Ну и, разумеется, обоим Арборетти, Тристану дель Моро и Криспину Фоскари.
— А что ты скажешь о брате Криспина, Йене? — не подумав, выпалила Бьянка.
Вновь рассмеявшись, Туллия махнула рукой:
— Забавно, что ты о нем спрашиваешь. — Она продолжала смеяться. — Нет, детка, Изабелла совсем не того типа женщина, которая могла бы обольстить этого человека. Она слишком жива и глуповата для такого умного и знатного мужчины, как граф д'Аосто. Ее детская наивность и невинность, которые так нравились большинству ее любовников, не произвели бы на графа никакого впечатления и лишь раздражали бы его. Вкусы графа иные. Ему нравятся более зрелые женщины — вроде меня. — Она загадочно улыбнулась. — Кстати, я жду графа с минуты на минуту.
Бьянка от изумления раскрыла рот, потом, с трудом сглотнув, она попыталась приказать своему сердце успокоиться и не рваться с такой силой наружу. Вспомнив, с какой тщательностью Туллия готовилась к встрече с клиентом и с каким увлечением она наблюдала за этим, Бьянка почувствовала предательскую тошноту. Ей захотелось немедленно уйти отсюда.
— Понятно, — едва слышно прошептала она. — Что ж, пожалуй, не буду тебя задерживать. — Девушка протянула руку Туллии, мысленно благодаря Бога за то, что рука не дрожала. — Ты мне очень помогла, Туллия, и я была рада видеть тебя.
Куртизанка, занятая тем, чтобы роскошный халат, складки которого она расправила только что с такой тщательностью, больше открывал взору, чем скрывал, не заметила замешательства своей подруги.
— Если я смогу помочь тебе еще чем-то, красавица, то дай мне знать. Я всегда буду рада помочь тебе. — Взяв Бьянку за руку, она ласково поцеловала ее ладонь.
В комнату вошла Дафна.
— Его светлость здесь, — сообщила она. — Пригласить его?
Кивнув, Туллия нахмурилась, глядя на Бьянку:
— Вот что, детка, твоя репутация явно пострадает, если граф увидит тебя в моем доме и все истолкует неправильно.
Бьянка от ужаса застыла на месте: ей нечего было добавить к словам подруги.
— Зеркальный шкаф! — вдруг осенило Туллию. — Это дверь в коридор, который выходит прямо на канал. Между прочим, если ты не очень торопишься, то можешь задержаться и сквозь зеркальные панели посмотреть за тем, что тут будет происходить. Знаешь, я специально попросила сделать эти панели — некоторые клиенты с определенными вкусами любят понаблюдать кое за чем, а потом я вдруг выяснила, что лучше чувствую себя, когда знаю, что за мной кто-то подглядывает. Особенно если этот кто-то так же хорош, как ты, красавица.
Их разговор был прерван звуком шагов в коридоре. Едва Бьянка успела спрятаться в шкафу, как дверь в спальню Туллии отворилась.
Бьянка не могла бы заставить себя отвернуться от зрелища, которое должно было вот-вот разыграться у нее перед глазами. Она видела, как Йен поцеловал Туллии руку, а потом подарил ей маленькую деревянную шкатулочку с выгравированными на ней инициалами известного венецианского ювелира.
Граф выглядел потрясающе: его волосы слегка растрепались на ветру, камзол удачно подчеркивал безупречную фигуру.
Бьянка услышала восторженное восклицание Туллии. Раскрыв шкатулку и вынув из нее серьги с огромными изумрудами, она подошла к зеркалу и приложила их к ушам.
Стоя у нее за спиной, Йен наблюдал за тем, как куртизанка надевает его подарок. Туллия взяла руку Йена и приложила ладонь к своей груди, слегка отодвинув в сторону полу кружевного халата, а потом прижалась к нему всем телом. Потом куртизанка закинула голову и крепко поцеловала графа.
Тот глубоко вздохнул, убирая руку с ее груди. Он был доволен тем, что Туллия не забыла, как он любит аромат гардений, и подумал, что не зря потратил деньги на дорогой подарок. Осторожно развязав поясок ее халата, Йен бросил его на пол. Его ладони скользнули по обнаженной спине куртизанки, по ее стройным бедрам, обхватили ее пышные ягодицы. Йен сел, и Туллия устроилась рядом, положив руку на его плоть.
— Давненько я тебя не видел, Туллия, но выглядишь ты лучше, чем обычно, — начал разговор Фоскари.
В ответ куртизанка расстегнула шнурки его лосин для того, чтобы высвободить рвущееся наружу естество. Йен улыбнулся, когда Туллия погладила его восставшую плоть, но остановил ее, прежде чем она взяла ее в рот. Обычно эти интимные ласки доставляли ему большое удовольствие, однако сегодня что-то было не так, что-то изменилось. Йену даже казалось, что он что-то теряет.
Бьянка видела лишь спину Туллии, раздевающей Йена, однако ей был отлично виден ее партнер. Не в силах сдвинуться с места, затаив дыхание, она наблюдала за тем, как руки Туллии ласкают тело ее жениха. Бьянка не слышала, о чем они говорят, но была уверена, что Йен то и дело постанывает от удовольствия. Она никогда в жизни не видела ничего подобного, но, как ни странно, в ней зародилось какое-то новое чувство, которое скорее всего было ревностью. И наряду с этим она как никогда ощутила одиночество и сомнение в себе. Почему на месте Туллии не она? Почему руки Йена гладят не ее тело, а губы целуют не ее рот? Она сама предложила себя графу, а он оттолкнул ее! Неужели она так отвратительна, что он отказался от нее? Узнает ли она когда-нибудь, каково чувствовать его ласки? И не только его, но и вообще какого-нибудь мужчины? Едва сдерживая слезы, Бьянка наконец вышла из тайника и направилась к каналу.
Как только Бьянка ушла, парочка двинулась к невероятно широкой кровати. Возможно, просто у него плохое настроение, размышлял Йен, не понимая, что с ним происходит. Однако еще два часа назад он выложил кругленькую сумму за эти изумруды, значит, тогда настроение его было иным? Нет, Туллия ему необходима как лекарство — она поможет ему забыть о тех образах, что с некоторых пор овладели его сознанием и не оставляли его ни на мгновение.
Увы, даже в роскошном будуаре Туллии, даже в обществе этой соблазнительнейшей из женщин он продолжал думать о Бьянке. Протянув руку к голове Туллии, он спросил себя, почему у нее не светлые волосы. Ее тело, когда-то приводившее его в восторг, теперь казалось слишком пышным, чересчур надушенным и искусственным. Взяв в ладонь ее грудь, он испытал разочарование: грудь Туллии была не такой маленькой и твердой, как грудь Бьянки. Он был готов обвинить куртизанку даже в том, что у нее нет родинки на левом бедре. Однако у него было еще три с половиной часа, и он не знал, какие чудеса приготовила ему Туллия. Вытянувшись на кровати, Йен положил Туллию на себя и решил дать ей шанс.
Уходя домой несколькими часами позже, Йен чувствовал себя разочарованным. Туллия превзошла себя, призвав на помощь все, чему научили ее десять лет проституции. Но тщетно…
Позднее она рассказывала подружке, что еще ни разу за ее долгую практику ни один мужчина не обращался с ней с такой страстью и… нежностью. Было странно, но он даже не занимался с ней любовью, а просто хотел все время жарко целовать и обнимать ее, как целуют и обнимают лишь любимых. А один раз, призналась она, краснея, он даже назвал ее «дорогая».
Йену не удалось обмануть себя ребяческими играми: он чувствовал, что с каждым часом его желание обладать Бьянкой все возрастало. Его тело, почти не отреагировавшее на ласки опытнейшей женщины, королевы куртизанок, вспыхивало каждый раз, когда Бьянка едва прикасалась к нему. У него остался один выход — уложить Бьянку к себе в постель. Эта мысль вызвала у него возбуждение и страх.
Фоскари начал подозревать свою невесту в том, что она манипулировала им, пытаясь с помощью своей привлекательности убедить его в своей невинности.
Но все могло быть иначе. Это он мог бы манипулировать Бьянкой, он мог бы держать ее в узде и даже проверить, невинна она или…
Он ничуть не сомневался, что, соблазнив Бьянку, сразу же избавится от ее чар и даже сумеет вытянуть из нее, кто все-таки совершил убийство. Неожиданно Йену пришло в голову, что его сосед, французский посол, подал ему очень неплохую идею. Поздравив себя с подобной расчетливостью, Йен сделал глубокий вдох.
Глава 10
Ароматный пар окутывал две фигуры в ванной. Женщина откинула голову назад и закрыла глаза, а горничная тщательно намыливала губкой ее роскошное тело. Погруженные в свои мысли, обе не заметили, как дверь отворилась и в ванную вошел мужчина.
Он ступал неслышно, но дама, что была в воде, подняла веки и посмотрела затуманенными глазами на гостя. Как обычно, он был безупречно одет: отлично сшитый камзол подчеркивал его широкие плечи и узкую тонкую талию. Его лосины плотно облегали стройные бедра, гульфик обтягивал свое массивное содержимое. Он улыбнулся женщине, и та отогнала от себя горничную.
— Я пришел, как только получил твою записку. — Он пытался скрыть волнение в голосе. — По пути я встретил Йена Фоскари. Он шел от тебя?
Женщина рассмеялась, но совсем не весело.
— Неужели мой ангел ревнует? Беспокоится о том, что после того, что было вчера ночью, я стану искать ему замену? Ему, который приносит мне истинные доказательства своей любви, а не какие-то каракули на бумаге? — саркастическим тоном говорила она. — Однако я люблю, когда обо мне заботятся. Когда мое счастье и комфорт человек ставит превыше своих. Когда человек думает только о том, чтобы доставить мне удовольствие!..
Его щеки порозовели. Да он жизнью своей рисковал! Чуть не погиб от руки этого безумца, Йена Фоскари! А она намекает на то, что он недостаточно заботится о ней. Он не виноват в том, что в доме не осталось ничего, даже кровавых следов!
Труп был в этом доме — он ничуть не сомневается, но никто не сможет доказать этого. Он-то надеялся, что ему помогут рисунки, которые он прихватил оттуда с собой, но, увы, они вызвали лишь гнев его любовницы. Хуже того, она отлучила его от своего ложа. У него перехватывало дыхание, когда он думал о том, каких наслаждений лишается! Поэтому он намеревался сделать все для того, чтобы заслужить у нее прощение.
— Я знаю, что не могу принести достойных извинений, мадонна, — проговорил он. — Знаю, что потерпел неудачу и у меня нет доказательств, в которых ты так нуждаешься. Но я молю, позволь мне вернуть твое расположение!
«А он довольно красив, когда просит меня о чем-то», — подумала женщина, глядя на него. И отлично подходит для выполнения плана, разработанного ею с братом еще утром. Арборетги не устоять! Женщина поднялась из ванны.
— Мне поможет мой ангел, — заявила она.
Она позволила завернуть себя в шелковый халат, а потом повела молодого человека в спальню. Он уже было собрался расстегнуть пряжки на камзоле, но тут она остановила его.
— Для этого у нас еще будет время, — прошептала она низким хрипловатым голосом, зная, что именно этот тон больше всего возбуждает его. — А сначала у меня есть для тебя очень важное задание. Запомни все подробно.
Наблюдая за ним, она заметила на его лице тень сомнения и тут же принялась осыпать мелкими поцелуями его запястья, грудь и те места, которые, как было ей известно, больше всего изнывали по ее ласкам.
— Надеюсь, все устроится к завтрашнему утру, ты сразу же и приходи ко мне. — Ее палец скользнул по его гульфику и замер. Женщина испытующе посмотрела в лицо молодому человеку. Убедившись в том, что он полностью в ее власти, она поднесла розовые губки к его уху и прошептала, касаясь его: — Ничто из того, что ты мог бы сделать для меня, не заставит меня быть более благодарной. Пока тебя не будет, я подумаю о достойной награде.
При этих словах по телу молодого человека пробежала дрожь. На этот раз, пообещал он себе, он сделает все, что она требует.
Глава 11
Йен почему-то ждал, что его возвращение домой тем вечером будет встречено чем-то вроде торжественных фанфар, но вместо этого он услыхал лишь, как дождь неистово барабанит по окнам. Часы только что пробили девять, но в доме стояла такая тишина, какая бывает лишь в предутренние часы. Казалось, в доме все спит, и граф даже на мгновение испугался, что кто-нибудь умер. Наконец он услышал отдаленный звук голосов откуда-то сверху. Поднявшись по лестнице, Йен остановился у покоев Роберто и Франческо.
У его дядюшек был какой-то зловещий вид. Они сидели — каждый в своем кресле — перед камином, а между ними стоял графинчик с граппой. Как только Йен вошел, Франческо замолк на полуслове.
— Здравствуй, д'Аосто, — холодно промолвил он.
Граф остановился. С самого детства дяди обращались к нему по фамилии лишь в тех случаях, когда был очень серьезный разговор или когда они боялись что-то сказать ему.
— Йен, — наконец взял слово Роберто, — ты знаешь, что, строго говоря, я тебе не дядя, а потому не могу обращаться к тебе как член семьи.
Роберто и Франческо были вместе так долго, что лишь немногие, включая и самого Йена, помнили о том, что они на самом деле не родственники. А сам Роберто вспоминал об этом лишь в тех случаях, когда происходило что-то неприятное и он хотел как-то отстраниться от семьи. Теперь Йен встревожился не на шутку.
— Так вот, — продолжил Роберто, — вместо этого я обращаюсь к тебе как мужчина. Ты не имеешь права приводить в дом людей, запирать их, обвинять в убийстве, а потом еще ждать, чтобы они никак не проявляли к тебе свои чувства. Уж не знаю, что там у тебя в голове, но она не такая женщина, с которой можно обращаться подобным образом. Ты сломил ее дух — дух, который не был сломлен даже после смерти ее любимого отца, дух, которого достало на то, чтобы со всем рвением взяться за изучение медицины, что недоступно большинству мужчин, не говоря уже о женщинах. Большое достижение, надо сказать. Она так несчастна, что ее горе ощущается почти физически. Мало кто из прислуги поддерживает тебя, не говоря уже о твоих родственниках.
Йен оторопело уставился на него.
— Маленькая ведьма! — пробормотал он. — Маленькая лживая притворщица! Она каким-то образом сумела убедить вас в моей жестокости, и вы этому поверили!
— Замолчи! — перебил его Франческо. — Ты не смеешь обвинять это милое существо, с которым помолвлен! Да если хочешь знать, она ни словом не обмолвилась о твоей жестокости, она вообще ни слова о тебе не сказала!
— Можете не продолжать, доктор ди Римини. Я сама все скажу ему, но спасибо вам за поддержку. — Трое мужчин повернулись к двери, откуда раздался тихий женский голос. Бьянка прошла в комнату и низко поклонилась Йену. — Я могу перемолвиться с вами словечком, милорд?
Она казалась очень хрупкой и совсем маленькой, но ничуть не менее красивой. Больше того, создавалось впечатление, что несчастье и переживания лишь усилили красоту Бьянки, сделав ее еще более совершенной. Глядя на девушку, граф понял, как она могла очаровать его прислугу: ее необыкновенные глаза казались еще больше на фоне побледневшей кожи, скулы явственно обозначились, светлые кудряшки плясали вокруг изможденного лица. Но ее красоте не сыграть с ним шутку и не расстроить его планов, подумал Фоскари, глядя на девушку.
— Пойдем, — бросил граф, проходя мимо Бьянки к двери.
Франческо и Роберто хотели было остановить его, но Бьянка сделала им знак молчать и послушно направилась за Фоскари в библиотеку. При других обстоятельствах девушка пришла бы в восторг от такого количества книг, но сейчас она и не заметила их. Пройдя к камину, она остановилась у огня, спрашивая себя, сможет ли жар пламени хоть немного растопить тот холод, что застыл в глазах Йена.
— Я хочу поведать вам кое-что, а потом задам вам один вопрос, — начала она. — Если вы поверите в то, что я говорю правду, пообещаете ли вы правдиво ответить на него?
— Это зависит от того, что ты мне скажешь, — ответил граф. — Я подумаю.
Бьянку такой ответ не удовлетворил, однако иного выхода у нее не было.
— Я хочу сообщить вам, почему была в доме Изабеллы в тот вечер. — Бьянка смутилась, но все же продолжила: — За то, что я обучала ее грамоте, Изабелла тоже учила меня кое-чему. В общем, Изабелла учила меня… описывала мне, каково это быть с мужчиной. Я имею в виду интимную близость. — Бьянка замолчала.
Не в силах смотреть Йену в глаза, она уставилась на его подбородок.
— И это все? — удивился граф. — Только это ты и хотела мне сообщить?
— Милорд, — серьезно заговорила Бьянка, обращаясь к подбородку, — вы должны понять, как трудно для меня сделать подобное признание. Говорить такое вам, который интересуется только опытными женщинами и с которым я больше всего на свете хотела бы заниматься любовью… Так вот, говорить вам…
— Что-о?! — вскричал Йен, пораженный ее словами. Похоже, его план не только сработает, но все пройдет гораздо проще, чем он думал. Он-то полагал, что ему придется уговаривать свою невесту лечь с ним. Но если она хочет быть соблазненной…
— Итак, я хочу спросить вас кое о чем, — продолжала девушка. — Что со мною не так, милорд? — Набравшись решимости, Бьянка наконец подняла взор от его подбородка и посмотрела прямо в глаза. И тут, к собственному ужасу, Бьянка заметила, что уголок его рта чуть подрагивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— А что ты скажешь о брате Криспина, Йене? — не подумав, выпалила Бьянка.
Вновь рассмеявшись, Туллия махнула рукой:
— Забавно, что ты о нем спрашиваешь. — Она продолжала смеяться. — Нет, детка, Изабелла совсем не того типа женщина, которая могла бы обольстить этого человека. Она слишком жива и глуповата для такого умного и знатного мужчины, как граф д'Аосто. Ее детская наивность и невинность, которые так нравились большинству ее любовников, не произвели бы на графа никакого впечатления и лишь раздражали бы его. Вкусы графа иные. Ему нравятся более зрелые женщины — вроде меня. — Она загадочно улыбнулась. — Кстати, я жду графа с минуты на минуту.
Бьянка от изумления раскрыла рот, потом, с трудом сглотнув, она попыталась приказать своему сердце успокоиться и не рваться с такой силой наружу. Вспомнив, с какой тщательностью Туллия готовилась к встрече с клиентом и с каким увлечением она наблюдала за этим, Бьянка почувствовала предательскую тошноту. Ей захотелось немедленно уйти отсюда.
— Понятно, — едва слышно прошептала она. — Что ж, пожалуй, не буду тебя задерживать. — Девушка протянула руку Туллии, мысленно благодаря Бога за то, что рука не дрожала. — Ты мне очень помогла, Туллия, и я была рада видеть тебя.
Куртизанка, занятая тем, чтобы роскошный халат, складки которого она расправила только что с такой тщательностью, больше открывал взору, чем скрывал, не заметила замешательства своей подруги.
— Если я смогу помочь тебе еще чем-то, красавица, то дай мне знать. Я всегда буду рада помочь тебе. — Взяв Бьянку за руку, она ласково поцеловала ее ладонь.
В комнату вошла Дафна.
— Его светлость здесь, — сообщила она. — Пригласить его?
Кивнув, Туллия нахмурилась, глядя на Бьянку:
— Вот что, детка, твоя репутация явно пострадает, если граф увидит тебя в моем доме и все истолкует неправильно.
Бьянка от ужаса застыла на месте: ей нечего было добавить к словам подруги.
— Зеркальный шкаф! — вдруг осенило Туллию. — Это дверь в коридор, который выходит прямо на канал. Между прочим, если ты не очень торопишься, то можешь задержаться и сквозь зеркальные панели посмотреть за тем, что тут будет происходить. Знаешь, я специально попросила сделать эти панели — некоторые клиенты с определенными вкусами любят понаблюдать кое за чем, а потом я вдруг выяснила, что лучше чувствую себя, когда знаю, что за мной кто-то подглядывает. Особенно если этот кто-то так же хорош, как ты, красавица.
Их разговор был прерван звуком шагов в коридоре. Едва Бьянка успела спрятаться в шкафу, как дверь в спальню Туллии отворилась.
Бьянка не могла бы заставить себя отвернуться от зрелища, которое должно было вот-вот разыграться у нее перед глазами. Она видела, как Йен поцеловал Туллии руку, а потом подарил ей маленькую деревянную шкатулочку с выгравированными на ней инициалами известного венецианского ювелира.
Граф выглядел потрясающе: его волосы слегка растрепались на ветру, камзол удачно подчеркивал безупречную фигуру.
Бьянка услышала восторженное восклицание Туллии. Раскрыв шкатулку и вынув из нее серьги с огромными изумрудами, она подошла к зеркалу и приложила их к ушам.
Стоя у нее за спиной, Йен наблюдал за тем, как куртизанка надевает его подарок. Туллия взяла руку Йена и приложила ладонь к своей груди, слегка отодвинув в сторону полу кружевного халата, а потом прижалась к нему всем телом. Потом куртизанка закинула голову и крепко поцеловала графа.
Тот глубоко вздохнул, убирая руку с ее груди. Он был доволен тем, что Туллия не забыла, как он любит аромат гардений, и подумал, что не зря потратил деньги на дорогой подарок. Осторожно развязав поясок ее халата, Йен бросил его на пол. Его ладони скользнули по обнаженной спине куртизанки, по ее стройным бедрам, обхватили ее пышные ягодицы. Йен сел, и Туллия устроилась рядом, положив руку на его плоть.
— Давненько я тебя не видел, Туллия, но выглядишь ты лучше, чем обычно, — начал разговор Фоскари.
В ответ куртизанка расстегнула шнурки его лосин для того, чтобы высвободить рвущееся наружу естество. Йен улыбнулся, когда Туллия погладила его восставшую плоть, но остановил ее, прежде чем она взяла ее в рот. Обычно эти интимные ласки доставляли ему большое удовольствие, однако сегодня что-то было не так, что-то изменилось. Йену даже казалось, что он что-то теряет.
Бьянка видела лишь спину Туллии, раздевающей Йена, однако ей был отлично виден ее партнер. Не в силах сдвинуться с места, затаив дыхание, она наблюдала за тем, как руки Туллии ласкают тело ее жениха. Бьянка не слышала, о чем они говорят, но была уверена, что Йен то и дело постанывает от удовольствия. Она никогда в жизни не видела ничего подобного, но, как ни странно, в ней зародилось какое-то новое чувство, которое скорее всего было ревностью. И наряду с этим она как никогда ощутила одиночество и сомнение в себе. Почему на месте Туллии не она? Почему руки Йена гладят не ее тело, а губы целуют не ее рот? Она сама предложила себя графу, а он оттолкнул ее! Неужели она так отвратительна, что он отказался от нее? Узнает ли она когда-нибудь, каково чувствовать его ласки? И не только его, но и вообще какого-нибудь мужчины? Едва сдерживая слезы, Бьянка наконец вышла из тайника и направилась к каналу.
Как только Бьянка ушла, парочка двинулась к невероятно широкой кровати. Возможно, просто у него плохое настроение, размышлял Йен, не понимая, что с ним происходит. Однако еще два часа назад он выложил кругленькую сумму за эти изумруды, значит, тогда настроение его было иным? Нет, Туллия ему необходима как лекарство — она поможет ему забыть о тех образах, что с некоторых пор овладели его сознанием и не оставляли его ни на мгновение.
Увы, даже в роскошном будуаре Туллии, даже в обществе этой соблазнительнейшей из женщин он продолжал думать о Бьянке. Протянув руку к голове Туллии, он спросил себя, почему у нее не светлые волосы. Ее тело, когда-то приводившее его в восторг, теперь казалось слишком пышным, чересчур надушенным и искусственным. Взяв в ладонь ее грудь, он испытал разочарование: грудь Туллии была не такой маленькой и твердой, как грудь Бьянки. Он был готов обвинить куртизанку даже в том, что у нее нет родинки на левом бедре. Однако у него было еще три с половиной часа, и он не знал, какие чудеса приготовила ему Туллия. Вытянувшись на кровати, Йен положил Туллию на себя и решил дать ей шанс.
Уходя домой несколькими часами позже, Йен чувствовал себя разочарованным. Туллия превзошла себя, призвав на помощь все, чему научили ее десять лет проституции. Но тщетно…
Позднее она рассказывала подружке, что еще ни разу за ее долгую практику ни один мужчина не обращался с ней с такой страстью и… нежностью. Было странно, но он даже не занимался с ней любовью, а просто хотел все время жарко целовать и обнимать ее, как целуют и обнимают лишь любимых. А один раз, призналась она, краснея, он даже назвал ее «дорогая».
Йену не удалось обмануть себя ребяческими играми: он чувствовал, что с каждым часом его желание обладать Бьянкой все возрастало. Его тело, почти не отреагировавшее на ласки опытнейшей женщины, королевы куртизанок, вспыхивало каждый раз, когда Бьянка едва прикасалась к нему. У него остался один выход — уложить Бьянку к себе в постель. Эта мысль вызвала у него возбуждение и страх.
Фоскари начал подозревать свою невесту в том, что она манипулировала им, пытаясь с помощью своей привлекательности убедить его в своей невинности.
Но все могло быть иначе. Это он мог бы манипулировать Бьянкой, он мог бы держать ее в узде и даже проверить, невинна она или…
Он ничуть не сомневался, что, соблазнив Бьянку, сразу же избавится от ее чар и даже сумеет вытянуть из нее, кто все-таки совершил убийство. Неожиданно Йену пришло в голову, что его сосед, французский посол, подал ему очень неплохую идею. Поздравив себя с подобной расчетливостью, Йен сделал глубокий вдох.
Глава 10
Ароматный пар окутывал две фигуры в ванной. Женщина откинула голову назад и закрыла глаза, а горничная тщательно намыливала губкой ее роскошное тело. Погруженные в свои мысли, обе не заметили, как дверь отворилась и в ванную вошел мужчина.
Он ступал неслышно, но дама, что была в воде, подняла веки и посмотрела затуманенными глазами на гостя. Как обычно, он был безупречно одет: отлично сшитый камзол подчеркивал его широкие плечи и узкую тонкую талию. Его лосины плотно облегали стройные бедра, гульфик обтягивал свое массивное содержимое. Он улыбнулся женщине, и та отогнала от себя горничную.
— Я пришел, как только получил твою записку. — Он пытался скрыть волнение в голосе. — По пути я встретил Йена Фоскари. Он шел от тебя?
Женщина рассмеялась, но совсем не весело.
— Неужели мой ангел ревнует? Беспокоится о том, что после того, что было вчера ночью, я стану искать ему замену? Ему, который приносит мне истинные доказательства своей любви, а не какие-то каракули на бумаге? — саркастическим тоном говорила она. — Однако я люблю, когда обо мне заботятся. Когда мое счастье и комфорт человек ставит превыше своих. Когда человек думает только о том, чтобы доставить мне удовольствие!..
Его щеки порозовели. Да он жизнью своей рисковал! Чуть не погиб от руки этого безумца, Йена Фоскари! А она намекает на то, что он недостаточно заботится о ней. Он не виноват в том, что в доме не осталось ничего, даже кровавых следов!
Труп был в этом доме — он ничуть не сомневается, но никто не сможет доказать этого. Он-то надеялся, что ему помогут рисунки, которые он прихватил оттуда с собой, но, увы, они вызвали лишь гнев его любовницы. Хуже того, она отлучила его от своего ложа. У него перехватывало дыхание, когда он думал о том, каких наслаждений лишается! Поэтому он намеревался сделать все для того, чтобы заслужить у нее прощение.
— Я знаю, что не могу принести достойных извинений, мадонна, — проговорил он. — Знаю, что потерпел неудачу и у меня нет доказательств, в которых ты так нуждаешься. Но я молю, позволь мне вернуть твое расположение!
«А он довольно красив, когда просит меня о чем-то», — подумала женщина, глядя на него. И отлично подходит для выполнения плана, разработанного ею с братом еще утром. Арборетги не устоять! Женщина поднялась из ванны.
— Мне поможет мой ангел, — заявила она.
Она позволила завернуть себя в шелковый халат, а потом повела молодого человека в спальню. Он уже было собрался расстегнуть пряжки на камзоле, но тут она остановила его.
— Для этого у нас еще будет время, — прошептала она низким хрипловатым голосом, зная, что именно этот тон больше всего возбуждает его. — А сначала у меня есть для тебя очень важное задание. Запомни все подробно.
Наблюдая за ним, она заметила на его лице тень сомнения и тут же принялась осыпать мелкими поцелуями его запястья, грудь и те места, которые, как было ей известно, больше всего изнывали по ее ласкам.
— Надеюсь, все устроится к завтрашнему утру, ты сразу же и приходи ко мне. — Ее палец скользнул по его гульфику и замер. Женщина испытующе посмотрела в лицо молодому человеку. Убедившись в том, что он полностью в ее власти, она поднесла розовые губки к его уху и прошептала, касаясь его: — Ничто из того, что ты мог бы сделать для меня, не заставит меня быть более благодарной. Пока тебя не будет, я подумаю о достойной награде.
При этих словах по телу молодого человека пробежала дрожь. На этот раз, пообещал он себе, он сделает все, что она требует.
Глава 11
Йен почему-то ждал, что его возвращение домой тем вечером будет встречено чем-то вроде торжественных фанфар, но вместо этого он услыхал лишь, как дождь неистово барабанит по окнам. Часы только что пробили девять, но в доме стояла такая тишина, какая бывает лишь в предутренние часы. Казалось, в доме все спит, и граф даже на мгновение испугался, что кто-нибудь умер. Наконец он услышал отдаленный звук голосов откуда-то сверху. Поднявшись по лестнице, Йен остановился у покоев Роберто и Франческо.
У его дядюшек был какой-то зловещий вид. Они сидели — каждый в своем кресле — перед камином, а между ними стоял графинчик с граппой. Как только Йен вошел, Франческо замолк на полуслове.
— Здравствуй, д'Аосто, — холодно промолвил он.
Граф остановился. С самого детства дяди обращались к нему по фамилии лишь в тех случаях, когда был очень серьезный разговор или когда они боялись что-то сказать ему.
— Йен, — наконец взял слово Роберто, — ты знаешь, что, строго говоря, я тебе не дядя, а потому не могу обращаться к тебе как член семьи.
Роберто и Франческо были вместе так долго, что лишь немногие, включая и самого Йена, помнили о том, что они на самом деле не родственники. А сам Роберто вспоминал об этом лишь в тех случаях, когда происходило что-то неприятное и он хотел как-то отстраниться от семьи. Теперь Йен встревожился не на шутку.
— Так вот, — продолжил Роберто, — вместо этого я обращаюсь к тебе как мужчина. Ты не имеешь права приводить в дом людей, запирать их, обвинять в убийстве, а потом еще ждать, чтобы они никак не проявляли к тебе свои чувства. Уж не знаю, что там у тебя в голове, но она не такая женщина, с которой можно обращаться подобным образом. Ты сломил ее дух — дух, который не был сломлен даже после смерти ее любимого отца, дух, которого достало на то, чтобы со всем рвением взяться за изучение медицины, что недоступно большинству мужчин, не говоря уже о женщинах. Большое достижение, надо сказать. Она так несчастна, что ее горе ощущается почти физически. Мало кто из прислуги поддерживает тебя, не говоря уже о твоих родственниках.
Йен оторопело уставился на него.
— Маленькая ведьма! — пробормотал он. — Маленькая лживая притворщица! Она каким-то образом сумела убедить вас в моей жестокости, и вы этому поверили!
— Замолчи! — перебил его Франческо. — Ты не смеешь обвинять это милое существо, с которым помолвлен! Да если хочешь знать, она ни словом не обмолвилась о твоей жестокости, она вообще ни слова о тебе не сказала!
— Можете не продолжать, доктор ди Римини. Я сама все скажу ему, но спасибо вам за поддержку. — Трое мужчин повернулись к двери, откуда раздался тихий женский голос. Бьянка прошла в комнату и низко поклонилась Йену. — Я могу перемолвиться с вами словечком, милорд?
Она казалась очень хрупкой и совсем маленькой, но ничуть не менее красивой. Больше того, создавалось впечатление, что несчастье и переживания лишь усилили красоту Бьянки, сделав ее еще более совершенной. Глядя на девушку, граф понял, как она могла очаровать его прислугу: ее необыкновенные глаза казались еще больше на фоне побледневшей кожи, скулы явственно обозначились, светлые кудряшки плясали вокруг изможденного лица. Но ее красоте не сыграть с ним шутку и не расстроить его планов, подумал Фоскари, глядя на девушку.
— Пойдем, — бросил граф, проходя мимо Бьянки к двери.
Франческо и Роберто хотели было остановить его, но Бьянка сделала им знак молчать и послушно направилась за Фоскари в библиотеку. При других обстоятельствах девушка пришла бы в восторг от такого количества книг, но сейчас она и не заметила их. Пройдя к камину, она остановилась у огня, спрашивая себя, сможет ли жар пламени хоть немного растопить тот холод, что застыл в глазах Йена.
— Я хочу поведать вам кое-что, а потом задам вам один вопрос, — начала она. — Если вы поверите в то, что я говорю правду, пообещаете ли вы правдиво ответить на него?
— Это зависит от того, что ты мне скажешь, — ответил граф. — Я подумаю.
Бьянку такой ответ не удовлетворил, однако иного выхода у нее не было.
— Я хочу сообщить вам, почему была в доме Изабеллы в тот вечер. — Бьянка смутилась, но все же продолжила: — За то, что я обучала ее грамоте, Изабелла тоже учила меня кое-чему. В общем, Изабелла учила меня… описывала мне, каково это быть с мужчиной. Я имею в виду интимную близость. — Бьянка замолчала.
Не в силах смотреть Йену в глаза, она уставилась на его подбородок.
— И это все? — удивился граф. — Только это ты и хотела мне сообщить?
— Милорд, — серьезно заговорила Бьянка, обращаясь к подбородку, — вы должны понять, как трудно для меня сделать подобное признание. Говорить такое вам, который интересуется только опытными женщинами и с которым я больше всего на свете хотела бы заниматься любовью… Так вот, говорить вам…
— Что-о?! — вскричал Йен, пораженный ее словами. Похоже, его план не только сработает, но все пройдет гораздо проще, чем он думал. Он-то полагал, что ему придется уговаривать свою невесту лечь с ним. Но если она хочет быть соблазненной…
— Итак, я хочу спросить вас кое о чем, — продолжала девушка. — Что со мною не так, милорд? — Набравшись решимости, Бьянка наконец подняла взор от его подбородка и посмотрела прямо в глаза. И тут, к собственному ужасу, Бьянка заметила, что уголок его рта чуть подрагивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34