– Можно начать с небольшой делянки... – осторожно проговорил он.– О да, конечно! Я видела у опушки леса подходящую полянку.– Нет. Я восстановлю стену вокруг заброшенного сада возле кухни. Я не хочу, чтобы ты работала без присмотра, далеко от дома.– Благодарю, супруг мой, – с торжественным видом проговорила Соланж. – Это мудрое решение.– Мудрость – главное мое достоинство, – пошутил Дэймон.Соланж искоса взглянула на него, щурясь от солнечного света.? О да, милорд! Мне тоже всегда так казалось, хотя ты успешно это скрывал.Дэймон разразился хохотом, и солдаты, ехавшие сзади, удивленно глянули на своего командира. Прежде они редко слышали, чтобы он смеялся так громко. И, конечно, никто до сих пор не видел, чтобы Дэймон Волк так открыто проявлял свои нежные чувства к женщине.Солдаты Дэймона хорошо знали, что ему довелось пережить за эти годы, ведь они всегда были рядом с ним. Каждый мог рассказать о нем что-то важное: как он спас кому-то раненую ногу целебными мазями и припарками; как помог выжить кому-то в бою, орудуя тяжелой палицей. Дэймон обретал друзей с той же легкостью, с какой большинство придворных обретало врагов. К Дэймону тянулись разные люди и верно служили ему, готовые с радостью отдать за него жизнь, ибо считали, что, так или иначе, обязаны ею этому человеку.То были, по большей части, изгои, лишенные крова и защиты, пришедшие под знамена Эдварда ради куска хлеба. Вначале они относились к Дэймону с угрюмой подозрительностью, но очень скоро привязывались к нему, покоренные безудержной отвагой своего командира, его дружелюбным и справедливым обращением, а также выражением боли в его глазах, что находило отклик в сердцах людей, переживших так много.Дэймон брал к себе всякого, кто желал служить ему, всячески заботился о нуждах своих людей и искренне горевал, теряя кого-то из них.Когда Дэймон получил, наконец, от Эдварда Вульфхавен, то объявил своим солдатам, что все желающие могут тут отправиться с ним. Он предостерег, что замок почти разрушен, что земли вокруг заросли и одичали, но это никого не остановило. Вместе с женами и детьми они пошли за Волком.Местные жители вначале встретили их враждебно, но очень скоро сменили гнев на милость и по достоинству оценили новшества, введенные Дэймоном. Крестьяне с радостью возделывали свои поля, сеяли семена, которые дал им маркиз Локвуд. Овечьи стада множились, возвращая былую славу вульфхавенской шерсти.Дел, однако, оставалось еще много. И Дэймон оценил желание Соланж помочь ему. Она стремилась стать частью его жизни, принести пользу Вульфхавену. Странное чувство шевельнулось в его душе, и прежнее напряжение вдруг разом отпустило его. Стало легче дышать.Соланж хочет помочь ему. Хочет вместе обустраивать их дом, их жизнь.Дэймон выпрямился в седле, подставляя лицо теплым солнечным лучам.
На вершине холма, далеко от лесной дороги, по которой ехал отряд, рос могучий дуб, ничем не отличавшийся от других дубов округи. Однако именно за этим дубом скрывался человек, который со злобной радостью следил за скакавшими по дороге всадниками, а когда они проехали – бесследно растворился в лесу.
– Маркиза?Соланж подняла голову от пергамента, на котором делала пометки.? В чем дело?В комнату вошла одна из вышивальщиц. Соланж не могла припомнить ее имени. Синеглазая певунья? Или та, что так хорошо играла на лютне? Женщина застенчиво улыбнулась. ?Меня зовут Мэйри, госпожа. Мы уже встречались.? Да, конечно. Входи.Пальцы Соланж были перепачканы чернилами, а вытереть их оказалось нечем.? Вот незадача, – пробормотала она, озираясь в поисках носового платка.– Миледи, позволь мне... – Мэйри вынула белоснежный платочек.– Нет-нет, я не могу, – неловко пробормотала Соланж, разглядывая черные пятна на пальцах.– Госпожа, я настаиваю, – Мэйри улыбалась, протягивая платок. – У меня их много.– Спасибо. – Соланж бережно взяла платок двумя пальцами.Гостья вновь засмущалась и опустила глаза. Впервые за все время одна из женщин, живущих в замке, сама обратилась к ней и даже пришла в спальню.Сегодня днем Соланж отгородила для себя рабочий уголок у окна, поставила там стол и удобное кресло. Работа по составлению плана сада оказалась куда сложнее, чем она предполагала, но Соланж это нисколько не смущало. Напротив, она еще больше воодушевилась и была готова выращивать травы, так необходимые Дэймону.? Послушай, – мягко сказала она, – может быть, присядешь?? Мэйри смущенно хихикнула.– Благодарю, маркиза...– Зови меня Соланж.– ...Соланж. Это план твоего сада?– О да! Значит, ты уже слыхала о нем?– Слыхала. Потому-то я к тебе и пришла.Соланж вскинула брови.– А ты знаешь толк в садоводстве, Мэйри?Женщина подалась вперед.– Я выросла в поместье. Мой отец был садовником.– Но это же замечательно! Значит, ты сможешь мне помочь? Понимаешь, у меня вовсе нет опыта работы в саду, зато желания – хоть отбавляй. Ты поможешь мне?– О да, конечно! С удовольствием.Они обменялись радостными взглядами. Соланж показала ей изрисованный лист пергамента.– Помоги мне начертить план сада и подскажи, где какие растения лучше всего посадить. Не думаю, впрочем, что тебе понравится копаться в земле.– Напротив, – возразила Мэйри своим тихим голосом. – Я очень люблю возиться с землей. Отец с малых лет учил меня, что земля есть наивысшее чудо изо всех, что создал господь. Боюсь, в душе я так и осталась крестьянкой, потому что до сих пор только и мечтаю ухаживать за растениями. Потому-то я и пришла к тебе, когда узнала о саде.– Что же, в таком случае я тоже в душе крестьянка, потому что мечтаю о том же. Ты не хочешь что-нибудь съесть или выпить?Остаток дня прошел на редкость приятно. Женщины быстро подружились, и к тому времени, когда начало смеркаться, и пора было идти на ужин, каждая из них уже знала, что в этом не слишком дружелюбном мире у нее появилась родная душа.За ужином Соланж рассказала Дэймону о встрече с Мэйри.? Которая из них? – спросил он, окидывая взглядом сидевших за столами женщин.? Вон та, что рядом с Робертом. Такая славная, в желтом платье.? Ах, да, теперь я вспомнил. Это сестра Роберта.Она поселилась здесь прошлым летом.– Так недавно?– Она вдова. Муж умер, и ей некуда было податься.Соланж придвинулась к Дэймону, чтобы лучше раз глядеть Мэйри. Та скромно сидела рядом с братом в дальнем конце стола. Мэйри подняла голову, и взгляды их встретились. Соланж приветливо помахала рукой, и та ответила ей.– Она очень милая. Думаю, что она окажется мне весьма полезна. Странно, что ты сам до сих пор не догадался использовать ее умения.– Но я понятия не имел, что Мэйри знает толк в садоводстве. Я никогда не расспрашивал, кто она такая и чем занималась раньше. Роберт просто сказал, что хочет привезти сюда свою овдовевшую сестру, и я согласился. Вот и все.Она повернулась к нему.– Так ты принимаешь под свою защиту всякого, кто об этом попросит?Восхищение, прозвучавшее в ее голосе, слегка озадачило Дэймона.– Не мог же я отказать. Она женщина и нуждалась в помощи.? Далеко не каждый готов помочь женщине.? Ерунда. Истинный рыцарь всегда заботится о слабых.– Ты прав, – согласилась Соланж, – но на свете мало истинных рыцарей.Дэймон взял ее за руку.– Я знаю это.– Тогда, милорд, ты поймешь, почему я – счастливейшая из женщин.Глаза Дэймона сузились, и Соланж охватил знакомый трепет. Он поднес ее руку к губам.– Пойдем наверх, – прошептал он хрипло.– Как, во время ужина? Что о нас подумают?Дэймон встал, увлекая за собой Соланж.– Подумают, что я – счастливейший из мужчин, любовь моя.
Дэймон медленно снимал один покров за другим, словно под ними таились бесценные сокровища. «Она просто чудо», – думал он и дрожал от желания, когда Соланж целовала его проворно снующие руки.И вот уже она стояла перед ним обнаженная, совершенно не стыдясь своей наготы. Спокойная и доверчивая, Соланж не сводила с мужа сияющих глаз, когда он не терпеливо срывал с себя одежду. Дэймон опустился перед ней на колени. Она протянула руку, и пальцы ее утонули в его густых черных волосах. Ладони Дэймона обхватили ее бедра, с нежностью скользя по шелковистой гладкой коже. Затем его рука скользнула между бедер, к потаенному треугольнику темных мягких волос. Ловкие пальцы ласкали самое естество Соланж, ласкали до тех пор, покуда она не выгнулась, задыхаясь от страсти.Не отнимая руки, Дэймон покрывал быстрыми нежными поцелуями ее округлый живот, дивясь ее девической стройности, зачарованно вслушиваясь в прерывистое дыхание любимой. Затем губы его скользнули ниже, отыскали влажный, уже набухший бутон потаенной плоти и тогда Соланж вцепилась в его плечи, умоляя остановиться.Дэймон не послушался. Он упивался ее пряным, сладостным, божественным вкусом и хотел одного – чтобы это мгновение длилось вечно. Вновь и вновь ласкал он губами и языком любимое тело, все теснее прижимая его к себе.Она закрыла глаза, страстно желая, чтобы эта сладкая мука прекратилась... и еще больше страстно желала, чтобы она длилась вечно.– Дэймон! ? сорвалось с ее губ вместе с тихим стоном. Наслаждение с такой силой сотрясало все ее тело, что Соланж едва держалась на ногах...Дэймон встал, поднял Соланж на руки и подошел с ней к столу. Он больше не мог терпеть ни секунды.Усадив Соланж на край стола, он встал перед ней. Плоть его отвердела и пылала нестерпимым огнем. Он резко, почти грубо, раздвинул бедра Соланж и одним сильным ударом вошел в нее, проник в жаркую, манящую глубину.Соланж выгнулась, принимая его в себя. Они двигались в могучем, едином ритме, сотрясавшем их тела. Она закинула голову, глаза закрылись. Дэймон любовался ее лицом, волнующими холмиками грудей, слышал ее пре чистое дыхание, видел, как она облизывает пересохшие губы, отдаваясь его страсти. И не было больше ничего кроме древнего, как мир, любовного слияния плоти.Еще миг – и он излился в нее, упиваясь неземным, не постижимым восторгом. Соланж вскрикнула, и он ощутил, как дрожь экстаза сотрясает ее...Они замерли, не в силах разжать объятий, и лишь когда Дэймон заметил, что Соланж дрожит от холода, он, нехотя оторвался от нее.– Ты просто чудо, – шепнул он, вновь привлекая ее к себе и целуя. Она ничего не ответила, лишь смущенно улыбнулась.– Ты замерзла, любовь моя. – Он уложил Соланж в постель и укрыл мягкой пушистой шкурой, а сам принялся собирать ее одежду. Лицо Соланж, пылающее от неги, казалось совсем юным. Глаза светились, и сейчас она напомнила ему ту девочку, которой ничего не стоило ночью выбраться из спальни, чтобы посмотреть на звезды. Или забраться на самую высокую башню, или... Да мало ли какие причуды приходили тогда в ее хорошенькую головку.Теперь Соланж – прекрасная женщина. И она принадлежит Дэймону, только ему. Никто не в силах разлучить их, один лишь бог... Но господь видел, как он страдал без Соланж и не откажет им в своем милосердии.– Вот, возьми. – Он протянул Соланж смятую одежду, и она залилась смехом.– О боже! Мне придется сказать, что заснула одетой.– Так переоденься, если это так важно.– Да, пожалуй, я именно так и сделаю.Но Соланж не двинулась с места, лишь смотрела на Дэймона. Он понял, что она ждет, когда он уйдет или хотя бы отойдет подальше. И понял, почему. С тех пор, как он обнаружил шрамы на теле Соланж, она старалась, чтобы он не увидел ее нагой, по крайней мере, при дневном свете. Только ночью Соланж забывала об этом, поглощенная страстью. Правда, у кровати всегда горела хотя бы одна свеча, но в зыбком ее пламени трудно было что-то разглядеть, а потом Дэймон, истомленный наслаждением, гасил ее.На миг ему стало мучительно стыдно. Это его вина. Как он мог допустить, чтобы Соланж таилась и пряталась, вместо того, чтобы полностью ему доверять.Дэймон вздохнул и лег на кровать рядом с Соланж.– Спасибо тебе за все, – сказал он тихо.Она покраснела и покачала головой.– Не стоит благодарить меня, милорд.– Ты не права, – возразил Дэймон. – Любовь прекраснейшей женщины в мире – это великий дар, за который нельзя не благодарить.Соланж не могла понять, шутит Дэймон или говорит серьезно.– Неужели твое молчание означает, что ты усомнилась в моих рыцарских достоинствах? – продолжал Дэймон. – Хотя многие согласились бы с тобой, все же я полагаю, что моя жена способна разглядеть за грубой оболочкой мое золотое сердце – сердце истинного рыцаря.Лицо Соланж прояснилось, но в глазах мелькнула тень разочарования.? А, так ты шутишь! Значит, ты в шутку называешь меня прекраснейшей в мире.? Нет, дорогая женушка, позволь мне заметить, что ты опять не права. – Дэймон испытующе смотрел в глаза Соланж, всем сердцем желая, чтобы она поверила ему. ? Я сказал, что ты – прекраснейшая в мире, и, клянусь честью, имел в виду только это. Ни одна женщина во всем свете не сравнится с тобой, Соланж.Он увидел, что губы ее задрожали, а глаза наполнились слезами.– Ты смеешься надо мной, – прошептала Соланж. – Я не хочу, чтобы надо мной смеялись.Она попыталась встать, выскользнуть из-под шкуры, но Дэймон удержал ее.– Соланж! Погоди! Я вовсе не хотел смеяться над тобой! И как это могло прийти тебе в голову? Как ты могла так подумать! Ты – моя жизнь, мое счастье, все, чем я дорожу! Ты – само совершенство в этом несовершенном мире! Неужели не понимаешь? – Дэймон крепко сжал ее руки. – Когда я называю тебя прекраснейшей в мире, я говорю истинную правду, но, видно, говорю плохо, если ты поняла меня так превратно. Накажи меня за это!И Дэймон схватил с ночного столика украшенный драгоценными камнями кинжал. Он вложил рукоять кинжала в ее пальцы и направил острие в свою грудь.– Прекрасная Соланж, честью и жизнью своей, любовью к тебе клянусь, что сказал истинную правду. Ни разу в жизни я не нарушил своего слова. Для меня ты самая прекрасная в мире, и ни время, ни люди, ни сам господь бог не заставят меня думать иначе. Твое тело – часть твоей красоты, и я обожаю его безмерно. Я с ума схожу от счастья, лаская тебя. Я не могу ни есть, ни спать, когда тебя нет рядом.Но самое ценное, самое редкостное в тебе – твоя душевная красота, которой наделены немногие. Эту твою красоту, любовь моя, я ценю превыше всего, ибо она – наилучший, драгоценнейший дар. Твоя нежность, доброта, величие озаряют меня, поскольку я связан с тобой. Моя жизнь навсегда сплелась с твоей, Соланж. И я любил, люблю и буду любить только тебя.Слезы ручьями текли по щекам Соланж, и влажные лаза ее красноречиво говорили то, что не в силах были вымолвить губы.? Я люблю тебя, – просто повторил Дэймон. – Если ты сомневаешься в этом, мне незачем жить. Моя жизнь в твоих руках, Соланж. Без тебя я не хочу, не могу существовать.Соланж выдернула руку и с силой отбросила кинжал. Смертоносная игрушка со стуком ударилась о пол.– Прекрати! – крикнула она и упала на грудь Дэймона. Любовь вспыхнула в нем с новой, яростной силой. Он прижал к себе Соланж, мысленно клянясь, что никогда больше, ни за что на свете не отпустит ее.– Я не могу, не могу, – всхлипывала Соланж, тесно прильнув к его груди. – Я люблю тебя, Дэймон, люблю тебя одного. Я тебя никому не отдам, слышишь? Я всегда буду злой, завистливой, грешной – но только твоей!Ошеломленный этой речью, Дэймон расхохотался.– Тигрица, – ласково проговорил он, – моя тигрица...– Да, я буду тигрицей! Тигры ничего не боятся, и я не стану бояться. – Соланж подняла голову. – Я люблю тебя, Дэймон Локвуд.? И я люблю тебя, Соланж Локвуд.В этот блаженный миг вся Вселенная перестала существовать, и ничто уже не могло прервать поцелуя, который смешал их слезы и заново соединил измученные сердца. 13 –Леди Соланж, я не люблю чеснок. Я люблю яблоки.Соланж улыбнулась и перепрыгнула через кочку с сухой травой.– Да, Миранда, я знаю.– Яблоки кладут в пирожки, – глубокомысленно продолжала девчушка. – Я люблю пирожки.– И я! – пискнул ее младший брат. – Леди Соланж, я тоже хочу пирожок.– Да, Вильям. Думаю, когда мы закончим, всем вам дадут много пирожков.– Чеснок противный, – заметила другая девочка. – Зачем он нам вообще нужен?Соланж ответила не сразу. Приподняв юбки, она перебиралась через низкую каменную стену, которая не когда ограждала луг, но со временем почти разрушилась.– Видишь ли, Джейн, чеснок нам нужен для множества разных вещей. – Соланж принялась одного за другим подсаживать детей, помогая переправиться через стену. – Маркиз добавляет чеснок в некоторые свои снадобья. А еще чесноком приправляют мясо. Получается очень вкусно.– Верно! Верно! – подхватил Вильям.– А мне нравится чеснок, жаренный в масле, с хлебом, – робко вставила Мэйри.– И в жарком, – прибавила Каролина, мать двоих ребятишек.– Вот видите? Чеснок очень полезен. – Соланж опытным глазом окинула луг.– А я люблю яблоки, – упрямо повторила Миранда.? Да-да, знаю. – Соланж подошла к ней и указала край луга. – Вот поэтому у тебя будет своя собственная яблоня. Мы посадим ее вон там. Что скажешь??Вот здорово! Моя собственная яблоня! – Девочка захлопала в ладоши и побежала туда, где будет расти ее яблонька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
На вершине холма, далеко от лесной дороги, по которой ехал отряд, рос могучий дуб, ничем не отличавшийся от других дубов округи. Однако именно за этим дубом скрывался человек, который со злобной радостью следил за скакавшими по дороге всадниками, а когда они проехали – бесследно растворился в лесу.
– Маркиза?Соланж подняла голову от пергамента, на котором делала пометки.? В чем дело?В комнату вошла одна из вышивальщиц. Соланж не могла припомнить ее имени. Синеглазая певунья? Или та, что так хорошо играла на лютне? Женщина застенчиво улыбнулась. ?Меня зовут Мэйри, госпожа. Мы уже встречались.? Да, конечно. Входи.Пальцы Соланж были перепачканы чернилами, а вытереть их оказалось нечем.? Вот незадача, – пробормотала она, озираясь в поисках носового платка.– Миледи, позволь мне... – Мэйри вынула белоснежный платочек.– Нет-нет, я не могу, – неловко пробормотала Соланж, разглядывая черные пятна на пальцах.– Госпожа, я настаиваю, – Мэйри улыбалась, протягивая платок. – У меня их много.– Спасибо. – Соланж бережно взяла платок двумя пальцами.Гостья вновь засмущалась и опустила глаза. Впервые за все время одна из женщин, живущих в замке, сама обратилась к ней и даже пришла в спальню.Сегодня днем Соланж отгородила для себя рабочий уголок у окна, поставила там стол и удобное кресло. Работа по составлению плана сада оказалась куда сложнее, чем она предполагала, но Соланж это нисколько не смущало. Напротив, она еще больше воодушевилась и была готова выращивать травы, так необходимые Дэймону.? Послушай, – мягко сказала она, – может быть, присядешь?? Мэйри смущенно хихикнула.– Благодарю, маркиза...– Зови меня Соланж.– ...Соланж. Это план твоего сада?– О да! Значит, ты уже слыхала о нем?– Слыхала. Потому-то я к тебе и пришла.Соланж вскинула брови.– А ты знаешь толк в садоводстве, Мэйри?Женщина подалась вперед.– Я выросла в поместье. Мой отец был садовником.– Но это же замечательно! Значит, ты сможешь мне помочь? Понимаешь, у меня вовсе нет опыта работы в саду, зато желания – хоть отбавляй. Ты поможешь мне?– О да, конечно! С удовольствием.Они обменялись радостными взглядами. Соланж показала ей изрисованный лист пергамента.– Помоги мне начертить план сада и подскажи, где какие растения лучше всего посадить. Не думаю, впрочем, что тебе понравится копаться в земле.– Напротив, – возразила Мэйри своим тихим голосом. – Я очень люблю возиться с землей. Отец с малых лет учил меня, что земля есть наивысшее чудо изо всех, что создал господь. Боюсь, в душе я так и осталась крестьянкой, потому что до сих пор только и мечтаю ухаживать за растениями. Потому-то я и пришла к тебе, когда узнала о саде.– Что же, в таком случае я тоже в душе крестьянка, потому что мечтаю о том же. Ты не хочешь что-нибудь съесть или выпить?Остаток дня прошел на редкость приятно. Женщины быстро подружились, и к тому времени, когда начало смеркаться, и пора было идти на ужин, каждая из них уже знала, что в этом не слишком дружелюбном мире у нее появилась родная душа.За ужином Соланж рассказала Дэймону о встрече с Мэйри.? Которая из них? – спросил он, окидывая взглядом сидевших за столами женщин.? Вон та, что рядом с Робертом. Такая славная, в желтом платье.? Ах, да, теперь я вспомнил. Это сестра Роберта.Она поселилась здесь прошлым летом.– Так недавно?– Она вдова. Муж умер, и ей некуда было податься.Соланж придвинулась к Дэймону, чтобы лучше раз глядеть Мэйри. Та скромно сидела рядом с братом в дальнем конце стола. Мэйри подняла голову, и взгляды их встретились. Соланж приветливо помахала рукой, и та ответила ей.– Она очень милая. Думаю, что она окажется мне весьма полезна. Странно, что ты сам до сих пор не догадался использовать ее умения.– Но я понятия не имел, что Мэйри знает толк в садоводстве. Я никогда не расспрашивал, кто она такая и чем занималась раньше. Роберт просто сказал, что хочет привезти сюда свою овдовевшую сестру, и я согласился. Вот и все.Она повернулась к нему.– Так ты принимаешь под свою защиту всякого, кто об этом попросит?Восхищение, прозвучавшее в ее голосе, слегка озадачило Дэймона.– Не мог же я отказать. Она женщина и нуждалась в помощи.? Далеко не каждый готов помочь женщине.? Ерунда. Истинный рыцарь всегда заботится о слабых.– Ты прав, – согласилась Соланж, – но на свете мало истинных рыцарей.Дэймон взял ее за руку.– Я знаю это.– Тогда, милорд, ты поймешь, почему я – счастливейшая из женщин.Глаза Дэймона сузились, и Соланж охватил знакомый трепет. Он поднес ее руку к губам.– Пойдем наверх, – прошептал он хрипло.– Как, во время ужина? Что о нас подумают?Дэймон встал, увлекая за собой Соланж.– Подумают, что я – счастливейший из мужчин, любовь моя.
Дэймон медленно снимал один покров за другим, словно под ними таились бесценные сокровища. «Она просто чудо», – думал он и дрожал от желания, когда Соланж целовала его проворно снующие руки.И вот уже она стояла перед ним обнаженная, совершенно не стыдясь своей наготы. Спокойная и доверчивая, Соланж не сводила с мужа сияющих глаз, когда он не терпеливо срывал с себя одежду. Дэймон опустился перед ней на колени. Она протянула руку, и пальцы ее утонули в его густых черных волосах. Ладони Дэймона обхватили ее бедра, с нежностью скользя по шелковистой гладкой коже. Затем его рука скользнула между бедер, к потаенному треугольнику темных мягких волос. Ловкие пальцы ласкали самое естество Соланж, ласкали до тех пор, покуда она не выгнулась, задыхаясь от страсти.Не отнимая руки, Дэймон покрывал быстрыми нежными поцелуями ее округлый живот, дивясь ее девической стройности, зачарованно вслушиваясь в прерывистое дыхание любимой. Затем губы его скользнули ниже, отыскали влажный, уже набухший бутон потаенной плоти и тогда Соланж вцепилась в его плечи, умоляя остановиться.Дэймон не послушался. Он упивался ее пряным, сладостным, божественным вкусом и хотел одного – чтобы это мгновение длилось вечно. Вновь и вновь ласкал он губами и языком любимое тело, все теснее прижимая его к себе.Она закрыла глаза, страстно желая, чтобы эта сладкая мука прекратилась... и еще больше страстно желала, чтобы она длилась вечно.– Дэймон! ? сорвалось с ее губ вместе с тихим стоном. Наслаждение с такой силой сотрясало все ее тело, что Соланж едва держалась на ногах...Дэймон встал, поднял Соланж на руки и подошел с ней к столу. Он больше не мог терпеть ни секунды.Усадив Соланж на край стола, он встал перед ней. Плоть его отвердела и пылала нестерпимым огнем. Он резко, почти грубо, раздвинул бедра Соланж и одним сильным ударом вошел в нее, проник в жаркую, манящую глубину.Соланж выгнулась, принимая его в себя. Они двигались в могучем, едином ритме, сотрясавшем их тела. Она закинула голову, глаза закрылись. Дэймон любовался ее лицом, волнующими холмиками грудей, слышал ее пре чистое дыхание, видел, как она облизывает пересохшие губы, отдаваясь его страсти. И не было больше ничего кроме древнего, как мир, любовного слияния плоти.Еще миг – и он излился в нее, упиваясь неземным, не постижимым восторгом. Соланж вскрикнула, и он ощутил, как дрожь экстаза сотрясает ее...Они замерли, не в силах разжать объятий, и лишь когда Дэймон заметил, что Соланж дрожит от холода, он, нехотя оторвался от нее.– Ты просто чудо, – шепнул он, вновь привлекая ее к себе и целуя. Она ничего не ответила, лишь смущенно улыбнулась.– Ты замерзла, любовь моя. – Он уложил Соланж в постель и укрыл мягкой пушистой шкурой, а сам принялся собирать ее одежду. Лицо Соланж, пылающее от неги, казалось совсем юным. Глаза светились, и сейчас она напомнила ему ту девочку, которой ничего не стоило ночью выбраться из спальни, чтобы посмотреть на звезды. Или забраться на самую высокую башню, или... Да мало ли какие причуды приходили тогда в ее хорошенькую головку.Теперь Соланж – прекрасная женщина. И она принадлежит Дэймону, только ему. Никто не в силах разлучить их, один лишь бог... Но господь видел, как он страдал без Соланж и не откажет им в своем милосердии.– Вот, возьми. – Он протянул Соланж смятую одежду, и она залилась смехом.– О боже! Мне придется сказать, что заснула одетой.– Так переоденься, если это так важно.– Да, пожалуй, я именно так и сделаю.Но Соланж не двинулась с места, лишь смотрела на Дэймона. Он понял, что она ждет, когда он уйдет или хотя бы отойдет подальше. И понял, почему. С тех пор, как он обнаружил шрамы на теле Соланж, она старалась, чтобы он не увидел ее нагой, по крайней мере, при дневном свете. Только ночью Соланж забывала об этом, поглощенная страстью. Правда, у кровати всегда горела хотя бы одна свеча, но в зыбком ее пламени трудно было что-то разглядеть, а потом Дэймон, истомленный наслаждением, гасил ее.На миг ему стало мучительно стыдно. Это его вина. Как он мог допустить, чтобы Соланж таилась и пряталась, вместо того, чтобы полностью ему доверять.Дэймон вздохнул и лег на кровать рядом с Соланж.– Спасибо тебе за все, – сказал он тихо.Она покраснела и покачала головой.– Не стоит благодарить меня, милорд.– Ты не права, – возразил Дэймон. – Любовь прекраснейшей женщины в мире – это великий дар, за который нельзя не благодарить.Соланж не могла понять, шутит Дэймон или говорит серьезно.– Неужели твое молчание означает, что ты усомнилась в моих рыцарских достоинствах? – продолжал Дэймон. – Хотя многие согласились бы с тобой, все же я полагаю, что моя жена способна разглядеть за грубой оболочкой мое золотое сердце – сердце истинного рыцаря.Лицо Соланж прояснилось, но в глазах мелькнула тень разочарования.? А, так ты шутишь! Значит, ты в шутку называешь меня прекраснейшей в мире.? Нет, дорогая женушка, позволь мне заметить, что ты опять не права. – Дэймон испытующе смотрел в глаза Соланж, всем сердцем желая, чтобы она поверила ему. ? Я сказал, что ты – прекраснейшая в мире, и, клянусь честью, имел в виду только это. Ни одна женщина во всем свете не сравнится с тобой, Соланж.Он увидел, что губы ее задрожали, а глаза наполнились слезами.– Ты смеешься надо мной, – прошептала Соланж. – Я не хочу, чтобы надо мной смеялись.Она попыталась встать, выскользнуть из-под шкуры, но Дэймон удержал ее.– Соланж! Погоди! Я вовсе не хотел смеяться над тобой! И как это могло прийти тебе в голову? Как ты могла так подумать! Ты – моя жизнь, мое счастье, все, чем я дорожу! Ты – само совершенство в этом несовершенном мире! Неужели не понимаешь? – Дэймон крепко сжал ее руки. – Когда я называю тебя прекраснейшей в мире, я говорю истинную правду, но, видно, говорю плохо, если ты поняла меня так превратно. Накажи меня за это!И Дэймон схватил с ночного столика украшенный драгоценными камнями кинжал. Он вложил рукоять кинжала в ее пальцы и направил острие в свою грудь.– Прекрасная Соланж, честью и жизнью своей, любовью к тебе клянусь, что сказал истинную правду. Ни разу в жизни я не нарушил своего слова. Для меня ты самая прекрасная в мире, и ни время, ни люди, ни сам господь бог не заставят меня думать иначе. Твое тело – часть твоей красоты, и я обожаю его безмерно. Я с ума схожу от счастья, лаская тебя. Я не могу ни есть, ни спать, когда тебя нет рядом.Но самое ценное, самое редкостное в тебе – твоя душевная красота, которой наделены немногие. Эту твою красоту, любовь моя, я ценю превыше всего, ибо она – наилучший, драгоценнейший дар. Твоя нежность, доброта, величие озаряют меня, поскольку я связан с тобой. Моя жизнь навсегда сплелась с твоей, Соланж. И я любил, люблю и буду любить только тебя.Слезы ручьями текли по щекам Соланж, и влажные лаза ее красноречиво говорили то, что не в силах были вымолвить губы.? Я люблю тебя, – просто повторил Дэймон. – Если ты сомневаешься в этом, мне незачем жить. Моя жизнь в твоих руках, Соланж. Без тебя я не хочу, не могу существовать.Соланж выдернула руку и с силой отбросила кинжал. Смертоносная игрушка со стуком ударилась о пол.– Прекрати! – крикнула она и упала на грудь Дэймона. Любовь вспыхнула в нем с новой, яростной силой. Он прижал к себе Соланж, мысленно клянясь, что никогда больше, ни за что на свете не отпустит ее.– Я не могу, не могу, – всхлипывала Соланж, тесно прильнув к его груди. – Я люблю тебя, Дэймон, люблю тебя одного. Я тебя никому не отдам, слышишь? Я всегда буду злой, завистливой, грешной – но только твоей!Ошеломленный этой речью, Дэймон расхохотался.– Тигрица, – ласково проговорил он, – моя тигрица...– Да, я буду тигрицей! Тигры ничего не боятся, и я не стану бояться. – Соланж подняла голову. – Я люблю тебя, Дэймон Локвуд.? И я люблю тебя, Соланж Локвуд.В этот блаженный миг вся Вселенная перестала существовать, и ничто уже не могло прервать поцелуя, который смешал их слезы и заново соединил измученные сердца. 13 –Леди Соланж, я не люблю чеснок. Я люблю яблоки.Соланж улыбнулась и перепрыгнула через кочку с сухой травой.– Да, Миранда, я знаю.– Яблоки кладут в пирожки, – глубокомысленно продолжала девчушка. – Я люблю пирожки.– И я! – пискнул ее младший брат. – Леди Соланж, я тоже хочу пирожок.– Да, Вильям. Думаю, когда мы закончим, всем вам дадут много пирожков.– Чеснок противный, – заметила другая девочка. – Зачем он нам вообще нужен?Соланж ответила не сразу. Приподняв юбки, она перебиралась через низкую каменную стену, которая не когда ограждала луг, но со временем почти разрушилась.– Видишь ли, Джейн, чеснок нам нужен для множества разных вещей. – Соланж принялась одного за другим подсаживать детей, помогая переправиться через стену. – Маркиз добавляет чеснок в некоторые свои снадобья. А еще чесноком приправляют мясо. Получается очень вкусно.– Верно! Верно! – подхватил Вильям.– А мне нравится чеснок, жаренный в масле, с хлебом, – робко вставила Мэйри.– И в жарком, – прибавила Каролина, мать двоих ребятишек.– Вот видите? Чеснок очень полезен. – Соланж опытным глазом окинула луг.– А я люблю яблоки, – упрямо повторила Миранда.? Да-да, знаю. – Соланж подошла к ней и указала край луга. – Вот поэтому у тебя будет своя собственная яблоня. Мы посадим ее вон там. Что скажешь??Вот здорово! Моя собственная яблоня! – Девочка захлопала в ладоши и побежала туда, где будет расти ее яблонька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26