Нанвин по-прежнему была красавицей, но что-то изменилось в ее манере держаться. В ней появилась какая-то странная настороженность.
– Я хочу, чтобы вы уехали, матушка, – спокойно сказал Райфл.
Ни один мускул не дрогнул на лице Нанвин. Женщина ничего не ответила.
– Здесь не место для вас, матушка, – продолжал Райфл. – Джошуа Рун – опасный человек. И я не знаю, каким будет его следующий шаг.
– Я знаю о его безумии, – ответила Нанвин. – Ведь это я послала за тобой, Леонхарт.
– Тогда вы должны понять, матушка, почему вам надо уехать отсюда – немедленно, сегодня же. У меня и так хватает забот.
– Да уж. Мы имели удовольствие наблюдать сегодня, в какие заботы ты погружен, сын мой.
Ненадолго же хватило ее сдержанности. Райфл почувствовал в груди какое-то странное жжение и сделал глубокий вдох.
– Соль! – воскликнула Нанвин, качая головой. – Какой великолепный предлог.
– Собирайтесь в путь, – приказал Райфл. – Немедленно. И как можно скорее.
На лице Нанвин появилось обиженное выражение.
– Но, Райфл! – воскликнула она. – Мы ведь только что приехали. Ты знаешь, каким тяжелым был путь сюда – в такую грозу? Ты ведь не будешь настолько жестоким, чтобы отказать родной матери в возможности отдохнуть с дороги.
Райфл откинулся на спинку стула, закатив глаза к потолку. И зачем он вообще тратит время на уговоры! Она нисколько не изменилась. По-прежнему способна заставить его делать все, что угодно, даже не повышая голоса. Надо было просто велеть Абраму отослать их всех прочь. Не стоило даже пытаться…
– Я скучала по тебе, сын мой, – сказала Нанвин. Райфл скептически посмотрел на мать.
– Мы не виделись долгие годы. – Голос ее дрогнул. Райфл встал и отвернулся.
– Здесь небезопасно, – снова сказал он.
– Достаточно безопасно для внучки Джошуа? Райфл стоял неподвижно.
– А она красавица, – не унималась Нанвин.
– Она – моя заложница, – спокойно объяснил Райфл. – И я держу ее поближе к замку ради нашей общей пользы.
– Понимаю. – По голосу матери трудно было понять, как она относится к происходящему.
Дождь глухо барабанил по соломенной крыше, в углах возле крыши начинала протекать вода.
– Она живет с тобой? – все тем же равнодушным голосом поинтересовалась Нанвин.
Райфл резко обернулся к матери:
– Нет. Сара живет одна, и я тоже. Она монашка, мама. Когда все закончится, девушка вернется в свой монастырь.
Нанвин посмотрела на свои тонкие пальцы, сплетенные на коленях.
– Про Сару Рун говорят, будто ее похитил из монастыря сам дьявол. Что она слетела с монастырской стены прямо в объятия Люцифера, чтобы вместе с ним строить козни против нас всех.
На губах Райфла заиграла ироничная улыбка.
– Так и говорят, матушка?
– Да. И еще много всего разного. Про то, что грядет конец света. Что мы должны молиться, вспоминая свои грехи. Очиститься от скверны. И всякое такое. – Нанвин посмотрела на него смеющимися глазами. – Думаю, ничего из этого не имеет к тебе отношения, сын мой. Если, конечно, ты не стал Люцифером.
Райфл пожал в ответ плечами. Нанвин снова посмотрела на свои руки.
– Если ты говоришь правду и Сара Рун– всего лишь твоя заложница, тогда вряд ли прилично оставлять ее без сопровождения.
– Прилично? – Райфла поразили слова матери. – Вы шутите, миледи?
– Разумеется, нет.
– Я и не думал, что вы понимаете, что здесь идет война, матушка, а не просто какие-то дурацкие игры. Сара находится здесь, чтобы помочь мне. И плевать я хотел на приличия.
– И все же… – начала Нанвин, и Райфл распознал в ее интонации начало интриг и коварных планов.
– Нет! – твердо сказал он. – Я не потерплю ничего подобного. Вы ни за что не останетесь здесь, матушка. Мне и так хватает проблем, я не хочу, чтобы к ним прибавилось беспокойство за вашу безопасность. Вы сможете вернуться в Олдрич, когда я установлю господство над этой землей и стану переселять сюда людей из Леонхарта. Этой весной, не раньше.
Нанвин поднесла палец к губам.
– Ты просто не представляешь всех последствий.
– Черта с два. И не вздумайте учить меня, что мне делать, леди Нанвин. Это не Леонхарт, и вы здесь не хозяйка.
– Нет, – подозрительно легко согласилась Нанвин. – Но кто же тогда, сын мой?
На вопрос этот существовал лишь один ответ, и никто не собирался произносить его вслух.
– Такая красавица, – снова принялась за свое Нанвин. – И я слышала, что она обладает полной властью над этим местом. Над людьми. Даже за пределами Олдрича говорят о ее заклинаниях.
– Нет у нее никаких заклинаний.
– Вот как?
– Все это сплетни. Я удивлен, что вы прислушиваетесь к подобным глупостям.
– Я всегда прислушиваюсь, Райфл из Леонхарта, ко всему, что говорят о моем сыне. И особенно к тем речам, которые связывают твое имя с именем внучки Джошуа Руна.
Райфл вдруг застыл, словно пораженный громом, представив себе, какие слухи ходят по округе о нем и Саре, возможно, достигают даже ушей Джошуа. Ему как-то не приходило в голову задуматься об этом. Нанвин внимательно наблюдала за сыном.
– Так это правда, Леонхарт? Что эта… монашка… околдовала тебя одним из своих заклинаний.
– Не говорите глупостей, миледи! – взорвался Райфл.
– Льщу себя надеждой, сын мой, что я-то уж никогда не была глупой.
Жжение в груди становилось все сильнее. Райфл нашел глазами стекавшую с потолка струйку воды и стал внимательно смотреть на нее, стараясь успокоиться.
– Было бы настоящей трагедией, – заговорила Нанвин, – потерять Олдрич после стольких лет ожидания из-за простой монашки и ее невинных хитростей. Какая потеря для всех нас.
Жжение становилось невыносимым.
– Черт побери! Я не собираюсь терять Олдрич! Вы даже не представляете себе, что происходит здесь на самом деле.
– Нет, конечно, нет. И как я могу представлять себе это, если мой сын не считает нужным снабдить меня необходимой информацией, рассказать о своих планах. О своей жизни… вообще рассказать хоть о чем-нибудь.
Райфл понимал, что должен немедленно встать и уйти. Не должен слушать все эти глупости, терпеть эту адскую муку. Но ноги отказывались повиноваться ему.
– Прошло столько лет, – продолжала издеваться над ним Нанвин. – Храбрый Леонхарт сражался вдали от родной земли, в чужих войнах. Ты хоть раз вспоминал обо мне, Райфл, за все эти годы?
Райфл в отчаянии взмахнул в воздухе рукой.
– Как вы можете спрашивать меня об этом, матушка? Я, по-вашему, уехал потому, что мне так захотелось?
– Да, – кивнула головой Нанвин.
– Я уехал ради вас. Чтобы дать вам все то, чего вы требовали. – Он обвел рукой шикарно обставленную комнату. – Посмотрите на все, что вас окружает, леди Нанвин. Откуда, по-вашему, все это взялось? Может, эльфы принесли это вам на своих крыльях?
И тут случилось, наконец, то, чего он боялся больше всего, – глаза Нанвин наполнились слезами, лицо сморщилось. О, она знала силу своих слез, знала, как они действуют на него.
– Мы закончили с этим. – Райфл встал и направился к двери. – Я настаиваю, чтобы вы отправились домой, матушка. Собирайте своих людей и возвращайтесь в Леонхарт. Я призову вас сюда, когда придет время.
– Но как же плененная тобой девушка? – Непролившиеся слезы все еще блестели в глазах Нанвин, но женщина явно решила не тратить их зря.
– А что с ней?
– Я хочу с ней поговорить.
– С какой целью?
– Она выглядит такой одинокой. – Теперь Нанвин печально улыбнулась. – Я хорошо знаю, каково это.
Райфл почувствовал, как внутри его словно лопнула натянутая струна.
– Хорошо! Замечательно! Давайте, поселите ее рядом с собой, охраняйте от меня, если вам так хочется. Или меня от нее. Оденьте ее в шелка, обвесьте драгоценностями, если это доставит вам удовольствие. Мне все равно.
– Но, Райфл, если я чем-то разозлила тебя…
– Разозлила? – Райфл просто не верил своим ушам. Да вы представляете хоть на секунду, в каком аду я жил леди Нанвин? В замке на горе заперся сумасшедший старик, который делает все, чтобы погубить свои земли, лишь бы они не достались мне. Вокруг меня люди, которые уверены в том, что через несколько недель весь мир сгорит в адском огне, или небеса упадут на землю, или еще что-нибудь в этом роде. И вот есть женщина, благодаря которой удается хоть как-то держать все это под контролем. Уж не знаю, что помогает ей делать это – колдовство или просто ум и мужество. Но тут появляетесь вы со своими духами и драгоценностями и желаете изображать королеву. Отлично! Только, ради бога, оставьте меня в покое!
Нанвин вдруг стала какой-то маленькой и жалкой.
– Но я только хотела помочь, сын мой, – пролепетала она.
– Замечательно, – резко оборвал ее Райфл. – Помогайте. Надеюсь, вы привезли с собой достаточно еды. До свидания, матушка, хорошего вам дня.
Уже много лет никто не касался ее.
Сара никогда не задумывалась об этом, но теперь поняла вдруг, как давно не ощущала она простого тепла человеческого прикосновения. Слишком много было в жизни других бед и испытаний, чтобы думать об этом: послушание, покорность – всему этому пытались научить довольно жестокими способами. Голодом. Молчанием.
Сейчас это казалось даже немного смешным. Сара не могла вспомнить, когда именно перестала замечать, что рядом никого нет. Неужели она стала такой бесчувственной? Она не могла ответить себе на этот вопрос.
Странно было жить, не ощущая тепла других людей, но тела Сары касались за все эти годы только розги. Случайные, ничего не значащие прикосновения рук, во время молитвы или работы, были не в счет. А горячие, прикосновения Райфла – после стольких лет одиночества – заставили ее почувствовать себя совершенно незащищенной и в тоже время счастливой. Она просто не узнавала себя в эти моменты.
Лишь одна мысль билась сейчас в ее воспаленном мозгу, пугая и одновременно приводя в радостное возбуждение. Когда Райфл держал ее в своих объятиях, ей хотелось, чтобы он никогда не разжимал рук.
Она помнила, как счастлива была в детстве, когда ее обнимала Морвена. Последний раз ее обнимал с любовью и участием Рейберт. А после его смерти наступила пустота.
Только сейчас Сара поняла, как изголодалась по человеческому теплу и ласке, и получить все это вдруг от человека, который был ее врагом, – это ставило ее перед весьма болезненным выбором.
Когда Райфл касался Сары, тело ее реагировало само по себе, не дожидаясь ее разрешения. Пальцы сжимали его плечи, каждая клеточка ее существа хотела прижаться как можно ближе. Саре хотелось пробовать его на вкус, дышать его дыханием, прижиматься как можно крепче к его сильному телу и чувствовать, как он страстно прижимает ее к себе. Ее не волновало в эти моменты, что это может принести ей боль. Ей было все равно, если это опозорит ее на всю жизнь. Райфл был единственный, кому удалось, разбив жесткий кокон, которым она окружала себя все эти годы, добраться до истинного существа Сары.
И что же осталось от нее теперь? Где ее прежняя сила? Только слабость. Желание. Страсть. Смущение, страх и абсолютная беспомощность.
Она была недостойна своей семьи. Она была недостойна даже вспоминать о своем брате.
Горевший в очаге огонь не мог согреть дрожавшую всем телом девушку. Она переодела платье, сменив его на то, в котором убежала из монастыря, рваное, но, по крайней мере, сухое, затем завернулась в плащ. Какая жалкая, тонкая преграда между ней и холодом.
Скоро выпадет снег, знаменуя приближение Рождества и нового года… а потом – а что потом?
Впервые в жизни Сара позволила себе усомниться в рассказах о том, что грядет конец света. Страшным богохульством было даже подвергать сомнению эту мысль, но Сара давно заметила, что Райфл и его люди живут так, как будто никакого конца света не предвидится. А если они правы, а все остальные нет… тогда рано или поздно Джошуа придется передать Райфлу власть над Олдричем. А ее, несомненно, вернут в монастырь. Лучше уж сгореть в божественном огне, чем вернуться туда.
Сара свернулась калачиком на полу у очага и мрачно смотрела на пламя. Через дыру для выхода дыма проникали капли дождя, но их было недостаточно, чтобы потушить огонь.
Она не сразу услышала, что в дверь стучатся.
Это наверняка был не Райфл. Тот, никогда не стучал. Сара удивленно посмотрела на открывающуюся дверь и стоящую на пороге темную фигуру.
– Позволишь ли… – услышала Сара женский голос. Девушка поспешила встать.
Леди быстро вошла в комнату, едва заметным движением поднимая юбки, чтобы они не касались пола, и быстро оглядела помещение.
Его мать. Теперь Сара ясно видела сходство между Нанвин и Райфлом – волосы, разрез глаз. Этим сходство, пожалуй, исчерпывалось. Райфл был воплощением мужской силы, он весь состоял из мускулов и острых углов, в то время как Нанвин с ее тонкой, изысканной красотой была сама женственность.
– Прости меня, – сказала женщина, переведя, наконец, взгляд на Сару. – Мое имя Нанвин. И мне хотелось встретиться со знаменитой Сарой Рун.
Судя по выражению лица Нанвин, увиденное совершенно не произвело на нее впечатления. Сара снова использовала знаменитый высокомерный взгляд настоятельницы, и на этот раз Нанвин, вздрогнув, отвела глаза.
Сара не стала приседать перед ней.
– Итак, вы нашли меня. – Застывшая на лице Нанвин недовольная гримаса заставила ее добавить: – Мне следует немедленно начать читать заклинания и вызывать злых духов, чтобы вы остались довольны зрелищем?
– Надеюсь, ты не станешь этого делать, – произнесла Нанвин, по-прежнему не глядя в лицо Сары. Это давало девушке возможность спокойно рассмотреть мать Райфла.
Сара отметила, что перед ней женщина гордая, с обостренным самолюбием, очень нервная и взбалмошная. Но под всем этим угадывалась настоящая сила.
Когда Нанвин подошла ближе, Сара вдруг вспомнила почему-то о хорошо ухоженном саде, о цветах. Взгляд Нанвин упал на брошь, которой был заколот ворот платья Сары.
– О, я вижу, у тебя уже есть рубины.
Прежде чем Сара успела что-то ответить на это странное замечание, Нанвин отвернулась и покачала головой. Лоб ее прорезали вдруг глубокие морщины.
– Думаю, мне следует говорить с тобой прямо, – заявила Нанвин, глядя на Сару тяжелым взглядом. – Какие у тебя планы относительно моего сына?
Касаться его, обнимать его, целовать его, это такое чудо…
Но Сара выпрямила спину и постаралась сделать все, чтобы кровь, неожиданно прихлынувшая к лицу при мысли о Райфле, приняли за результат благородного негодования.
– У меня нет никаких планов, миледи. Вам лучше поинтересоваться у своего сына о его планах в отношении меня.
– Я уже интересовалась, – сказала леди Нанвин. – Но мой сын мне не чужой, и ему не удастся обвести меня вокруг пальца неумелой ложью.
– Ваш сын похитил меня. Я нахожусь здесь не по собственной воле. Возможно, миледи заметила двух стражников у двери этой хижины. Единственный план, который я обдумываю на досуге, это план побега.
Несколько минут они смотрели друг на друга в упор. Обе женщины были почти одного роста. Сара видела по лицу Нанвин, что та не собирается сдаваться. Что-то внутри не позволяло ей этого, ни при каких обстоятельствах. Нанвин стояла неподвижно, сжимая край платья, так, что у нее побледнели костяшки пальцев. На ее лице сменяли друг друга самые противоречивые эмоции. Саре бросилось в глаза ее сходство с сыном. Наверное, все дело в упрямо выставленном вперед подбородке. Что бы то ни было, это все-таки сломило сопротивление Сары, девушка вздрогнула и поспешила обнять себя руками за плечи, словно спасаясь от холода.
Нанвин заметила это. На лице ее появилось какое-то отстраненное, задумчивое выражение.
– Я видела однажды твою мать, – вдруг тихо произнесла леди Леонхарт, к изумлению Сары. – Да, да. Мы обе путешествовали и, по прихоти судьбы, решили остановиться на ночлег в одной и той же гостинице. Ты знала об этом, Сара?
Сара не знала, но не собиралась доставлять Нанвин удовольствие, признаваясь в этом. В ответ на молчание девушки леди Леонхарт напряженно улыбнулась.
– Она была настоящей красавицей, Морвена Рун. Я никогда не видела таких красивых женщин. С ней была огромная свита придворных из Фьонлаха. Ничего не стоило понять, кто перед тобой. А она, должно быть, не заметила меня вовсе, ведь со мной было всего несколько сопровождающих. – Нанвин перевела взгляд с лица Сары на стену за ее спиной, словно на этой стене разыгрывалась в этот момент описываемая ею сцена. – Но в гостинице, видишь ли, не было мест. Я прибыла за несколько минут до твоей матери и заняла последнюю комнату. И я знала, что для нее не найдется места. Она очень спокойно отреагировала на эту новость – с изяществом и грацией истинной леди.
– Она всегда была такой, – подтвердила Сара. Нанвин приподняла одну бровь.
– Да уж. А хозяин гостиницы готов был выпрыгнуть из собственной кожи, извиняясь перед ней. Морвена улыбнулась ему и очаровала беднягу. А когда она со свитой выезжала со двора, то повернулась и сказала с улыбкой, указывая на крышу гостиницы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Я хочу, чтобы вы уехали, матушка, – спокойно сказал Райфл.
Ни один мускул не дрогнул на лице Нанвин. Женщина ничего не ответила.
– Здесь не место для вас, матушка, – продолжал Райфл. – Джошуа Рун – опасный человек. И я не знаю, каким будет его следующий шаг.
– Я знаю о его безумии, – ответила Нанвин. – Ведь это я послала за тобой, Леонхарт.
– Тогда вы должны понять, матушка, почему вам надо уехать отсюда – немедленно, сегодня же. У меня и так хватает забот.
– Да уж. Мы имели удовольствие наблюдать сегодня, в какие заботы ты погружен, сын мой.
Ненадолго же хватило ее сдержанности. Райфл почувствовал в груди какое-то странное жжение и сделал глубокий вдох.
– Соль! – воскликнула Нанвин, качая головой. – Какой великолепный предлог.
– Собирайтесь в путь, – приказал Райфл. – Немедленно. И как можно скорее.
На лице Нанвин появилось обиженное выражение.
– Но, Райфл! – воскликнула она. – Мы ведь только что приехали. Ты знаешь, каким тяжелым был путь сюда – в такую грозу? Ты ведь не будешь настолько жестоким, чтобы отказать родной матери в возможности отдохнуть с дороги.
Райфл откинулся на спинку стула, закатив глаза к потолку. И зачем он вообще тратит время на уговоры! Она нисколько не изменилась. По-прежнему способна заставить его делать все, что угодно, даже не повышая голоса. Надо было просто велеть Абраму отослать их всех прочь. Не стоило даже пытаться…
– Я скучала по тебе, сын мой, – сказала Нанвин. Райфл скептически посмотрел на мать.
– Мы не виделись долгие годы. – Голос ее дрогнул. Райфл встал и отвернулся.
– Здесь небезопасно, – снова сказал он.
– Достаточно безопасно для внучки Джошуа? Райфл стоял неподвижно.
– А она красавица, – не унималась Нанвин.
– Она – моя заложница, – спокойно объяснил Райфл. – И я держу ее поближе к замку ради нашей общей пользы.
– Понимаю. – По голосу матери трудно было понять, как она относится к происходящему.
Дождь глухо барабанил по соломенной крыше, в углах возле крыши начинала протекать вода.
– Она живет с тобой? – все тем же равнодушным голосом поинтересовалась Нанвин.
Райфл резко обернулся к матери:
– Нет. Сара живет одна, и я тоже. Она монашка, мама. Когда все закончится, девушка вернется в свой монастырь.
Нанвин посмотрела на свои тонкие пальцы, сплетенные на коленях.
– Про Сару Рун говорят, будто ее похитил из монастыря сам дьявол. Что она слетела с монастырской стены прямо в объятия Люцифера, чтобы вместе с ним строить козни против нас всех.
На губах Райфла заиграла ироничная улыбка.
– Так и говорят, матушка?
– Да. И еще много всего разного. Про то, что грядет конец света. Что мы должны молиться, вспоминая свои грехи. Очиститься от скверны. И всякое такое. – Нанвин посмотрела на него смеющимися глазами. – Думаю, ничего из этого не имеет к тебе отношения, сын мой. Если, конечно, ты не стал Люцифером.
Райфл пожал в ответ плечами. Нанвин снова посмотрела на свои руки.
– Если ты говоришь правду и Сара Рун– всего лишь твоя заложница, тогда вряд ли прилично оставлять ее без сопровождения.
– Прилично? – Райфла поразили слова матери. – Вы шутите, миледи?
– Разумеется, нет.
– Я и не думал, что вы понимаете, что здесь идет война, матушка, а не просто какие-то дурацкие игры. Сара находится здесь, чтобы помочь мне. И плевать я хотел на приличия.
– И все же… – начала Нанвин, и Райфл распознал в ее интонации начало интриг и коварных планов.
– Нет! – твердо сказал он. – Я не потерплю ничего подобного. Вы ни за что не останетесь здесь, матушка. Мне и так хватает проблем, я не хочу, чтобы к ним прибавилось беспокойство за вашу безопасность. Вы сможете вернуться в Олдрич, когда я установлю господство над этой землей и стану переселять сюда людей из Леонхарта. Этой весной, не раньше.
Нанвин поднесла палец к губам.
– Ты просто не представляешь всех последствий.
– Черта с два. И не вздумайте учить меня, что мне делать, леди Нанвин. Это не Леонхарт, и вы здесь не хозяйка.
– Нет, – подозрительно легко согласилась Нанвин. – Но кто же тогда, сын мой?
На вопрос этот существовал лишь один ответ, и никто не собирался произносить его вслух.
– Такая красавица, – снова принялась за свое Нанвин. – И я слышала, что она обладает полной властью над этим местом. Над людьми. Даже за пределами Олдрича говорят о ее заклинаниях.
– Нет у нее никаких заклинаний.
– Вот как?
– Все это сплетни. Я удивлен, что вы прислушиваетесь к подобным глупостям.
– Я всегда прислушиваюсь, Райфл из Леонхарта, ко всему, что говорят о моем сыне. И особенно к тем речам, которые связывают твое имя с именем внучки Джошуа Руна.
Райфл вдруг застыл, словно пораженный громом, представив себе, какие слухи ходят по округе о нем и Саре, возможно, достигают даже ушей Джошуа. Ему как-то не приходило в голову задуматься об этом. Нанвин внимательно наблюдала за сыном.
– Так это правда, Леонхарт? Что эта… монашка… околдовала тебя одним из своих заклинаний.
– Не говорите глупостей, миледи! – взорвался Райфл.
– Льщу себя надеждой, сын мой, что я-то уж никогда не была глупой.
Жжение в груди становилось все сильнее. Райфл нашел глазами стекавшую с потолка струйку воды и стал внимательно смотреть на нее, стараясь успокоиться.
– Было бы настоящей трагедией, – заговорила Нанвин, – потерять Олдрич после стольких лет ожидания из-за простой монашки и ее невинных хитростей. Какая потеря для всех нас.
Жжение становилось невыносимым.
– Черт побери! Я не собираюсь терять Олдрич! Вы даже не представляете себе, что происходит здесь на самом деле.
– Нет, конечно, нет. И как я могу представлять себе это, если мой сын не считает нужным снабдить меня необходимой информацией, рассказать о своих планах. О своей жизни… вообще рассказать хоть о чем-нибудь.
Райфл понимал, что должен немедленно встать и уйти. Не должен слушать все эти глупости, терпеть эту адскую муку. Но ноги отказывались повиноваться ему.
– Прошло столько лет, – продолжала издеваться над ним Нанвин. – Храбрый Леонхарт сражался вдали от родной земли, в чужих войнах. Ты хоть раз вспоминал обо мне, Райфл, за все эти годы?
Райфл в отчаянии взмахнул в воздухе рукой.
– Как вы можете спрашивать меня об этом, матушка? Я, по-вашему, уехал потому, что мне так захотелось?
– Да, – кивнула головой Нанвин.
– Я уехал ради вас. Чтобы дать вам все то, чего вы требовали. – Он обвел рукой шикарно обставленную комнату. – Посмотрите на все, что вас окружает, леди Нанвин. Откуда, по-вашему, все это взялось? Может, эльфы принесли это вам на своих крыльях?
И тут случилось, наконец, то, чего он боялся больше всего, – глаза Нанвин наполнились слезами, лицо сморщилось. О, она знала силу своих слез, знала, как они действуют на него.
– Мы закончили с этим. – Райфл встал и направился к двери. – Я настаиваю, чтобы вы отправились домой, матушка. Собирайте своих людей и возвращайтесь в Леонхарт. Я призову вас сюда, когда придет время.
– Но как же плененная тобой девушка? – Непролившиеся слезы все еще блестели в глазах Нанвин, но женщина явно решила не тратить их зря.
– А что с ней?
– Я хочу с ней поговорить.
– С какой целью?
– Она выглядит такой одинокой. – Теперь Нанвин печально улыбнулась. – Я хорошо знаю, каково это.
Райфл почувствовал, как внутри его словно лопнула натянутая струна.
– Хорошо! Замечательно! Давайте, поселите ее рядом с собой, охраняйте от меня, если вам так хочется. Или меня от нее. Оденьте ее в шелка, обвесьте драгоценностями, если это доставит вам удовольствие. Мне все равно.
– Но, Райфл, если я чем-то разозлила тебя…
– Разозлила? – Райфл просто не верил своим ушам. Да вы представляете хоть на секунду, в каком аду я жил леди Нанвин? В замке на горе заперся сумасшедший старик, который делает все, чтобы погубить свои земли, лишь бы они не достались мне. Вокруг меня люди, которые уверены в том, что через несколько недель весь мир сгорит в адском огне, или небеса упадут на землю, или еще что-нибудь в этом роде. И вот есть женщина, благодаря которой удается хоть как-то держать все это под контролем. Уж не знаю, что помогает ей делать это – колдовство или просто ум и мужество. Но тут появляетесь вы со своими духами и драгоценностями и желаете изображать королеву. Отлично! Только, ради бога, оставьте меня в покое!
Нанвин вдруг стала какой-то маленькой и жалкой.
– Но я только хотела помочь, сын мой, – пролепетала она.
– Замечательно, – резко оборвал ее Райфл. – Помогайте. Надеюсь, вы привезли с собой достаточно еды. До свидания, матушка, хорошего вам дня.
Уже много лет никто не касался ее.
Сара никогда не задумывалась об этом, но теперь поняла вдруг, как давно не ощущала она простого тепла человеческого прикосновения. Слишком много было в жизни других бед и испытаний, чтобы думать об этом: послушание, покорность – всему этому пытались научить довольно жестокими способами. Голодом. Молчанием.
Сейчас это казалось даже немного смешным. Сара не могла вспомнить, когда именно перестала замечать, что рядом никого нет. Неужели она стала такой бесчувственной? Она не могла ответить себе на этот вопрос.
Странно было жить, не ощущая тепла других людей, но тела Сары касались за все эти годы только розги. Случайные, ничего не значащие прикосновения рук, во время молитвы или работы, были не в счет. А горячие, прикосновения Райфла – после стольких лет одиночества – заставили ее почувствовать себя совершенно незащищенной и в тоже время счастливой. Она просто не узнавала себя в эти моменты.
Лишь одна мысль билась сейчас в ее воспаленном мозгу, пугая и одновременно приводя в радостное возбуждение. Когда Райфл держал ее в своих объятиях, ей хотелось, чтобы он никогда не разжимал рук.
Она помнила, как счастлива была в детстве, когда ее обнимала Морвена. Последний раз ее обнимал с любовью и участием Рейберт. А после его смерти наступила пустота.
Только сейчас Сара поняла, как изголодалась по человеческому теплу и ласке, и получить все это вдруг от человека, который был ее врагом, – это ставило ее перед весьма болезненным выбором.
Когда Райфл касался Сары, тело ее реагировало само по себе, не дожидаясь ее разрешения. Пальцы сжимали его плечи, каждая клеточка ее существа хотела прижаться как можно ближе. Саре хотелось пробовать его на вкус, дышать его дыханием, прижиматься как можно крепче к его сильному телу и чувствовать, как он страстно прижимает ее к себе. Ее не волновало в эти моменты, что это может принести ей боль. Ей было все равно, если это опозорит ее на всю жизнь. Райфл был единственный, кому удалось, разбив жесткий кокон, которым она окружала себя все эти годы, добраться до истинного существа Сары.
И что же осталось от нее теперь? Где ее прежняя сила? Только слабость. Желание. Страсть. Смущение, страх и абсолютная беспомощность.
Она была недостойна своей семьи. Она была недостойна даже вспоминать о своем брате.
Горевший в очаге огонь не мог согреть дрожавшую всем телом девушку. Она переодела платье, сменив его на то, в котором убежала из монастыря, рваное, но, по крайней мере, сухое, затем завернулась в плащ. Какая жалкая, тонкая преграда между ней и холодом.
Скоро выпадет снег, знаменуя приближение Рождества и нового года… а потом – а что потом?
Впервые в жизни Сара позволила себе усомниться в рассказах о том, что грядет конец света. Страшным богохульством было даже подвергать сомнению эту мысль, но Сара давно заметила, что Райфл и его люди живут так, как будто никакого конца света не предвидится. А если они правы, а все остальные нет… тогда рано или поздно Джошуа придется передать Райфлу власть над Олдричем. А ее, несомненно, вернут в монастырь. Лучше уж сгореть в божественном огне, чем вернуться туда.
Сара свернулась калачиком на полу у очага и мрачно смотрела на пламя. Через дыру для выхода дыма проникали капли дождя, но их было недостаточно, чтобы потушить огонь.
Она не сразу услышала, что в дверь стучатся.
Это наверняка был не Райфл. Тот, никогда не стучал. Сара удивленно посмотрела на открывающуюся дверь и стоящую на пороге темную фигуру.
– Позволишь ли… – услышала Сара женский голос. Девушка поспешила встать.
Леди быстро вошла в комнату, едва заметным движением поднимая юбки, чтобы они не касались пола, и быстро оглядела помещение.
Его мать. Теперь Сара ясно видела сходство между Нанвин и Райфлом – волосы, разрез глаз. Этим сходство, пожалуй, исчерпывалось. Райфл был воплощением мужской силы, он весь состоял из мускулов и острых углов, в то время как Нанвин с ее тонкой, изысканной красотой была сама женственность.
– Прости меня, – сказала женщина, переведя, наконец, взгляд на Сару. – Мое имя Нанвин. И мне хотелось встретиться со знаменитой Сарой Рун.
Судя по выражению лица Нанвин, увиденное совершенно не произвело на нее впечатления. Сара снова использовала знаменитый высокомерный взгляд настоятельницы, и на этот раз Нанвин, вздрогнув, отвела глаза.
Сара не стала приседать перед ней.
– Итак, вы нашли меня. – Застывшая на лице Нанвин недовольная гримаса заставила ее добавить: – Мне следует немедленно начать читать заклинания и вызывать злых духов, чтобы вы остались довольны зрелищем?
– Надеюсь, ты не станешь этого делать, – произнесла Нанвин, по-прежнему не глядя в лицо Сары. Это давало девушке возможность спокойно рассмотреть мать Райфла.
Сара отметила, что перед ней женщина гордая, с обостренным самолюбием, очень нервная и взбалмошная. Но под всем этим угадывалась настоящая сила.
Когда Нанвин подошла ближе, Сара вдруг вспомнила почему-то о хорошо ухоженном саде, о цветах. Взгляд Нанвин упал на брошь, которой был заколот ворот платья Сары.
– О, я вижу, у тебя уже есть рубины.
Прежде чем Сара успела что-то ответить на это странное замечание, Нанвин отвернулась и покачала головой. Лоб ее прорезали вдруг глубокие морщины.
– Думаю, мне следует говорить с тобой прямо, – заявила Нанвин, глядя на Сару тяжелым взглядом. – Какие у тебя планы относительно моего сына?
Касаться его, обнимать его, целовать его, это такое чудо…
Но Сара выпрямила спину и постаралась сделать все, чтобы кровь, неожиданно прихлынувшая к лицу при мысли о Райфле, приняли за результат благородного негодования.
– У меня нет никаких планов, миледи. Вам лучше поинтересоваться у своего сына о его планах в отношении меня.
– Я уже интересовалась, – сказала леди Нанвин. – Но мой сын мне не чужой, и ему не удастся обвести меня вокруг пальца неумелой ложью.
– Ваш сын похитил меня. Я нахожусь здесь не по собственной воле. Возможно, миледи заметила двух стражников у двери этой хижины. Единственный план, который я обдумываю на досуге, это план побега.
Несколько минут они смотрели друг на друга в упор. Обе женщины были почти одного роста. Сара видела по лицу Нанвин, что та не собирается сдаваться. Что-то внутри не позволяло ей этого, ни при каких обстоятельствах. Нанвин стояла неподвижно, сжимая край платья, так, что у нее побледнели костяшки пальцев. На ее лице сменяли друг друга самые противоречивые эмоции. Саре бросилось в глаза ее сходство с сыном. Наверное, все дело в упрямо выставленном вперед подбородке. Что бы то ни было, это все-таки сломило сопротивление Сары, девушка вздрогнула и поспешила обнять себя руками за плечи, словно спасаясь от холода.
Нанвин заметила это. На лице ее появилось какое-то отстраненное, задумчивое выражение.
– Я видела однажды твою мать, – вдруг тихо произнесла леди Леонхарт, к изумлению Сары. – Да, да. Мы обе путешествовали и, по прихоти судьбы, решили остановиться на ночлег в одной и той же гостинице. Ты знала об этом, Сара?
Сара не знала, но не собиралась доставлять Нанвин удовольствие, признаваясь в этом. В ответ на молчание девушки леди Леонхарт напряженно улыбнулась.
– Она была настоящей красавицей, Морвена Рун. Я никогда не видела таких красивых женщин. С ней была огромная свита придворных из Фьонлаха. Ничего не стоило понять, кто перед тобой. А она, должно быть, не заметила меня вовсе, ведь со мной было всего несколько сопровождающих. – Нанвин перевела взгляд с лица Сары на стену за ее спиной, словно на этой стене разыгрывалась в этот момент описываемая ею сцена. – Но в гостинице, видишь ли, не было мест. Я прибыла за несколько минут до твоей матери и заняла последнюю комнату. И я знала, что для нее не найдется места. Она очень спокойно отреагировала на эту новость – с изяществом и грацией истинной леди.
– Она всегда была такой, – подтвердила Сара. Нанвин приподняла одну бровь.
– Да уж. А хозяин гостиницы готов был выпрыгнуть из собственной кожи, извиняясь перед ней. Морвена улыбнулась ему и очаровала беднягу. А когда она со свитой выезжала со двора, то повернулась и сказала с улыбкой, указывая на крышу гостиницы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32