— Нет, это плачет ребенок Марины. Тот самый, которому я помогла появиться на свет. Такой красивый мальчик. Его первое имя — Цезарь, а второе — Йен, в честь вас, милорд, — солгала Бьянка, надеясь смягчить гнев графа.
— Ты наняла горничную, которая только что родила? Это же сущий бред! Она не сможет помогать тебе по крайней мере месяца два.
— Это не важно, — заметила Бьянка. — Вообще-то мне совсем не нужна горничная, просто мне хотелось переселить ее в место получше, ведь после того, как ее дом взорвался, ей вообще негде жить.
— Да что ты? — язвительно проговорил Фоскари. — А почему бы не привести в мой дом всех женщин, лишившихся крова?
— Отличная мысль, милорд, — кивнула головой молодая женщина. — Давайте так и сделаем. Думаю, завтра я смогу все устроить.
Это было уже слишком! Бьянка упорно не хочет понимать его сарказма. Йен был вне себя. Бросив уничтожающий взгляд на красивую женщину, целью которой явно было разрушить весь уклад его жизни, Фоскари направился к лестнице в тот самый миг, когда часы пробили двенадцать.
Глава 13
Йен закрылся в своей лаборатории.
Мысль о том, чтобы временно переселиться сюда, пришла Фоскари в то время, когда он принимал ванну под вопли и плач ребенка, час от часу становившиеся все громче и настойчивее. Граф в ярости вылетел из своей комнаты, твердо намереваясь прекратить это безобразие, но увидел, что все обитатели дома собрались толпой в его приемной вокруг маленького белого свертка и с умилением смотрят на него. Чем громче кричал мальчик, тем шире становились улыбки на лицах Бьянки, Франческо, Роберто, Криспина и — что было уж совсем невероятным — Джордже Йен буквально взлетел по лестнице и заперся в своей лаборатории.
С тех пор прошло уже два часа. Фоскари не только устал и проголодался — ему понадобились кое-какие вещи из его комнаты, куда он и направился.
Навстречу ему шел Джорджо.
— Я шел сообщить, что к вам гость, и хотел узнать, захотите ли вы видеть его, — сообщил он. — Это синьор Вальдоне. Он заверил меня, что хочет потолковать с вами не о пожаре в цейхгаузе.
Им не доводилось встречаться прежде, однако Фоскари знал о репутации этого человека. В прошлом фермер из небольшого городка Тьена, он сколотил состояние, изготавливая женские мази и духи из трав и растений. Его дела шли столь удачно, что вскоре его продукция продавалась уже на всем полуострове. Поговаривали, что с каждой успешной сделкой его тело становилось чуть больше, так что о размере его корпорации можно было судить по размеру его внушительной фигуры.
«Ему по крайней мере следует взвешиваться», — подумал Йен, глядя на массивное тело Вальдоне, с трудом втиснутое в кресло.
— Я бы никогда не рискнул явиться к вам вот так запросто, милорд, особенно в такой день, как сегодня, но меня вынудили неотложные обстоятельства, — проговорил Вальдоне, обращаясь к графу.
Йен кивком предложил ему продолжать, спрашивая себя, не повредит ли столь громкий голос стенам и перегородкам его палаццо.
Вальдо откашлялся — этот звук напоминал пушечный выстрел.
— Из нескольких источников я узнал, что вы наводите справки об Изабелле Беллоккьо, — продолжил он. — Кажется, вам нужна кое-какая информация личного характера. — Здоровяк наклонился вперед, в его глазах появилось недружелюбное выражение. — Я должен узнать, почему вас это интересует.
Йен помолчал, пытаясь понять, что, собственно, интересует Вальдоне.
— Я мог бы рассказать вам, в чем дело, но сначала объясните ваш интерес.
Вальдоне обвел комнату задумчивым взглядом.
— То, что я скажу вам, — очень личное, — признался он. — Дело в том, что я люблю ее. Люблю больше, чем кого бы то ни было на свете. — Он замолчал на мгновение и перекрестился. — Я купил ей дом, дарил ей одежду и подарки. Специально для нее я изобрел новый состав духов. К сожалению, не могу сказать, что она испытывает те же чувства ко мне, но некоторый интерес ко мне Изабелла имеет, и она ко мне привязана.
— Я никогда не встречался с синьориной Беллоккьо и не люблю ее, — сообщил Йен Вальдоне. — Я наводил о ней справки для того, чтобы угодить моей невесте, которая, прямо скажем, всегда добивается того, чего хочет. Кажется, они с Изабеллой были подругами, или переписывались, или что-то в этом ро…
— Это невозможно! — вскричал Вальдоне. — Иза не умеет писать!
Не обращая внимания на его возражение, Йен сделал в уме пометку, что Вальдоне было известно о неграмотности Изабеллы.
— Теперь моя невеста беспокоится, потому что довольно давно об Изабелле ничего не слышно. Именно по ее просьбе я распустил слух, что собираю о ней информацию. Думаю, этот слух каким-то образом дошел и до вас.
— Стало быть, вы не собирались жениться на ней?
— Черт возьми! Мне что, как попугаю, повторять одно и то же?!
— Нет-нет, прошу прощения, милорд, — поспешно извинился Вальдоне. — Просто я должен был это выяснить. Говорю же вам, когда дело касается Изы, я просто теряю голову.
Йен приподнялся в кресле.
— Надеюсь, мои слова успокоили вас. И если…
— Как я могу успокоиться?! — прогремел Вальдоне, отчего Фоскари буквально рухнул на свое место. — Ну как я могу успокоиться, — повторил он, — если она пропала? Я не спал все эти пять ночей. И мне не с кем поговорить об этом, я никому не могу довериться!
— Я могу что-нибудь сделать для вас?
— Ну конечно! — У Вальдоне был такой вид, словно это было очевидным и он дивится недогадливости графа. — Вы можете найти ее. Раз уж вы ищете Изабеллу для вашей невесты, так почему бы еще не поискать ее и для меня?
— Честно говоря, — солгал Фоскари, — я понятия не имею о том, где она может быть. Мои расспросы ни к чему не привели. Вообще-то я понадеялся, что вы мне чем-нибудь поможете. У вас есть какие-то соображения на этот счет?
— Ох! — вздохнул Вальдо Вальдоне. — Я думал, думал, но так ни до чего и не додумался. Иногда она приходит в мой маленький коттедж на берегу озера. Между прочим, милорд, из моих окон открывается очаровательный вид на вашу замечательную виллу…
— А как по-вашему, ваша жена знает о вашей связи с Изабеллой? — произнес Йен, словно не заметив комплимента.
— М-м-м… — промычал Вальдоне, а потом, потеряв над собой контроль, выкрикнул: — Я ничего не говорил о своей жене! Или говорил?
— Но это же просто смешно! — Йен нетерпеливо ударил по столу ладонью — непростительный жест. — Вы входите в мой дом без приглашения, просите меня оказать вам услугу, а потом лжете мне! Вы что же, за идиота меня принимаете?
Вальдоне выпрямился и принялся неистово кивать головой:
— Вы совершенно правы, милорд! Я действительно подозреваю свою жену. Дело в том, что мы поженились очень молодыми. Она была самой красивой девушкой в городе, на нее все парни заглядывались. Но шли годы, мы переехали в Венецию… Видите ли, с возрастом начинаешь посматривать на более молодых.
Йен кивнул, чтобы просто сделать хоть что-то, и спросил себя, зачем Вальдо отнимает у него обеденное время, рассказывая ему все это.
— Мне бы никогда не пришло в голову подозревать Лукрецию (это моя жена), если бы две недели назад она не начала вести себя как-то странно. Ну очень странно! — с ударением произнес он. — Она отдалилась от меня, словно у нее появилась какая-то тайна, и она раздумывает, как бы использовать это против меня. Она очень умная женщина, милорд, гораздо умнее меня. Если Лукреция что-то задумает, то сможет выполнить все, что угодно.
— Все, что угодно? — переспросил Фоскари. — Как вы считаете, она способна на насилие?
Казалось, Вальдо шокирован этим вопросом.
— Нет, что вы! Конечно, нет, — решительно проговорил он. — Лукреция не могла бы причинить вреда Изабелле, но она могла бы отправить ее куда-нибудь, где я не смогу ее разыскать.
— Зачем? — удивился Фоскари. — Чего она этим хотела бы добиться?
— Не знаю. — В баритоне Вальдоне опять зазвучало отчаяние. — Именно это я бы попросил вас выяснить.
— Ну хорошо, я потолкую с вашей женой, — согласился Йен наконец. — Не сомневаюсь, что вы слышали о бале, который мы через два дня даем в честь нашей помолвки.
— Я подумал, что из-за пожара он будет отложен, — заметил Вальдоне.
— Ерунда, — уверенно произнес Йен, хотя окончательное решение он принял именно в этот момент. — Пожар — это, конечно, трагедия, особенно для жителей цейхгауза, но он почти не затронул мои интересы. К тому же он не имеет никакого отношения к моей помолвке. Думаю, ваша жена будет сопровождать вас? — Вальдо кивнул, и Фоскари продолжил: — Очень хорошо. Тогда я поговорю с ней.
Граф приподнялся в третий раз, надеясь, что уж на этом-то их беседа точно закончится, однако Вальдо опять остановил его:
— Я подумал, что вам было бы легче разговорить людей, если бы вы предложили какую-нибудь награду. Разумеется, деньги предоставлю я. Тогда меня утешит хотя бы то, что и я принимаю в этом участие.
В библиотеку вошла Бьянка. Делая вид, что не замечает сидевшего в кресле великана, она приблизилась к столу Йена.
— Милорд, мы уже целую вечность ждем обеда, — заговорила она. — А я вообще умираю от голода. Вы-то сами собираетесь есть или нет?
Презабавный предлог, мелькнуло в голове у Фоскари. Без сомнения, заключил он про себя, Бьянке стало известно о приходе Вальдо Вальдоне и не терпелось узнать, зачем он пришел и о чем они тут говорили.
Фоскари решил отчасти удовлетворить ее любопытство.
— Ах, моя очаровательная невеста! — воскликнул он. — Дорогая, познакомься, это синьор Вальдо Вальдоне.
Бьянка грациозно присела и протянула Вальдо Вальдоне руку для поцелуя.
— Здравствуйте! — Она вежливо улыбнулась, быстро, но внимательно оглядывая возлюбленного Изабеллы. — Прошу прощения за то, что прервала вашу беседу. Если бы я знала, что у графа гость…
— Не сомневаюсь, — сухо промолвил Йен.
Бьянка и не думала уходить. Вальдоне явно был поражен ее красотой, которую ничуть не портила повязка на левом виске. Похоже, торговцу не доводилось встречаться с ней прежде, понял Фоскари. И он решил рискнуть, сообщив Бьянке интересный факт:
— Синьор Вальдоне только что предложил объявить награду в тысячу дукатов за информацию о местонахождении твоей подруги, синьорины Беллоккьо.
Вальдо стал открывать и закрывать рот, как рыба на суше.
— Н-н-н… никто не должен об этом знать, — запинаясь, пролепетал он. — Вы же пообещали, что никому не скажете об этом.
— Мой дорогой синьор, моей невесте можно во всем доверять, — заверил его Йен. — Муж и жена — это ведь одно целое, не так ли?
Вальдо тут же согласно кивнул. Чувствовал он себя явно не в своей тарелке.
— М-да… Да, конечно, если вы доверяете ей.
— Полностью, — горячо проговорил Фоскари, однако Бьянка расслышала звучавшую в его голосе иронию.
Наконец, подавив смех, женщина заговорила:
— Это отличная идея, синьор Вальдоне, но я, кажется, опередила вас. В четверг я объявила, что тот человек, который предоставит мне информацию о нашей дорогой Изабелле, получит три тысячи дукатов. И знаете, я уже получила кое-какие сведения. — Точнее, она надеялась получить информацию к концу дня. — Так, может, вы пока придержите свои деньги — до тех пор, пока мои не будут истрачены? В таком случае нам не придется дублировать друг друга.
Оба — и Йен, и Вальдо — были изумлены ее сообщением, но Вальдоне первым пришел в себя.
Его лицо прямо-таки источало благодарность, когда он поднял свое большое тело из маленького кресла.
— Мадам, ваша доброта под стать вашей красоте, — заявил он. — Я безумно рад, что у Изы, то есть у синьорины Беллоккьо, — поправился торговец, — есть такая подруга, как вы. Благодарю вас за помощь и с нетерпением жду встречи в понедельник. — Низко поклонившись графу, он направился к дверям библиотеки, где его уже поджидал один из слуг Фоскари.
— Милорд, — обратилась Бьянка к Йену. — Видите ли, я пришла не для того, чтобы позвать вас к столу. Мы ждали вас, это так, но я пришла для того, чтобы сказать вам кое-что, точнее, попросить… Утром вы вынудили меня дать обещание, что я не выйду из дома, не сообщив вам об этом и не взяв с собой сопровождающих. Так что я прошу вашего разрешения выйти из палаццо после обеда — у меня есть одно дело. Я готова пойти с тем из слуг, кого вы мне укажете.
— Куда ты хочешь пойти?
— Я бы предпочла не говорить об этом, милорд, — заявила Бьянка.
— Тогда я тебя не отпускаю, — отрезал граф. Кто знает, сколько еще бездомных женщин и детей она приведет с собой?!
— Черт бы тебя побрал, Йен! — Бьянка даже не заметила, что назвала графа по имени и, что стало для нее почти привычным, опять перешла на ты.
Фоскари задумался на мгновение.
— Еще один визит в бордель? Задумчиво нахмурив брови, она промолвила:
— Пожалуй, я готова кое в чем уступить вам, милорд. Скажите, если бы вы присутствовали при моей встрече с одним из информаторов и сами бы вручили ему деньги, вы бы стали по-прежнему утверждать, что я пытаюсь дать кому-то взятку за молчание?
— А разговор с информатором помешает моему обеду? — устало спросил Фоскари.
— Нет, что вы, конечно же, нет! Я назначу встречу на четыре часа пополудни. Кстати, если уж вы заговорили о еде, то почему держите меня перед дверями столовой? Или вы вообще не собираетесь обедать? Между прочим, я просто умираю от голода.
Глава 14
Разговор за обедом быстро перешел от пожара, о котором никто ничего не знал, к новым обитателям палаццо, Марине и Цезарю. Точнее, большинство собравшихся хотели в мельчайших подробностях узнать, как Бьянке удалось спасти ребенка при родах. Йену, обычно отличавшемуся хорошим аппетитом, еда на этот раз показалась менее вкусной, а детали родов показались просто отвратительными. Когда он взмолился, чтобы эти разговоры прекратились, было решено отложить беседу на ужин, поскольку Фоскари поклялся, что ни за что не будет ужинать со всеми. Йен был готов отказаться даже от любимых своих блюд, лишь бы не выслушивать настоящую лекцию по анатомии.
Наконец дворецкий объявил о прибытии долгожданного гостя. Бьянка была так рада прекратить этот разговор, что сама встала, чтобы отворить ему дверь библиотеки, и едва не столкнулась с Джордже, который собирался открыть дверь с другой стороны.
Похоже, Энцо больше устраивала праздная жизнь патриция, чем работа в качестве дворецкого и эконома Изабеллы. Он был одет по последней моде, на его безупречном камзоле позвякивали золотые медали, на его панталонах было столько всевозможных шнурков, что Бьянка с трудом заставила себя не разглядывать их. Длинные волосы Энцо спадали на плечи, а его бородка была аккуратно подстрижена. Здороваясь, Энцо говорил с французским акцентом и пересыпал свою речь французскими словами. Эту привычку он тщательно скопировал у одного сержанта, с которым был знаком довольно давно. Энцо надеялся, что подобная манера речи позволит ему выдать себя за потомка одной из ветвей королевской фамилии Валуа. В целом, как заметила позднее Бьянка, эффект получался ошеломляющим.
Пока хозяева оторопело смотрели на него, он внимательно разглядывал элегантную и дорогую обстановку библиотеки. Здесь делается много денег, подумал Энцо, невольно облизывая губы.
Горя желанием убедить Йена Фоскари в своей невиновности, Бьянка предложила ему самому задавать вопросы.
— Так вы и есть мальчик на побегушках у Изабеллы?
Гость улыбнулся — его улыбка была скорее хитрой, чем привлекательной.
— Я бы предпочел, месье, чтобы вы обращались ко мне «капитан». Это куда более выразительно, не так ли? — спросил он, мешая английские слова с французскими.
— Как долго вы работали у Изабеллы? — поинтересовался Фоскари. — Как вы нашли эту работу?
— Я был управляющим Изабеллы с тех пор, как она поселилась в том самом очаровательном доме, который занимает и сейчас, — объяснил Энцо. — Но мы знали друг друга еще раньше.
— Вы вместе выросли? Я хочу сказать, по вашей речи сразу становится понятно, что вы долго жили во Франции. — Йен надеялся, что голос не выдаст его грубой лести. — Вы были знакомы с ее отцом? Видели ли вы его в последнее время?
— С ее отцом? — переспросил Энцо. — Да он умер десять лет назад!
Фоскари вздохнул. Наконец он выудил хоть что-то у этого человека. Он почувствовал на себе любопытный взгляд Бьянки и продолжил расспросы:
— Вам известно, куда и с кем ушла Изабелла?
— Нет, я ничего о ней не слышал. Но в этом нет ничего необычного, она же женщина. — Энцо говорил таким тоном, словно это все объясняло. — Она очень скрытная синьорина. Много вещей об Изабелле вообще никому не известны. Изабелла все предпочитала делать сама.
— Разве вы не должны были видеть, как она уходит?
— Нет, это необязательно, — ответил Энцо. — Видите ли, из всех дверей ее очаровательного жилища можно пройти на лестницу, которая ведет на нижние этажи. Однако есть еще одна дверь, парадная. Она выходит на улицу и ведет прямо на второй этаж, в апартаменты Изабеллы.
— Пока ее не было дома, кто-нибудь приходил к ней?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34