — четко ответил Ганнибал. Мономах вскочил:
— Бежать нам от них, что ли?
— Да, — сказал Ганнибал, — через горы. Мономах так опешил, что опять сел. Ганнибал повернулся к Магону:
— Сколько ты потерял из трехсот человек?
— Половину, — подавленно сказал Магон.
— Против трехсот римлян!
— Они отчаянно боролись за свою жизнь, — защищался Магон.
— Верный знак, что эти тридцать тысяч сразу побросают оружие, как только нас завидят! — заметил Ганнибал сухо. — Победа над Сципионом будет стоить нам четвертой части нашей армии, а может, и больше. А если римляне уклонятся от боя, то задержат нас еще недели на две. И путь через Альпы уже будет закрыт.
Мономах, Магарбал и Магон посерьезнели — Ганнибал объяснил им все несколькими фразами.
— Мы разобьем римлян под Римом, — решил он. — Римского консула мы оставим с носом. Пусть войдет в пустой лагерь. Большего он не заслужил. Победа над ним
доставит нам мало радости. Мы разобьем римлян там, откуда им некуда будет бежать. Завтра наша армия поднимется вверх по Родану. Мы должны скорее постучаться в ворота Рима.
После этих слов никто уже ему не возражал. Когда Магарбал, Мономах и Магон ушли, Ганнибал еще долго совещался с Силеном.
— Другого пути нет, — сказал Ганнибал. — Нам нужно перейти через горы. Море принадлежит римлянам с тех пор, как они победили нас на море. И мы — старые мореплаватели — вынуждены разбить их на суше, у их же собственных ворот.
Он спросил Силена, слыхал ли тот что-либо о Сципионе.
— Все равно что ничего, — признался Силен.
— Что-то в нем есть, — сказал Ганнибал. — Иначе они не послали бы его против меня.
16
Утром, еще перед рассветом, мы начали отход. Слоны шли впереди. Ганнибал ехал верхом на одной из своих лошадей. Он сам разведывал дорогу с небольшим отрядом всадников. Мы продвигались вверх по течению без каких-либо помех. Так продолжалось три дня подряд.
Настроение у солдат было подавленное. Несмотря на большие потери, понесенные Магоном в его разведывательной стычке, все наемники ждали момента напасть на римлян. Никому не нравилось, что Ганнибал уклонился от боя.
Вечером третьего дня Ганнибала посетили посланцы некоего Бранка, который называл себя царем острова Инис и предлагал свою дружбу. Менее чем через два часа прибыли еще посланцы от «царя Инис», но теперь они назвали его Колхом. Как только люди Бранка увидели людей Колха, они сразу накинулись друг на друга с бранью. Выяснилось, что Бранк и Колх — братья.
— Царем всегда был Бранк, — говорили одни.
— Колх — лучший царь, — утверждали другие.
С оружием в руках готовы они были наброситься друг на друга. Ганнибал, выслушав тех и других, решил признать Бранка. Его посланцев он отправил назад с подарками. Людям же Колха он сказал, что, если тот не сдастся ему сам, он возьмет его в рабство и сошлет так далеко, откуда он никогда не вернется.
— Так оно и должно быть, — сказал Ганнибал своим советникам, — пусть все дерутся за дружбу с нами.
— Почему ты выбрал Бранка? — спросил Магон.
— Все дело в деревьях, — ответил Ганнибал. Он указал на группу деревьев, которые росли от нас примерно в ста шагах. — Мне так скучно было слушать этих посланцев, что я стал гадать на растущих там деревьях: Колх — Бранк — Колх — Бранк… Счет кончился на Бранке. Но этот вождь должен будет со мной кое-чем поделиться.
Через день мы дошли до острова Инис. В сущности это был вовсе не остров, а просто большой кусок земли, омываемый с двух сторон водами Родана и Исары. С северной стороны Инис ограничивала цепь холмов, тянущаяся от Родана к Исаре.
— Здесь можно выдержать осаду с горсточкой умелых воинов, — оценил Ганнибал местоположение этого острова. — И никто не умрет с голоду!
На острове были заливные луга, почва покрыта илом: все, что могло потребоваться человеку, росло тут в избытке. Ганнибал решил остановиться здесь на несколько дней, дать отдохнуть войску и пополнить запасы продовольствия.
За четыре месяца пути мы оставили позади себя почти шесть тысяч стадиев. Тем временем армия увеличилась. Но самое трудное было впереди — это чувствовал каждый. Приближалась осень. Все прозрачнее становился воздух. На востоке поднимался белый заслон — горы, покрытые вечными снегами. Наемники часто поглядывали в ту сторону, и, хотя они на острове ни в чем не нуждались, они уже не были такими бодрыми, как в Ново-Карфагенском лагере. По ночам с гор дул ветер, пахнущий снегом.
От Ганнибала не укрылось то, что многие в его армии мучаются сомнениями. Магарбал, Мономах и Магон уговаривали его выступить перед наемниками. Но Ганнибал и слушать об этом не хотел.
На четвертый день — последний день пребывания армии на острове — в лагере появились всадники с востока. Как ползучий огонь, пронеслась по лагерю новость: у Ганнибала в гостях всадники, перешедшие Альпы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20